Пауло Коэльо.
     Вероника решает умереть


     Перевод: О. Томашевский,
     Изд. София, 2001
     OCR: Андрей Витязев


     Одиннадцатого  ноября 1997  года Вероника  окончательно  решила  свести
счеты с жизнью. Она тщательно убрала свою комнату, которую снимала в женском
монастыре, почистила зубы и легла в постель.
     Со столика в изголовье она взяла таблетки - четыре пачки снотворного, -
но  не стала  жевать  горстями, запивая водой, а  решила  глотать по  одной,
поскольку  велика  разница  между  намерением и  действием,  а  ей  хотелось
оставить за  собой свободу  выбора,  если на полпути она  вдруг  передумает.
Между тем с каждой проглоченной таблеткой Вероника все  больше укреплялась в
своем решении, и через пять минут все пачки были пусты.
     Не   зная,  сколько  времени  потребуется,  чтобы  потерять,   наконец,
сознание, Вероника взялась за журнал - последний номер "Хомме", прихваченный
из  библиотеки,  где  она  работала.  Хотя  компьютеры  нимало  не  занимали
Веронику,  однако,  листая журнал, она наткнулась на статью о новой игре  из
тех,  что  продаются  на  компакт-дисках,  созданной Пауло Коэльо.  Это  был
бразильский писатель - тот самый, с  которым  она случайно познакомилась  на
читательской конференции  в кафе  при гостинице  Гран-Юнион. Они  обменялись
парой слов, и  в  конце концов его издатель пригласил ее  на ужин. Но народу
собралось много, и познакомиться поближе им не удалось.
     Один лишь  факт  знакомства с  писателем,  о  котором,  словно нарочно,
оказалась  попавшаяся  на глаза статья, навел ее на мысль, что  этот человек
каким-то образом  является частью ее мира; во всяком случае, чтение  поможет
скоротать время. В ожидании смерти Вероника принялась читать об  информатике
-  предмете, к которому не питала  ни  малейшего интереса. Впрочем,  так она
поступала всю  жизнь, по возможности избегая  трудностей, предпочитая  брать
то, что попадется под руку. Этот журнал, к примеру.
     Как ни странно, первая же строка  вывела  ее из привычного безучастного
равновесия (снотворное  еще не успело раствориться в  желудке, но Вероника и
так была пассивной по природе) и  заставила  впервые в жизни  задуматься над
истинным смыслом фразы, столь популярной среди ее друзей: "ничто в этом мире
не происходит случайно".
     Почему эта  строка попалась на глаза именно сейчас, когда жить осталось
несколько минут? Если это не случайное совпадение, то как понимать посланный
ей знак,  - если, конечно, предположить, что это  скрытое послание  и что не
бывает случайных совпадений?
     Текст под иллюстрацией к компьютерной игре начинался вопросом:
     "Где находится Словения?"
     Боже мой, -  подумала она, - никто  ничего  не знает о Словении, - даже
где она находится.
     И однако  Словения  несомненно существовала, она была снаружи,  внутри,
она  была  горами на  горизонте, городской  площадью  в окне. Словения  была
родиной Вероники, ее страной.
     Вероника отложила журнал: какой  смысл возмущаться  этим миром, который
знать не знает о самом существовании словенцев; честь и гордость нации - все
это  теперь для нее  пустые  слова. Пришло время гордиться собой, узнать, на
что ты способна, - наконец-то ты проявила мужество, покидая эту жизнь. Какая
радость! К тому же сделала это  именно тем способом, о каком всегда мечтала,
- при помощи таблеток, которые не оставят следов.
     Эти таблетки Вероника искала почти полгода. В опасении, что так их и не
найдет, она  даже  начала  обдумывать  другой способ - вскрыть себе вены. Не
важно, что  кровью будет  залита  вся комната,  поднимется переполох,  да  и
монахини окажутся просто в шоке: самоубийство - твое личное  дело, до других
тебе  дела  нет.  Она  сделала  бы все возможное, чтобы никого не обременять
своей смертью, но если вскрыть вены - единственный выход, то нет выбора: все
равно монахини,  вымыв  комнату,  уничтожив  малейшие  следы  крови,  вскоре
забудут  об  этой  истории,  если  только  слух  о  ней  не  отпугнет  новых
постояльцев. Что  ни говори, даже  в конце XX века  люди  все  еще  верят  в
привидения.
