на  четвертое воскресенье после нашего прибытия
все обитатели лагеря собрались на  пляже.  По  воскресеньям
никто не работал.
   Наступил отлив,  поэтому между деревьями и  морем было
не   менее  двенадцати  метров  песка.   Сэл   организовала
грандиозный футбольный  матч,  в  котором  участвовали все,
кроме нас с  Кити.  Мы сидели в  море на одном из валунов и
прислушивались к  разносившимся над  водой  крикам игроков.
Наряду с любовью к видеоиграм и видеофильмам нас объединяло
безразличие к футболу.
   Около моих ног проскользнула серебристая молния.
   - Поймал,  - пробормотал я, метнув в рыбу воображаемую
острогу. Кити искоса посмотрел на меня.
   - Легкая жизнь.
   - Рыбная ловля?
   - Рыбная ловля.
   Я  кивнул.  Ловить рыбу было нетрудно.  Я думал,  что,
будучи   размягченным  горожанином-европейцем,   не   смогу
овладеть этим древним искусством, но оно оказалось таким же
простым,  как и  любое другое дело.  Нужно только стоять на
скале,  поджидая,  пока  мимо не  проплывет рыба,  а  затем
пронзить ее острогой.  Единственная хитрость -  это держать
запястье,  как  при бросании фризби.  Только в  этом случае
острога входила в воду с сохранением силы броска.
   Кити провел рукой по голове,  ото лба к затылку.  Кити
не брил голову со дня моего появления,  и  сейчас череп его
был покрыт щетиной.
   - Я могу сказать тебе,  в чем здесь дело,  -  произнес
он.
   - В чем же?
   - В  жаре.  Когда ловишь рыбу,  можешь в  любой момент
окунуться, а на огороде ты только поджариваешься.
   - А как насчет водопада?
   - Он в десяти минутах ходьбы от огорода. Сходишь туда,
поплаваешь, а пока вернешься обратно - снова взмок от пота.
   - Ты разговаривал с Сэл?
   - Вчера.  Она сказала, что я могу сменить работу, если
найду с кем поменяться.  Но найдется ли такой, кому хочется
работать на огороде?
   - Это Жан.
   - Да. Жан. - Кити вздохнул. - Жан де чертов Флоретт.
   - Жан Фрогетт, - добавил я, и Кити засмеялся.
   С пляжа донесся крик.  Этьен,  по-видимому, забил гол.
Этьен бегал по полю кругами,  ликующе вскинув руки, а Багз,
капитан другой команды,  орал на своего вратаря.  Подальше,
возле деревьев,  я увидел Франсуазу. Она сидела с небольшой
группой зрителей и аплодировала.
   Я поднялся:
   - Хочешь поплавать?
   - Давай.
   - Мы  можем сплавать к  кораллам.  Я  еще не видел их.
Давно хотелось на них посмотреть.
   - Отличная идея,  но сперва нужно взять у Грега маску.
Бессмысленно плавать среди кораллов без маски.
   Я оглянулся на пляж.  Игра возобновилась. Багз с мячом
носился по песку,  похоже, всерьез решив сократить разрыв в
счете. У Багза "на хвосте" сидел Этьен.
   - Хочешь взять маску? Я подожду тебя здесь.
   - Ладно.
   Кити  нырнул  с  валуна.  Сделал под  водой  несколько
гребков.  Я наблюдал, как Кити плывет у самого дна, пока он
не  исчез из  виду.  Наконец он снова вынырнул уже довольно
далеко от меня.
   - Я еще добуду немного травки, - крикнул он.
   Я одобрительно поднял вверх большие пальцы, и он снова
нырнул.
   Я  отвернулся от пляжа к  прибрежным скалам.  Я  искал
расщелину в скале, которую несколько дней назад показал мне
Грегорио. По его словам, как раз под ней и находились самые
красивые коралловые рифы.
