вое состояние.
Думаю,   что  отчасти  мой  разум,  несмотря  на  смятение,
возмущался тем, что ошибся в теории насчет мгновения "до" в
видеоиграх.  Я  не  пришел в  ярость и  не  боролся вопреки
прежним представлениям о  том,  как поведу себя в  подобном
случае. Я просто исчезал. Возмущение породило новый всплеск
энергии,  и  с ним пришло осознание того,  что красный свет
еще  не  означает  смерть.   Это  мог  быть  обычный  свет,
солнечный свет,  проникавший под  воду и  сквозь мои плотно
сомкнутые веки.  Буквально из  последних сил  я  сделал еще
один сильный гребок.
   Я  очутился  прямо  посреди  яркого  света  и  свежего
воздуха.  Я заморгал, привыкая к свету, и, тяжело дыша, как
пронзенная острогой  рыба,  постепенно разглядел Джеда.  Он
сидел на скале.  Возле него лежала длинная лодка такого же,
как и море, голубовато-зеленого цвета.
   - Эй,  - произнес он, даже не обернувшись, - ты что-то
уж очень долго.
   Сначала я не мог ответить ему, потому что жадно вдыхал
свежий воздух.
   - Ты  целую вечность проторчал в  пещере.  Что ты  там
делал?
   - Тонул, - смог наконец ответить я.
   - Да?  Ты  разбираешься в  двигателях?  Я  вот пытался
завести, но не получается.
   Я  поплыл к нему и попробовал взобраться на скалу,  но
был слишком слаб и соскользнул обратно в воду.
   - Разве ты не слышал,  как я  кричал?  -  тяжело дыша,
спросил я.
   - Нет.  -  Он  начал рассеянно водить лезвием ножа  по
бороде,  как  будто  брился.  -  Так,  ясно,  что  горючего
достаточно,  потому что бачок полный, и шведы говорили, что
двигатель у них еще недавно работал.
   - Джед!  Я  застрял в  каком-то  воздушном кармане,  в
котором было больше туннелей, чем... - Я не мог представить
себе ничего такого с большим количеством туннелей. - Я чуть
не утонул!
   Джед впервые взглянул на меня.
   - Воздушный карман?  -  спросил он,  опуская нож. - Ты
уверен?
   - Конечно, я абсолютно уверен.
   - Где он?
   - Откуда я знаю?  Где-то там... внутри. - Я повернулся
к темному зеву пещеры, и меня пробрала дрожь.
   Джед нахмурился:
   - Ну...  это довольно странно.  Я сотни раз переплывал
проем и никогда не натыкался ни на какой воздушный карман.
   - Думаешь, я вру?
   - Да нет... Ты сказал, там было несколько туннелей?
   - Минимум четыре. Я обнаружил их на ощупь, но не знал,
по какому из них нужно плыть. Это был кошмар.
   - Должно быть,  ты немного отклонился вниз от главного
коридора.  Черт возьми,  Ричард,  мне  на  самом деле очень
жаль.   Честное  слово,  даже  не  знаю,  как  такое  могло
случиться.   Я  столько  раз  переплывал  проем,   что  уже
автоматически следую по  одному и  тому же маршруту.  -  Он
выглядел  раздосадованным.   -  Удивительно.  Все  с  пляжа
переплывали эту  пещеру,  и  никто  никогда  не  сбивался с
курса. Я вздохнул:
   - Такой уж я везучий.
   - Да,  не повезло тебе. - Он протянул руку и помог мне
взобраться на скалу.
   - Я мог помереть.
   Джед кивнул:
   - Мог. Мне очень жаль.
   Мой   внутренний  голос  говорил,   что   мне  следует
вспылить,  но я не видел в случившемся ничего такого, из-за
чего я  должен был вспылить.  Вместо этого я лег на спину и
принялся рассматривать облака.  Серебристое пятнышко в небе
оставляло за собой инверсионный след,  и я представил себе,
как  люди  смотрят в  иллюминаторы,  видят Сиамский залив и
пытаются догадаться,  что происходит на  островах внизу.  Я
был уверен, что один-два человека смотрят на мой остров.
