о чем беспокоиться. Обстановка
снова нормализуется, как ты того хотела.
   - Да... Мы добились этого, Ричард.
   - Это ты добилась.
   - Извини, что я иногда кричала на тебя, Ричард. За все
те случаи... извини.
   Я улыбнулся:
   - Мне нужно взять сигареты. Потом поговорим.
   - И ты посидишь с нами.
   - Конечно.

   Когда мистер Дак вошел в дом, я схватил его за шиворот
и стукнул о внутреннюю стену.
   - Так,  -  прошипел я, - а теперь говори, что ты здесь
делаешь?
   Он  уставился  на  меня  с   несколько  растерянным  и
невинным видом, а затем усмехнулся.
   - Ты здесь для того, чтобы остановить нас?
   Ответа не последовало.
   - Зачем ты явился?
   - Ужас, - ответил он.
   -Что?
   - Ужас.
   - Что еще за ужас?
   - Ужас!
   - Какой ужас?
   Он  вздохнул и  быстрым движением освободился от моего
захвата.
   - Ужас,  -  произнес он  и  исчез.  Несколько секунд я
неподвижно стоял на  месте,  а  мои  руки застыли в  том же
положении,  в каком я держал мистера Дака. Потом я пришел в
себя и направился обратно к навесу,  в спешке ограничившись
лишь слабой попыткой выглядеть непринужденным.
   - О'кей,  -  прошептал я,  приблизившись к Кити и двум
другим заговорщикам. - Приготовьтесь. Мы уходим.
   - Прямо сейчас?
   -Да.
   - Но... вокруг же еще полная темнота.
   - Справимся. Я уйду первым, чтобы предупредить Джеда и
захватить бутылки с водой.  Через пять минут уходят Этьен и
Франсуаза,  а  потом Кити.  Встречаемся у  ведущей на  пляж
тропинки через...

   What's that fucking noise?

   В тот самый момент, когда я произнес слово "тропинка",
Багз вдруг вскочил.  От  его сонливой доброжелательности не
осталось и  следа.  Багз стоял с широко раскрытыми глазами,
оскалив зубы.
   - Что там, черт возьми, за шум? - прошипел он.
   Все повернулись к нему.
   - Что за черт?
   Грязнуля сонно рассмеялся:
   - Ты еще в состоянии что-то слышать, Багз?
   - Это был...  треск ветки.  Кто-то  пробирается к  нам
через лес.
   Сэл вышла из позы лотоса и села на колени:
   - Все  здесь?   -   спросила  она,  окидывая  взглядом
развалившиеся на земле фигуры.
   - Меня,  на самом деле, здесь нет, - медленно протянул
Джессе. - Меня, на самом деле, нигде нет.
   Багз отступил на шаг от окружавшей навес темноты:
   - Там определенно кто-то есть.
   - Может быть, это Карл... - предположил кто-то.
   Несколько голов повернулось ко мне.
   - Это не Карл.
   - Джед?
   - Джед в палатке-больнице.
   - Тогда, если это не Карл и не Джед...
   - Подождите!  -  Кэсси тоже встала с земли. - Я что-то
слышала!.. Вон там!
   Мы все напрягли слух.
   - Ничего там нет, - начал Джессе. - Почему бы вам всем
не расслабиться? Это просто странный глюк...
   - Никакой  это   не   глюк,   -   перебил  его   Багз.
-Прислушайтесь хорошенько! Сюда идут!
   -Кто?
   И вдруг мы все вскочили, потому что отчетливо услышали
шум.  Сомневаться не  приходилось.  Люди  продирались через
лесные заросли,  наступали на листья, шли по нашей тропинке
от водопада к лагерю.
   - Бегите! - закричала Сэл. - Бегите все! Сейчас же!

