ть всем
остальным! Они, козлы, правда,  все проветрили, открыв балконную  дверь, чем
свели до минимума отравляющий клопов эффект. Не уважают ни  хера чужой труд!
Могли бы одну ночь и помучиться.
     Но Косокин тем не менее жаловался, что его-таки кусают клопы.
     -- Покажи нам хоть одного клопа! -- настаивал я.
     -- Откуда же? Я ж их насмерть затаптываю. Я парень резкий...
     Но  все  это  было  позже,  а  в  первый  день  мы  решили периодически
скидываться по 5 рублей для ведения совместного хозяйства.
     -- А  это  не  слишком до  хуя?  -- засомневался я. Сумма  в  35 рублей
показалась мне слишком большой. Ч Этого нам надолго хватит.
     Но  хватило меньше, чем на  неделю. Ответственный за общественные бабки
маленький хитрожопец  Королев все как-то быстро, в течение трех-четырех дней
растранжиривал.  Бабки  уходили  на  сахар,  пряники,  мелкий  жор,  и  Вова
постоянно по этому поводу сокрушался.
     Вечером же,  дождавшись посланников из магазина, отмечали день приезда.
За выпивкой старик Марков пересказывал  рассказы каких-то  своих приятелей о
войне  в  Афганистане.  О  том  как   там  наши  каратели  целыми  кишлаками
расстреливали  в  поле мирных жителей. Я не верил. Не верил я, что советские
солдаты могут так нехорошо поступать. Мне было 20 лет. Шел 1984 год.
     Между  тем  Косокин  связался   с   Москвой  и  разузнал   адрес  нашей
черноголовской половины. Я  тут же решил написать любимым бандитам -- Яше  и
Баранову. Я вечером писал письмо, а Вова сидел рядом и бубнил:
     -- Пока  я  не  ушел в  ночную смену,  ты  там  им напиши как  я унитаз
починил. Он не работал, а я его в 5 минут починил!.. А вообще, я тебе скажу,
ночная  смена --  это нечто противоестественное. Все нормальные люди, блядь,
пьют  чай, готовятся к отходу ко сну,  электрический  свет горит в  лампочке
Ильича,  тепло.  Все дома. Телевизор хуярит.  А  ты, блядь, как дурак должен
одеваться и уходить в ночь. Дико! Дико!.. Про унитаз напиши!
     А на следующий день, когда я мирно срал, усевшись на  толчке, как петух
на  насесте,  услышал  королевский вопль  о том, что  из  ихней Чернозалупки
пришло  письмо.  В возбуждении я  запрыгал  на  унитазе. Это же  надо, какое
совпадение,  они --  нам, мы  --  им.  Одновременно!  Параллельное мышление.
Калиостро...
     "Калиостро" -- это наш  бандитский термин. Как-то раз мы с Беном сидели
в читальном  зале МИСиС. В зале горел свет.  За  окном хмуро пропадал  день.
"Калиостро. Граф Калиостро",  -- вдруг  отчего-то всплыло у  меня в  голове.
Тогда еще не вышел этот фильм про Калиостро, и о графе мало кто знал.
     -- Слушай, а кто такой Калиостро? -- внезапно спросил Бен.
     Типичный случай  параллельного мышления. С тех  пор  мы такое частенько
отмечали у себя. Когда двое одновременно  о чем-то одном думают, что-то одно
хотят  сказать, напевают одну песню про себя.  В таких случаях мы произносим
все объясняющее:
     -- Калиостро...
     И  с тех  пор в  нашей банде  во  время  всех попоек всегда  один  тост
поднимается:
     -- За Калиостро!
     Что означает  --  за дружбу,  ребята!  За  нашу  прекрасную дружбу!  За
любовное сродство душ. За сверхжопное чутье. За нас, таких пиздатых.

