заведенные,  паяцы  на  ниточках,
значит...
  -  Страшно, страшно было узнать то, что узнал, увидел и понял я, - ныл пан
Спортсмен.
  На него снова цыкнули. Следующим вопросом было:


Холодная война кончилась, но наступило горячее время

  Собственно,  это  был не вопрос, а аксиома. Ее приняли к сведению  как  не
требующую  доказательств и решили все-таки выслушать, что же  это  за  такое
ужасное известие. Многим это уже было неинтересно, как слышанный анекдот, но
закон компании: не любо - не слушай, а другим слушать не мешай.

                           Велик арсенал обольщений

  -  Мы  поехали  в  картинную  галантерею, -  начал  пан  Спортсмен,  -  не
перебивайте,  я  не шучу, это не хохмочка вроде Бородинской пилорамы,  здесь
именно  не галерея, а галантерея. Больше им, я не хочу даже произносить  это
слово,  для меня они - они, больше им ничего кроме галантереи не  надо.  Это
именно  то  ужасное известие, открытие, та жуткая житейская истина,  которая
подстерегала меня. Мы с ней увидели, что продают шляпки. Вы бы видели, что с
ней  сталось,  она  затряслась, как охотничья собака,  увидевшая  дичь,  она
заплясала, как цирковая лошадь, услышавшая музыку арены, она была как  муха,
летящая  на  варенье,  повидлу, патоку, ужас! И это была  она  -  моя  жена,
необыкновенное, думал я, создание небес и рая. Кстати, звали ее  не  Рая,  а
Ада.  Именно так - говорящее имя. Я звал ее потом Триада, именно три,  а  не
один.  Она тряслась у прилавка, тряслись ее руки, хватающие шляпки, тряслась
голова,  их  примеряющая, трясся голос, угодливо спрашивающий продавца  (это
был  такой  жеребец  предгорий, смуглый, с усиками),  все  тряслось  в  моих
глазах. Она была как все. Как все хотела красивую шляпку. Я тут же не отходя
от  кассы,  сошел  с  ума. Такие дела произошли, такой  катаклизм,  божество
померкло,  а  мир не вздрогнул. Так мне и надо было, я знаю, я слышал  здесь
правильную  критику в свой адрес: не возводи себе кумира, все правильно.  Но
ведь  обидно!  Я  стал изучать законы мира - все одно и  то  же:  ничего  не
кончается,  все переливается в иные формы, законы физики меняются  в  худшую
сторону, ибо их неправильно поняли и не ту дверь в них открыли, примите  мою
мысль  даром, в подарок этому миру, вот она: природа прячет от нас  урановые
руды,  прячет под гранитом и базальтовыми черепами, а мы копаем и разлагаем,
и  заражаемся,  и  угрожаем даже из гробов, ибо облученный человек  и  после
смерти  есть  не что иное, как нечто, излучающее бета-, альфа- и гамма-лучи.
То  есть меняется все, даже стиль и степень захоронения но не меняется одно,
товарищи,  -  не  меняется  женская  природа,  ихняя  природа,  друзья  мои,
неизменна, как гудение осенней мухи в одиноком и тусклом помещении, да!  Еще
добавлю,  что  введение  частной собственности в России  есть  ее  гибель  -
русские за деньгами не гонятся.
  -  А я вот все про масонов думаю, - задумчиво вступил в обсуждение стоящих
и  решенных вопросов некий новичок, разве всех запомнишь, все думою, как  их
из России вывести, как им такой климат создать, чтоб сами ушли?
  -  Фактически им тут уже не климат, они климат создали сами и искусственно
-  заметил пан Спортсмен, начисто забывший о жене до следующего раза.  -  Не
климат был, все жалуются, даже в записках графа Калиостро жалобные ноты, еще
бы  - всех дурил, по Европе как сыр в масле катался, а в России ему стало не
проханже.  Да  хоть  кого  взять  -  морозов  не  терпят.  Наполеона  взять,
Гудериана. Русский Бог как даст русского морозца, у масонов и сопли  наружу.
То-то  они,  захватив богатейшую страну мира в семнадцатом  году  (а  начали
издеваться  над  ней  гораздо  раньше), то-то  они  стали  в  России  климат
утеплять.  Стали делать плюс электрификацию, тайгу валить,  на  Новой  Земле
атмосферу ядерными взрывами утеплять. Никитка, тот всех любил учить,  поехал
Нил  перегораживать,  ему  это  дело конечно, масоны  внушили,  египтяне  не
дураки, и вообще арабы не дураки, чтоб родину затапливать. С этого Асуана  и
пошла у нас с арабами гамсахурдия, а масончикам лафа. А Леня, разве бы  Леня
сам  дошурупил, что надо реки повернуть с севера па юг? Это утепляло  климат
для  житья  масонов  на два-три градуса, вдобавок еще увеличивало  масонскую
радость  по  поводу  страданий  русского  народа.  Итак  предлагаю:  масонов
выморозить,  это и гуманно и эффективно. По аналогии с тем, как вымораживали
тараканов.  У  нас  в  деревне  их вымораживали  на  рождественские  или  на
крещенские  морозы.  Укрывали в подполье овощи,  картошку,  соленья  шубами,
шкурами, хватало мехов, а потом двери настежь и ночевать к соседям. Тараканы
бежали стаями по сугробам, аж сугробы рыжие.
  Но  проект забраковали, хоть и был заманчив. Двери в Россию Мишка со своим
умишком распахнул - шире некуда, с петель слетели, что-то не очень масоны от
нас  подались,  наоборот, усилились, а к каким соседям ночевать  мы  пойдем?
Всех предали.
  -  Да,  всех,  -  кричали рыжие, - и нас с тараканами  не  сравнивайте,  -
предали  мы  Палестину,  Ирак и все остальное,  Сербию  предали,  куда  еще.
Ватикан  приказал Бушу, тот руки по швам, звякнул нашему, тот рад стараться,
в  сообщество  охота, в единый европейский дом, так давай  на  Сербию  бочку
катить,  забыл, что она-то в центре дома. Ватикан, Ватикан паскудит,  точно,
ребята.