   Слишком поздно.
   Метрах в четырех от нас из темноты вынырнула фигура. В
считанные  секунды  рядом  с  ней  появилось еще  несколько
фигур. Люди держали АК наперевес и целились прямо в нас. Их
одежда,  по-видимому,  была сухой: значит, они не прыгали с
водопада.  Наверное,  они  знали  какую-то  тайную тропу  в
лагуну или спустились со скал при помощи веревок.  А может,
просто  перенеслись по  воздуху.  Судя  по  тому,  как  они
зависли в темноте, не такое уж неверентное предположение.
   Я обернулся,  чтобы взглянуть на участников пиршества.
Сомневаюсь,  чтобы  кроме Этьена и  Франсуазы кто-нибудь из
них  видел  вьетконговцев раньше,  и  мне  стало интересно,
какая будет реакция.  Всех  охватил страх.  Двое рухнули на
колени -Моше и  один из  огородников;  остальные застыли на
месте с явными признаками ужаса на лицах: отвисшие челюсти,
стиснутые губы,  прижатые к  груди руки.  Я почти завидовал
им. Для первого боя поражение - неплохо.

   Апокалипсис

   Я понял, что у нас отрезаны все пути к спасению и всех
нас убьют,  но принял это без всякого огорчения.  Я  не мог
этого  предотвратить и  знал,  что  встречаю свою  смерть в
полном сознании.  Хотя я  и догадывался,  что Вьетнам может
закончиться подобным образом,  я  не  попытался убежать.  Я
самоотверженно оставался в  лагере,  пока не убедился,  что
мои  друзья смогут убежать вместе со  мной.  На  этот раз я
поступил правильно.
   Вот  почему  я   пришел  в  бешенство  от  того,   что
вьетконговцы вели себя не  так,  как нужно.  Они все делали
неправильно, поэтому я и взбесился.
   Отвернувшись  от  своих  товарищей,   я  увидел,   что
командир охранников тычет в меня пальцем. В тот же миг один
из охранников выволок меня из-под навеса и  силой уложил на
землю. В ужасе я понял, что меня расстреляют первым.
   Первым!  Если  бы  меня  расстреляли  потом:  десятым,
одиннадцатым, двенадцатым - прекрасно. Но чтобы первым! Мне
не верилось. Я не увижу, что произойдет дальше.
   Охранник приставил к моему лбу дуло АК.
   - Ты делаешь большую ошибку,  - сердито сказал я. - Ты
только все испортишь. - Я показал головой на Моше. - Почему
бы тебе сначала не убить его? Какая тебе разница? Убей его.
   Его гладкое лицо равнодушно смотрело на меня.
   - Его, ради бога! Эту обезьяну!
   - Обезьяну.
   - Обезьяну,  безмозглый ты кретин!  Ты, тупой ублюдок!
Эту гориллу! Его - вон там!
   Я показал на слабо стонавшего Моше. Охранник пнул меня
по ребрам.
   - Черт!  -  задыхаясь,  крикнул я,  когда  острая боль
пронзила почки.
   Не в силах угомониться, я перевернулся на бок и увидел
своих  друзей.   Немая  картина,  казалось,  не  претерпела
никаких изменений,  за исключением того,  что Этьен прикрыл
глаза рукой.
   - О'кей.  -  Усилием воли я  встал на  колени.  -Тогда
дайте мне хотя бы выбрать своего убийцу.
   Я  не  повторил ошибки  и  не  стал  снова  показывать
пальцем. Но повернулся так, что теперь мне в голову целился
АК кикбоксера.
   - Я хочу,  чтобы это сделал он. Так будет по-честному,
правда? Пусть это сделает он.
   Кикбоксер  нахмурился,  а  затем  взглянул  на  своего
командира. Тот пожал плечами.
   - Да,  да,  ты.  Ты,  с  драконьей  татуировкой.  -  Я
замолчал и  посмотрел на его рот.  Рот был закрыт,  но губы
из-за изумленного выражения лица слегка надулись. - Я знаю!
