д посмотрел  на  нее. Ему
хотелось все рассказать. Однако в этот момент вошла медсестра со шприцем.
     - Мне  нужно  сделать вам укол, - сказала она Веронике. - Это  указание
доктора Игоря.
     - Сегодня уже делали, я  больше не хочу лекарств, - ответила девушка. -
А  кроме того, я не хочу отсюда уходить. Я больше не намерена подчиняться ни
единому указанию, ни  единому  правилу, ничему  из того,  к чему  меня будут
принуждать.
     Казалось, медсестра привыкла к подобной реакции.
     - Тогда, к сожалению, мы будем вынуждены ввести вам успокоительное.
     - Мне  нужно поговорить с тобой, -  сказал Эдуард. - Пусть тебе сделают
укол.
     Вероника закатала рукав свитера, и медсестра ввела лекарство.
     -  Хорошая девочка, - сказала она.  - А теперь  почему бы вам  обоим не
выйти из этой мрачной палаты и не пройтись немного?
     - Тебе  стыдно оттого, что было вчера ночью, - сказал Эдуард, когда они
прогуливались по саду.
     - Нет, уже не  стыдно.  Теперь я горжусь этим.  Я хочу узнать о райских
видениях, ведь к одному из них я была так близка.
     - Мне нужно заглянуть подальше, за корпуса Виллете, - сказал он.
     - Так и сделай.
     Эдуард оглянулся назад,  -  но не на стены палат и не на сад, в котором
молча прогуливались  пациенты, - а  на одну из улиц  на другом континенте, в
краю тропических ливней и раскаленного солнца.

     Эдуард чувствовал запах той земли. Стоял сухой сезон, пыль набивалась в
нос,  а он был доволен,  ведь  чувствовать землю - значит  чувствовать  себя
живым. Он катил на импортном велосипеде, ему  было семнадцать лет, он только
что закончил семестр в американском колледже в городе Бразилия, где  учились
и все другие дети дипломатов.
     Он ненавидел столицу, но любил  бразильцев. Двумя годами ранее его отца
назначили послом  Югославии -  в те  времена,  когда кровавый раздел  страны
никому и не снился. У власти еще находился Милошевич. Мужчины и женщины жили
рядом  при всех их  различиях и старались ладить друг  с другом, несмотря на
региональные конфликты.
     Первым  назначением  его отца  была именно  Бразилия. Эдуард  мечтал  о
пляжах,  о  карнавале,  о  футбольных  матчах, о музыке,  а оказался в  этой
столице, вдали от побережья, созданной только как пристанище для политиков,
     бюрократов, дипломатов и их детей, которые  толком и не  знали,  что им
делать во всем этом окружении.
     Эдуард  ненавидел такую  жизнь. На  целый день он погружался в учебу  и
пытался - но безуспешно - общаться с  товарищами  по колледжу,  пытался - но
безуспешно  - заинтересоваться автомобилями,  модными кроссовками, фирменной
одеждой - ведь только об этом и говорили его сверстники.
     Время от  времени случались вечеринки,  на которых  в одном  конце зала
сидели подвыпившие юноши,  а в  другом -  изображавшие безразличие  девушки.
Наркотики были обычным делом, и Эдуард уже успел испробовать практически все
существующие  их  разновидности,  но  так  и не  сумел  ни  к одному из  них
пристраститься. Он был то  чересчур  взвинченным, то слишком вялым и  быстро
терял интерес ко всему происходившему вокруг.
     Семья была озабочена. Его готовили к карьере дипломата, по стопам отца.
Но,  хотя  у Эдуарда  и  были  все необходимые  для этого таланты -  желание
учиться,  хороший художественный  вкус,  способность  к  языкам,  интерес  к
политике, - ему недоставало основного  качества дипломата.  Ему было  трудно
контактировать с окружающими.
     И сколько бы его родители, получавшие неплохое жалование, ни водили его
на приемы, ни открывали двери дома  для товарищей по американскому колледжу,
Эдуард  редко  кого-либо  приводил.  Однажды  мать  спросила, почему  он  не
приглашает друзей на обед или на ужин.
     -  Я  уже знаю все  марки кроссовок и  знаю  поименно всех  девушек,  с
которыми легко заниматься любовью. А  более  интересных тем  для разговора у
нас нет.