Ватикан о многом помалкивает

  Нынешний  папа  пошел дальше всех пап. Этот папа всем  папам  папа,  он  в
Ватикане  экстрасенсов  принимает, у него ансамбль песни  и  пляски  гремит,
солисты в форме солдат советской армии. Не верите? Верится с трудом, но того
чудней циркачи, плясуньи и лошади перед папским дворцом. Но мы не об этом. А
о  том, что нам не показывают. Цирк, ансамбль, Джуна-экстрасенска - это  все
для  бедных  воображением, мы представляем страх папы  перед  исламом.  Имам
Хомейни пресек заползание западной культуры во вверенную ему аллахом страну.
Ислам  -  государственная  политика, его ответ на происки  Ватикана  один  -
рождение  все новых и новых миллионов магометан. Папа запретил  аборты,  что
это   ему  даст?  Почти  ничего.  Для  мусульманок  аборты  недоступны,  для
европеидов они обычны, скоро европеиды со своей индустрией останутся в хилом
меньшинстве, и папа им не поможет.


Наш путь иной

  Иной, но не в тоске безбрежной.
  Такие  рассуждения сопровождали послеобеденный симпозиум. Не надо догонять
Америку, глупо догонять, ну-ка, россияне, вглядитесь из-под ладони, как Илья
Муромец,  кто  там  маячит,  кого  там  догонять?  Никого  там  нет,   голое
пространство,  мы впереди всех, давно впереди. Давным-давно, оттого  на  нас
злоба  лютая, оттого шипенье и оплевывание, сами не могут ничего сочинить  и
изобрести, кроме порнографии и предметов роскоши, вот и тявкают.  Мы  плывем
во  вселенском просторе, русский корабль идет верным курсом, но взяли нас на
абордаж,  налипли со всех бортов, пищат, лезут на мостик, суются к штурвалу,
набились во все каюты, только в машинное отделение ходить не любят,  там  мы
работаем,  масоны  солярки боятся, от ее запаха им дурно. Это  они,  кстати,
изобрели  духи,  ибо  потеют  сильно и пахнут мерзостно,  и  чтобы  не  было
противно  рядом  с  ними стоять, себя часто дезодорантами покрывают.  И  так
много всякой дряни набилось на корабль, что не прокормить. Кругом паразиты.
  Залез  на  трибуну  (у  нас  и  трибуна была, вернее,  трибуны;  кто  ящик
притащит да залезет на него, тот и повыше) еще один диссидент, он всегда лез
без очереди, потому и звали диссидентом, и закричал:
  -  Эй вы, завернутые экстраверты и вывернутые интроверты, не бойтесь меня,
от меня белая энергетика. Скажу вам и свою мысль, вот она: отстаивание своей
точки  зрения  -  путь к враждебности. Или не согласны?  Вам  надо  сто  раз
повторить,  чтоб вы поняли. Если кто упрется рогами в свою точку зрения,  да
еще  и давит на всех, чтоб ее приняли, что получится? Не думаете ли вы,  что
масоны  с  вами  не согласны? Очень даже согласны, хоть вы их тут  ежедневно
полощите.  Они  рады, что мы есть, вот что я вам скажу.  Конечно,  мы  давно
догнали и перегнали всякие америки, это же республика-подросток, Америка  по
сравнению  с  Россией это пэтэушник рядом с мужчиной в  цвете  лет.  Америка
втравливала  нас в борьбу за мир, ну-ка, сколько мы израсходовали  на  одних
плакатах "Мы - за мир!"?