У  тебя нет  передних зубов!  -  Я  показал ему свои зубы и
постучал по ним. - Ведь у тебя их нет, а?
   Он осторожно поднял палец и потрогал им свои десны, не
раскрывая рта.
   - Точно!  -  заорал я.  - У тебя нет передних зубов! Я
давно это знаю!  Несколько секунд кикбоксер подержал во рту
палец,  водя им  по  деснам.  Потом он что-то сказал своему
командиру по-тайски.
   - Ага.  -  Командир охранников кивнул.  -  Ты -парень,
который всегда приходить к нам в гости...  Каждый день, да?
Тебе нравится приходить к нам в гости.
   Я  уставился на  него.  К  моему удивлению,  он уселся
передо мной на корточки и взъерошил мне волосы.
   - Смешной мальчик за  деревьями каждый  день.  Ты  нам
тоже  понравился.  Пособирать травы.  Да?  О'кей.  Немножко
травы для твой друзь.
   - Не мешкай и убей меня, - смело сказал я.
   - Убивать тебя? Ах ты, смешной мальчик... Я не убивать
тебя сейчас.  - Он снова взъерошил мне волосы и поднялся во
весь рост.  -  Я не убивать никого сейчас, - обратился он к
сгрудившимся в кучу под навесом фигурам.  -  Я предупреждаю
вас. Вы, люди здесь, это о'кей для меня. Один год, два год,
три год - нет проблем, да?
   Если он  ожидал ответа,  то  его не последовало.  Это,
по-видимому,  рассердило вьетконговца.  Он  сделал глубокий
вдох, а затем разразился, в ярости, тирадой:
   - Но  сейчас  вы  делать  проблема!  Вы  делать  очень
чертовский проблема!
   При  полном  молчании с  нашей  стороны он  пошарил по
карманам и  вытащил листок бумаги.  Казалось,  даже  цикады
притихли, догадываясь, что они услышат.
   - Вы делать карты!  - завизжал он. Половину следующего
предложения я  не разобрал из-за стоявшего в ушах звона.  -
Но  зачем  вы  хотеть делать эта?  Карты ведут новых людей.
Новых людей сюда!  Новые люди  -  опасность для  меня!  Это
очень чертова опасность для вас!  - Он запнулся и с той же,
сбивающей с  толку  внезапностью снова успокоился.  -О'кей,
о'кей,  -  пробормотал он.  Затем  бросил  карту  в  грязь,
выхватил  из  кобуры  пистолет  и   выстрелил  в  нее.   Он
промахнулся,  но  пуля  ударила в  землю совсем недалеко от
карты,  и  та затрепетала в  воздухе.  Я вновь оглох.  Дуло
находилось сантиметрах в тридцати от моей головы.
   Когда  ко  мне  начал возвращаться слух,  командир уже
говорил необычайно доверительным тоном:
   - Итак,  мои друзь.  Мне нравится вы все очень.  Очень
хорошо.   Один  год,   два  год,  нет  проблем.  Итак,  мое
предупреждение. Следующий раз я убью вас всех.
   Последние слова не дошли до меня, поскольку я в третий
раз лишился слуха:  командир закончил предложение,  треснув
меня пистолетом по голове. Оправившись от шока, я попытался
встать,  но он снова ударил меня.  Я  снова упал на колени.
Следующее,  что я почувствовал,  -  он держит меня сзади за
майку, чтобы я не рухнул.
   - Погоди, - заплетающимся языком сказал я. Моя бравада
полностью исчезла.  Меня  охватил самый обычный страх.  Уже
немного представляя себе,  что это такое,  я в ужасе думал,
что меня забьют насмерть - Погоди немного, пожалуйста.
   Бесполезно.   Командир  очень   сильно   ударил  меня.
Несколько секунд я  еще оставался в сознании,  глядя на его
обувь.  Кроссовки "Рибок",  такие же, как у того толстяка с
Самуя. Затем у меня в глазах потемнело.

