х крикнула она. Лаки, где ты ?!
   У своей подружки, подумала она. У той, которой он так верен.
   Надо кому-нибудь позвонить. Кому-нибудь  позвонить  и  начать  что-нибудь
делать. Она встала, размазывая сопли и  слезы,  и  направилась  к  телефону.
Дядюшка Джо с сыновьями сегодня  днем  уехал  в  Лас-Вегас  по  делам  и  до
четверга не вернется. Кэти Креншоу - Синди Фанн - уехала в Майами  со  своим
дружком Митчем. Майк Лэйкер  все  выходные  занят  на  съемках.  Гэри  Сэйлз
вернулся к жене. Бобби Барт в тюрьме года на три. Имя  Джона  Лаки  она  уже
пыталась найти в телефонной книге и осталась  ни  с  чем,  но  сейчас  опять
ухватилась за нее и принялась лихорадочно  искать.  Перед  глазами  мелькали
тысячи фамилий. Ни одна не была знакомой.
   В приступе нарастающего ужаса в памяти всплыла  строчка  из  фильма,  где
трое парней гонялись за призраками: кому ты собираешься звонить.
   Она испустила странный вопль  -  смесь  ярости  и  боли  -  и  отшвырнула
телефонный справочник. Он  попал  в  горшок  с  кактусом.  Посыпался  песок.
Единорог юркнул под диван.
   Она открыла коробку для сладостей и достала пакет с белым порошком.
   Но даже это не помогло  погасить  бушующий  в  ней  огонь.  Наоборот,  он
разгорелся еще пуще. Одинокие, холодные языки пламени. Я могу пойти в  клуб,
подумала  Дебби.  Есть  выбор.  "Небесная  миля".  "Шпилька",  "Клетка  60",
"Лоботомия", "Предвидение", "Могила", "Безусловная смерть"...
   Она пришла в  себя  в  ванной  комнате,  разглядывающей  в  зеркало  свои
распухшие, красные глаза. Белые  кристаллики  поблескивали  вокруг  ноздрей.
Волосы слиплись от лизола. И в этот  момент,  когда  темная  часть  ее  души
начала проваливаться в еще более мрачную бездну, она наверняка поняла  одно:
Бога нет.
   Взгляд бесцельно скользил по умывальнику  и  вдруг  заткнулся  на  лезвие
опасной бритвы.
   Эта проба закончена.
   Она открыла шкафчик с лекарствами, открыла  один  флакон  и  высыпала  на
ладонь две таблетки. Две маленькие голубые таблетки. Они должны были  помочь
обрести спокойствие.
   Она уставилась на лезвие бритвы. Оно было острым и  чистым.  И  выглядело
как билет прочь отсюда.
   Потому что она  знала,  что  ее  ждет  впереди.  Ты  становишься  старше,
сохранять нужный вес становится все труднее, а  более  молодые  каждый  день
садятся в автобусы, идущие в Сан-Франциско, в Лос-Анджелес,  в  Нью-Йорк,  и
соответствующих кабинетах или спальнях в эту самую  минуту  рождаются  новые
звезды. Для нее отныне начинается спиральный спуск, потому что своей вершины
она уже достигла.  Дальше  появятся  парни  с  плохими  зубами  и  прыщавыми
задницами, парни с дурными намерениями и злыми глазами, и раньше или позже -
раньше или позже -  она  скажет  "да"  тому,  кто  появится  с  веревкой,  и
аллигаторным зажимом.
   Я хочу все начать сначала, мысленно сказала она. Слезы текли по щекам  и,
капали в раковину. Я хочу все начать сначала, повторила она. И на  этот  раз
хочу, чтобы звездой стала Дебби Стоун!
   Она подошла- к ванной и, включила горячую, воду. На этот, раз без пены.