     Но  однажды   появилась  бразильская  девушка.  Посол  и   его  супруга
успокоились, когда сын  начал выходить из дому и возвращаться  поздно. Никто
точно не знал, откуда она взялась, но однажды вечером Эдуард привел ее домой
на ужин.  Девушка  была  воспитанной,  и они  порадовались: наконец-то юноша
становится более  раскрепощенным. Кроме  того,  оба они подумали, хотя и  не
сказали  об этом  друг другу, что  присутствие  этой девушки сняло еще  один
повод для тревоги: Эдуард не гомосексуалист!
     К  Марии (так ее звали)  они относились с любезностью  будущих свекров,
хотя и знали, что  через два года их переведут в другую страну, и совершенно
не собирались  женить сына на ком-либо  из столь экзотических краев.  По  их
планам, сын  должен был познакомиться с девушкой из добропорядочной семьи во
Франции  или в Германии, которая могла  бы стать достойной супругой будущего
дипломата.
     Тем временем, Эдуард, похоже, влюбился  не на шутку. Обеспокоенная мать
заговорила об этом с супругом.
     - Искусство дипломатии состоит в том, чтобы заставить противника ждать,
- сказал посол. - Хотя мы никогда не забываем свою первую любовь, она всегда
проходит.
     Однако судя  по  всему,  Эдуард  изменился до  неузнаваемости. Он  стал
появляться дома  со странными  книгами, установил в своей комнате пирамиду и
вместе  с Марией  ежевечерне возжигал благовония,  часами концентрируясь  на
прикрепленном  к   стене  странном  изображении.  Успеваемость   Эдуарда   в
американской школе начала падать.
     Мать  не  знала португальского, но она  видела  обложки  книг:  кресты,
костры, повешенные ведьмы, экзотические символы.
     - Наш сын читает опасные вещи.
     -  Опасно  то,  что  сейчас происходит на Балканах, -  ответил посол. -
Ходят слухи, что Словения  хочет независимости,  а это может привести  нас к
войне.
     Мать же политике не придавала никакого значения. Ей хотелось знать, что
происходит с сыном.
     - Что это за навязчивая идея - жечь ладан?
     - Это чтобы убивать запах марихуаны, - отвечал посол. - Наш сын получил
прекрасное образование, вряд ли  он станет  верить, что  эти пахучие палочки
могут привлекать духов.
     - Мой сын пристрастился к наркотикам!
     -  Это пройдет.  Я  тоже в  молодости  курил марихуану,  потом  от  нее
начинает тошнить - и меня тошнило.
     Женщина почувствовала гордость и спокойствие: ее муж - человек опытный,
он втянулся в мир наркотиков и смог из него выбраться! Мужчина с такой силой
воли мог контролировать любую ситуацию.
     В один прекрасный день Эдуард попросил велосипед.
     - У тебя есть шофер и "мерседес-бенц". Зачем тебе велосипед?
     -  Для  контакта  с  природой.  Мы с  Марией  уезжаем на  десять дней в
путешествие,  - сказал он.  - Здесь  недалеко  есть  место,  где встречаются
особые кристаллы, которые, как уверяет Мария, передают хорошую энергию.
     Мать и отец получили образование при коммунистическом режиме: кристаллы
были всего лишь минералами с определенным расположением атомов и не излучали
никакой  энергии  - ни положительной,  ни  отрицательной. Они стали наводить
справки и обнаружили, что эти идеи о "вибрациях кристаллов" начали входить в
моду.
     Если  бы сыну вздумалось поговорить на эту тему на  официальном приеме,
он мог бы показаться смешным в глазах окружающих: впервые посол признал, что
ситуация становится нежелательной. Бразилия была городом, живущим слухами, и
вскоре все  могли бы узнать, что Эдуард склонен к примитивным предрассудкам.
Соперники  отца  в посольстве могли подумать, что юноша всему этому научился
от родителей,  а ведь  дипломатия  -  это  не  только искусство  ждать, но и
способность  всегда,  при  любых  обстоятельствах  соблюдать   условности  и
протокол.
     -  Мальчик мой, так дальше продолжаться не  может,  -  сказал отец. - У
меня есть друзья в Министерстве иностранных дел Югославии. Я уверен, из тебя
выйдет  блестящий  дипломат, а для этого необходимо научиться принимать  мир
таким, как он есть.