   Я  не  знаю,  что  было дальше.  Мне  запомнились лишь
несколько вещей -  шаги,  шорохи,  приглушенные,  говорящие
по-тайски голоса, два-три пинка, от которых я перевернулся.
Но все это было не связано одно с  другим:  все было как-то
беспорядочно и непостижимо.

   Когда  я  наконец  смог  встать  на  четвереньки,  что
произошло не  раньше чем минут десять спустя,  вьетконговцы
уже ушли. Я начал ползком пробираться к навесу, где заметил
расплывчатые фигуры своих  товарищей,  и  пока  я  полз,  я
задавался абстрактным вопросом,  почему именно меня выбрали
в качестве козла отпущения.  И вообще, зачем им понадобился
козел отпущения?  Если они не собирались нас расстреливать,
зачем меня избивать? Это несправедливо.

   А теперь...

   Существовал еще  один  вопрос,  которым мне  следовало
задаться,  но  я  его обходил.  Благодаря моему теперешнему
большому опыту  я  могу  объяснить это  странным поведением
мозга   при    сильном   шоке.    Вы    зацикливаетесь   на
незначительных, а не наиболее важных загадках.
   А вопрос следующий:  почему никто мне не помог?  Если,
согласно моим предположениям, я минут десять провалялся без
сознания, всем вполне хватило бы времени, чтобы оказать мне
помощь.  Но  люди  оставались на  месте,  трусливо  прячась
внутри кольца из  свечей,  и  толку от них было столько же,
сколько от восковых фигур.
   - Помогите! - выдавил я из себя. - Что с вами, в конце
концов?
   Я  попытался  бросить  на  них  сердитый  взгляд,  что
оказалось нелегким делом.  Помимо того,-  что  я  был не  в
состоянии ничего как следует разглядеть,  в  глазах у  меня
двоилось, поэтому я не знал точно, куда смотреть.
   - Кити... помоги.
   Когда он услышал свое имя,  это,  по-видимому, вернуло
его к  жизни.  Он  сделал несколько шагов по направлению ко
мне,  но  даже  мои  вышедшие из  строя глаза позволили мне
заметить  нечто  странное  в  его  движениях.   Создавалось
впечатление, что он боится чего-то у меня за плечами.
   Локти  не  выдержали,  и  я  хлопнулся  подбородком на
землю. Я послюнявил губы, чтобы убрать со рта грязь:
   - Скорее же, Кити.
   Вскоре он оказался возле меня -  вместе с  кем-то еще.
Судя по запаху,  это была Франсуаза.  Они подхватили меня и
затащили обратно под навес,  но  они смогли лишь приподнять
меня за руки и плечи. Когда меня тащили через линию свечей,
я  посбивал  их  пламя  своим  животом,  что  причинило мне
дополнительную боль, в которой я совершенно не нуждался, но
эта боль, по крайней мере, способствовала тому, что я начал
лучше соображать.  Глоток кокосового пива тоже подействовал
на  меня  положительно.  Оно  очень  быстро  превращается в
уксус,  а выпитая мною жидкость была уже на грани этого.  Я
поморщился,  зажмурился,  а  когда снова открыл глаза,  мое
зрение восстановилось.
   Тут  я  наконец-то  понял,  почему все  превратились в
статуи.  Благодаря Этьену,  а  также  опираясь на  один  из
бамбуковых шестов,  поддерживавших навес  из  простыней,  я
оказался  в  состоянии подняться на  ноги.  Вьетконговцы не
считали,  что для предупреждения достаточно моего избиения.
Они  оставили нам  серьезное напоминание,  чтобы  больше не
возвращаться к обсуждению вопроса.