Агрессивность человека идет от искажения природы

  -  Хватит агиток! - кричали другие. - Дайте и нам сказать, мы тоже не  без
мыслей,  обед  у нас таков, что кровь не уходит к желудку, не  больно-то  он
располнел.  Это тоже внушенная мысль, что у нас все за гранью.  Грань  есть,
нищета  есть,  недоедание  и  недосыпание, но  бывало  хуже,  хотя  и  реже.
Вытерпим! Ну, хором! Три-четыре: Вы-тер-пим! Вы-тер-пим!
  -  Мы  не братья по разуму со всеми, мы братья по несчастью! - кричал один
пациент. - Дождь падает с неба, чтобы заразиться на земле. Будущее решает не
цивилизация,  а  сострадание  и  самоограничение.  Самодостаточность  -  это
самообольщение.  Нельзя  внушить  себе,  что  мне  хорошо.  Надо  быть  всем
довольным,  но недовольным собой. Молиться и вверять себя в руки  Божии,  Он
направит.   Растворить  свою  волю  в  судьбе.  А  наше  дело  -  сокращение
потребления, ограничение потребления, внимание ко всем, требование  к  себе.
Если эти несколько моих фраз выучить и исполнять, то мы спасемся. Повторить?
Скажу иначе: люди или ничего не делают, или делают какую-то ерунду, лишь  бы
не жить. А что такое жить - это готовиться к смерти.
  - Но ведь готовиться к смерти можно ничего не делая? - вопрос из зала.
  -  Ничегонеделание  или  чтотоделание не есть подготовка  к  смерти,  надо
успеть покаяться, успеть собороваться.
  - Тогда надо грешить, ибо не согрешивши не покаешься, - реплика из зала.
  -  Мы  уже  столько нагрешили, что... что страшно представить. Тело  съели
сласти, а душу страсти.


Музыкальная пауза

  Перерывов в заседаниях как таковых не было, как и самих заседаний.  Кто  и
вообще  на них не бывал, спал себе или ходил по палате, кто кругами, кто  по
диагонали.  Но музыка объединяла. Не это бесовское скакание в телевизоре,  а
свое, родное. Гремела падеспань.
  Ходили  по отделению три буквы. Они, наверное, придуривались или от  скуки
затеяли  такую  игру, говорили только на одну букву, чтоб не пересекаться  в
тексте.  Это  уже  всем, кроме них самих, надоело. И еще бы.  На  букву  "З"
говорил сам с собою:
  -  Заварил зеленое, знойное зелье. Запейся, залей зеницы, загуби  зарницы,
зарой  золото  знаний. Замолчи, зараза, знаю: запойное, залетное  засверкает
закатным звоном, закроет зрение зовущих звонов.
  Надоели они. Буква "К" слонялась и бормотала свое:
  -  Красивый,  кармы кочешь? Керосинит кагальский кучер? Крошево  календаря
кончается? Крапленые карты когорты красных куда канули, к какому краю  каких
кровель?
  Третий шептал доверительно:
  -  Сообщаю спокойно, совершенно секретно: скорбен стал, съел самого  себя,
совершенство  смылось, смылилась совесть, слямзил серебро, сбежал  с  Саней,
стал страховкой спасаться, Сан-Суси стал сидеть, стервец...
  Так   и  слонялись.  Очень  эти  три  буквы  не  нравились  чокнутому   на
справедливости.  Его замели (забрали) за исполнение частушек,  в  том  числе
такой. На ней именно он и сдвинулся:

                    Эх, режь мою плешь на четыре части!
                    Хорошо-то как жить при советской власти.