     Я  сейчас перечитал это наше письмо в Черноголовку  ( мне его потом Яша
передал для Архива) и увидел, что  все  было не  совсем так. Оказывается  не
Вова Королев сказал  мне о письме, когда я срал, а Косокин. И  я не запрыгал
на  унитазе,  а  спокойно  отосрался  и с  достоинством вытер  себе жопу. И,
оказывается, это  случилось  перед  самым  нашим переездом в другую  общагу,
коридорного  типа.  (Там мы уже вчетвером  жили --  Я,  Бен,  Рубин  и  Вова
Королев). Видите как  здорово писать документальные романы, все всегда можно
уточнить. Вот я сейчас даю слово документам, они бесстрастны.

     "Дима, ебаный в рот!
     Это охуеть  можно! Я сидел сегодня  в  туалете, срал...  Нет,  не  так.
Значит, вчера мы  с Беном  отправили тебе письмо,  в  котором все невъебенно
описали, а  сегодня сру  я себе спокойно, а Косокин кричит, чтоб вылезал: он
ссать хотел. Вдруг он сказал, что пришло письмо от Димы.
     "Пиздит, сука,  -- понял я.  Еще  бы -- мы-то свое только вчера вечером
кинули и  вдруг  --  бац!  --  ответ. Я спокойненько отосрался, вышел -- ба!
Разъеби мя в кочерыжку!  И вправду!  Вай-вай-вай! Дима-то, оказывается, тоже
послал письмо  и примерно в то  же  время, что и  мы. Ты  прислал нам те  же
вопросы, о которых мы тебе уже написали, ебть.
     Дима, может, это граф Калиостро?!
     Дима, встретимся -- выпьем!
     Елки-палки, нельзя не выпить...

     Димка, пока Сашка чай пьет, я вклинюсь.*
     Во-первых,  поздравляю тебя  с  круглой  датой,  двадцатилетием  с того
самого дня, когда земля  услышала твой голос. Думаю, орал  ты,  Дима, просто
замечательно...
     А  у  нас новость.  Переселяют в  другое  жилище.  Сашка  и  Рубин  уже
переселились. Но пока живем в старом общежитии. О деталях -- Ляксандра тебе,
надеюсь, расскажет своим неповторимым, исконно русским  языком. Сашка сейчас
лежит на остове своей кровати (постельное белье уже сдал) и читает Ардова.**
     Рубин, как и Сашка, лежит на  сетке  кровати,  положил  под  голову мою
подушку и читает Г. Уэллса "Россия во мгле". Королев лежит на своей  кровати
и читает фантастику. А я пишу тебе письмо.
     Огромный  привет  передавай  Петрухе  Уралову, Олежке Баранову  и иже с
ними. Все.

     Пользуясь  любезно  предоставленной  мне  г.г.  Никоновым  и Будулаевым
возможностью  передаю  всем  большой  привет  со  всеми  вытекающими  отсюда
последствиями, хотя и не беру на себя всей ответственности за этот шаг.
     С уважением. Рубин
     Заебали, блядь.***
     Перебили. Значитца так, Давыдов, Соломон и  К  пропадают целыми днями в
кабаке и передают вам привет.
     В Череповце тишь да благодать.
     Нас переселяют в другую общагу, коридорного типа, с одним сральником на
весь этаж. Королев спрашивет, мол,  как там  дела  у Бараныча. Что,  мол, он
рассказывает о Мурманске? Напиши.
     Да!  Дима,  как приедем, дождемся  Стаса  и  загудем  к  нему и Таю  на
хазу****.
     Стас -- пиздатый чувак.
     У меня осталось 50 рублей на 2 недели.
     Письмо отправь в тот же  день, когда  получишь это.  Из твоего  письма,
Микки, я понял, что вам там оченно плохо живется. Вы заняты 10 часов в день.
