гуле  цеха
расслышала,  испуганно сдала крюк  вниз,  потом  уронила  голову  на  руки и
зарыдала.
     В металлургии много гибнет. Меньше, чем шахтеров, но тоже до хуя.



ПОДГЛАВА 21.1
     Баранов идет ебаться.
     Большой кот достойного  белого цвета, важный как толстый пароход, хвост
трубой,покачиваясь причалил к  моим  ногам  и  заурчал  на низких  оборотах.
Стоп-машина!  Он терся о мои кроссовки -- белым бортом о пирсовые шины --  и
мне  на мгновение  показалось,  что  сейчас  откуда-нибудь из  котового  уха
высунется  капитан в фуражке, крикнет что-то  морское в мегафон и кот уберет
трап, отдаст швартовы и протяжно загудит, предупреждая об отплытии.
     --  Кис-кис-кис!  -- я нагнулся  и почесал большую  белую  голову.  Кот
ткнулся лбом  мне в ладонь и отчалил. А я зашел в Центральный универмаг. Там
стоял за спиртным Баранов.
     ...Готовилась пьянка...
     Яшка  стоял  в соседней очереди за пряниками. "Интересно, -- подумал я.
-- А сколько стоит килограмм пиздюлей? Уж не рупь ли двадцать, как пряники?"
     -- Баранов! --  я  дернул  Баранова за фалду фрака.  --  Сколько  стоит
килограмм пиздюлей?
     -- Рупь 20 -- не задумываясь, ответил Баранов.
     Ну вот, а вы говорите, что телепатии не бывает. Калиостро!
     ...Готовилась пьянка. Правда,  Бен  с Королевым пить не захотели.  А мы
скинулись, Рубин как  раз пригласил двух своих знакомых крановщиц  с завода.
Это было до того, как ему прижало пальцы, но после того, как мы переехали из
нашей большой 6-местной комнаты  в две соседние  трехместные  и  разработали
систему перестуков. Я жил с Барановым и Королевым. Бен с Рубиным и Микояном.
     Мы перестукивались. Два стука в стену означало "иди ко мне пить чай".
     4 стука -- "иду к тебе".
     3 стука -- "хуйня поперла".
     3   стука  означало   следующее.  Нетрезвые  или   трезвые   Медведкин,
Марципанов, Соломонов и т.п. начинали вдруг от нечего делать, по общежитской
привычке, шастать по комнатам в пустых  рассуждениях или поисках открывалки.
Их  общество  на хуй было нам  не интересно, поэтому, если к кому-то из  нас
шатун заходил  в комнату, это означало, что  он скорее всего мог позже зайти
докучать  и  к соседям. Как вариант  -- вслед за ним  могли зайти  остальные
шатуны и по-хозяйски  рассесться  на кроватях.  Выпроводить этих закоренелых
общажников  было нелегко. Поэтому  та  комната,  в которую  забредал  шатун,
давала три стука в стену: хуйня поперла,  закрывайте  двери, прикидывайтесь,
что вас нет.
     ... Готовилась пьянка...
     Ее идейным  вдохновителем и идеологом  был,конечно, Баранов,  поскольку
рассчитывал поебаться  с крановщицей. Организатором  -- Рубин. А  мы  с Яшей
готовились хорошенько надристаться. Во славу Господа.
     ...Одна крановщица была толстая и все время липла ко мне -- потанцевать
там, то да се, поебаться. Но как можно ебаться с толстыми? Никак невозможно.
А  просто  так  плясать я  не  люблю, хуевое  это  занятие.  Только  если  с
перспективой  на  поебку, тогда могу  еще пляски вытерпеть, хуй с ним,  я  с
тобой  попляшу,  но потом  за это  выебу  хорошенько. Если  ты  не  толстая,
конечно. У  толстых нет  перспективы.  Но  толстая  не  знала моей жизненной
философии, поэтому все липла,  тянула плясать,  а хули плясать без толку?  Я
твердо понимал  свою  боевую задачу  --  пить  спиртосодержащие напитки (раз
деньги плочены). И на толстые провокации не шел. Пошла ты на хуй, девушка...