  -  Было  же хорошо, - кричал он (у нас все кричали, иначе не услышишь),  -
было  же хорошо при советской власти, тогда не вшивая демократия была, тогда
жили!  И  я  сочинял в восторге чувства, а меня за шкирку.  Получается,  что
сказать  нельзя,  что жил хорошо, что даже плешь готов  порезать,  чтоб  это
доказать. И забрали как за антисоветчину. Значит, власть не верила, что  при
ней  хорошо жить. Я думал, думал, башка облысела от думанья, завел  попугая.
Пусть  он чего хочет кричит, я не ответчик, ночью научу, днем пусть  кричит.
Но попугай оказался -


Космополит безродный

  Я  его  так прозвал. Он не знал чувства родины, не имел своих слов, совсем
не  любил  меня,  не  любил  никого, только себя. Все  время  кричал:  "Кеша
хороший,  посмотрите на Кешу, Кеша не курит, курить вредно, - еще кричал:  -
Пионеры, стройся в ряд, ура императорскому величеству, оркестр, не зевай", -
и  так  далее. Он передразнивал нашу собаку, собака заболела,  у  нее  пошел
процесс  гепатита  печени,  а  это необратимо, попугай  трещал  как  дверной
звонок, мы бежали к дверям, он, подлец, гениально копировал звонок телефона,
нам опять беспокойство. Ночью ляжем, он подождет, пока мы уснем, и начинает.
Начинаются  междугородные звонки, мы вскакиваем, звонят в  дверь  -  срочная
телеграмма? - сердце бьется, надеваешь штаны, руки трясутся. Хотел убить или
себя  или  попугая, это ж невозможно - знает только жрать да разыгрывать,  а
попробуй не накорми, клетку трясет, обои рвет, занавесок не осталось, убью -
и   все.  Но  перестройка  спасла.  Началась,  слова  пошли  новые,  попугаю
интересно,  стал  кричать: кворум, рейтинг, ротация, демократия,  плюрализм,
мондиализм,  сионизм, космополитизм - синонимы. Про синонимы - это  он  сам,
никто не учил, так что с меня взятки гладки. Я кому ни предлагал - не берут:
не  прокормить,  жрать был здоров, яблоко дай, морковку дай, маковых  зерен,
рацион  у  него такой, мы так и до перестройки сами не питались. Друг  спас.
Приехал,  попугая  полюбил, но попутай его возненавидел,  друг  курил.  Кеша
кричит:  курить плохо, помни минздрав, вредно курить, Кеша не курит,  и  так
далее.  Но друг курил, правда, форточку открывал, вот в эту форточку попугай
и  эмигрировал.  Три  дня под окном на дереве кричал,  три  дня  мы  ходили,
умоляли  его  вернуться, мальчишек со двора просили его поймать  -  нет,  не
дался.  То  ли  съели,  то ли сам какое окно выбрал. А воробьев  около  него
кружилось,  воробьев,  еще  бы  - птичка какая залетная,  красавица.  Думаю,
десятка  три воробьиных семей было разбито, да кто их видел, слезы покинутых
воробьих?
  И  понурил  свою  голову рассказчик, жалко стало и нам  попугая.  А  потом
стало  и  не  жалко,  как  подумали про погибшую  собаку,  про  искалеченную
человеческую  жизнь. Но опять же как рассудить, ведь и попугай  не  виноват,
что  он такой. Так устроила его природа - инстинкты есть, разума нет, только
передразнивание и комбинации слов, иногда правильных.
  -  Спириты  сперли  спирт, сокровище сокрыто, -  бормотала  буква  "С".  -
Собака с сеном спит. Сияет свет софита.


Психитриада

  Наступал   ужин,  проходил  в  молчании,  по-тюремному.  Он  тяготил   как
необходимость  продолжения жизненных сил. По мне бы - перейти  на  таблетки.
Многие у нас пили в день таблеток по двадцать, ими и наедались. Многопузовые
санитары насильно не кормили, ели сами.
  Проходил   ужин,  мы  сбредались  на  вечернее  заседание.  Им   полностью
овладевали  самодеятельные  поэты. Но поэты ли  они  были?  Скорее  рифмачи-
политики. Запоминать было бессмысленно, одни какие-то издерганные  строки  и
сплошной крик:

                    Торговля есть война, товар не есть валюта,
                    Терпи, моя страна, приди, приди, Малюта!

  Ну что это? Или:

                    Что такое СНГ? Синагога?
                    Сенегальцев в СНГ очень много.
                    На одной хромой ноге, на реформах и цинге
                    Будем жить в эсээнге ради Бога.