   Они  и  через миллион лет  не  догадаются,  что  здесь
происходит.  При  мысли об  этом  на  моем  лице  появилась
идиотская улыбка.
   Джед  заговорил,  вернув меня  тем  самым  с  небес на
землю:
   - От тебя несет блевотиной.
   - Пришлось в ней поплавать, - ответил я.
   - И у тебя кровоточит локоть.
   Я  опустил глаза и  сразу же  почувствовал,  как  жжет
руку.
   - Господи! Я развалина.
   - Нет.  -  Джед  покачал  головой.  -  Это  лодка  вот
развалина.

   Лодка  была  примерно шесть  метров  в  длину  и  метр
двадцать в  ширину,  всего с  одним бамбуковым утлегарем на
правом борту.  Сама  она  лежала на  левом  борту у  скалы,
привязанная и  защищенная от  волн  рядом  буферов из  туго
скрученных пальмовых листьев.  Ее также защищала и укрывала
своеобразная мини-гавань, образуемая входом в пещеру.
   В  лодке лежали рыболовные снасти шведов.  У  них были
более длинные остроги, а еще у них имелась сеть, с завистью
отметил я.  В лагуне сеть нам не требовалась,  но все равно
было бы хорошо ее иметь.  У  них также была леска и крючки,
что объясняло, почему они всегда ловили самую крупную рыбу.
   Не  обращая  внимания  на  слова  Джеда,  я  сразу  же
принялся  за   лодку.   Мне  понравилась  ее  типичная  для
Юго-Восточной Азии форма,  раскрашенные завитушки на  носу,
сильный запах масла и  пропитавшегося солью дерева.  Больше
всего меня  радовал факт,  что  все  это  было  мне  хорошо
знакомо,  поскольку я  уже  имел  дело с  лодками во  время
путешествий на  острова в  других  странах.  Я  обрадовался
нахлынувшим  на   меня   воспоминаниям,   тому,   что   мог
истосковаться по столь экзотическим вещам.
   Коллекционирование   воспоминаний   или   опыта   было
основной целью всех  моих  путешествий с  самого начала.  Я
занимался  этим   точно   так   же,   как   кто-то   другой
коллекционирует  марки,  всегда  имея  при  себе  мысленный
список того,  что я  еще хотел увидеть и  сделать.  Большая
часть списка выглядела довольно банально.  Я  хотел увидеть
Тадж-Махал, Боробудур, рисовые террасы в районе Багио, храм
Ангкорват.  Менее,  а  может быть,  и  более банальным было
стремление увидеть  проявления крайней бедности.  Я  считал
это  необходимым опытом  для  любого,  кто  хочет  казаться
мудрым и интересным.
   Нищету, естественно, я прежде всего отметил галочкой в
этом  списке.  Затем  я  перешел к  более непонятным вещам.
Находиться в  гуще  мятежа  в  облаке слезоточивого газа  и
прислушиваться к  яростным выстрелам -  вот  какое  желание
неотступно преследовало меня.

   Еще  одним  пунктом  в  списке  было  повстречаться со
смертью.  Лет  в  восемнадцать я  побывал в  Гонконге,  где
познакомился  со  старым  азиатом,   рабочим,  который  мне
рассказал,   как  его  держали  под  прицелом  винтовки  во
Вьетнаме.  История  заканчивалась  тем,  что  к  его  груди
приставили винтовку и  объявили,  что  сейчас  расстреляют.
"Самое забавное при  встрече лицом к  лицу  со  смертью,  -
говорил он, - это отсутствие страха. Скорее, ты спокоен. Ты
в ожидании, конечно же, но спокоен".