   Сначала я пришел в замешательство.  Я был уверен,  что
смотрю  туда,   куда  нужно.  Грегорио  показал  расщелину,
ориентируя меня на  линию валунов,  тянувшихся через лагуну
подобно камням для перехода ручья.  Валуны по-прежнему были
на месте, а расщелина исчезла.
   Но потом я нашел ее. Грегорио показывал мне ее ближе к
вечеру: скалы уже полностью находились в тени, и на их фоне
расщелина выглядела темной.  Теперь же,  в  лучах утреннего
солнца,  неровные края  расщелины казались на  фоне черного
гранита белыми.
   - Как  негатив,  -  вслух сказал я,  смеясь над  своей
ошибкой.
   С  футбольного поля  снова  донеслись  крики.  Команда
Багза отыграла один мяч.

   Кораллы

   Под  тяжестью  двух  камней  величиной  с  грейпфрут я
опустился на  дно и  сел на песок,  скрестив ноги.  Потом я
положил камни  на  колени,  чтобы вода  не  вытолкнула меня
обратно.
   Вокруг  меня   повсюду  виднелись  коралловые  рифы  -
расцвеченные  яркими   красками   пагоды,   сливающиеся   и
расползающиеся  в  горячих  тропических  водах.   При  моем
появлении что-то  съежилось в  глубине их сводов.  Движение
было едва заметным -просто по  цветным созданиям скользнула
волна света.  Я  присмотрелся получше,  стараясь определить
природу странного явления, но кораллы оставались такими же,
как и раньше.
   Передо мной  лежало странное существо.  В  моей голове
мелькнуло название -  "морской огурец".  Но я  вспомнил его
лишь потому, что слышал о подобных обитателях моря. А иначе
я  мог  бы  с  таким же  успехом принять его за...  морской
кабачок. Существо было больше тридцати сантиметров длиной и
толщиной с  мое предплечье.  На  ближайшем ко мне его конце
было множество крошечных щупалец.  Отломив кусочек коралла,
я  дотронулся до  существа.  "Огурец" не  пошевелился и  не
подвинулся.  Осмелев,  я потрогал его пальцем. Ничего мягче
мне в жизни не приходилось трогать.  Шелковистая плоть лишь
слегка напряглась,  и я отдернул руку из страха порвать его
кожу.
   Чем  дальше,  тем  страныпе,  улыбнувшись,  подумал я.
Сдерживание дыхания отнимало у меня много сил. Стук крови в
висках и нарастающее давление в легких говорили о том,  что
у  меня  осталось воздуха меньше,  чем  на  двадцать секунд
пребывания под водой.
   Я посмотрел вверх.  Над моей головой было еще примерно
два метра воды,  и  я  различал неясные очертания ног Кити,
свисавших со  скалы.  Он  спокойно болтал ими в  воде,  как
ребенок,   сидящий  на  высоком  стульчике,  чем  привлекал
внимание  небольшой  голубой  рыбы.  Рыбу  главным  образом
интересовали   его   лодыжки.   Каждый   раз,   когда   они
приближались  к   ней,   она   бросалась  вперед,   как  бы
намереваясь  запустить  в   них  свои  зубы,   но  внезапно
останавливалась в  двух  с  половиной сантиметрах от  цели.
Когда же  его лодыжки удалялись,  рыба двигала плавниками и
отплывала  назад,   наверное,   кляня  себя  за  недостаток
смелости.
   Под маску,  на висках,  потекла холодная струйка воды.
Поскольку я,  глядя вверх, запрокинул голову, ищущий выхода
воздух начал срывать маску с  моего лица.  Я быстро опустил
голову,    надавливая   на   стекло,   чтобы   восстановить
герметичность  маски,   но   было  уже   поздно.   Под  нее
просочилось уже слишком много воды.  Я скинул камни с колен
и начал подниматься на поверхность.
   Проплывая мимо  Кити,  я  поддался внезапному порыву и
цапнул его  за  лодыжку,  сложив пальцы вместе,  чтобы  мои
ногти были будто ряд зубов.

   - Зачем ты это сделал?