     Пока мы с Яшей  успешно  шли к намеченной цели --  упорно  надристаться
водярки  --  Баранов  методично  соблазнял вторую  крановщицу.  Он,  противу
ожидания,  тоже  изрядно  надристался  и  пьяный  вусмерть  пошел  с  тонкой
крановщицей в туалет блевать. Она тоже  была бухая в жопу. Поблевав, Баранов
вышел из туалета и сказал своей девушке:
     -- Давай ебаться.
     -- Потом, -- ответила девушка.
     А мы  с  Яшкой тем временем пошли  вниз смотреть в  телевизор... С этим
кино  --  одна неясность.  Я  давно заметил --  как выпьешь,  так  фильм  не
понимаешь.
     -- Пойдем, Микоян, там сейчас кино "Игрушка".
     -- Но ведь мы же ничего не поймем.
     -- Не поймем... Комедия французская...
     Ничего, конечно, не  поняли. Когда пьян, всегда так -- каждое отдельное
слово, предложение, действие -- понятны. А общий смысл пропадает. И исчезает
интерес  вообще  смотреть  этот   фильм,  напрягаться.  Все  вокруг  чего-то
смеялись, а мы с Яшей, нахмурившись, сосредоточенно смотрели в экран.
     --  Пойдем  отсюда,  --  дернул  я  Яшку.  --  Хуйня  какая-то,  ничего
непонятно.
     Стоило нам  выйти  на  воздух, как мы тут же развеселились без  всякого
кино. Пьяный человек самодостаточен. Мы пошли быстрым  шагом вниз, к Днепру,
по  пути  болтая  на каких-то  иностранных языках. Потом побродили по воде и
быстрым шагом погуляли обратно.
     А Баранов с  Рубиным отправились провожать крановщиц до их  общаги.  На
пути  следования  Адам  периодически  блевал в кусты.  Но  несмотря  на  эти
досадные отвлечения, вроде бы  у них все  уже было на мази. Они сосались,  и
крановщица  пригласила Баранова  к  себе  через  несколько  дней.  Проводив,
Баранов и Рубин  приползли обратно, и я уложил Баранова спать, потому что он
был совсем квелый.
     Это случилось уже под  конец  практики,  мы уже  не работали, а  писали
отчеты.  Точнее,  списывали  с  каких-то старых,  позапрошлогодних  отчетов.
(Благо  технология  десятками  лет не  меняется.)  А  в  воскресение  решили
расслабиться и съездить на Хортицу. Это  такой заповедный остров на Днепре с
музеями и озерами. Большой.
     А  Баранов  сидел  и  сосредоточенно  хуячил  отчет.  Вообще-то,  время
действительно поджимало.  Скоро была защита.Но как же не посмотреть Хортицу,
на которую мы уже два месяца собирались!
     -- Адам! Поедем с нами на Хортицу. А то уедешь, так и не увидишь!
     -- Не пойду! -- твердо сказал Баранов. Ч Буду отчет писать. Вам хорошо.
Вы придете и будете писать отчет вечером, а мне надо идти ебаться!
     --  Старик, ебли  у тебя в  жизни будет  еще до хуя, а Хортица -- одна.
Уникальный шанс упускаешь!
     Но в те годы для юного Баранова и ебля была уникальным событием. Бедный
Адам к тому времени поебался только один раз в  жизни и хотел второй. А свою
официальную московскую невесту Белову не ебал.
     Так  Баранов променял вечное на сиюминутное.  Любовь к пиздам и деньгам
не доводит до добра, а ведет к погублению бессмертной души.
     ...Когда  мы вернулись с Хортицы, Адам  уже закончил  списывать отчет и
даже  успел  сбегать в  магазин за  презентами крановщице. Он купил  бутылку
коньяка, бутылку вина и, что нас более всего развеселило и поразило, коробку
шоколадных конфет.