     Эдуард ушел из дома и в тот вечер не вернулся. Родители звонили домой к
Марии, в городские морги и больницы, но так  и  не  услышали никаких вестей.
Мать потеряла веру в способность мужа  контролировать ситуацию в семье, даже
хотя он замечательно вел переговоры с посторонними.
     На следующий день Эдуард появился, голодный и сонный. Он поел и пошел к
себе в комнату, зажег  благовония, произнес свои  мантры и  весь  день и всю
ночь спал. Когда он проснулся, его ожидал новенький с иголочки велосипед.
     - Поезжай за своими кристаллами, - сказала мать. - Отцу я все объясню.
     Итак, в  тот  сухой и  пыльный  день Эдуард радостно ехал к дому Марии.
Город был  настолько  хорошо  спланирован  (по мнению  архитекторов)  -  или
настолько плохо спланирован (по мнению  Эдуарда),  что углов  в нем почти не
было. Он ехал  по правой полосе скоростной трассы, глядя в небо, покрытое не
дающими дождя тучами, и тут почувствовал, что внезапно поднялся к этому небу
и сразу же после этого опустился и оказался на асфальте.
     Я попал в аварию.
     Он  хотел перевернуться, ведь его лицо буквально впечаталось в асфальт,
но  понял,  что  не  в  состоянии  управлять  своим  телом.  Он  услышал шум
тормозящих машин, крики людей, почувствовал, как кто-то  подошел и попытался
к нему  прикоснуться, и тут  же раздался крик: "Не трогайте! Если кто-нибудь
его тронет, он может остаться калекой на всю жизнь!"
     Секунды  шли  медленно, и Эдуард почувствовал страх. В отличие от своих
родителей,  он верил в  Бога и в  жизнь после  смерти, но  все равно ему это
казалось несправедливым  - умереть в  17  лет, глядя  в асфальт, не на своей
земле.
     - С тобой все в порядке? - услышал он чей-то голос.
     Нет, с ним  было не все в порядке, он не мог шевельнуться, не мог  даже
ничего  сказать. Хуже всего было  то, что сознания  он  не  терял, полностью
осознавал,  что  происходит вокруг  и  что  произошло  с  ним. Неужели он не
потеряет сознания? Бог не проявит к нему  милосердия именно тогда, когда он,
вопреки всему и вся, столь напряженно Его ищет?
     -  Уже  идут  врачи, - прошептал другой человек, взяв его за руку. - Не
знаю, слышишь ли ты меня, но успокойся. Ничего страшного.
     Да, он слышал, и ему хотелось, чтобы этот человек - мужчина - продолжал
говорить, заверяя, что с ним ничего страшного не происходит, хотя он был уже
достаточно взрослым и понимал,  что  так говорят всякий раз, когда положение
очень серьезно. Он подумал о Марии, о том
     районе,  где есть горы кристаллов,  исполненных положительной  энергии,
хотя столица Бразилии была крупнейшим средоточием всего того отрицательного,
что ему довелось познать в своих медитациях.
     Секунды превращались в минуты, люди продолжали пытаться его успокоить -
и тут, впервые с  момента происшествия, он  почувствовал  боль. Острую боль,
которая раскалывала голову на части и словно распространялась по всему телу.
     - Скорая уже  здесь, - сказал мужчина, державший его за руку. -  Завтра
снова будешь ездить на велосипеде.
     Но на следующий день Эдуард лежал в больнице, обе его ноги и одна  рука
были  в гипсе,  и в  ближайшие тридцать дней  он не  мог  оттуда  выйти. Ему
приходилось выслушивать бесконечный плач матери, нервные  телефонные  звонки
отца. Врачи каждые  пять минут повторяли, что самые  тяжелые двадцать четыре
часа уже позади и что никакой черепно-мозговой травмы нет.
     Семья  связалась  с  американским  посольством,  которое,  не   доверяя
диагнозам  местных   государственных  больниц,  содержало  свою  собственную
медицинскую  службу  и  приглашало   лучших  бразильских  врачей,  достойных
обслуживать американских дипломатов. Иногда, следуя политике добрососедства,
они не возражали  против использования этих служб и другими дипломатическими
представительствами.