     А  мы  --  8 часов работаем,  потом  идем  на  лекцию или  семинар  или
экскурсию.  Потом  домой, готовим ужин ( у нас ведь  плита на  кухне: общага
квартирного типа).  Вообще  нам легче. Вы  там  изучаете  какую-то  хуйню  и
невъебенную  науку, запарашиваете мозги...  Кстати,  у меня завтра доклад на
тему  "Технические решения по совершенствованию конструктивных характеристик
оборудования станов холодной прокатки". И весь тут хуй.

     Димитрий!*
     Это все хуйня! Я вот что расскажу. Когда мы пересилились, в этой общаге
здесь не работал унитаз. А Я ЕГО СДЕЛАЛ ЗА  20 МИНУТ! Все довольны. А теперь
FOR IRON FELIX, который с тобой живет, а ты и не подозреваешь.
     Олег,  как  ты там?  Вспоминаешь  ли  Дальние Зеленцы, NORD, Мурманские
тундры, как мы мерли и дохли там каждый день?**
     Кабель в тундре -- это была  их узкоколейка... А  мы  тем временем  под
олеандрами...
     Снятся ли тебе кабели?
     Соломон здесь совсем спился. Не удалось сделать из него человека. Ходит
каждый день в кабак, на работу приходит пьяный.
     Не разучился ли ты ходить Челентаной?***
     Ну, я пошел  на работу. Соломон сидит над душой, зашедши в нашу комнату
и говорит  про  тебя,  что  ты,  наверно,  ебешься  с лаборантками,  а  мы с
кувалдами.
     Ну пока. Идем в ночную.
22-30 28.09.84
     Да, ну так вот.*
     Однажды,  когда мы с Будулайкой батрачили в вечернюю смену,  наши  орлы
(Марков, Татищев, Косокин). выпили по  3  литра пива,  окосели и Косокин дал
пизды Рубину. Почти как тогда, на Магнитке.**
     Только на этот раз Рубин  остался  без  синяка, а  отделался  тем,  что
разбил головой стекло, когда ему по очкам Косокин пизданул.
     Было  так:  Косокин доебался  до  Рубина, обзывался на него, пускал дым
сигареты  ему в лицо,  потом  погасил свет  в  туалете, где в  данный момент
находился  гражданин потерпевший. После того,  как  Рубин  вышел из туалета,
Косокин  преградил ему  путь  в  комнату и не  пускал его.  Рубин  оттолкнул
Косокина. Это  было искрой. Еблысь! Косокин вмазал в лобешник  Рубину, и тот
головой выбил небольшой кусок  (почти правильной круглой формы)  окрашенного
дверного стекла.
     После чего перепуганный Рубин выбежал на балкон,  а Косокин  закрыл его
там, но затем снова  открыл, забоявшись, что тот простудится на  балконе без
одежды.  Рубин,  увидев Косокина,  идущего  к балкону, и не зная его  добрых
намерений,  совсем  испугался,  перелез  через  перила  балкона и  повис над
бездной.
     Увидев такую страшную картину,  Косокин  в свою  очередь перепугался  и
ушел  вглубь комнаты. Посудите сами -- приходит, допустим, милиция и  видит:
Рубин мертвый лежит под балконом, а Косокин лыка не вяжет. Тюряга.
     Повисев немного,  переждав,  Рубин  выскочил с балкона  и  устремился к
двери.  Ему  удалось выбежать. Минуты  через  две  он  нагрянул в  комнату с
комендантом, крича:  "Где Косокин, где  Косокин?!"  А  Косокин в  это  время
прятался в  туалете. Не  найдя преступника, все  во главе  с  Рубиным  опять
убежали  (Рубин  сообщил коменданту, что, мол, в  30-й комнате  все пьяные и
дерутся,)
     Через  малое время, нигде не найдя Косокина, компания снова нагрянула и
застукала Косокина в комнате.
     Все начали кричать, а Гена Татищев сказал, что Рубин пьян и сам ко всем
пристает. Комендант с дежурными чуваками ушли, а Рубин побежал за милицией.