   Но, разумеется, в следующей жизни  ей  не  быть  Дебби  Стоун.  Нет,  она
станет.., кем-нибудь прекрасным. И конечно, снова встретит свою  родственную
душу, И на этот раз у Лаки, не будет другой подружки. На этот раз  он  будет
принадлежать только ей, и она тоже будет ему верна.
   Она взяла в руки бритву. Узкое острое лезвие - как дорога домой.
   Ее передернуло. Ванная комната  уже  была  полна  пара.  Она  расстегнула
молнию джинсов. В прихожей звякнул звонок.
   Лаки, решила она. Конечно же Лаки! И тем не менее она колебалась,  сжимая
в руке бритву. Пришел Лаки, это понятно, но он ведь не  останется  насовсем.
Он опять уйдет, она останется одна, и нового приступа  одиночества  она  уже
точно не вынесет. Бежать! - мелькнула мысль. Сверкнуло лезвие бритвы. Бежать
домой, пока еще ты в состоянии попасть туда....
   Звонок прозвенел еще раз.
   Дебби опустила голову. Две слезинки скатились по щекам и упали в  горячую
воду. Дрожащей рукой она положила бритву  на  место,  завинтила  кран  и  на
подгибающихся ногах подошла к двери. Прежде чем открыть, заглянула в глазок.
Сердце упало. Это не Лаки, а чернокожий мальчишка-подросток.
   - Что тебе надо? - слабым, срывающимся на шепот голосом спросила Дебби.
   - Мисс Дебби Стоун? - спросил мальчишка. - У меня есть кое-что для вас от
компании "Норт-Бич-Флорист". - С этими словами он  поднял  на  уровень  лица
длинную белую картонную коробку, чтобы она могла ее разглядеть.
   Она открыла дверь, приняла коробку с  цветами  и  сунула  мальчишке  пять
долларов на чай, потому что  более  мелких  денег  не  оказалось.  Пройдя  в
комнату, она села прямо на пол. Единорог осторожно выбрался  из-под  дивана.
Дебби сняла крышку. В коробке оказалась дюжина красных роз.
   И записка, которую Лаки либо написал сам, либо продиктовал кому-то.

   Дебби, привет! В ближайшие несколько дней не смогу ни заглянуть  к  тебе,
ни позвонить. Но я думаю о тебе. Я должен тебе кое-что рассказать,  и  очень
надеюсь, что ты поймешь меня. Людям свойственно совершать странные поступки,
не так ли? Держись от проблем подальше! Я люблю тебя. Лаки.

   Она вынула розы, не обращая внимания на острые шипы, и осыпала себя  ими.
Голова упала на грудь. Ее всю трясло.
   Единорог подобрался поближе и молча устроился рядом.
   В эту ночь ей приснился сон. Он был черно-белым, как старые  классические
кинофильмы, раскрашивать которые нет нужды. Она стояла на холме.  Рядом  был
Лаки, за спиной - бетонные башни Сан-Франциско. Над головой неслись  большие
белые облака. Лаки положил руку ей на плечо. Она  сорвала  одуванчик.  Ветер
сдул его пушистую  головку,  и  белые  зонтики  полетели  прочь,  к  зеленым
всепрощающим лесам Луизианы.
   Теперь она поняла: одуванчики не могут расти на бетоне.
   В то время как Дебби спала рядом  с  благоухающим  букетом  красных  роз,
стоящих в вазе подле  ее  кровати,  Хосс  Тигартен  сидел  в  видавшем  виды
коричневом  "шевроле"  неподалеку   от   ее   дома.   Взяв   в   руки   свой
"Никон"-автомат, он навел объектив на подъезд и  -  просто  чтобы  проверить
действие   механизма   -   сделал   полдюжины   снимков    фасада    старого
краснокирпичного здания.

Глава 21

   - Отец Ланкастер!
   Джон разговаривал с мистером и миссис Уинторп. Обернувшись на  голос,  он
увидел Хосса Тигартена, стоящего посреди центрального прохода собора Святого
Франциска - в том же  комбинезоне,  крикливой  красной  полосатой  рубахе  и
черной мотоциклетной кепке с надписью "Ангелы из Преисподней".
