рез час он снова выбегает из своего кабинета и подбегает к
рингу.
     -- Я нашел! -- кричит.
     -- Что нашел? -- спрашивает Дэн.
     -- Кличку! Нам ведь нужно дать Форресту  кличку для соревнований. И вот
я только что догадался, какая лучше всего подойдет.
     -- Ну и что же это такое? -- говорит Дэн.
     -- Дурачок!  -- говорит  Майк. -- Мы оденем его в памперсы, а сверху  -
дурацкий колпак. Публике это понравится!
     Дэн задумался.
     -- Не  знаю, --  сказал он,  наконец,  -- не  нравится мне  это.  Такое
впечатление, что ты хочешь выставить его на всеобщее посмешище.
     --  Но это же только для публики, -- отвечает Майк. --  Тут обязательно
нужен какой=то  прикол. У всех чемпионов  есть  такие  дурные клички. А  что
может быть красивей "Дурачка"!
     -- Может быть, назвать  его Космонавтом? -- говорит  Дэн. -- Это как=то
больше соответствует моменту. Он может надеть пластиковый шлем с антеннами.
     -- Космонавт уже есть, -- говорит Майк.
     -- Все  равно мне это не  нравится,  -- говорит Дэн. Потом посмотрел на
меня и спросил:
     -- Ну, а ты что думаешь об этом, Форрест?
     -- А мне один хрен, -- отвечаю я.



     Вот  так оно  и шло.  Через  пару  месяцев такой тренировки я  уже  мог
выступать в  чемпионате по реслингу. Накануне  Майк  принес в спортивный зал
коробку с моими  памперсами и большим черным  дурацким  колпаком. Он сказал,
что завтра  в полдень  приедет в зал, чтобы  отвезти нас  на первый матч,  в
Манси.
     Вечером,  когда вернулась  Дженни,  я  пошел  в ванную,  надел колпак и
памперсы,  и  вышел  в  гостиную.  Дэн  сидел  на  своей тележке  и  смотрел
телевизор,  а  Дженни  читала книжку. Только я вошел в  комнату,  оба  сразу
посмотрели на меня.
     -- Форрест, что это такое? -- спросила Дженни.
     -- Это у него такой спортивный костюм, -- говорит Дэн.
     -- Вид у тебя просто дурацкий, -- говорит она.
     -- Нужно  легче к  этому  относится, -- говорит Дэн. -- Скажем, что  он
просто участвует в представлении или маскараде.
     -- И все  равно, вид у  него дурацкий, -- говорит Дженни. -- Просто  не
верится,  что ты  позволил ему  согласиться  выступать  на  публике  в таком
идиотском наряде!
     -- Это все ради денег, --  говорит  Дэн. -- Вот  там  есть один парень,
например, по  кличке "Растение",  так у  него раковина сделана в виде листов
турнепса, а на голове шлем в виде арбуза с дырками для глаз.  Другой парень,
по кличке "Фея", ходит в крылышками за спиной и волшебной палочкой в руке. А
весит он примерно 150 кило. Ну, ты еще это увидишь.
     --  Меня вовсе не интересует,  как  там одеваются остальные, -- сказала
Дженни,  --   мне  просто  не  нравится  этот  наряд.   Форрест,  немедленно
переоденься!
     Я вернулся в ванную, и снял этот костюм. Может быть,  подумал я, Дженни
права - но  ведь и  зарабатывать тоже  как=то нужно?  К тому же, этот костюм
вовсе  не  такой  прикольный, как  тот,  в  котором выступает мой завтрашний
соперник по кличке  "Какашка"  - тот вообще одет в  трико, размалеванное под
какашку. Интересно, воняет от него так же, или нет?







        "17"


     В Манси дело было вот какое - Какашка должен был меня сделать.