   Я  энергично кивал.  Я  соглашался с  ним не на основе
собственного опыта.  Просто я был настолько возбужден,  что
мог только кивать.
   Поля с марихуаной однозначно подходили под впечатления
этой категории,  точно так  же  как и  воздушный карман.  С
единственной поправкой:  я  не мог сказать,  что пребывал в
ожидании (само собой разумеется!),  но  хранил спокойствие.
Когда-нибудь в будущем я обязательно восполню это упущение.

   Через двадцать минут я уже был готов к отплытию.
   - Все в порядке,  - сказал я, садясь. - Давай запустим
двигатель.
   - Двигатель накрылся.  Ты  не  сможешь  запустить его.
Думаю,  нам  нужно  вернуться в  лагерь и  попросить шведов
покопаться в нем.
   - Я  уверен,   что  смогу  его  запустить.  Мне  часто
доводилось путешествовать на таких лодках.
   Джед  с   сомнением  посмотрел  на  меня,   но  жестом
пригласил попробовать.
   Я  заполз в  лодку,  проскользнул к  корме и,  к своей
радости,  узнал тип двигателя.  Он запускался так же, как и
газонокосилка, - посредством намотанной на маховик веревки,
за  которую нужно было  сильно дернуть.  Более внимательный
осмотр  помог  обнаружить на  одном  конце  веревки узел  и
выемку на колесике, в которую должен был попасть узел.
   - Я пробовал сделать это раз пятьдесят,  - пробормотал
Джед, когда я поместил узел как надо.
   - Во всем нужна сноровка,  -  ответил я  с  наигранной
бодростью.  - Сначала нужно медленно потянуть за веревку, а
затем резко дернуть ее.
   -Да?
   Когда все  было  готово к  пуску,  я  в  последний раз
осмотрел двигатель.  Ничего особенного я в нем не искал, но
хотел,  чтобы возникло впечатление, будто ищу. Мои старания
были вознаграждены.  Я увидел небольшой,  едва заметный под
слоями  масла  и  грязи  металлический  переключатель,  под
которым было написано "on/off". Я бросил взгляд назад через
плечо и перевел переключатель в нужное положение.
   - Поехали!  -  заорал я и дернул за веревку. Двигатель
взревел, оживая, и завелся с полуоборота.

   Дальше на запад

   С  того  самого  момента  как  мы,  окутанные  облаком
бензиновых паров,  с шумом выплыли из нашей мини-гавани,  у
меня появилось сильное желание попасть на Пханган. Хотя мне
и  говорили,  что  его  лучшие времена остались в  прошлом,
Хатрин по-прежнему имел легендарную репутацию. Как в случае
с  улицей  Патпонг  и  с  опиумными  маршрутами в  "Золотом
треугольнике",  мне хотелось разобраться,  откуда пошла его
слава. Кроме того, я был рад, что делаю что-то очень нужное
для  обитателей  пляжа.   Я  знал,   что  Сэл  оценила  мою
инициативу  поучаствовать  в  столь  непопулярном  деле,  и
чувствовал, что выполняю сейчас серьезную и важную задачу.
   Впрочем,   через  час,  по  мере  того  как  очертания
Пхангана  становились  все  отчетливее  на  горизонте,  мое
острое  желание  сменилось беспокойством.  Примерно  то  же
чувство я  испытывал,  стоя под  водопадом.  Неожиданно для
себя я понял, что встреча с миром означает возвращение всех
тех вещей, которые я так старался забыть. Я не слишком ясно
представлял себе, что это за вещи, потому что уже забыл их,
но  твердо знал,  что не хочу,  чтобы мне о  них напомнили.
Хотя  мы  не  могли разговаривать из-за  шума двигателя,  я
догадывался,  что Джеда одолевают похожие мысли.  Он  сидел
неподвижно,  насколько  это  позволяла качка,  держа  одной
рукой румпель,  и смотрел, не отрываясь, на лежащий впереди
остров.