     Американцы  привезли  свое  оборудование  последнего поколения, сделали
вдесятеро больше новых проверок и  анализов и пришли к тому же заключению, к
какому  приходили  всегда:  врачи  государственной   больницы  все   оценили
правильно и приняли верные решения.
     Врачи в  государственной больнице  были,  возможно,  и хорошими, но вот
программы  бразильского  телевидения были  такими же безобразными, как  и  в
любом другом уголке мира, и Эдуард не находил себе занятия. Мария в больнице
появлялась все реже - наверное, нашла себе другого приятеля, который ездит с
ней в горы за кристаллами.
     В отличие  от его непостоянной  возлюбленной,  посол  с  женой навещали
Эдуарда  ежедневно,  но  отказывались   приносить  лежавшие  дома  книги  на
португальском языке, ссылаясь на то, что ожидают назначения в другую страну,
так что  незачем изучать язык, который больше  не  понадобится ему  в жизни.
Таким образом, Эдуард  довольствовался  тем, что общался с другими больными,
обсуждал  с   санитарами  новости  футбола  и  время  от  времени  почитывал
попадавшие ему в руки журналы.
     И  вот однажды один из санитаров  принес  ему только  что приобретенную
книгу, которую, однако, счел "слишком толстой, чтобы ее осилить". И именно с
этого момента жизнь Эдуарда пошла по странной колее, которая затем и привела
его в Виллете,  к утрате чувства реальности, к полному  отчуждению от всего,
чем в последующие годы будут заниматься его ровесники.
     Книга была  о мистиках и  мечтателях,  которые потрясли мир.  Это  были
люди, имевшие свое собственное представление о рае земном и посвятившие свою
жизнь тому, чтобы передать свое  знание другим. Среди них был Иисус Христос,
но был  также и Дарвин  со своей  теорией о том,  что  человек произошел  от
обезьяны;  Фрейд,  утверждавший,  что  сны имеют  важное  значение;  Колумб,
отдавший  под залог  драгоценности королевы  ради поисков нового континента;
Маркс с его идеей о том, что все заслуживают равных возможностей.
     Были и  такие  святые, как Игнатий Лойола  - баск, переспавший со всеми
женщинами,  с  какими  только  мог переспать,  убивший  множество  врагов  в
бесчисленном   количестве  битв,  который   однажды,  лежа   в   постели   и
выздоравливая от полученных  в Памплоне  ран, внезапно постиг Вселенную. Или
Тереза из Авилы, которая всю свою жизнь искала  путь к Богу, а встретила Его
в  тот момент, когда просто шла по коридору и случайно взглянула на  одну из
картин. Антоний - человек, уставший от своей жизни, который решил уединиться
в пустыне  и  прожил десять  лет в окружении демонов, испытывая всевозможные
соблазны. Франциск Ассизский - юноша вроде него, решивший говорить с птицами
и бросить все, что запланировали для него в жизни родители.
     Тем же  вечером,  не найдя  для себя лучшего развлечения, он  взялся за
чтение "слишком толстой книги".  В середине ночи вошла медсестра и спросила,
не требуется ли ему помощь, поскольку только в его комнате еще горел свет.
     Эдуард лишь сделал отрицательный жест рукой, не отрывая глаз от книги.
     Эти мужчины и  женщины  потрясли  мир,  хотя  были  такими  же обычными
людьми, как и он сам,  как его отец, как его возлюбленная, которую он сейчас
терял. Они были полны тех же сомнений  и беспокойств, какие уготованы в этой
жизни  всем  людям.  Люди,  особо   не  интересовавшиеся   религией,  Богом,
расширением границ ума  или  достижением  иного  уровня сознания до тех пор,
пока  однажды... - в  общем, пока не решили однажды все изменить. Книга была
тем более интересна, что в ней говорилось о том, что в каждой из этих жизней
был  некий  волшебный  момент,   заставивший   их   отправиться   на  поиски
собственного видения Рая.
     Эти люди  не позволили,  чтобы  их жизнь проходила как  попало, и  ради
исполнения  своих  желаний  просили  милостыню   или  прислуживали  королям;
нарушали все правила или навлекали  на себя гнев власть имущих; использовали
дипломатию или силу, но никогда не отступали от своего пути, всегда находили
в себе способность преодолеть любые преграды, обращая их себе в помощь.