   Пули  сильно  обезобразили тела  прибывших  на  плоту.
Большие  отверстия,  размозженные черепа.  Все  трупы  были
нагие,  что  наводило на  мысль,  что перед убийством людей
раздели.  Из-за трупного окоченения позы выглядели странно.
Сэмми сейчас лежал на спине, но когда его тело одеревенело,
он скорее всего лежал на животе и поэтому выглядел так, как
будто его толкнули вверх,  в  направлении,  противоположном
силе тяжести.  Девушка-немка с  приятным смехом и  длинными
волосами  лежала  на  боку.   Казалось,   она  была  готова
броситься в объятия.
   Я  не  вижу никакой необходимости описывать дальше.  Я
уделил их описанию ровно столько места,  сколько необходимо
для объяснения последующих событий.
   В  общем,  зрелище не из приятных даже в  самые лучшие
времена.  После  сцены  с  охранниками оно  производило еще
более тяжелое впечатление. Но наблюдать его в отключке - от
этого можно было просто сойти с ума.

   - Ладно, - сказала Сэл, выходя из транса и направляясь
к  трупам.  -  Давайте все  уберем.  Это  не  займет  много
времени,  если мы  дружно...  -  она  запнулась.  Ее  плечи
дернулись,  когда она пыталась сбросить накинутую кофту.  С
глухим звуком Сэл  села на  землю.  -  Это не  займет много
времени.  Ну,  давайте же все уберем. - Она снова встала: -
Какой ужас! Какое месиво!
   Парень-немец лежал под Зефом и обнимал его скрюченными
руками.  Сэл никак не удавалось сдвинуть немца с места.  Мы
все молча наблюдали за тем,  как она безуспешно дергает его
за ноги.
   - Какой ужас!  - задыхаясь, сказала Сэл и снова сильно
дернула мертвеца за ноги.  Ее руки соскользнули.  Она упала
на  спину  и  растянулась на  трупе Сэмми.  -  О,  черт!  -
вскрикнула она.
   Потом она  завизжала и  принялась царапать себе  щеки.
Когда   она   скатывалась   с   трупа   Сэмми,    их   лица
соприкоснулись. У Сэмми не было нижней челюсти.
   Она визжала так, как визжат некоторые люди, которые не
способны плакать,  и поэтому вы вдруг понимаете,  что слезы
выходят из какой-то непостижимой глубины.  От этого звука у
меня по телу поползли мурашки,  а  Багз,  казалось,  совсем
сбрендил.
   Я  много думал над тем,  что он  сделал,  и  нашел два
объяснения этому.  Во-первых, его рассердило, что Сэмми как
бы  поцеловал Сэл.  Во-вторых,  он  счел  Сэмми  виновником
страданий Сэл  и  хотел положить им  конец.  Оба объяснения
основываются на  безумии Багза,  но здесь как раз все ясно.
Он действительно спятил.

   Он окликнул Сэл по имени.  Потом всхлипнул,  но только
один раз и  негромко.  Затем он подошел к  месту пиршества,
схватил  большой кухонный нож  Грязнули.  Вернулся к  трупу
Сэмми и набросился на него.
   Началось с  пинков,  которые быстро сменились ножевыми
ударами.  В грудь,  в пах,  в руки -  куда попало. Затем он
оседлал труп и  принялся дергать его  за  шею.  Или мне так
только показалось.  В темноте как следует не разглядеть,  и
труп загораживала широкая спина Багза.  Я  увидел все  лишь
после того,  как он встал. Он отрезал голову Сэмми. Отрезал
и держал ее за волосы.
   Неожиданно Жан  схватил нож и  принялся наносить удары
по  трупу  девушки-немки,  кромсая ее  живот  и  вытаскивая
внутренности.  Через некоторое время к  ним  присоединилась
Кэсси,  она склонилась над Зефом и  принялась за его бедра.
Этьена стошнило,  в  вокруг трупов спустя считанные секунды
началась всеобщая возня.