   Воскресная  месса  закончилась  буквально  несколько  минут  назад.  Джон
общался с прихожанами. Лицо его было сосредоточенным и серьезным - настоящее
лицо священника. Но теперь это выражение растаяло как воск.
   - Привет, отче! - взмахнул рукой Хосс.
   - Добрый день, - ответил Джон, пытаясь  хотя  бы  немного  вернуть  былую
сосредоточенность. - Одну минутку,  пожалуйста!  -  Он  продолжил  беседу  с
Уинторпами и даже не заметил, с каким изумлением они поглядывали на серьгу в
его  ухе.  Наконец  он  обменялся  с  мистером  Уинторпом  крепким   мужским
рукопожатием, и супружеская чета удалилась. Джон и Тигартен  остались  одни,
не считая нескольких прихожан, еще пробирающихся в сторону выхода.
   - Есть для вас кое-что, - сказал Тигартен, показывая конверт  из  плотной
коричневой бумаги,  который  неоднократно  служил  подставкой  для  кофейных
чашек. - Хотите взглянуть? - Не дожидаясь ответа, толстяк прошел к переднему
ряду кресел и уселся в одно из них.
   - Полагаю, нам лучше пройти в мой...
   - В чем дело? - удивился Тигартен. - Вы чего-то стесняетесь?
   Замечание укололо Джона.
   - Нет, - сказала он и устроился в соседнем  кресле.  От  Тигартена  пахло
потом, но не очень противно.
   - Я хотел быть уверен, что застану вас, поэтому пришел сразу после мессы,
- пояснил Тигартен. Толстые пальцы начали вскрывать конверт. -  Надеюсь,  вы
поймете, что это не могло ждать. Он вынул стопку крупнозернистых черно-белых
фотографий формата восемь  с  половиной  на  одиннадцать  дюймов,  сделанных
инфракрасным объективом. - Узнаете место? - придвинул он Джону верхнюю.  Это
было просто изображение двери подъезда дома, в котором жила Дебби.
   - Да, - кивнул Джон. - Она здесь живет.
   - Угу. К счастью, последние пару суток она вела очень спокойную жизнь.  В
пятницу вечером,  примерно  в  половине  восьмого,  поехала  в  супердешевый
бакалейный магазин на Монтгомери-стрит. Я последовал за ней, разумеется. Она
вышла с покупками и двинулась прямо домой.
   Странно, подумал Джон. Почему это ей вздумалось ехать за продуктами аж на
Монтгомери-стрит, если обычно ходит пешком в лавку Джиро?
   - Вероятно, она любит поспать, - продолжал Хосс. - Вчера  вышла  из  дому
только около трех часов дня. Поехала на набережную. Там  купила  у  уличного
торговца похлебку с моллюсками и свининой и съела. Потом около  часа  гуляла
по площади Жирар-делли. Потом зашла в кондитерскую и заказала себе творожный
пудинг с шоколадным кремом.
   Творожный пудинг с шоколадным кремом, повторил про себя Джон.  Информация
доходила не сразу.
   В нем же наверняка уйма калорий. Разве она не сходила с ума  от  опасения
набрать лишнюю унцию веса? По крайней мере так было до вчерашнего дня.
   - Очень симпатичная леди, - говорил Тигартен. - Не знаю, чего я ждал,  но
она совершенно особенная. У вас хороший вкус, святой отец. - Джон  стрельнул
в его сторону взглядом, и Тигартен невинно усмехнулся:
   - Шучу, шучу, не надо мять воротник.  Теперь  взгляните..,  вот  на  это.
Четвертая фотография. Видите что-нибудь?
   На первый взгляд еще одна фотография подъезда Дебби, снятая  под  тем  же
углом, только ночью. Разве что вдоль дороги тянулись белесые полосы тумана и
почти все окна в доме были погашены.