   Я  сунул руку в  карман шорт за сигаретами.  Я  взял с
собой новую пачку, - надеясь, что, раз она запечатана, вода
в нее не проникнет,  - а также коробок спичек. Они лежали в
пластмассовой коробочке  из-под  фотопленки,  которую  Кити
использовал для того,  чтобы его ризла не  промокала.  "Это
самое ценное,  что у  меня есть,  -  сказал он,  прежде чем
отдать мне коробочку.  - Береги ее как зеницу ока". "Можешь
на  меня  положиться",  -  со  всей серьезностью ответил я,
представив трехчасовое путешествие на лодке без никотина.
   Зажечь  сигарету оказалось совсем не  легко,  так  как
спички были дрянного местного производства, и они ломались,
если их слишком сильно чиркнуть о коробок. Подобным образом
сломались первые три спички,  а следующие четыре погасли на
ветру.  У  меня с  собой было только десять штук,  и  я уже
начал терять терпение,  когда наконец смог зажечь сигарету.
Джед  тоже взял сигарету и  прикурил от  моей,  а  потом мы
стали  вновь глазеть на  Пханган.  Между голубым и  зеленым
цветом теперь виднелась полоска белого песка.
   Чтобы отвлечься от  мыслей о  мире,  я  начал думать о
Франсуазе. Несколько дней назад мы с Этьеном устроили возле
коралловых рифов соревнование по  нырянию,  заключавшееся в
том,  чтобы  поднимать как  можно  меньше  брызг  во  время
прыжка. Когда мы попросили Франсуазу быть нашим судьей, она
понаблюдала за нами,  а затем,  пожав плечами, сказала: "Вы
оба очень хорошо ныряете".  Этьен удивился. "Да, - произнес
он с деланным безразличием. - Но ведь кто-то ныряет лучше?"
Франсуаза снова пожала плечами.  "Что  я  могу  сказать?  -
засмеялась она.  - Ну правда, вы одинаково хорошо ныряете".
Потом она по очереди поцеловала нас в щеку.
   Меня тоже удивило ее поведение.  Дело в том, что Этьен
нырял намного лучше меня. У меня не было и тени сомнения на
этот  счет.  Этьен без  труда нырял спиной назад,  лебедем,
делал  прыжок  согнувшись и  разные  странные  выверты  без
названия - в общем, все что угодно. Я же мог лишь выполнять
прыжок  спиной  назад,  сопровождаемый  сильным  судорожным
рывком,  который, как правило, ставил меня обратно на ноги.
Что же касается вхождения в воду без брызг, то Этьен входил
прямо,  как  бамбуковая острога.  Мне не  нужно было видеть
себя со  стороны,  чтобы убедиться в  том,  что  я,  ныряя,
напоминал ствол дерева с ветвями и всем прочим.
   Поэтому когда Франсуаза сказала,  что  мы  оба  хорошо
ныряем,   она   соврала.   Это  было  смешное  вранье.   Не
злонамеренное, а, по-видимому, вранье дипломатичное, однако
оно озадачило меня, и я никак не мог понять его причину.

   - Дальше...  на...  запад,  -  услышал  я  сквозь  шум
мотора. Джед кричал мне, отрывая меня от грез.
   Я оглянулся и приложил руку к уху.
   - Что? - тоже крикнул я.
   - Я  взял курс на запад!  Там более открытый берег для
причаливания! Меньше хижин на пляже.
   Я поднял в воздух большой палец и повернулся обратно к
носу лодки.  Пока я думал о Франсуазе,  Пханган значительно
приблизился. Я уже различал стволы и листья кокосовых пальм
и полуденные тени под ними.