   Оглядываясь назад,  я понимаю, что именно тогда настал
самый  подходящий момент,  чтобы  улизнуть из  лагеря.  Под
навесом по-прежнему оставались люди -  все повара,  Джессе,
Грегорио и  несколько огородников,  -  но  они  даже  и  не
попытались бы остановить нас.  Физически я  был в состоянии
бежать.   Жуткая  сцена  добавила  в   мою   кровь  столько
адреналина,  что  я  уже  позабыл,  что  меня  избили.  При
необходимости я смог бы пробежать марафонскую дистанцию, не
говоря уже о том, чтобы просто скользнуть в темноту.
   Но мы не шелохнулись. Мы были загипнотизированы сценой
расчленения трупов.  Казалось, каждая отрезанная конечность
все крепче приковывает нас к месту.

   Огонь со стороны своих

   Я  не  знаю,  сколько  продолжалось это  сумасшествие.
Возможно,   с   полчаса.   Потрошителям   пришлось   немало
повозиться с  некоторыми суставами,  вращая руки,  пока  не
рвались сухожилия.  Но  в  какой-то момент я  заметил,  что
толпа  рассеялась,   и  люди,   обессиленные,  сидят  возле
результата своих трудов или кружат в темноте.  Остался один
лишь Моше. Он сосредоточился на чем-то маленьком, наверное,
на пальце. И как раз наблюдая за Моше, я услышал голос Сэл.
   - "Ждите  нас  в  Чавенге три  дня,  -  читала  она  с
приводящей в оцепенение холодностью.  - Если мы не вернемся
к этому времени,  значит,  мы добрались до пляжа.  Увидимся
там? Ричард".
   Мне потребовалось некоторое время,  чтобы понять смысл
этих  слов.  Несколько секунд  я  просто слушал голос  Сэл.
Однако  когда   меня   озарила  вспышка  понимания,   столь
явственная,  что я буквально видел ее,  значение слов стало
совершенно ясным.
   Я  обернулся.  Сэл стояла возле меня и держала в руках
листок  бумаги,  который оставил командир вьетконговцев.  Я
забыл про этот листок.  Оглохший и избитый, я не обратил на
него никакого внимания.
   - "Увидимся там", - равнодушно повторила она.
   Из-под  навеса вышли патологоанатомы.  Кое-кто подошел
совсем близко,  задев Кити, который смотрел на меня странно
бессмысленным взглядом.
   - Ричард?  -  раздался шепот толпы подошедших.  - Этих
людей привел сюда Ричард?  -  Говорила какая-то девушка, но
она была так сильно выпачкана в красное и черное,  что я не
узнал ее.
   Постепенно подходили новые люди,  молча окружая меня и
отрезая  от  Кити  и   Франсуазы.   В   отчаянии  я   начал
вглядываться в  них,  стремясь найти  какое-нибудь знакомое
лицо.  Я думал сослаться на обстоятельства,  все объяснить.
Но чем больше подходило потрошителей, тем больше появлялось
незнакомцев. Они посбивали ногами все свечи.
   Темнота  сгущалась,   и  лица  становились  все  более
расплывчатыми.  После  исчезновения Этьена я  остался перед
незнакомцами в одиночестве.
   - Жан! - заорал я.
   Незнакомцы засмеялись.
   - Моше! Кэсси! Я знаю, что вы здесь... Сэл! Сэл!
   Но она тоже исчезла. С того места, где я недавно видел
ее, на меня шипело какое-то сидящее на корточках существо:
   - После Тэта жизнь вернется в нормальное русло.
   - Сэл,  пожалуйста,  -  взмолился  я,  а  в  мою  ногу
вонзилось что-то острое.  Я посмотрел вниз,  на ноги.  Меня
ударили ножом. Неглубоко. Но я испытал еще больший страх. Я
завопил;  последовал новый удар.  С  той же  силой.  Лезвие
вошло в  кожу больше чем  на  сантиметр.  На  этот раз удар
пришелся в руку, следующий - в грудь.
   На мгновение я  испытал такое сильное потрясение,  что
мог  лишь  тупо вытирать стекавшую по  животу кровь.  Потом
меня обуял ужас, и когда он достиг глотки, я завопил. Еще я
попытался оказать сопротивление.  Я  нанес удар