     Все  эти  факты сообщил  нам  Вова Королев.  Версия  Косокина несколько
отличается от всего этого. По его словам выходит, что Рубин первый пристал к
нему, то есть ударил двумя кулаками в грудь ни с того ни с сего.
     Когда пришли  мы, буря уже  улеглась,  милиция не приходила, Рубина  не
было. Мы с Беном поели и пошли искать его. Он оказывается спал в  квартире у
Давыдова на свободной койке (Давыдов приютил его, видя такой разбой).
     Дима, прошу тебя сохрани это письмо, в Москве вместе поуссываемся.
     Напоследок  главное. Дима! 20 лет  назад в мир пришел пиздатыйчувак  --
Макеев. Ура-а-а-а! Там-пам-пам-пара-бара-бара-тара-рам-пам-пам-пам -- туш!
     Поздравляю с дн. рожд.!
     Алекс. Никонов."
     Все-таки  жаль, что нас  с  Беном  не было тогда, мы бы  этой  бойни не
допустили.
     Кроме того,  в Череповце у нас с  Беном была привычка шляться в шляпный
отдел универмага и мерить шляпы. Бен нравился себе в шляпе, а я хотел купить
соломенное сомбреро  за 3 рубля.  Сначала мне  было жаль  денег, но в  конце
срока с получки я все же расщедрился и купил его. Теперь валяется на даче...
     Кстати, о получке,  Все-таки студентов  изрядно  наебывали  там.  Да  и
везде,   и  в  Запорожье   тоже.  Такие   суки  заводские.  Все   время  нам
недоплачивали. Парашные люди.  Мухлевали с нарядами.  Что  это такое --  150
рублей  заплатили!  Помню,  Вова  Королев  с  Соломоном ходили  к начальству
чего-то выяснять по бабкам.* Начальник снял трубку и начал на кого-то орать:
зачем вы студентов обманываете, вы что, хотите международного конфликта?
     Вова  с Соломоном  переглянулись: неужели  из-за  них может разгореться
международный скандал? Они совсем  забыли,  что в их бригаде работал  черный
негр Акааза,  студент наш,  и его наебывали под горячую руку в общей куче. В
конце  концов  оказалось, что студенты-негры  и  немцы получили  раза в  1,5
больше наших. За ту же работу. Вот когда мы уже превратились в колонию.
     ...А  ночные смены я  любил.  Приходишь с Беном с  утреца,  продрыхнешь
часика  4 и весь день  твой. Можно идти мерять шляпы.  Или в  кино  на худой
конец.
     А вот утренняя смена -- хуево. Вставать надо в 5-30. Будил меня поганый
зуммер масенького электрического будильника  (он и сейчас валяется у  меня в
столе, только не работает. Починить что ли?)
     С тех  пор я этот зуммер ненавижу. Встаем, блядь, а еще темно, ставим с
Беном чайник, на хуй.  Вскрываем "Завтрак туриста"  за 33 копейки  -- рыбный
паштет с перловой крупой. Жрем.  И хуячим с крейсерской скоростью  пешком на
завод.  (Общага находилась недалеко от  проходной). Идем во тьме и совместно
поем  из Северного: "Звезды зажигаются  хрустальные, под ногами чуть скрипит
снежок..."
     На работу как на праздник.
ПОДГЛАВА 21.1
     Белозерск или Беново счастье.
     ...Я сломал Бена. Он долго сопротивлялся, не хотел отрывать задницу. Но
в конце концов я сломал Бена.
     --  Поехали, старик!  Хули,  экскурсия...  Посмотрим  хоть. Название-то
какое -- Белозерск!  Поглядим Белое озеро! По  карте  тут 100 километров. За
полтора  часа  на "Икарусе"  долетим. Сядем  в кресла, откинемся,  посмотрим
северную  природу.   А  вечером  обратно.  Церковки,  музеи,   хуе-мое...  В
ресторации там поедим. Сувенирчик купим...