     Майк  сказал  мне об этом по  дороге.  В  общем,  у него  было какое=то
"преимущество" передо мной, так что он должен был обязательно победить, а я,
так как это был мой первый выход на ринг, должен был проиграть. майк сказал,
что я должен знать об этом с самого начала и не слишком расстраиваться.
     --  Это   смешно,  --  говорила   Дженни,  --  чтобы  человек  назвался
"Какашкой"!
     -- Так оно, наверно, и есть на деле, -- сказал Дэн, стараясь ее немного
отвлечь от грустных мыслей.
     --  Запомни, Форрест,  -- продолжал  Майк,  --  это  все  показуха.  Не
расходись, Все должны остаться целы и невредимы. Какашка должен победить.
     Ну, когда мы прибыли в  Манси,  там уже собралась большая толпа,  чтобы
поглазеть на реслинг. Одна  схватка  уже шла -  Растение  боролся  с парнем,
называвшим себя Животное.
     Этот Животное был волосатым, как обезьяна, и на лице у него была черная
маска.  Первым делом  этот тип  сорвал с Растения его шлем в виде арбуза,  и
зашвырнул этот шлем на трибуны. Потом он  схватил Растение за  шею и трахнул
его  головой о стойку ринга. Потом он укусил  его за  руку.  Мне  стало даже
немного  жаль старину  Растение -  только  тот  сам  был  парень  не промах.
Например, он сорвал несколько листьев со своей раковины и начал втирать их в
глаза Животному.
     Тот  заревел  и начал метаться по  рингу,  протирая  глаза, а  Растение
подкрался  сзади  и пнул его ногой по  заднице.  Потом он бросил Животное на
канаты  ринга, и обмотал его ими так, что тот не мог пошевельнуться, и начал
колотить. Толпа просто визжала. орала "Растение!" и кидалась в них бумажными
стаканчиками  и  тарелками. Растение приветственно  поднял палец вверх.  Мне
даже  стало  занятно, чем же все это  кончится, но Майк сказал, что нам пора
идти в раздевалку и одевать костюм, чтобы бороться с Какашкой.



     Только я  надел свои  памперсы и колпак, как  кто=то постучал в дверь и
спрашивает:
     -- Дурачок здесь?
     -- Здесь, -- ответил Дэн.
     -- Твой выход, давай! -- говорит этот парень, и мы двинулись наверх.
     Какашка уже ждал нас  на ринге. Пока я шел по проходу, а Дэн катился за
мной, он бегал по рингу кругами и корчил всякие гримасы, и черт меня побери,
если в этом костюме он не был в самом деле похож на какашку! Ладно, забрался
я на ринг, судья сводит нас вместе и говорит:
     --  Ладно, парни, я хочу видеть честную  борьбу - без выкалывания глаз,
ударов ниже пояса, царапанья и кусания, и прочего дерьма.
     -- Ага, -- отвечаю я, а Какашка просто ест меня взглядом.
     Ударил  колокол,  и мы стали  кружить  друг вокруг  друга, наконец,  он
попытался достать  меня  ногой, но промахнулся,  а я схватил его и бросил на
канаты. И тут я понял, что он смазал себя какой=то слизью, из=за которой его
было  трудно  удержать.  Только  я  хочу  схватить  его  за  талию,  как  он
вывернулся, как  угорь, хочу  схватить за руку, и  тут  он выворачивается, и
только ухмыляется, глядя на меня.
     Потом  он разбегается, и явно метит мне головой в  живот. Ну, я немного
отошел, а он пролетел через канаты и  шлепнулся  в  первом  ряду. Все  стали
вопить и  орать на него, но ничего,  он  снова выбрался на  ринг, захватив с
собой складной стул. С этим  стулом он принялся гоняться за мной по рингу, а
так как у  меня не было ничего, чтобы защититься от стула, то я стал от него
убегать. Но  этот Какашка таки  треснул меня стулом по спине,  и должен  вам
сказать, это было довольно больно.