  Но  все  это самодеятельность. Были они оттого, что за решетками,  на  той
свободе,  ходили в гениях такие же самоучки, но народ наглый,  пассионарный,
все  рифмующий:  и  революцию  на  Кубе, и все  свои  знакомства  с  другими
шарлатанами других стран. Так им легче было охмурять нас. Я как-то приехал в
одну  из стран, слушаю ихних критиков, оказывается, в России только  и  есть
знаменитых поэтов, что два интуриста. Это они сами везде прыгают, как блохи,
и  внушают, что лучше их нет, что в России хоть и многовато пока русских,  а
поэты только они. "Бедная страна! - воскликнем мы. - И это после Державина!"
  Чтобы  доказать,  что  у  нас поэтов пока не дюже богато,  процитирую  три
строфы   из   подаренной  мне  "Психитриады".  В  ней  упоминаются   термины
"делириозный"  - это горячечный бред, "императивные" голоса -  приказывающие
голоса, которые постоянно слышат мои шизофреники, остальное понятно.

                    Беги в бреду делириозном
                    Закрой все двери на засов,
                    Но не уйдешь от этих грозных
                    Императивных голосов.

                    Смотрю ль бредовый телевизор
                    Бреду ль в какие-то края
                    Мне кажется, что шизо, шизо
                    Что психопато-шизо я.

                    Маниакально-депрессивный,
                    Не состоящий под судом,
                    Стоит среди дурной России
                    Наш, полный разума, дурдом.

  Но  у  нас  и  гении водились. Особенно один. Георгий Томский.  Его  часто
просили читать, так что многие строки его стали запоминаться. Вот отрывки из
разных стихотворений:
  "Запела курица - к несчастью! Примета древняя, как мир. Россия режется  на
части, как режут вздорожавший сыр... Прибалты отхватили и бендерцы, и азиаты
тож,  кавказцы  и  кайсаки. Нам показали, где зимуют раки,  партакратийцы  и
эсэсэсэрцы...   Закончится  взаимным  грабежом,   царапайтесь   на   радость
интервентам,  на  гибель полупьяным президентам к нам  входит  демократия  с
ножом...  С  ножом  в  руках  и  нож  за  голенищем.  Логично  все:   забыли
христианство.  Погибнет Русь, останется пространство, или,  верней,  большое
пепелище... Нам бочку арестантов наболтав, ушли по фондам мишки и  политики,
от  коммунизма сломанные винтики, заржавленные шляпки от болта...  Последний
век, его совсем немного, разграблена Россия и убита. Телами русских вымостят
дорогу,  чтоб  сатане пройти со свитой. "С вещичками!" - скомандует  сержант
какой-то армии китайско-европейской. Пойдем все дальше вниз по этажам,  пока
язык  не  вспомним  арамейский...  Проста наша  жизнь,  как  полет  червяка,
кончаются  веком  двадцатым века... - Заканчивал Георгий  самокритически:  -
Заметы  горестные  пишет идиот, как новый Геродот упрям и  светел.  Стучится
двадцать первое столетье, и мы дрожим от страха у ворот".
  Согласитесь, что тут есть что перечитать.


Наступала ночь

  Я  уже  давно  не спал по ночам, ходил по отделению. Умилительное  чувство
сопровождало  меня  -  сколько умников оглашало храпом эту  замкнутую  часть
Вселенной. Мысли мои уплетали к границам России. Только ветер гулял на  них.
Что  толку  в  этих  границах. Когда-то на них был заслон порнографии,  даже
игральные  карты  с  изображением красоток отбирали,  сейчас  порнография  в
каждом доме, лезет из цветной или черно-белой помойки телевизора. Думал я  и
о  границе  того пространства, которое занято моим отделением,  тут  граница
была  на  замке. Мир отгораживался от нас, а вернее, мы от мира. У  нас  был
свой  мир, мы его сохраняли. В этом пространстве было еще одно, мое, тайное,
пространство  -  гараж.  Машины  в нем не было,  только  подвал,  в  котором
хранилась  картошка и был спрятан магнитофон. Я часто сидел там, в  подвале,
иногда  что-то  надиктовывал  на магнитофон, а чаще  наслаждался  тишиной  и
покоем, и свободой. Да, главная свобода - одиночество, другой не бывает.
  Был  в  отделении у меня ночной собеседник. Жирафа его звали, до него  все
очень  медленно доходило. Днем и вечером он слушал дискуссии и крики, доводы
и  возражения, а потом все перемалывал в своем сознании и на все  имел  свое
мнение.
  -  Доктор,  - шептал он с кровати, - подойдите. - Я садился у  его  койки.
Жирафа  шептал  быстро  и  четко: - Они думают,  что  я  пьянь  ступорозная,
галаперидольцы  прямоходящие. Ума нет на простые вещи. Разве  можно  масонов
как  тараканов выморозит