   Я  растирал лицо,  зудевшее в  тех местах,  где к нему
прилегала маска. Кити растирал свою лодыжку.
   - Это одна маленькая рыбка,  -  начал я  объяснять,  а
потом неожиданно рассмеялся. - Какая еще маленькая рыбка?
   - Она хотела куснуть тебя, но ее подвели нервы.
   Кити покачал головой:
   - Я подумал, что это акула.
   - Здесь водятся акулы?
   - Миллионы.  -  Он ткнул пальцем на скалы позади себя,
указывая в открытое море,  а затем снова покачал головой. -
Я даже подпрыгнул на месте.
   - Извини.
   Я выбрался из воды и сел возле Кити на скалу.
   - Там, внизу, просто замечательно. Хорошо бы поплавать
с  аквалангом или  с  чем-то  в  этом роде.  Одной минуты в
кораллах совершенно недостаточно.
   - Можно поплавать с пожарным шлангом,  -  сказал Кити.
Он   вытащил  из  кармана  пластмассовую  коробочку  из-под
фотопленки.  В  коробочке лежали кусочки ризлы и травка.  -
Два года назад я побывал в Уджунг Кулоне. Ты был там?
   - Я был в Чарите.
   - В  Уджунг  Кулоне есть  коралловые рифы,  и  местные
ребята  приспособили там  для  подводного плавания пожарные
шланги.  Можно какое-то время оставаться под водой,  однако
нельзя свободно двигаться. Тем не менее...
   - Разве у нас здесь найдутся пожарные шланги?
   -Нет.
   Я подождал, пока Кити свернет косяк.
   - Значит, ты много путешествовал.
   - Да.    Таиланд,   Индонезия,   Мексика,   Гватемала,
Колумбия,  Турция,  Индия и Непал.  Еще Пакистан.  Если это
можно  назвать  путешествием.   Я  был  три  дня  в  Карачи
проездом... Зачтешь мне его?
   - Вряд ли.
   - По-моему,   оно  тоже  не  считается.   А  ты  много
путешествовал?
   Я пожал плечами.
   - Я никогда не был ни в Америке, ни в Африке. Я только
шатался по Азии.  И по Европе.  Кстати,  как насчет Европы?
Будем ее засчитывать?
   - Если ты  не  засчитываешь мне Карачи,  то  нет.  -Он
закурил косяк. - Какое твое самое любимое путешествие?
   Я задумался на секунду-другую.
   - Придется   кинуть   жребий   между    Индонезией   и
Филиппинами.
   - А самое неудачное?
   - Наверное,  путешествие в Китай. Я паршиво провел там
время.  Я  пробыл там пять дней и ни с кем не разговаривал,
кроме тех случаев,  когда заказывал еду в ресторанах. Между
прочим, еда была ужасной.
   Кити засмеялся:
   - Самым неудачным моим путешествием было путешествие в
Турцию.  Я собирался задержаться в стране на два месяца, но
уехал уже через две недели.
   - А самое удачное?
   Кити  оглянулся  по  сторонам,   глубоко  затянулся  и
передал косяк мне:
   - Таиланд.  Я хочу сказать,  это место.  На самом деле
это не Таиланд,  раз здесь нет таиландцев,  но...  Да.  Это
место.
   - Это место -  единственное в своем роде... Сколько ты
уже здесь?
   - Года  два.  Даже  больше.  Я  познакомился с  Сэл  в
Чианграе,  и мы подружились. Попутешествовали вместе. Потом
она рассказала мне об этом месте и взяла меня сюда с собой.
   Я бросил погасший окурок в воду:
   - Расскажи мне о Даффи. Никто не хочет говорить о нем.
   - Да.  Все были ошеломлены,  когда услышали о  нем.  -
Кити задумчиво почесал свою щетину.  -  Наверное,  не  меня
надо спрашивать.  Я его почти не знал.  Или совсем не знал.
Он  держался на  расстоянии,  во  всяком случае,  от  меня.
Конечно, я знал, кто он, но мы особенно не разговаривали. -
Кто же он все-таки был такой?
