ла
ни слова,  терпеливо  глядя на меня.  И в ее глазах,  как  ни странно,  не
было  ненависти, не было  обиды, а только...  Я не знаю,  как  описать это
словами.  Не знаю, понимаете?  Иногда не хватает понятий, чтобы сказать...
Как если бы я был  маленьким шаловливым ребенком,  которого предупреждали:
не бегай  по лужам,  не бегай, а он бегал,  да еще без резиновых сапожек и
шарфика, и простудился,  и сильно заболел, и его  надо  было бы  лечить...
В этом взгляде было  и страдание,  и сочувствие,  и забота,  и мудрость, и
любовь?!  Или я ошибаюсь?
     - Привет! - автоматически сказал я . Она совсем выбила меня из колеи. Все,
что  казалось простым  и очевидным,  вдруг расплылось и трансформировалось
в моей голове, и я неожиданно  потерял  уверенность в себе  и тут  осознал
ненужность своей затеи.  Глупость.
     - Доброе утро, -  спокойно  ответила она.  И опять молчит. Как будто  и не
было вообще всего того,  что произошло ночью. Она ждала.
     - Ты сердишься? - ничего  более глупого  придумать я не мог.
     - Нет.
     - Прости, -  выдавил я.  И  тут  осознал,  что  через  полчаса,  или  чуть
больше,  выйду из бассейна  и что это -  мой последний  разговор  с другим
человеком  вот так,  с глазу  на глаз,  далее  я буду  только  отвечать на
вопросы,  задавать их  мне уже не придется.
     - Все в порядке, Карл.
     - Знаешь,  я сам  не понимаю,  что со мной, -  неожиданно  мне  захотелось
рассказать ей все. О моем изломанном детстве, о ласково-беспощадных волнах
океана,  о дельфинах,  что несли меня  на своих спинах  к берегу.  И что я
совсем  не хотел  в армию,  а хотел  научиться  понимать  их язык, о седом
капрале,  и о бейсболе,  в который я неплохо играл в юности, и о Каролине.
И вдруг я понял, что делал все не то.  Я осекся.  Вокруг ее рта  появилась
скорбная складка,  совсем такая же, как у Каролины, а в глазах, нет-нет...
Я  не хочу  видеть в ее глазах  ту же безнадежность.  Не надо! Но я должен
увидеть...  Я медленно посмотрел в ее глаза. Боль. Боль?
     - Ты не веришь, что я вернусь?
     Ее  вопросительные  брови  скорбно  переломились,  и  она  посмотрела
куда-то вбок.  Я понял. Все наши разговоры записывались.  Все, что я делаю
сейчас,  и все,  что было ночью.
     - Я буду молиться за тебя, Карл.
     Я  потряс головой.  Все должно быть  наоборот.  Она должна ненавидеть
меня.  Я чего-то  не понимаю.  А если  я чего-то не понимаю, то может я не
понимаю  вообще ничего? Я ударил ребром ладони по спинке стула. Мне нельзя
так колебаться -  иначе  они все окажутся  правы,  я не вернусь.  Я должен
взять  себя в руки.  Я сжался  в комок.  Все!  Солнце встало. Ночь прошла.
Все!
     - Как тебя зовут, Малыш?
     - Аманда.
     - Аманда, -  повторил я. -  Красивое имя.  Вот что, Мэнди, - твердо сказал
я. -  Я обязательно  вернусь. Слышишь?  Я сильный.  Мы  еще сходим с тобой
в какой-нибудь  ресторан, поужинаем, славно потанцуем и отдохнем,  да?
     Она покачала головой.  Я не понял, что это значит -  нет в смысле да,
или нет в смысле нет. Во мне словно открылось параллельное зрение.  В этой
Вселенной  она  молча  смотрела  на  меня  и  качала  головой,  а  в  той,
параллельной,  из ее прекрасных глаз струились слезы.  Нет, просто бежали,
и даже не ручьем, а рекой.
     - Мэнди, -  я не знал, что сказать.  Я растерялся.  Я был уверен,  что она
плачет, но глаза ее оставались сухими. Так ведь не бывает, правда?
     - Не надо, Карл. Не придумывай слов, их очень много и поэтому их все равно
нет.  Ты будешь  только обманывать себя.  Ты болен  и  тебя  нужно лечить.
Но ты поймешь  это лишь внизу. Здесь - никогда.  Это  знала  твоя женщина,
но  ты  не  поверил  ей.  Ночью  не захотел  поверить  и мне.  Мужчины все
постигают через свою боль. Иди.
     - Мэнди... - в который раз повторил я. Кроме этого слова я не мог выдавить
из себя ничего.  Может она права?
     - Иди,  ты ведь собирался в бассейн. Так? -  Она опустила глаза к пульту и
нажала какую-то  кнопку.  Я посмотрел  на открывающийся  коридор,  прямой,
светлый  и ясный,  как мои мысли вчера на закате, длинный коридор упирался
вдалеке в глухую кирпичную стену.  Прямую  и ясную.  Я разозлился  и пошел
к двери. И только около самого проема круто обернулся:
     - Мэнди, -  Еще раз  твердо  произнес я. -  Я вернусь!  И обязательно тебя
найду. Слышишь?
     Она  молча кивнула.  А в  параллельной  Вселенной  в  это  время  она
подбежала  ко  мне,  и,  откинув  пушистые  волосы  с плеч,  вытерла  свои
глаза, а потом долго-долго поцеловала меня  и быстро перекрестила. Я видел
это и знал -  так оно и есть.  И еще я знал,  что на самом деле - я один и
она  одна,  и там  и тут -  во всех  этих  Вселенных,  и  что  сейчас  она
поцеловала меня.