   Возвращение

   Когда  до  берега  было  примерно  метров  сто,   Джед
выключил  мотор,  и  мы  проплыли  оставшееся расстояние на
веслах.  Мы  хотели походить на настоящих путешественников,
но напрасно мы тревожились.  Участок побережья,  к которому
мы  причалили,   был  совершенно  пуст,   если  не  считать
нескольких обветшалых пляжных домиков,  в которых,  похоже,
уже давно никто не жил.
   Мы   выпрыгнули  из  лодки  и   начали  выбираться  на
прибрежный песок, таща за собой лодку за утлегарь.
   - Мы оставим лодку здесь?  - спросил я, когда мы вышли
из воды.
   - Нет,  мы  должны  ее  спрятать.  -  Джед  указал  на
прибрежные  деревья.   -  Может  быть,  вон  там.  Сходи  и
посмотри,  что  это за  место.  Убедись,  что эта местность
такая же пустынная, какой кажется.
   - О' кей.
   Я  было  припустил трусцой по  пляжу,  но  потом почти
сразу  же   перешел  на  шаг.   Мой  вестибулярный  аппарат
действовал так,  будто я  по-прежнему находился в  море,  и
меня шатало из стороны в сторону,  как пьяного.  Это быстро
прошло,  но  на минуту-другую мне пришлось сосредоточиться,
чтобы не упасть.
   Неподалеку  от   того  места,   куда  мы   только  что
причалили,   я   обнаружил  две   пальмы,   которые  стояли
достаточно  далеко  друг   от   друга,   чтобы  между  ними
поместился утлегарь,  и  в  то  же время достаточно близко,
чтобы не  бросаться в  глаза.  Между деревьями рос  куст  с
большим  лиственным  шатром,  способным  укрыть  под  собой
лодку,  особенно если бы  мы  добавили еще несколько веток.
Ближайшие из видавших виды пляжных домиков находились более
чем в полусотне метров от пальм.
   - Место вроде бы подходящее, - крикнул я Джеду.
   - Хорошо. Тогда помоги.
   Все было бы гораздо проще, если бы с нами был еще один
человек.  Из-за двигателя нам пришлось взяться за корму,  -
мы  должны были  следить за  тем,  чтобы винт оставался над
землей, иначе он бы сломался, и поэтому нос лодки все время
норовил  ускользнуть от  нас.  Волочить ее  по  песку  было
довольно трудным делом,  но  протащить лодку  по  небольшой
полоске,  заросшей травой,  -  вот  это  был  уже настоящий
кошмар.  Пришлось  подвигать лодку  короткими изматывающими
рывками, преодолевая за раз не больше тридцати сантиметров.
   - Сущий ад,  - задыхаясь, проговорил я, после того как
лодка в  двадцатый раз  сползла от  линии деревьев.  -  Это
всегда так тяжело?
   - Что именно?
   - Плавать за рисом.
   - Естественно,  - ответил Джед, смахивая с бороды пот.
Целый  поток  маслянистых капель стекал по  его  запястью и
капал с локтя.  -  Почему,  по-твоему,  никто не хочет этим
заниматься?
   В  конце  концов  нам  удалось  затащить  лодку  между
деревьев и  спрятать ее  в  кустарнике.  После того как  мы
замаскировали лодку,  ее  уже  совсем никто  не  увидел бы,
разве  только  подошел  бы  к  деревьям вплотную.  Мы  даже
забеспокоились,  что  сами  не  сможем сразу  найти  ее  по
возвращении,   и  пометили  это  место,   воткнув  в  песок
рогатину.
   Мы  совершенно выбились из  сил,  но  нас  утешали две
вещи. Во-первых, нам будет легче поставить лодку обратно на
воду,  поскольку на обратном пути нас ждет спуск и  океан -
более  доступная цель,  чем  участок между  двумя пальмами.
Во-вторых,  после того как мы доберемся до Хатрина,  у  нас
будет великолепный обед.