   - Ты что, шутишь?
   - Нет.  Я  же  сказал,  что  никто не  говорит о  нем,
поэтому...
   Кити нахмурился:
   - Разве ты еще не видел дерево? Дерево у водопада?
   - Да нет.
   - Черт!  Ты еще ничего не знаешь, нет, Рич? Сколько ты
уже здесь? С месяц?
   -Да.
   - Ну,  приятель,  -  улыбнулся Кити, - завтра я отведу
тебя к дереву. Тогда ты все поймешь.
   - А почему бы не отправиться туда сейчас?
   -Я  хочу немного поплавать...  Именно сейчас,  когда я
под кайфом. Теперь моя очередь плавать с маской.
   - Мне очень хотелось бы...
   Кити соскользнул в воду:
   - Завтра. Куда торопиться? Ты уже прождал месяц.
   Он  затянул потуже ремешок маски на затылке и  нырнул.
Конец разговора.
   - О'кей,  -  сказал я,  глядя на спокойную поверхность
воды  и   смиряя  любопытство  под  действием  наркотика  и
здешнего, пляжного, порядка. - Завтра так завтра.
   Когда вновь подошла моя  очередь опуститься на  дно  в
маске Грегорио,  я внимательно осмотрел кораллы, но прежнее
странное   явление   не   повторилось.    Жители   кораллов
попрятались по своим пагодам.  А,  может, они уже больше не
боялись меня.

   Багз

   В  тот  вечер,   когда  уже  темнело,  нам  пожаловали
ожерелья из  ракушек.  Это  было  не  такое уж  грандиозное
событие,  и  оно  не  походило на  торжественную церемонию.
Просто Сэл и  Багз подошли туда,  где мы сидели,  и вручили
нам  ожерелья.  Но  для  меня это было очень важно.  Как бы
хорошо ни относились к  нам остальные,  отсутствие ожерелий
подчеркивало,  что мы  здесь -  новички.  Теперь,  когда мы
удостоились  ожерелий,   мы   тем  самым  как  бы  получили
официальное признание.
   - Какое из них мое?  - спросила Франсуаза, внимательно
осмотрев по очереди каждое из ожерелий.
   - Какое тебе больше нравится,  Франсуаза,  -  ответила
Сэл.
   - Наверное,  я  возьму  вот  это.  Мне  нравится  цвет
большой ракушки.  -  Девушка посмотрела на  нас с  Этьеном,
побуждая завести спор за ожерелье.
   - Какое ты хочешь взять, Этьен? - спросил я.
   - Сначала выбирай ты.
   - Я тебе уступаю.
   - А я тебе.
   - Итак...
   Мы пожали плечами и  улыбнулись друг другу.  Тогда Сэл
наклонилась  и   взяла  из  рук  Франсуазы  два  оставшихся
ожерелья.
   - Вот  так,  -  сказала она  и  сделала выбор за  нас.
Ожерелья  были  почти  одинаковы,   но  в   середине  моего
оказалось щупальце красной морской звезды.
   Я надел свое через голову:
   - Большое спасибо,  Сэл. - Скажи спасибо Багзу. Это он
сделал твое ожерелье.
   - Хорошо.  Спасибо,  Багз.  Действительно великолепное
ожерелье.
   Он кивнул,  молча приняв похвалу,  а  затем зашагал по
площадке обратно к дому.

   Я  не  мог понять Багза.  И  это было странно,  ведь я
чувствовал,  что он один из тех парней,  которые мне должны
нравиться.  Он  был  шире  меня  в  плечах и  обладал более
развитой мускулатурой; как заведующий плотницкими работами,
он  был,  без  сомнения,  на  своем  месте;  кроме того,  я
подозревал,  что он очень умен. Это было сложнее проверить,
поскольку говорил он мало,  но когда открывал рот,  говорил
то, что нужно. И, однако, несмотря на все эти замечательные
качества,,  было в нем нечто такое,  что вызывало некоторое
неприятие.