     Тогда  я попытался отобрать у него этот стул, но он треснул  им меня по
башке, а потом загнал в угол. Бежать было уже некуда. Тут он треснул меня по
скуле, а когда я прикрыл ее, треснул по другой.
     Дэн пристроился  рядом  с канатами и орал  судье,  чтобы  тот  забрал у
Какашки  стул,  но бестолку.  Какашка  трахнул меня по  голове  стулом  раза
три=четыре, и я упал.  Он  вскочил на  меня и принялся таскать  за волосы, и
бить головой об пол, а потом схватил за руку и принялся ломать мне пальцы. Я
посмотрел на Дэна и спросил:
     -- Какого дьявола?!
     А Дэн  попытался пролезть через канаты, но Майк ухватил его за воротник
и не дал пролезть. И  тут внезапно  ударил гонг, и  я снова оказался в своем
углу.
     -- Послушай, -- говорю я Майку, -- эта скотина пыталась  меня убить, он
бил меня стулом по голове. Мне придется с ним что=нибудь сделать.
     -- Тебе  придется просто  ПРОИГРАТЬ,  -- говорит  мне  Майк. --  Он  не
собирается тебя калечить - просто работает на публику.
     -- Не очень=то это ПРИЯТНО, -- говорю я.
     -- Просто продержись  еще несколько минут, пусть он тебя положит на обе
лопатки.  Главное, ты помни, что за это поражение ты получишь пятьсот баксов
- за поражение, а не за победу.
     -- Но если он снова трахнет меня этим стулом, то я не знаю, что сделаю,
-- говорю  я ему. Я  посмотрел в публику и заметил там Дженни. Она явно была
огорчена. Я  начал  думать.  что  это  и в самом деле было  не  самое лучшее
решение.
     Ладно,  раздался гонг и я пошел на ринг.  На этот раз Какашка попытался
ухватить меня за  волосы, но я  увернулся и швырнул его на канаты,  а  потом
ухватил за талию и поднял над собой, но он выскользнул из рук и шлепнулся на
пол, и начал  стонать и потирать задницу. Тут его  секундант подскочил и дал
ему  какую=то  штуку,  напоминающую  фомку  с резиновым наконечником,  и  он
принялся  лупить меня  по голове  этой штукой. Ну, я  выхватил  ее у  него и
переломил о колено, а потом принялся гоняться за ним.  Тут я увидел как Майк
яростно  мотает  головой,  и позволил  Какашке сделать  мне  захват  руки  и
завернуть ее за спину.
     Этот сукин  сын чуть не сломал мне руку! Потом повалил  меня  на пол  и
принялся лупить по голове локтем. Я видел, что Майк улыбается и одобрительно
кивает головой. Потом Какашка начал бить меня по ребрам и по животу, а потом
снова  схватил  кресло и начал бить меня по голове, загнал  у  угол и тут  я
ничего уже не мог ему сделать.
     Я  просто улегся там, а он уселся мне на  голову,  и судья досчитал  до
трех,  и все  кончилось. Какашка поднялся, посмотрел на меня  и плюнул мне в
лицо. Это было так противно, и я не знал, что теперь  делать, поэтому просто
заплакал.
     Какашка торжествующе  отплясывал  на  ринге,  а Дэн подкатился ко мне и
принялся вытирать мне лицо полотенцем,  а  потом появилась Дженни,  и начала
меня обнимать и тоже заплакала, а толпа бесновалась и швыряла на ринг всякое
барахло
     -- Хватит, давай убираться отсюда, -- сказал Дэн, и я поднялся на ноги.
Какашка показал мне язык и корчил гримасы.
     -- Правильно тебя назвали,  --  сказала ему Дженни,  когда мы уходили с
ринга. -- Ты и в самом деле настоящее дерьмо!
     Впрочем, она могла сказать то же самое и обо мне. Никогда в жизни я еще
не переживал подобного унижения!