     На следующий день Эдуард отдал свои золотые часы санитару, который  дал
ему книгу,  попросил  продать их и купить все книги  на эту  тему, какие ему
попадутся. Но  больше  не  нашлось ни  одной.  Он  пытался  читать биографии
некоторых  из этих людей, но в  них  находил лишь описания каждого  из  этих
мужчин и женщин как избранных,  воодушевленных, а не как обыкновенных людей,
которым  приходилось,  как и любому  другому, бороться  за утверждение своих
идей.
     Прочитанное произвело на Эдуарда столь сильное впечатление, что он стал
всерьез   задумываться  о   возможности  стать  святым,  использовать   этот
несчастный случай,  чтобы изменить направление  своей жизни. Но у  него были
переломаны  ноги, в  больнице ему не являлись никакие видения, он ни разу не
прошел мимо картины, которая бы потрясла его душу, у  него не было друзей, с
которыми он мог бы выстроить часовню  в глубине  бразильского плоскогорья, а
пустыни  находились  слишком  далеко  -  там,  где  существовало   множество
политических  проблем.  Но даже  при этом кое-что сделать он  мог: обучиться
живописи и постараться показать миру  видения, которые посещали тех мужчин и
женщин.
     Когда гипс сняли, он вернулся в посольство, окруженный заботой, ласками
и  всеми знаками  внимания, каких  может  удостоиться сын  посла  от  других
дипломатов, и попросил мать записать его на курсы живописи.
     Мать сказала, что он уже  пропустил много  часов занятий в американском
колледже  и пора наверстывать пропущенное. Эдуард  отказался: у него не было
ни малейшего  желания  продолжать изучать  географию и  естествознание.  Ему
хотелось быть художником.
     Улучив удобный момент, он пояснил причину:
     - Я хочу рисовать райские видения.
     Мать ничего  не сказала и пообещала поговорить со  своими  знакомыми  и
выяснить,  где  в городе  есть  лучшие  курсы живописи. Вернувшись вечером с
работы, посол обнаружил, что она плачет у себя в комнате.
     - Наш сын сошел с  ума, - сказала она, вся в слезах. - От этой аварии у
него повредился мозг.
     -  Это  невозможно!  - с  возмущением ответил посол.  - Его обследовали
врачи, которых рекомендовали американцы.
     Жена рассказала о разговоре с сыном.
     - Это обычная для  подростков блажь.  Подожди,  и  ты увидишь, что  все
вернется к норме.
     На  этот  раз ожидание  ни  к  чему не привело, поскольку Эдуард спешил
начать  жить. Через два дня,  устав ждать ответа подруг матери, он решил сам
записаться на курсы живописи. Он начал учиться цвету и перспективе, а еще он
познакомился с людьми, которые  никогда не говорили о марках  кроссовок  или
моделях автомобилей.
     - Он  общается с  художниками! - со  слезами на  глазах  говорила  мать
послу.
     - Оставь мальчика в покое, -  отвечал посол. - Скоро ему и это надоест,
как надоела подружка, кристаллы, пирамиды, благовония, марихуана.
     Но время шло, и комната Эдуарда превращалась в импровизированную студию
с картинами, которые для родителей не имели никакого смысла: это были круги,
     экзотические   сочетания   цветов,  примитивные  символы  вперемежку  с
молящимися людьми.
     Эдуард  -  подросток,  который  еще  недавно  так  любил  находиться  в
одиночестве и за два года жизни  в Бразилии ни разу  не  появился  в доме  с
друзьями, теперь толпами приводил  в дом странных типов. Все они были  плохо
одеты, с растрепанными волосами, слушали ужасные диски  на полной громкости,
пили  и  курили,  не  зная  меры,  демонстрировали  полнейшее  пренебрежение
протоколом  добропорядочного  поведения.  Однажды директрисса  американского
колледжа вызвала жену посла на беседу.
     - Мне  очень жаль,  но ваш сын, похоже,  пристрастился к наркотикам,  -
сказала она. - Его  успеваемость ниже нормы, и, если так будет продолжаться,
мы вынуждены будем отчислить его.
     Жена пошла прямо в кабинет посла и рассказала ему обо всем услышанном.
     -  Ты  постоянно  только  и твердишь, что все вернется  к  норме!  -  в
истерике  кричала  она.  - Твой сын курит наркотики, сходит  с  ума, у  него