     --  Ты бы  еще  цветов  купил!  -- уссывались  мы с Королевым. -- Ты же
ебаться  к  крановщице   идешь,  а  не  с  родителями  профессорской   дочки
знакомиться!
     Но  у Адама  деформированные  мозги:  он  купил  крановщице  -- коробку
конфет! Разве нормальному человеку  в голову  придет?..  Я  думаю,  в данной
ситуации даже бутылка коньяка была лишней.
     Короче,  ебля  обошлась Адаму,  как  он  сам  подсчитал, примерно  в 35
рублей, учитывая первую пьянку -- охуенные деньги.
     -- Хуйня, мне на еблю денег не жалко, -- утешал себя Адам.
     -- Хуйня, ты давай рассказывай, как все было, -- наседал Яшка.
     --  Хули, блядь... Пришел я к ней, а  у нее  уже какой-то народ, сидят,
пьют. Ну я, конечно, огорчился, думаю, не судьба, наверное, поебаться. Начал
бутылки вынимать, думаю, зря  деньги трачены. Но она вдруг говорит:  погоди.
Положила это  все, кроме коньяка в мою сумку, и  мы ушли в соседнюю комнату,
закрылись. Там ебнули и стали ебаться. Я  две палочки бросил. Но она потом в
слезы  пустилась, плакать начала. Я, говорит, поняла, что  у  тебя  в Москве
кто-то есть. Это морально очень тяжело,  бабские слезы... Пизда  у нее такая
склизкая...
     А вскоре после  поебки Баранов подрался  с  пьяным Соломоном. Пришел я,
почистив зубы  -- и отсутствовал-то всего минут 5,  хуйня,  а  Королев мне и
говорит: мол, Баранов с Соломоном подрались. Пришел-де, Соломон в  комнату в
жопу пьяный,  начал говно  мутить.  Вот на этой  почве  и задрались мужички.
Ладно, хуйня, думаю. Вернулся откуда-то гневный Баранов. Сели за стол, пишем
отчет. Вскоре опять вваливается пьяный Соломон. Баранов встретил его почти у
самых дверей и хотел вытолкать из апартаментов, но  Соломон как ебнул ему по
ебальнику! А Баранову это показалось обидным и он Соломону тоже как ебнул по
ебальнику! Хуяк! Они  и  сцепились.  Моментом  все произошло. Мы с Королевым
ломанулись из-за стола разнимать. Королев сидел ближе и вылетел первый, влез
между Соломоном и  Бараном и начал их расталкивать. Я  сбоку растаскиваю. Но
пьяный  боров Соломон прет как кабан, наклонив лысеющую башку. В этот момент
проходил мимо по коридору нетрезвый Крупихин из параллельной группы, который
на следующий  день распустил  слух,что  Королев  и  Баранов  били  Соломона.
Соломон ходил  с фингалом.  А  когда я  пришел  зачем-то  к нему в  комнату,
Соломон хмуро осведомился:
     --Шеф, ты зачем мне вчера фингал поставил?
     ...Сохранилась фотография -- как мы уезжаем. Ох и до хуя же вещей у нас
было! Чего  мы  там до хуя купили, я уже мало помню. Ну, штормовку, кепку за
рупь, вельветовые штаны за 16 (я в них сейчас на даче картошку копаю). Кепка
мне теперь мала, голова с тех  пор охуенно  выросла, увеличилась в размерах,
опухла что ли... А может просто кепка села после стирки.
     Но вот что я  очень хорошо  помню -- кроссовки. Стояли там в спортивном
магазине красивые кроссовки, бело-сине-красные, охуенно дорогие -- 33 рубля.
И мы очень  долго решали -- покупать или  нет. Много раз  ходили в  магазин,
смотрели их. Первым не выдержал Баранов -- купил.
     -- Мне на хорошие вещи денег не жалко!