   - Нет, ничего не вижу.
   - Я тоже поначалу ничего не увидел. Но обратите внимание сюда, -  показал
он на правый край снимка. - Видите?
   Да, теперь Джон разглядел смутный силуэт, притулившийся у стены  рядом  с
подъездом. Силуэт был едва различим во мраке. Ничего определенного он не мог
сказать.
   - Это с пятницы на субботу. Приблизительно в час тридцать ночи. А это - с
субботы на воскресенье. Час ночи. - Тигартен показал следующий снимок.
   Здесь фигура на фоне  тумана  была  различима  гораздо  лучше.  Она  была
по-прежнему темной, расплывчатой, но уже с уверенностью можно было говорить,
что это фигура человека. Точнее -  мужчины,  высокого,  худощавого.  Так  по
крайней мере решил Джон, судя по очень короткой стрижке. Тем  не  менее  все
это еще ни о чем не говорило.
   - Совершенно верно, мужчина, -  словно  прочитав  его  мысли,  проговорил
Тигартен, выкладывая следующую фотографию. На ней мужчина  в  длинном  плаще
свободного покроя полностью вышел из туманной дымки. Он  стоял  прямо  перед
зданием, опустив руки. Его лицо - серое пятно - было направлено вверх.
   Джон задохнулся, словно хватанул ледяного ветра. Он понял.
   - Да, - кивнул Тигартен. - Полагаю, он смотрит  на  окна  квартиры  номер
шесть. - И выложил перед Джоном для рассмотрения еще  несколько  фотографий.
На, одной высокий блондин приблизился к ступенькам подъезда.. На следующей -
уже взошел на них и был готов войти, в здание.
   И затем последняя фотография: мужчина, стоящий на ступеньках,  обернулся,
и его лицо - все такое же серое пятно - направлено прямо в  объектив  камеры
Тигартена.
   - Я прекратил съемку, - пояснил  Тигартен,  -  чтобы  поменять  объектив.
Хотел взять лицо крупным планом. Но как раз  после  этого  снимка  он  вдруг
развернулся и пошел прочь. Он скрылся за углом слишком быстро,  чтобы  такой
толстяк, как я, мог успеть догнать его.
   - Полагаете, он вас заметил?
   - Меня? Ни за что! Я тихо сидел в  своей  машине,  а  на  голове  у  меня
красовалась огромная корзина с бельем  для  прачечной.  Просто  приближалась
другая машина. Видимо, она спугнула его и он дал деру. Уверяю вас, если Хосс
устраивает засаду, он устраивает ее как надо!
   - Сколько времени этот человек простоял там? - спросил Джон,  разглядывая
последнее фото. Что-то странно знакомое было в этой фигуре - поза, пальто..,
но он никак не мог вспомнить, что именно и с чем это связано.
   - Не более трех минут. Но три минуты - большой срок. За три минуты  можно
решить, собираетесь вы, допустим, идти в дом или нет. Этот парень не  хотел,
чтобы его увидели. Осторожный, гад.
   - Хотите сказать, он не искал адрес? Или просто решил  прогуляться  среди
ночи?
   - Нет, - уверенно ответил Тигартен. Он собрал  фотографии  и  упрятал  их
обратно в конверт. - Думаю, адрес он прекрасно знает. И полагаю,  он  знает,
кого ищет.
   - Дебби, - вырвалось у Джона. Во рту появился неприятный медный привкус.
   -  Премия  за  сообразительность.  -  Хосс  запечатал  конверт.  -   Отец
Ланкастер, похоже, вы не единственный, кто ведет слежку за этой.., как вы ее
назвали? - эротической актрисой.
   Джон выпрямил спину и уставился взглядом в распятие Христа.
   - Сегодня вечером я возвращаюсь в засаду, - поднялся Тигартен. - Вместе с
моим верным "Никоном". Посмотрим, не появится ли наш приятель еще раз.
   - А если да?