     По дороге в Индианаполис мы все трое угрюмо молчали.
     -- Форрест, ты  сегодня  был в  ударе, --  сказал,  наконец,  Майк.  --
особенно, когда заплакал в конце. Публика это просто обожает!
     -- Это было всерьез. -- заметил Дэн.
     -- Да  ладно, --  откликнулся  Майк.  -- Все  равно  кто=то должен  был
проиграть. И  вот  что я тебе скажу - в следующий  раз  Форрест  обязательно
выиграет. Ну, что ты на это скажешь?
     -- Следующего раза не будет, -- сказала Дженни.
     -- Но ведь он сегодня неплохо заработал? -- спросил Майк.
     -- Пятьсот долларов за то, что его смешали с дерьмом - ничего хорошего,
-- сказала Дженни.
     -- Но  это же  был  его дебют! Вот что, в следующий раз  цена будет уже
шестьсот долларов.
     -- А как насчет тысячи двухсот? -- спросил Дэн.
     -- Девятьсот, -- ответил Майк.
     -- А почему бы ему не выходить в плавках? -- спросила Дженни.
     -- Потому, что публике это нравится, --  ответил  Майк. -- Это наиболее
привлекательная часть его образа.
     -- Ну, а ты как бы себя чувствовал, если бы тебе пришлось надеть что=то
подобное? -- спрашивает его тогда Дэн.
     -- Ну, я же не идиот, -- ответил Майк.
     -- Заткни свою пасть! -- говорит Дэн.
     В общем, Майк сдержал свое слово. Во  второй раз я  боролся с парнем по
имени "Овод". У него  был  костюм  с  таким хоботом, как у  мужи, и маска  с
огромными очками. Я швырнул его  на ринг и уселся ему на голову, и заработал
свои девятьсот  баксов.  А в  публике  кто=то заверещал:  "Ура Дурачку!  Ура
Дурачку!" В общем, все прошло не так уж плохо.
     В  третий раз я боролся с Феей, и  мне даже  разрешили  трахнуть его по
башке его же волшебной палочкой. Ну и после этого было еще много парней, так
что  мы  с Дэном смогли отложить пять  тысяч  долларов на  то, чтобы  начать
разводить креветок. Но вот что я  вам должен сказать: публика меня полюбила.
Женщины писали мне письма, а  в магазинах начали продавать дурацкие колпаки,
как у меня. Выхожу  я иногда на  ринг. а в публике  сидят с  сотню человек в
таких  же колпаках, как у  меня, и  подбадривают меня. От этого  становилось
гораздо приятнее на душе, понимаете?
     С Дженни у  нас тоже сложились очень хорошие отношения,  за исключением
вопроса  о  моем участии в реслинге. Каждый вечер,  когда она возвращалась с
работы, мы готовили ужин, и сидели вместе  с Дэном в  гостиной, обсуждая наш
бизнес по  разведению  креветок.  Мы решили поехать  в родные места Баббы  и
арендовать  часть болота  на  берегу Мексиканского залива,  купить  сетку, и
небольшую лодку, чтобы  кормить с нее креветок, пока они растут. ну и другие
вещи.  Дэн сказал,  что  нам  нужно будет  пристроиться где=то  жить,  ну  и
покупать  еду и прочее, пока  дело  не начнет давать прибыль. Он сказал, что
пяти тысяч долларов на первый год хватит - а потом мы сможем жить  на доходы
от креветок.
     Проблема заключалась в Дженни. Она сказала,  что раз мы уже  заработали
пять тысяч, почему бы нам  не упаковаться и не ехать туда? В общем, это было
разумно, только, по правде говоря, я еще не был готов уезжать отсюда.
     Понимаете,   с  тех   пор,   как  мы  играли   с  этими  небраскинскими
кукурузниками в финале Оранжевой лиги. у меня не было ощущения,  что я делаю
что=то важное.  Ну разве  что, когда я  играл в пинг=понг в  Китае, да  и то
только пару недель. А теперь каждую субботу  я слышал, как люди хвалят меня.