     Потом и  мы с Яшкой и Беном купили (сохранилась фотография, на  которой
мы все стоим в одинаковых кроссовках.) Много воды  с тех пор утекло, у нас с
Яшкой  давно  эти  кроссы  разорвались  к хуям  и  выбросились.  И только  у
педантичного немца Баранова они до сих пор как новые. Умеет, сволочь...
     В  поезде  наша  банда  ехала, естественно,  в  одном  купе.  Мы  чинно
закрылись и не  выглядывали в коридор. Только пили.  Мы  затарились  вином и
двумя бутылками совхозного шампанского.  На этикетках  шампанских бутылок  с
алюминиевой фольгой  на пробках было написано, что это  ягодное шипучее вино
производства  такого-то совхоза имени кого-то. На этикетку, в самую середку,
прямо на яблочко, я наклеил вырезанное по овалу  лицо Баранова  с фотографии
3х4. И всю дорогу мы это шампанское винцо называли "Барановским шампанским".
Уж очень удачно смотрелась рожа Баранова на этикетке.
     Кстати, винцо-то было говенным. Даже господин Баранов,  по  легенде его
производитель, который, между прочим, хмелеет быстрее всех  из нас, морщился
и делал попытки сблевнуть "барановским".
     А  наутро  проводница  несправедливо,  но ласково  назвала  нас  тихими
алкоголиками.
     И  вот еще что  необходимо заметить: я  в  Запоре,  в  урне нашел пачку
надорванных   порнографических  фотографий  и  притащил  ее  в  общагу.  Все
восторженно загудели  и слетелись смотреть. Посмотрел внимательно и Баранов,
после чего заявил:
     -- У меня хуй встал!
ГЛАВА 24.
     Как я на спор поебался.
     Однажды мне  надоело  неебаное положение  и я решил  подойти к проблеме
поебки вплотную. Чтобы подстегнуться, я заключил с Яшкой спор.
     -- Яшка, поебаться не проблема,  -- говорил я.  -- Ни  хуя не проблема.
Давай спорить, что в течении 2, ну хуй с ним, 3 недель я, блядь, кого-нибудь
выебу. На пятерку спорим. Давай даже заключим взаимный спор. Ты со мной тоже
поспорь, что  кого-нибудь выебешь за 3 недели. То есть засунешь хуй в пизду.
И вся любовь.  Таким образом, если мы оба просрем или оба выиграем, то никто
никому ничего  не будет должен. А  если один просрет, а другой выиграет,  то
просравший выплачивает выигравшему червонец. Свой проигрыш и его выигрыш.
     Мы поспорили...
     Объяснения  для читателя. Это ясно. Спор-то двойной. Я с ним спорю, что
выебу,  и он, что выебет.  Он просирает,  я  выигрываю. Я  выигрываю  --  он
просирает.

ТАБЛИЦА 2


















     Оба тут же приступили к активным действиям. Задача осложнялась извечным
советским вопросом -- ГДЕ? У меня дома предки,  у него тоже. А  ебать где-то
надо. Причем еще не ясно кого.
     И пошла гонка... Мы с Яшей рванули каждый в своем направлении напролом,
ломая кусты и ветки, топоча по опавшим листьям по следу ебова, которое нужно
было взять первым.
     Сам факт поебки подтверждался честным словом. Мы знали, что друг  друга
не обманем. И мы оба вели отчет о проделываемой работе.
     ...Не то  чтобы каждый день из этих этапных и судьбоносных мы с утра до
ночи бегали -- язык на  плечо  --  в поисках  пизды. Нет, были дни, когда  в
отчете  появлялись  надписи  типа  "практически  ничего  не  сделано".  Или:
"Проебал позицию. День пропал."
     И вот под фанфары  души в  моем  отчете на  13-й день появилась запись:
"СВЕРШИЛОСЬ... НЕ ЗНАЮ, ЧТО И ПИСАТЬ-ТО. В ОБЩЕМ, ПРОСРАЛ МАКЕЙ."