     Конечно,  можно  было бы, скажем, просто броситься  с  крыши  одного из
немногих высотных зданий Любляны, но  какие страдания вызовет такой поступок
у ее  родителей!  Мало того потрясения, которое они  испытают при известии о
смерти дочери, - их еще и  потащат на опознание ее изуродованного тела. Нет,
такой  выход из положения еще хуже, чем истечь кровью: воспоминание, которое
об  этом останется в душах тех двоих, которые  всю  жизнь желали  ей  только
добра, будет просто невыносимым.
     С  самой  смертью  дочери  они,  в  конце  концов, смирятся,  но забыть
размозженный череп? - Нет, невозможно.
     Застрелиться,  броситься  с  крыши,  повеситься -  против  всего  этого
протестовала  сама  ее женская природа.  Женщины выбирают  более романтичные
способы самоубийства:  глотают снотворное пачками или режут себе  вены. Тому
имеется  великое множество  примеров - голливудские  актрисы,  состарившиеся
топ-модели, покинутые мужьями особы королевских кровей.
     Вероника  знала,  что  жизнь -  это всегда  ожидание  того часа,  когда
дальнейшее зависит лишь от твоих  решительных действий. Так  получилось и на
этот  раз:  два  приятеля, тронутые ее жалобами  на бессонницу,  раздобыли у
музыкантов в местном кабаре по две пачки сильнодействующего снотворного. Все
четыре пачки отлеживались на ночном столике в течение недели, чтобы Вероника
успела  полюбить близящуюся смерть  - и без всяких  сантиментов проститься с
тем, что называется "жизнь".
     И вот-она  здесь, довольная  тем,  что  пошла до  конца,  но  и томимая
неизвестностью с примесью  скуки,  не зная,  чем заполнить последние  минуты
своей жизни.
     Она вновь  подумала  о нелепости  только что  прочитанного:  как вообще
статью о компьютерах можно начинать с такой идиотской фразы - "где находится
Словения?"
     Но делать  все равно было нечего,  и Вероника решила дочитать статью до
конца.  Дальше  речь  шла  о том,  что  упомянутая  компьютерная  игра  была
разработана и производилась  в  Словении  -  той самой диковинной стране,  о
которой якобы никто ничего не знает, кроме ее жителей.
     На самом же деле Словения была источником дешевой рабочей силы для всей
Европы.  Пару месяцев  назад  одно французское  предприятие,  запустившее  в
Словении  производство  компакт-дисков,  устроило  шикарную  презентацию   в
старином замке в городе Блед.
     Вероника что-то слышала об этой презентации,  которая для города стала,
разумеется, настоящим событием. Ради воспроизведения средневековой атмосферы
для  какой-то  сногсшибательной  компьютерной   игры  замок  был  специально
отреставрирован,  а  на  саму  презентацию, вокруг которой в местной  прессе
разгорелась жаркая  полемика, пригласили немецких, французских,  английских,
итальянских, испанских журналистов - и, уж конечно, ни одного словенца.
     Обозреватель "Хомме",  -  впервые  приехавший  в  Словению (наверняка с
полностью оплаченной  командировкой)  - скорее  всего,  занимался  тем,  что
развлекал прочих  коллег-журналистов  забавными, на  его взгляд,  историями,
пил-ел  в свое  удовольствие,  а статью решил начать с шутки, которая должна
была  понравиться заумным интеллектуалам в его стране. Он, должно быть, даже
рассказал  своим приятелям  в редакции несколько невероятных баек о  местных
обычаях да о том, как плохо одеты словенские женщины.
     Впрочем,  это его проблемы. Вероника умирала, и ей следовало бы  занять
свои мысли вопросами поинтересней -  удастся ли узнать, есть  ли жизнь после
смерти,  или  как скоро обнаружат ее тело. Тем не менее - а может, именно по
причине важности принятого ею решения, - статья вызывала раздражение.
     Она взглянула в окно, на небольшую люблянскую площадь.
     Если они не знают о Словении, то Любляна для них вообще просто миф.