     Сломал.  Мы плюнули на отчет по практике, пришли на автовокзал и купили
2 билета  до  Белозерска. Подошли  к перрону  и честно  стали ждать  красный
"Икарус".
     Еби меня  пономарь!  Подъехал  маленький  желтый  ПАЗик. Наши места,  о
которых  я  думал,  что  они  в  самой  середине,  оказались в  тряском заду
раздолбанного  автобусика. Это нас несколько обескуражило. А где  же крейсер
дорог с откидными спинками?..
     Узкая лента трассы на Белозерск составленная из бетонных плит кончилась
километрах через  20-30 после выезда из Череповца.  И  до  самого Белозерска
тянулся  по  деревням  разбитый  проселок, в грязные  лужи которого  автобус
въезжал как пограничный катер в волну -- раскидывая ее в разные стороны. Это
была очень  хуевая  дорога. Это не было дороги.  Мы тряслись до Белозерска 4
часа. А когда  приехали,  в  покосившейся  избушке  автостанции узнали,  что
сегодня в Череповец рейсов уже нет. В гостиницу переночевать нас не пустили.
Потому что 2 дурака не  взяли  с  собой паспорта. Ночлега у  частников мы не
нашли. И  нам  ничего не оставалось  делать,  как  только гулять по  городу,
фотографироваться и шляться по музею и магазинам...
     В   каждом   провинциальном  городе  я  имею  обыкновение  заходить   в
краеведческий музей. И ничего никогда от  этих музеев в  голове не остается,
кроме  каких-то первобытных  черепков,  нарисованных вручную зеленых  карт с
путями  славян  да  крестьянской  утвари,   непременнным  элементом  которой
является прялка. Но  привычке я  своей  не изменяю и  в обязательном порядке
заруливаю в музей. Традиция, хули. Плетью обуха...
     Мы   попеременно   сфотографировались  возле  камня  с  надписью  "Град
Белозерск основан в 862 году".  На этой фотографии я стою с таким  довольным
видом, будто это лично я основал град Белозерск в 862 году.
     Хотя радоваться, в общем-то, было нечему. Пиздец подкрался на тоненьких
ножках.  Холодная  осенняя  ночь  нависла над  нами моросящим  дождем, когда
старушка-процентщица повесила амбарный замок на дверь автостанции.
     -- Где же ночевать будем, ебтыть?
     Мы  побрели обратно  от  станции и вскоре  наткнулись на  междугородный
переговорный  пункт.  Слава  яйцам,  он  работал  круглосуточно.  В  книжном
магазине я купил  научно-популярную книжку "Неисчерпаемость бесконечности" и
полночи читал ее, а полночи пытался заснуть. Зашел в телефонную кабинку, где
сидел на стульчике Бен, втащил  туда еще один стул, сел рядом, упершись Бену
головой в пузо и уснул на хуй. Вдвоем теплее.
     С  первым  шестичасовым  автобусом  мы  бежали из  города.  А  если  бы
устроились  в  гостиницу,  улетели  бы 12-часовым  пролетающим кукурузником.
Билет до Череповца стоил 3 рубля.
     -- Я теперь  только понял, что такое счастье. Это теплая постель ночью.
Вот же наши дураки не  знают своего счастья, дрыхнут. Завалились, блядь, под
одеяло и дрыхнут, пидоразы. -- сказал Бен.
     ...А летом, наверное, хорошо в Белозерске. Огромное озеро до горизонта.
Корабли плавают... Хуево ли...



ГЛАВА 22
     Жопа.
     Тут недавно в редакции Шендерович* делился воспоминаниями об армии.
     Он служил в образцово-показательной части, где  зеленой краской красили
траву и обтрясали деревья от осенней листвы перед приездом начальства.
     -- Несколько  часов  подряд метем плац,  а  листья все падают и падают.
Наконец  начальство принимает  решение  --  обтрясти  деревья. А  те листья,
которые не упали, обрывали солдаты-якуты. По двое залезали и обрывали желтые
листья. Зрелище, я вам скажу...