   - Если да, думаю, придется вызывать полицию. Три ночи подряд  -  это  уже
пахнет не простым воровством.
   - А как.., как вы это назовете?
   - Охота. - Тигартен с силой хлопнул Джона по плечу. - Оставьте это Хоссу,
отец. Как только этот парень войдет в здание, я мигом сяду ему на  хвост.  И
дело  в  шляпе.  -  Он  двинулся  по  проходу,  но  через  несколько   шагов
остановился. - Отец, а где вы приобрели ваш десятискоростной?
   - Веломагазин на авеню Пасифик. - Джон все еще  не  мог  прийти  в  себя,
Охота.
   - Я видел, как вы уезжали на велосипеде от моего офиса. Хорошее  занятие,
верно? Я подумываю, может, мне тоже купить такой, с десятью передачами? Если
ехать в гору, можно менять передачу, и тогда не надо рвать задницу, верно?
   - Верно, - опустошенно откликнулся Джон.
   - Это хорошо. А то  мне  слишком  часто  приходится  рвать  задницу.  Да,
пожалуй,  стоит  приобрести  десятискоростной  велосипед  и   такие   черные
обтягивающие штаны, которые смотрятся как резиновые. Будет классное зрелище,
верно? - На этот раз священник промолчал, и Тигартен понял,  что  полученная
информация глубоко запала ему в душу. - Не тревожьтесь, - уверенно заявил он
и твердым шагом направился к выходу из церкви. Он  толкнул  тяжелую  дубовую
дверь и вышел в туманный дождливый воскресный день.
   Джон подался вперед и опустил лицо в ладони.
   Охота.
   Не тревожьтесь.
   Легко сказать. Это невозможно. О Господи! О Боже праведный!.. Если кто-то
охотится на Дебби...
   Нет, не на Дебби, поправил он себя. Кто-то охотится на Дебру Рокс.
   Он вспомнил, что она говорила на кладбище  Форест  Лоун  о  смерти  своей
подруги в Лос-Анджелесе:
   Копам так и не удалось узнать, чьих это рук дело. Да я и  не  думаю,  что
они очень старались. Знаешь, как они нас называют? Кормом  подонков.  Теперь
ему показалось, что очередной подонок уже выполз из какой-то своей щели.
   - Отец!
   Джон резко обернулся.
   За спиной стоял Гарсия.
   - Не хотел беспокоить вас во время молитвы, отец,  но,  может,  мне  пора
запирать двери?
   Джон ответил не сразу. Запирать двери храма вечером  в  воскресенье  было
обычным правилом, имея в виду находящиеся здесь  иконы  в  золотых  окладах,
канделябры и прочую дорогую церковную  утварь.  Гарсия  терпеливо  ждал  его
слова.
   - Нет, - наконец произнес Джон. - Нет, пусть двери останутся открытыми.
   Если  кто-нибудь  и  заберется  внутрь  и   унесет   один-два   массивных
канделябра, значит, он гораздо больше нуждается в деньгах, чем  католическая
Церковь. Джон встал, оставив Гарсию  в  полном  недоумении.  В  течение  как
минимум девяти лет, которые он работал тут служкой,  приказ  оставить  двери
незапертыми он получил впервые. Джон направился прямиком в свое жилище.  Там
он уселся в кресло и набросился на книгу о природе Зла, отчаянно пытаясь  не
протянуть руку к телефону, чтобы набрать номер Дебби.
   Охота, думал он. Это слово кромсало его мозг, как ледяной  булыжник.  Или
как пуля.
   Капли дождя неторопливо стучали в  стекло.  За  окном  страшным  кровавым
мутным пятном горел большой красный "X". День клонился к закату.