Именно МЕНЯ - идиот я или кто там еще.
     Слышали бы вы, как они вопили, когда я сделал большого Жернова, который
вышел   на   ринг,  оклеив  тело  стодолларовыми  бумажками.  А  потом   был
"Удивительный  Эл"  ил  Амарилло, и  я сделал  его  при  помощи  бостонского
захвата, и  получил  звание чемпиона Западных штатов.  А  потом,  я  боролся
Гигантом Джуно, он весил почти двести  килограмм, и на нем  была леопардовая
шкура, а в руке - картонная дубинка.
     Но вот однажды вечером приходит Дженни с работы и говорит мне:
     -- Форрест, нам нужно поговорить.
     Мы пошли на улицу, пристроились у небольшого ручья, и она мне говорит:
     -- Форрест, мне кажется, ты слишком увлекся этим реслингом.
     -- Что  ты  имеешь  в виду? --  удивился я, хотя чувствовал, к чему она
ведет.
     -- Ты знаешь.  что мы заработали уже почти десять тысяч  долларов,  это
почти вдвое больше,  чем нужно для разведения креветок, по подсчетам Дэна. И
я хочу тебя спросить - неужели тебе нравится каждую субботу выходить на ринг
и строить из себя дурака?
     -- Но  я  вовсе  не строю из  себя дурака!  --  возразил я. -- Просто я
должен  радовать моих болельщиков. Ведь я теперь очень популярен!  Нельзя же
вот так все бросить и уехать.
     -- Это все чушь, -- говорит Дженни. -- Кого ты называешь "болельщиками"
и  что  такое  эта  твоя  "популярность"? Те,  кто  готовы  платить  за  это
отвратительное  зрелище  - просто дебилы. Подумать только, взрослые  мужчины
выходят  на  сцену в раковинах и  делают вид,  что калечат друг друга! Стоит
только подумать, как они себя при этом называют - "Растение"! "Какашка"! - и
в конце концов, ты, "Дурачок"!
     -- Ну и что ту плохого? -- спросил я.
     --  Как  ты  думаешь, что я должна переживать,  когда я знаю,  что  мой
парень, которого я  люблю, прославился в качестве "Дурачка" и каждую субботу
выставляет себя на потеху - даже по телевизору!
     -- Но ведь за это неплохо платят, -- говорю я.
     --  Черт с  ними,  с  деньгами, -- говорит Дженни.  -- мне не нужны эти
долбанные деньги!
     --  Неужели  есть  такие  люди, которым  не  нужны  лишние  деньги?  --
недоуменно спросил я.
     -- Только  не  такой  ценой, -- говорит Дженни.  -- Я хочу сказать, что
пора нам найти себе место, где мы могли бы жить спокойно,  а ты мог бы найти
хорошую  работу -  ну,  например,  этот  креветочный  бизнес.  Мы купили  бы
маленький  домик, с  садом и собакой, и  даже, может быть,  завели бы детей.
Лично  мне хватило той славы,  которую  я получила  в "Треснувших яйцах",  и
ничего  хорошего из этого, кстати, не вышло. Я не стала счастливой.  Мне уже
почти тридцать пять лет, и мне уже хочется спокойной жизни....
     -- Ладно,  --  говорю я, -- мне  кажется, что  все=таки МНЕ принадлежит
последнее слово  - продолжать  мне что=то делать, или не продолжать. Я же не
собираюсь  заниматься  этим  всю  жизнь  -  просто  сейчас  оказалось  самое
подходящее время.
     -- Ладно,  а  я  тоже  не  собираюсь болтаться  тут и  ждать, пока тебе
надоест, -- сказал Дженни. Только я тогда не поверил, что она это всерьез.