     Как  Атлантида, Лемурия или  другие  пропавшие континенты,  будоражащие
воображение  человека.  Ни  один серьезный журналист не  начал бы  статью  с
вопроса, где находится  Эверест, даже  если никогда там  не  был. И, однако,
обозреватель  издаваемого  в  самом   центре  Европы  солидного  журнала  не
постеснялся  начать статью  с подобного  вопроса,  поскольку был уверен, что
большинство  его читателей в  самом  деле понятия  не  имеют, где  находится
Словения. А тем более - Любляна, ее столица.
     И тут Веронику осенило, чем заполнить оставшееся время - она все еще не
чувствовала в своем организме каких-либо  изменений, хотя прошло  уже десять
минут.  В  завершение своей жизни она  напишет  в  этот  журнал письмо,  где
невеждам бы  растолковывалось,  что  Словения, да будет вам известно,  - это
одна из пяти республик, возникших в результате распада бывшей Югославии.
     Итак,  вместо  традиционной  пояснительной  записки  останется  письмо,
письмо   для  отвода   глаз,  чтобы  скрыть  от   ненасытного  человеческого
любопытства подлинные мотивы ее самоубийства.
     Обнаружив  тело, будут  вынуждены  прийти к заключению: она покончила с
собой потому,  что  какой-то журналист не  знает,  где  находится ее страна.
Вероника  невольно  усмехнулась  при  мысли  о  том,  какая  бурная полемика
начнется в  газетах,  какой  поднимется  тарарам  вокруг  "за и  против"  ее
самоубийства  во  имя  национальной  идеи.  При этом  Вероника  с удивлением
отметила, до  чего незаметно переменился ход  ее мыслей: минуту назад она не
сомневалась,  что все  человечество  со всеми своими проблемами ее больше не
касается.
     И вот  письмо готово. Вероника  даже развеселилась, так  что и  умирать
почти расхотелось, - да только таблетки уже приняты и возврата нет.
     Для Вероники, кстати,  такие минуты  прекрасного  расположения  духа не
были редкостью, да и вообще она  решила покончить с  собой вовсе не  оттого,
что  была  меланхолической  натурой  -  из  тех,  кто постоянно  пребывают в
депрессии и едва не с самого рождения склонны к самоубийству; нет, ее случай
совсем  иной.  Бывало,  Вероника с  неизменным  удовольствием  целыми  днями
бродила по  улицам  Любляны  или подолгу завороженно смотрела из окна  своей
комнаты, как падает снег  на  маленькую площадь со статуей поэта в центре. А
однажды на этой самой площади  ей подарил цветок какой-то незнакомый мужчина
- и Вероника почти целый  месяц  чувствовала себя так, словно у  нее выросли
крылья. Да  и  вообще  Вероника  всегда  считала  себя  человеком  абсолютно
нормальным; что  ж до решения покончить с собой, то оно было принято по двум
очень простым причинам. Она  была  уверена,  что если бы оставила прощальную
записку, то многие согласились бы с этим ее шагом.
     Причина первая: жизнь утратила краски, и теперь, когда миновала юность,
все пойдет к  закату:  неумолимыми  знаками на  лице  все более  явно  будет
проступать  близкая старость, придут болезни, будут  уходить друзья. В конце
концов,  что бы она  выиграла,  продолжая жить, ведь  с каждым  годом  жизнь
становилась бы все мучительнее и невыносимей.
     Вторая  причина  была  скорее  философской:   Вероника  читала  газеты,
смотрела телевизор,  была в  курсе  всех  новостей,  всех  событий.  Что  ни
происходило  в мире - все  было  не  так,  и она  не знала, как можно в  нем
что-либо  изменить,  и уже от одного этого опускались руки,  она чувствовала
себя никому в этом мире не нужной, бесполезной, чужой.
     Вскоре  ей  откроется  последняя  в  ее  жизни   тайна,  тайна  смерти.
Потому-то,  написав письмо  в журнал.  Вероника  тут же о нем забыла: сейчас
речь шла о том, что несравненно более важно: жизнь и смерть.
     Вскоре  она откроет последнюю  в своей жизни тайну, самую непостижимую,
самую невероятную: тайну смерти. Написав письмо в журнал, она тут  же забыла
о  нем, сосредоточившись  на  вопросах, более соответствующих  тому, что она
сейчас переживала или, скорее, "пере-умирала".
     Она попыталась как можно наглядней представить себе собственную смерть,
но ничего не получалось.
     Да  и потом - к чему? Все  равно через несколько  минут она узнает, что
там, за порогом смерти.