     А вечером в 21-00 подходим  к майору,  спрашиваем,  что,  мол,  делать.
Телевизор из Ленинской  комнаты  унесли в  ремонт, а по расписанию  положено
смотреть программу "Время". Может быть, личное время дать людям? Но разве  ж
это можно?! Представь -- приходит в казарму высокое начальство, а там -- кто
воротнички подшивает, кто чем занимается. Бардак!  Никак невозможно! Поэтому
майор приказывает: раз положено  находиться в Ленинской комнате  и  смотреть
телевизор, значит собраться в Ленинской комнате, рассесться перед экраном на
стульях на полчаса, пока не кончится программа "Время". А то, что телевизора
нет,  это  частности,  главное --  дисциплина! И полчаса  рота сидела  перед
кирпичной стенкой со штепселем. Кафка!
     Помню,  в  первый  раз  на   перекличке  прапор  по  списку  выкликает:
"Шендеревич!"  Я  поправляю:  "Шендерович."  Он,  не  глядя  на меня,  снова
повторяет:  "Шендеревич".  Еще раз  поправляю, ведь  ошибается  же  человек:
"Шендерович, товарищ прапорщик".  Он поднимает  на меня  бессмысленные рыбьи
глаза  и объясняет мне, как  не понимающему, еще  раз: "ШендерЕвич".  И  тут
только  до  меня доходит, что теперь я действительно Шендеревич  --  там так
написано.
     ...Сержант у  нас был большая сволочь. Сейчас  он  в  Ростове,  капитан
милиции, я слежу  за его  судьбой... Однажды не выдержал и высказал ему все,
что о  нем думаю. Нет, он  бить не стал. Дедовщины  у  нас не было, все-таки
образцово-показательная  часть. Он  решил  меня  по  Уставу доконать. Наряд,
наряд, еще раз наряд. Придирки за любые нарушения. Далее -- вся рота одевает
противогазы и вперед  -- "вспышка справа! Вспышка слева!" Все падают, бегут,
снова падают а сержант поясняет:
     -- Это вам за Шендеровича!.. Так, Шендерович раненый.
     И вся рота,  по очереди тащит меня  на  руках. Потом из-за  того, что у
Шендеровича  пуговица вверх ногами пришита,  а не как у солдата  на плакате,
вся рота лишается увольнения. Всех заставляет по очереди перешивать пуговицы
на  моей  шинели. А  потом  --  уходит.  Представляешь,  что  потом  со мной
делают... Всегда найдутся желающие поучить.
     Нет,  у меня  с армией  свои счеты... Когда я читал  "Один  день  Ивана
Денисовича" мне все казалось знакомым -- вся эта система подавления.
     Когда Шендерович пришел из СА, он написал один из первых рассказов -- о
том, как  солдаты от безделья затравили  крысу. Рассказ, естественно, никуда
не брали.  И  только  в  одном  журнале  тетка сказала: "Давай сделаем  так.
Рассказ  хороший.  Ты будешь  как будто переводчик  с  испанского. А рассказ
измени,  пусть это будут не наши солдаты, а где-нибудь в Латинской Америке в
казарме солдаты от безделья затравили опоссума. Тогда напечатаем".

     ...Я  тоже очень  люблю  армию.  Она  радует меня  какой-то первобытной
прущей  силой,  животной  жизнерадостностью, простой линейностью  решений  и
зеленым цветом надежды.
     ...Раздался стук в дверь. Я открыл. На пороге стояли танки.*
     Сначала я обрадовался. Люблю все, что  ездит, все что стреляет люблю. И
в квадрате,  когда и то  и другое.  К  тому  же это очень романтично  -- ах,
танки! Проходите, ребята, не толпитесь, по одному, ковры не помните. Ума  не
приложу, какие вам тапочки подобрать.
     Проползайте  в  комнату,  обратите  внимание,   дверь   закрыта...   Не
заметили...