        "20"


     После этого я провел  еще пару матчей, и само собой, оба выиграл. И вот
звонит как Майк мне и Дэну из своего офиса, и говорит:
     -- Парни, на этой неделе нужно будет встретиться с Профессором.
     -- Кто это еще такой? -- спрашивает Дэн.
     -- Он из Калифорнии,  -- говорит Майк,  -- там считается очень  крутым.
Тоже метит на звание Чемпиона Запада.
     -- Я готов, -- говорю я.
     --  Но  вот  какое  дело. парни, --  говорит Майк. -- На  этот  раз ты,
Форрест, должен будешь поддаться.
     -- Поддаться? -- говорю я.
     -- Поддаться, -- отвечает Майк. -- Понимаешь, ты уже давно выигрываешь.
месяц за месяцем. Неужели неясно, что пора бы  и проиграть, чтобы поддержать
немного популярность?
     -- С чего это?
     -- Очень просто. Публика любит несчастненьких. А когда побеждаешь после
поражения, ты смотришься гораздо лучше.
     -- Мне это дело не нравится, -- говорю я.
     -- Сколько ты платишь? -- говорит Дэн.
     -- Два куска.
     -- Мне это не нравится, -- говорю я.
     -- Два куска - это куча денег, -- говорит Дэн.
     -- И все=таки мне это не нравится, -- говорю я.



     Но мне пришлось согласиться.
     В последнее время Дженни вела себя как=то странно.  Но я решил, что все
дело в нервах. А потом она приходит домой и говорит:
     -- Форрест, я на пределе. Пожалуйста, не ходи туда и не борись.
     -- Но  я  должен, --  говорю я.  --  К тому же, все  равно мне придется
поддаться.
     --  Поддаться? --  спрашивает она.  Я  объяснил ей  идею  майка, а  она
отвечает:
     -- Какая гадость, Форрест, это просто ужасно!
     -- Это мой мир, -- отвечаю я ей - вроде это соответствовало моменту.
     Ладно,  через  день=другой  приходит Дэн  домой  и  отзывает  меня  для
разговора.
     -- Форрест, мне кажется, я нашел решение всех наших проблем.
     Что же он такое нашел, спрашиваю я его.
     -- Мне кажется, -- говорит Дэн, -- пора нам сматывать удочки и  кончать
с этим  делом. Я знаю, что Дженни это все не по вкусу,  и если мы уж  решили
начать разводить  креветок, то пора этим заняться.  Кроме того, я  придумал,
как нам сделать кучу денег на этом.
     -- То есть? -- спросил я.
     -- Я тут в  городе потолковал с одним парнем... букмекером. Он говорит,
что прошел слух, что ты собираешься поддаться Профессору.
     -- Ну и? -- говорю я.
     -- А что, если ты победишь?
     -- Как это?
     -- Начистишь ему физию.
     -- Тогда будут проблемы с Майком, -- говорю я.
     --  И хрен  с  ним,  --  говорит Дэн. -- Слушай, дело  тут  вот  какое.
Предположим, мы  поставим  наши  десять  тысяч  на  победу?  Один к двум? Ты
чистишь ему физию и мы получаем двадцать кусков.
     -- Но у меня будут проблемы, -- говорю я.
     --  Мы получим двадцать кусков и  свалим из города, -- говорит  Дэн. --
Представляешь, что мы сможем сделать с двадцатью кусками? Мы не только купим
этот креветочный бизнес,  но и самим еще  останется. Мне  тоже кажется,  что
пора завязывать с этим реслингом.
     Вот,  думаю  я, а Дэн ведь все=таки мой секундант, и думает как Дженни.
Двадцать кусков - это действительно совсем неплохо.
     -- Ну, что ты думаешь? -- говорит Дэн.
     -- Ладно, -- говорю я, -- идет!



     Настал  день  драки  с  Профессором.  Майк  подъехал к  нашему  дому. и
засигналили, поторапливая нас. Я спросил Дженни, готова ли он