Глава 22

   К половине первого ночи с воскресенья на понедельник  Хосс  Тигартен  уже
четыре часа находился в  своем  "шевроле"  напротив  дома  Дебби  Стоун.  Ее
зеленый "фиат" стоял у тротуара, в квартире горел свет.  Для  маскировки  он
завалил себя стопками старых газет. Тем не менее ему хорошо  были  видны  ее
окна  и  силуэты  крупных  кактусов  на  подоконнике.  Задница  затекла   от
неподвижного положения, но он вполне комфортно ощущал себя кулем картошки на
диване. Или автомобильным баклажаном, как минимум.
   Лобовое стекло покрыли мелкие капли дождя.  Боковое  стекло  водительской
дверцы он предусмотрительно опустил, держа наготове свой "Никон", но Блондин
все еще не показывался. Несколько машин промчалось мимо;  их  водители  явно
спешили куда-то по своим делам.  Улица  была  совершенно  пустынной.  Только
низко, не выше уровня колена стелющиеся полосы тумана медленно наползали  со
стороны залива.
   Он с трудом боролся с зевотой. Сидеть  предстояло  еще  долго.  Порой  он
подумывал о том, чтобы нанять помощника для подобных ситуаций.  Вечер  нынче
снова прошел без особых событий. Примерно в половине  седьмого  Дебби  Стоун
вышла из дому и направилась вниз по улице в китайский ресторанчик.  Там  она
устроилась за столиком у окна и,  явно  никуда  не  торопясь,  наблюдала  за
струйками дождя на  стекле.  Ему  удалось  сделать  несколько  замечательных
снимков ее лица. Что могло привлечь такую милую девушку в  порнофильмах?  Ii
ia задавая вопрос "почему". В двадцать лет, когда весил футов  на  семьдесят
меньше, он сам гонял на мотоциклах с компанией "Ангелов из Преисподней". Вот
это были времена! А теперь торчит на туманной улице в какой-то хромированной
железной банке. Надо прекратить жрать спагетти  с  фрикадельками,  четвертый
или пятый pas за сегодняшний день подумал он.
   Он чуть-чуть  изменив  положение,  положил  локоть  на  дверцу  и  сделал
несколько снимков - просто так, для проверки камеры.
   И услышал металлический щелчок. Это был щелчок не его "Никона".
   В окне появилось пистолетное дуло;  оно  было  направлено  прямо  в  лицо
Тигартену.
   - Ни звука! - предупредил мужчина, неизвестно как оказавшийся у машины.
   - Он настоящий? Неужели настоящий? - промямлил. Тигартен.
   - Заткнись. - Теперь он мог разглядеть лицо коротко стриженного блондина.
- Сиди смирно. Не дергайся.
   - У меня ничего, кроме  камеры,  кроме  камеры,  видите?  Я  просто  сижу
здесь...
   - В глубокой жопе, - продолжил мужчина. Тигартен увидел красные  капельки
в виде слез, нарисованные у уголков глаз. - Ты меня снимал, так?
   - Я? Нет! Я первый раз вас вижу! - Голос дрожал, равно как и  подбородок.
Он понял, что этот ковбой все знает.
   - Руки на баранку. Живо. Не  отпускать!  -  Ковбой,  не  спуская  с  него
"кольта", обошел машину вокруг и сел на переднее сиденье справа. Потом ткнул
дулом в жирный бок и скомандовал:
   - Вперед!
   О Боже, взмолился про себя Тигартен.  Господи,  похоже,  этот  парень  не
шутит.
   - Послушайте! Я никто! Я просто частный сыщик. Меня наняли... Зачем я вам
нужен?
   - Ты прав, совершенно не нужен, - согласился мужчина. - Езжай!
   Пока я буду выбираться из машины, подумал Тигартен, он успеет  превратить
меня в жирный кусок швейцарского  сыра.  Можно  выехать  на  тротуар.  Можно
врезаться в какую-нибудь витрину. Можно заорать что есть  сил  на  ближайшем
перекрестке. Но он решил ничего такого не делать - потому что хотел остаться
в живых.
   - Я Хосс  Тигартен,  -  дрожащим  голосом  сообщил  он.  -  Как  Хосс  из
"Бонанзы