     Как же это случилось? Сейчас, сейчас, поудобнее сяду и все-все хорошо и
подробненько опишу. Бля буду.
     У  меня  была телефонная  тактика: ходить по улицам и снимать баб  было
некогда,  я  сидел  на  аппарате и  обзванивал плохо  знакомый и  незнакомый
бабский пол.  Яшка  же  вручную  разрабатывал старые связи. Я палил  веером,
работал  по площадям. Он методично бил в  одну цель. У  Яши была какая-то, с
его точки зрения, перспективная в этом плане знакомая. И он решил  ее срочно
доработать. Она была дура, и у Яши были шансы. Забегая вперед, скажу, что на
следующий день после моей победы ему удалось привести эту бабу к себе домой,
раздеть до пояса  и щупать за сиськи.  Штаны ему  с бабы снять  не  удалось,
несмотря  на все попытки, хотя от  трения яшкиными ладонями по сисьскам баба
тащилась. Но хуй дала.
     У меня же клюнула некая Оксана. На голый крючок взяла. Здесь необходима
предыстория.   Ведь  кто   такая  Оксана...  О-о,  я  буду   рассказывать  в
подробностях! Слушайте все, как я поебался, и что этому предшествовало!
     Однажды,  когда Яшкины предки по  традиции смотались в  Литву  отдыхать
(никто и  подумать не мог тогда, что это заграница), я и Саша Суворов по той
же традиции приехали к Яшке с ночевкой. У нас, помню, не было выпивки.
     -- Может одеколону ебнуть? -- усомнился я. -- Люди же пьют.
     Микоян тут же достал большой пузырь заграничного одеколона, мы налили 3
маленьких стопочки,  добавили "Тройного". Для коктейля, наверное. Сейчас  не
помню. После добавления "Тройного" на  поверхности жидкости появилась  белая
пена. Из стопок резко разило одеколоном. Некоторое время мы сидели за столом
над этими стопками, но выпить так и не решились. Вылили в раковину.
     -- Тогда давай сделаем чефир, -- выдвинул я новую версию кайфа. -- Люди
же пьют.
     Мы вбухали  в заварной чайник пачку  чая  и  заварили крутым  кипятком.
Когда заварилось, опять наполнили стопки.
     Я опустил язык в рюмочку.
     -- Ф-фу, бля!..  --  меня  перекосоебило.  -- Ф-фу, бля, горечь! Хинин!
Бля!
     Тем не менее, мы хлопнули по две стопки этой срани.
     Сидим, ждем кайфа... Но  он не пришел. Зато  мгновенно распухла голова.
Рожи раскраснелись, давление повысилось. Башка стала  тяжелой.  А  кайфа  не
было.
     После игры в карты мужчины пошли спать. В одну комнату, чтоб  попиздеть
перед  сном.  Яшка спал  на  своем  диване,  Суворов  на  кровати,  а  я  на
раскладушке. И в темноте  предсонного пиздежа Суворов рассказал историю  про
Оксану. Как я теперь  понимаю, все он напиздил. Все, кроме телефона и имени.
За Суворовым это водится, он  большой  пиздун и распиздяй. Ему спиздить, что
мне два пальца обоссать. А я это запросто. Лучше многих.
     ...Якобы, он  обнаружил  у себя  в  институте  на  парте телефон  и имя
"Оксана". Якобы ходили  слухи по  институту, что  Ксюша баба  блядовитая. Он
позвонил, они начали встречаться. И у нее дома он ее выебал.
     Фантазия  Суворова  не знала  лимита. По его словам получалось,  что он
бросил Ксюше 7 палок, не снимая  гандона! Явные враки. Рассказывал он долго,
живописно и красочно. Жалко,  что я не мог  тогда записать его байки, смерть
как интересно! С тех пор прошло уже  много времени, и  я  просто запамятовал
технические  подробности...  Оксана-де,  здорово возбудилась, увидев  в  его
гандоне сперму первой палки. И так далее...