     Через несколько - это через сколько?
     Неизвестно.  Но  на мгновение Веронику  привела в  восторг сама мысль о
том, что вот-вот - и она получит ответ
     на вопрос, не дающий покоя  человечеству с тех пор, как оно существует:
есть ли Бог?
     Вероника,  в  отличие  от многих  других  людей,  никогда  серьезно  не
задумывалась  над   этим   вопросом.  При  старом,  коммунистическом   строе
официальное  воспитание  требовало  признать,  что  жизнь  заканчивается  со
смертью,  и  она в  конце  концов смирилась с этой мыслью. С другой стороны,
поколения  ее   отцов  и   дедов  посещали  церковь,  молились  и  совершали
паломничества, и были убеждены, что Бог им внемлет.
     В свои 24  года,  пережив все, что ей было отпущено пережить - а это на
самом деле не  так  уж мало, - Вероника была  почти уверена, что со  смертью
всему приходит конец. Поэтому она выбрала  самоубийство - свободу от  всего.
Вечное забвение.
     Однако  в  глубине  души тлело сомнение: а  если Бог  есть? Тысячи  лет
цивилизации наложили табу на  самоубийство, оно осуждается всеми  религиями:
человек живет, чтобы  бороться,  а  не  сдаваться. Род  человеческий  должен
продолжаться. Обществу  нужны рабочие  руки. Семье  нужен  повод, чтобы жить
вместе,  даже когда любовь ушла. Стране  нужны солдаты, политики, артисты  и
художники.
     Если Бог существует - во что я, правда, не верю, - Он должен знать, что
есть предел силам человеческим,  предел человеческому  пониманию. Ведь разве
не Он  создал  этот  мир со всей его  безнадежной неразберихой, с его ложью,
наживой,    нищетой,   отчужденностью,   несправедливостью,    одиночеством.
Несомненно,  он действовал  из  лучших побуждений, но  результаты  оказались
довольно-таки плачевными. Итак, если Бог есть. Он должен быть  снисходителен
к  тем своим  творениям, которые хотят  пораньше покинуть эту Землю, а может
быть, даже попросить у них прощения за то, что заставил ходить по ней.
     К  черту все  табу  и суеверия!  Ее набожная  мать  говорила: Бог знает
прошлое,  настоящее и будущее. В таком случае Он,  посылая  ее  в  этот мир,
заранее  знал,  что  она  закончит  жизнь  самоубийством,  и  Его  не должен
шокировать такой поступок.
     Вероника почувствовала приближение дурноты, которая затем начала быстро
усиливаться.
     Спустя несколько минут она уже с трудом различала площадь за окном.
     Она знала, что была зима, около четырех часов дня,  и что солнце  скоро
сядет. Она знала, что другие люди  будут продолжать жить. В этот момент мимо
окна прошел молодой человек и взглянул на нее,  совершенно не осознавая, что
она умирает.
     Группа боливийских  музыкантов  (а  где  Боливия?  Почему в  журнальных
статьях  не  спрашивается  об  этом?) играла у  памятника  Франце  Прешерну,
великому  словенскому  поэту,  который оставил  глубокий след  в душе своего
народа.
     Доживет  ли она до конца этой музыки, доносившейся с  площади? Это было
бы прекрасной памятью об этой жизни: наступающий вечер, мелодия,  навевающая
мечты о другой части света,  теплая, уютная  комната, красивый полный  жизни
юноша,  который, проходя мимо,  решил остановиться и теперь  смотрел на нее.
Она  поняла,  что  таблетки  уже начали  действовать и что  он  -  последний
человек, которого она видит в жизни.
     Он  улыбнулся.  Вероника  улыбнулась в  ответ  -  теперь это  не  имеет
значения. Тогда парень помахал рукой, но Вероника отвела взгляд, сделав вид,
что  смотрит на самом деле не на него, - молодой  человек и  так уже слишком
много  себе позволил. Помедлив, он  в явном смущении зашагал  дальше,  чтобы
вскоре навсегда забыть увиденное в окне лицо.
     Веронике было  приятно в последний раз почувствовать себя желанной. Она
убивала себя  не из-за отсутствия  любви. Она умирала  не  потому, что  была
нелюбимым  ребенком  в семье, не из-за финансовых трудностей или неизлечимой
болезни.