   Мы отправились в хорошем расположении духа,  оживленно
обсуждая,  какие напитки закажем и что лучше - "Спрайт" или
"Кока-кола". Джед первым увидел какую-то парочку, но мы уже
ушли  довольно  далеко  от  лодки  и   поэтому  не  слишком
обеспокоились.  Когда мы проходили мимо них, я посмотрел им
прямо в  глаза,  но  только для того,  чтобы улыбнуться им,
если они поздороваются с нами.
   Они не поздоровались.  Они уставились в  землю,  и  по
выражению их  лиц  я  понял,  что они,  как и  я  несколько
раньше, пытаются сосредоточиться на ходьбе.
   - Видал?   -   спросил  я,  когда  мы  отошли  от  них
достаточно далеко,  чтобы они уже не могли нас услышать.  -
Балдеют от ланча.
   - Жидкого ланча.
   - Порошкового ланча.
   Джед кивнул, хорошенько откашлялся и сплюнул на песок:
   - Проклятые отморозки.

   Через час  мы  уже  шли мимо стоявших рядами обитаемых
пляжных домиков и с трудом протискивались между загоравшими
и игравшими во фризби людьми.  Я удивился, что на нас никто
не обращает внимания. Все казались мне настолько странными,
что  я  не  мог  поверить,  что тоже,  в  свою очередь,  не
произвожу на них странного впечатления.
   - Давай-ка поедим,  -  предложил Джед, когда мы прошли
примерно половину Хатрина. Мы направились к ближайшему кафе
и  заняли свободный столик.  Джед  углубился в  меню,  а  я
по-прежнему дивился  окружающей обстановке.  Было  странным
ощущать под ногами бетон и  сидеть на  пластмассовом стуле.
Это был обычный стул -  такой же, на каком я сидел в школе:
изогнутое сиденье, дырка в спинке, V-образные металлические
ножки,  -  но я  счел его крайне неудобным.  Я никак не мог
занять на нем правильное положение.  Я  либо разваливался в
нем, либо сидел на краю - то и другое было бессмысленно.
   - Как, черт возьми, тебе это удается? - пробормотал я.
   Джед оторвался от меню.
   - Кажется, я разучился сидеть.
   Он засмеялся:
   - Действует на мозги, а?
   - Это точно.
   - А как насчет твоего отражения?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Когда ты в последний раз видел свое отражение?
   Я пожал плечами. К стене душевой хижины, снаружи, было
прикреплено зеркальце из  косметички.  Мужчины пользовались
им во время бритья,  но оно показывало лишь крошечную часть
лица.  Если не считать этого,  я  не видел себя в зеркале с
тех пор, как покинул Самуй.
   - Тут  есть раковина и  зеркало.  Сходи -  посмотри на
себя. Ты поразишься.
   Неожиданно забеспокоившись, я нахмурился:
   - Почему? Разве с моим лицом что-то не так?
   - Да нет.  Просто сходи и посмотри.  Тогда поймешь,  в
чем дело.
   Я  действительно испытал настоящий шок.  Из зеркала на
меня смотрел совершенно незнакомый человек.  Моя кожа стала
темнее,  чем я  мог себе вообразить;  солнце высветлило мои
черные волосы,  и они приобрели коричневый оттенок,  к тому
же  стали  виться,  а  зубы  сделались такими  ослепительно
белыми,  что кроме них, я ничего не видел на лице. Вдобавок
к  этому  я  постарел и  выглядел на  все  двадцать шесть -
двадцать  семь,  а  на  носу  у  меня  появилось  несколько
веснушек. Веснушки особенно потрясли меня. Раньше у меня их
никогда не было.  Я  пялился на свое отражение добрых минут
пять,  не в  силах сдвинуться с места.  Я бы глазел на него
целый час,  если бы  Джед не позвал меня обратно за столик,
чтобы заказать еду.
   - Ну  как тебе?  -  спросил он,  когда я  с  идиотской
улыбкой на лице подходил к нему.
   - Действительно потрясающе.