   Взять хотя бы  то,  как он принял мою благодарность за
ожерелье.   Его  молчаливый  кивок  принадлежал  персонажам
Клинта Иствуда - был из какого-то другого мира. Или однажды
мы собирались поесть супа.  Грегорио сказал,  что подождет,
пока суп не остынет,  -  суп кипел,  еще не снятый с  огня.
Багз немедленно и демонстративно зачерпнул суп ложкой прямо
из  кастрюли.  Он не сказал ни слова,  просто зачерпнул суп
ложкой. Это такая незначительная деталь, что, вспоминая ее,
я испытываю неловкость от своей мелочности.
   Наверное,  вот о чем стоит рассказать.  В понедельник,
когда  пошла  вторая неделя нашего пребывания в  лагере,  я
увидел,  как  Багз  пытался приладить болтавшуюся дверь  на
одной из хижин-кладовых. Ему было тяжело, потому что у него
имелось всего две руки,  а ему требовалось три: две - чтобы
держать дверь на месте,  а  третья -  чтобы забить гвоздь в
петлю.  Некоторое время я наблюдал за ним,  раздумывая,  не
предложить ли  свою  помощь,  и  когда я  двинулся к  нему,
молоток  выскользнул  у   него  из  рук.   Он  инстинктивно
попытался поймать молоток,  в  результате дверь тоже упала,
ударив его по ноге.
   - Черт  возьми!  -  сказал  я,  ускоряя шаг.  -  Ты  в
порядке?
   Багз оглянулся.  Из  глубокой царапины на  его  голени
текла кровь.
   - В порядке,  -  ответил он и нагнулся,  чтобы поднять
молоток.
   - Может, подержать дверь?
   Багз отрицательно покачал головой.
   Поэтому  мне   не   оставалось  ничего  другого,   как
вернуться на  место,  где  я  сидел  и  заострял бамбуковые
палочки,  изготавливая остроги.  Минут через пять я  сделал
неловкое движение и порезал большой палец.
   - Ай! - вскрикнул я.
   Багз  даже  не  обернулся.   Когда  ко  мне  подбежала
Франсуаза,  лицо которой стало еще красивее от  охватившего
ее  испуга,   я  понял,  что  Багз  удовлетворен,  ведь  он
стоически забивал гвоздь,  пока у его ног собирались в пыли
лужицы крови.
   - Как больно, - сказал я, когда Франсуаза подбежала ко
мне, сказал достаточно громко, чтобы и Багз услышал меня.
   Раз уж я  ударился в воспоминания,  скажу,  что мне не
давала покоя еще одна вещь, связанная с Багзом. Его имя.
   Я  считаю,  что,  называя себя "Багз",  человек как бы
хочет  сказать:   "Я  неразговорчив,   я  стоик,  но  я  не
воспринимаю себя всерьез! Вот почему я - Багз Банни". Как и
остальные примеры,  это тоже не было поводом для неуважения
к нему -  скорее,  это вызывало раздражение,  то,  что Багз
воспринимал себя, наоборот, крайне серьезно.
   В течение двух недель,  пока я присматривался к Багзу,
меня какое-то время интересовало,  почему у него такое имя.
Если бы он был из Америки,  как и Сэл,  я бы решил, что его
крестили под именем Багза Банни.  Я не презираю американцев
- просто у  них  встречаются странные имена.  Но  Багз  был
родом из Южно-Африканской республики,  а  я  не думал,  что
"Уорнер Бразерс" имеет  столь  сильное влияние в  Претории.
Впрочем,  однажды я  встретил южноафриканца по  имени Гусь,
так что здесь трудно сказать что-то определенное.

   Ну  ладно.  Вернемся к  тому вечеру,  когда я  получил
ожерелье.
   - Спокойной ночи, Джон-бой.
   Ответом мне было молчание... Меня охватила паника.