     Как хорошо, что она  решила  умереть в этот чудесный  люблянский вечер,
когда на площади  играли боливийские музыканты,  когда мимо ее окна проходил
незнакомый парень, и она была довольна тем, что видели напоследок ее глаза и
слышали ее уши, а еще  больше  - тем,  что  в  последующие тридцать,  сорок,
пятьдесят  лет  ничего  этого  не  увидит  и не  услышит.  Ведь  даже  самые
прекрасные  воспоминания рано или поздно оборачиваются все  тем же унылым  и
нескончаемым  трагическим  фарсом,  который  называют жизнью, где  без конца
повторяется все то же и каждый день похож на вчерашний.
     В желудке забурлило, и теперь ее самочувствие стремительно ухудшалось.
     Ну  надо  же,  -  подумала  она  - а я-то  рассчитывала,  что сверхдоза
снотворного моментально погрузит в беспамятство.
     В ушах возник странный шум, голова закружилась, потянуло на рвоту.
     Если меня стошнит, умереть не получится.
     Чтобы  не думать о спазмах в  желудке, она  пыталась сосредоточиться на
мыслях  о  быстро  наступающей ночи, о боливийцах,  о  закрывающих  лавки  и
спешащих  домой торговцах. Но шум в  ушах  все усиливался,  и впервые  после
того, как она приняла  таблетки. Вероника испытала страх, жуткий страх перед
неизвестностью.
     Но это длилось недолго. Она потеряла сознание.

     Когда Вероника открыла глаза,  первой мыслью было: "Что-то на небеса не
похоже". На небесах, в раю, вряд ли  пользуются лампами дневного света, а уж
боль,  возникшая  мгновением позже,  была  совершенно земной. Ах, эта земная
боль. она неповторима - ее ни с чем не спутаешь.
     Она пошевелилась, и боль стала сильнее. Появился
     ряд светящихся точек, но  теперь Вероника уже знала, что эти точки - не
звезды рая, а следствие обрушившейся на нее боли.
     - Очнулась наконец, - сказал  чей-то женский голос. - Радуйся, милочка,
вот ты и в аду, так что лежи и не дергайся.
     Нет,  не может быть, этот голос ее  обманывал. Это не ад, ведь  ей было
очень холодно, и  она заметила, что у нее изо рта и из носа тянутся какие-то
трубки. Одна  из этих трубок, проходившая через горло внутрь, вызывала у нее
ощущение удушья.
     Она хотела выдернуть трубку, но обнаружила, что руки у нее связаны.
     - Не  бойся,  я  пошутила:  здесь, конечно, не ад, - проговорил  тот же
голос. - Здесь, может быть, похуже ада, хотя лично я там  никогда не бывала.
Здесь - Виллете.
     Несмотря на боль и удушье. Вероника за  какую-то  долю секунды  поняла,
что  с ней произошло. Она хотела  умереть, но кто-то успел ее спасти. Кто-то
из монахинь, а возможно, подруга, вздумавшая  явиться без предупреждения.  А
может, просто  кто-то зашел вернуть давний  долг,  о котором сама она  давно
забыла.
     Главное - она осталась жива и сейчас находится в Виллете.
     Виллете  -  знаменитый приют для  душевнобольных, пользующийся недоброй
славой, - существовал с 1991 года, года обретения Словенией независимости. В
то время, расчитывая, что раздел бывшей Югославии произойдет мирным путем (в
конце концов, в самой Словении война длилась всего одиннадцать дней), группа
европейских    предпринимателей   добилась    разрешения    на    устройство
психиатрической лечебницы  в бывших казармах, давно  уже  заброшенных  из-за
высокой стоимости необходимого ремонта.
     Однако  вскоре  начались политические неурядицы, переросшие в настоящую
войну  -  вначале в Хорватии, затем  в Боснии.  Предприниматели-соучредители
фонда  Виллете  сильно  забеспокоились: средства  поступали  от  вкладчиков,
разбросанных по всему миру, даже имена которых были неизвестны, так что всех
их  собрать,  чтобы извиниться  и  попросить набраться терпения, было просто
физически невозможно. Проблему пришлось решать способами, не имевшими ничего
общего  с  официальной  медициной.  Так  в  молодой  стране,  едва  успевшей
выбраться  из  "развитого социализма", Виллете  стал  символом худшего,