     Потом он,  якобы, ебал ее  еще в институтской  лаборатории.  В общем, я
запомнил номер телефона, встал с раскладушки, с понтом поссать, а  сам пошел
в коридор, вынул из своей сумки  ручку  и бумажку и записал  его (номер)  на
бумажечку. И, как видите, не зря.
     Я  начал  еблю со  звонка.  Перед  разговором  тщательно  подготовился,
набросал  на  бумажке  текст,  возможные  повороты  беседы.  Ведь  главное в
разговоре с  бабой  --  натиск,  напор.  Главное -- не останавливаться.  Без
перерывов вешать лапшу, запарашивать мозги. Понимаете? Ебать мозги все время
надо, постоянно. Женщина любит  ушами и  ими же слушает... Текст должен быть
веселым, интересным.
     Несколько  подготовленных  телефонных  звонков --  и,  наконец,  первая
встреча  на  Пушкинской площади.  Я  очень надеялся на счастливый  конец, но
тетка  мне  не  понравилась.  Капельку полноватая  троечница.  Неинтересное,
постное  лицо. Но  выбирать  не приходилось,  цигель-цигель, ай-лю-лю, время
поджимало за яйца...
     Я заливался  соловьем.  Мы  брели  по  Москве,  и я свиристел.  Нет,  я
работал!  Я  отрабатывал  спорный червонец  не  как сумму, а как  принцип. Я
упорно бежал к цели. Бежал, зная,  что с таким же упорством и скоростью идет
к своей цели и мой соперник. Нужно было спешить. И нужно было не пережать.
     Я произвел  на  ее  слабый  мозг сильное  впечатление,  да. "Может  уже
сегодня удасться поебаться?" -- в надежде думал я, когда вдруг по ее просьбе
мы поехали куда-то  по синей ветке  метро: "Сейчас пригласит куда-нибудь  на
пустую хазу и мы поебемся. Почему бы нам действительно не поебаться?"
     Увы, она  не пригласила.  Оказывается, я  ее просто проводил.  Сказала:
"Звони  после  первого сентября". И мы расстались. Срыв!  Да  еще перерыв на
целую неделю!  На  целую неделю она  выключилась из обращения и мне пришлось
крутить другие варианты. Впрочем,  впустую. Там все пообломалось, как вы уже
знаете.
     ...Я  позвонил после первого сентября.  Мне  было  уже  нечего  терять,
кончался срок, и я надавил:  мол, давай в субботу встретимся, сходим ко мне,
тем  более мои  предки  уехали на дачу и  мне, калеке, некому  даже  яичницу
приготовить. Смехуечки, пиздохаханьки.
     Встретились  мы  опять  на  Пушке,  под   памятником  засранному  белым
голубиным  говном  величайшему арапскому поэту начала Х1Х  века.  Я ждал  ее
первой, как мне казалось,  определяющей  фразы.  И она  сказала  что-то типа
"пошли". Я понял так, что гулять, и разочаровался. Ладно, подумал я , дойдем
до ближайшщего метро, а там сведу вопрос к поездке ко мне домой.
     Мы начали гулять в направлении к Арбату, пиздить, и где-то возле здания
ТАСС она вдруг произнесла:
     -- Ты, кажется, говорил что-то насчет яичницы.
     А-а-а! Это хорошая  фраза!  Она движет нас в  нужном направлении. После
этой многообещающей фразы я еще на километр приблизился к  совокуплению,  то
есть победному проникновению эрегированного члена в чужую пизду!
     Единственное,  о  чем  я  теперь  жалел,  что поехали  мы  ко мне  не с
"Пушкинской"  -- полчаса без пересадок, а с  этой  ебаной "Арбатской" -- хуй
знает сколько с 2 пересадками. Такое метро.
     Мы ехали, пиздили, а я мучительно размышлял -- выгорит или нет? С одной
стороны, конечно, она поехала к  одинокому хую на квартиру. С другой -- бабы
дуры, а бабская душа потемки. Охуенные, причем...
     -- Долг