   Достаточно ли громко произнес я эту фразу?  Не было ли
здесь  какого-то  правила этикета,  которое я  не  принял в
расчет?  Ожерелье придало мне  смелости,  но,  может  быть,
начинать этот  ритуал имели право лишь  лидеры нашей группы
или те, кто прожил на пляже не меньше года?..
   Сердце  мое  учащенно забилось.  Я  вспотел.  Ну  вот,
подумал я, все кончено. Завтра утром на рассвете я исчезну.
Мне  нужно  будет проплыть каких-то  тридцать километров до
Самуя,  и в пути меня, наверное, сожрут акулы, но ничего. Я
заслужил это. Я...
   - Спокойной ночи,  Элла,  -  произнес в темноте сонный
голос.
   Я замер.
   - Спокойной ночи, Джессе, - подхватил другой голос.
   - Спокойной ночи, Сэл.
   - Спокойной ночи, Моше.
   - Спокойной ночи, Кэсси.
   - Спокойной ночи, Грег.
   - Спокойной ночи...

   Ноль

   В  отношении цвета  кожи  наступил  заметный прогресс.
Первые несколько дней небо было в  основном облачным,  и  к
тому времени,  когда оно прояснилось,  у  меня уже появился
достаточно сильный  загар,  чтобы  избежать  угрозы  ожога.
Теперь загар у меня приближался к самому темному за всю мою
жизнь.  Я заглянул под пояс шортов,  желая убедиться в том,
что загорел так, как рассчитывал.
   - Здорово! - радостно воскликнул я, увидев под шортами
кожу розового цвета.
   Этьен оглянулся.  Он  сидел на  краю  валуна и  болтал
ногами  в  воде.  Я  с  завистью отметил  его  великолепный
золотистый  загар.  У  меня  никогда  не  было  золотистого
загара.   В   лучшем  случае  моя   кожа  приобретала  цвет
свежевспаханного   поля.    Я    иногда    называю    такой
"орехово-серым", но он больше напоминает цвет земли.
   - Что случилось?
   - Ничего.  Это я о своем загаре.  Моя кожа определенно
темнеет.
   Этьен кивнул, рассеянно теребя ожерелье:
   - Я решил, что ты думаешь об этом месте.
   - О пляже?
   - Ты сказал "здорово". Поэтому я решил, что ты подумал
- как здесь хорошо.
   - Ну,  я часто думаю,  что... Я хочу сказать, что игра
стоила свеч: то плавание, поля с марихуаной...
   - Точно.
   - Ты ловишь рыбу,  купаешься,  ешь,  бездельничаешь, и
все вокруг хорошо к тебе относятся.  Это так просто,  но...
Если бы я мог остановить планету и начать жизнь заново,  то
сделал бы  ее  такой же,  как  у  нас сейчас.  Для всех без
исключения. - Я потряс головой, чтобы остановить этот поток
пустословия. - Ты понимаешь, о чем я.
   - Я думаю так же, как и ты.
   - Да ты что?
   - Конечно. И остальные - тоже.
   Я встал и огляделся вокруг. Через несколько валунов от
меня выходили из воды Грегорио и  Франсуаза,  а еще дальше,
возле омываемых морем скал,  показались три цветные точки -
Моше и  две югославки.  Я  слышал,  как с  берега доносится
равномерный стук,  -  это Багз и  плотники мастерили что-то
новое,  и  еще я  увидел бредущую по пляжу одинокую фигуру.
Элла, решил я. Но сощурил глаза, которые слепил яркий белый
песок, и узнал Сэл.
   Я  вспомнил,  как  Сэл дразнила меня,  подстегивая мои
ожидания.  "Скоро ты увидишь, что здесь очень хорошо. Когда
ты  научишься ценить  это  место  просто  за  то,  что  оно
существует",  -  сказала она. Я расправил плечи, зажмурился
от солнца и подумал, что она была совершенно права.
   Мои  раздумья были прерваны внезапно попавшими мне  на
ноги  брызгами холодной воды.  Я  открыл глаза и  посмотрел
вниз.   Это  были  плескавшиеся  в  вед