     Я повернулся  и пошел  в бассейн.  Пока я плавал, я думал о том,  что
вернувшись,  мне  придется  разобраться  со  своим  сердцем.   Каролина...
Аманда...
     Вылезая  из прохладной,  бодрящей воды  на белые кафельные плитки,  я
усмехнулся -  кажется  все  встало  на  свои  места  в  моем  подсознании,
независимо  от меня,  ведь я говорю себе -  "когда я вернусь".  Значит сам
верю в это.  Я верю в себя. Это главное.  А все остальное - просто женские
слезы. В конце концов - у них такая природа.
     После завтрака  мне стало не до размышлений.  Прилетел Майкл, а вслед
за ним понабились телерепортеры,  мои братья журналисты,  эксперты всякие,
инструкторы.  Всем  почему-то  нужно было сказать мне  что-нибудь,  а то и
просто потрогать. У меня даже глаза на лоб вылезли - до пресс-конференции,
назначенной  на  10.00,  оставалось  еще больше  часа.  Спасибо Майклу,  с
помощью телохранителей  ему удалось вытолкать  из моих аппартаментов  всех
лишних. Майкл - это мой распорядитель. Менеджер. Сегодня утром он выглядит
по  крайней мере так,  как если бы сам должен был отправиться вниз. Я даже
посочувствовал  бедняге,  похоже он  не сомкнул глаз в эту ночь.  Но Майкл
умница -  четко знает свое дело: подталкиваемые охранниками, ранние гости,
ворча  и чертыхаясь,  оставили меня  в покое.  Если бы  Майкл  после этого
сделал  то же  самое!  Но он был,  как всегда,  деятелен.  После  короткой
стычки, когда я  не захотел слушать  очередные наставления  как мне дальше
жить  и что  говорить  на пресс-конференции,  Майкл, скрепя сердце, все же
отпустил меня в парк.  Правда, навязал мне при этом Джеки. Джеки - один из
моих инструкторов. Следующие час-полтора мы мило гуляли среди благоухающих
тропических  деревьев,  одинокие  как  два верблюда  в пустыне  (и как это
журналисты проспали  такую возможность  взять  у меня  интервью ??? - я бы
обязательно  перелез  через  стену).   Джеки  что-то  привычно  нудел  про
необходимость полной мобилизации  внутренних сил, про концентрацию воли  и
про какие-то  скрытые резервы,  а я отдыхал.  Я почему-то  стал совершенно
спокоен,  как если бы все,  что должно  было случиться,  происходило не со
мной,  а с кем-то  посторонним. Я наблюдал сам  за собой со стороны, и при
этом  размышлял  о своем  глупом сердце.  В некоторой степени я чувствовал
вину перед Каролиной, но Мэнди...  Почему все получилось так?
     Сосредоточиться  до конца  на своих мыслях  мне не удавалось -  Джеки
настойчиво убеждал меня в чем-то,  и в итоге  сильно мне  надоел.  Но я на
него  не сердился -  за три месяца он многому научил меня, даже тому, чему
не учат в десанте,  и я был  ему благодарен.  Черт побери -  ведь  это его
работа, воспитывать меня,  в конце концов,  все равно теперь никто не даст
мне  покоя  до тех пор,  пока я  не окажусь  в распределителе Банки. Там и
отдохну. От мыслей своих и от людей. Эта идея меня развеселила.
     Джеки замер  на полуслове  и понял,  что его  присутствие и его слова
занимают  меня  сейчас так же,  как атмосферные явления на планете Нептун.
Он не продолжил  своей  фразы. Дернул меня за рукав.
     - Карл? - сказал он.
     - Да, Джеки.
     - Ты меня совсем не слушаешь?
     - А ты бы стал слушать?
     Он задумался. В этот момент мой инструктор представлял собой забавное
зрелище - этакая гора мышц с головой,  напоминающей "подвисший" компьютер,
требующий перезапуска.  Потом он вышел  из потустороннего астрала  и глаза
его прояснились.
     - Знаешь,  Карл,  я бы тоже  наплевал  на все.  Страшно, да?
     - Уже нет, Джеки.
     - Ты молодец,  Карл.  Сильный парень.  Держись там, -  он поднял вверх два
растопыренных пальца. Что с него возьмешь?  Он хотел помочь мне.
     - О'к, Джеки.  Я пошел на пресс-конференцию.
     - Да? - удивился он и посмотрел на часы,  но спросить ничего не успел, так
как моя спина обычно не обладала  талантом отвечать на какие-либо вопросы.
На самом же деле  мне почему-то хотелось еще раз увидеть Мэнди. Я не знал,
где  искать ее,  и направился  в свою бывшую  "спальню".  По всему  зданию
перемещалась огромная масса народу -  телевизионщики  тащили свои огромные
кабеля, техники устанавливали мачты, монтировали прожектора, какие-то люди
с блокнотами,  краснея от натуги,  куда-то посылали своих помощников, дамы
вертелись перед зеркалами,  и куча - куча народу просто  праздно болталась
под ногами.  В общем, все они  ничего путного  не делали,  тех кто работал
видно не было,  они (как всегда) оставались за кадром.  Такое впечатление,
что здесь  должен был  состояться какой-то огромный кинофестиваль. А я был
его  главной  звездой.  Но почему-то  на меня  при этом  никто  не обращал
внимания.  Вероятно, всем этим людям казалось, что я опущусь в Банку прямо
из космоса,  и они  не ожидали,  что я буду просто  шататься по коридорам.
Бедный Майкл!  Как он наверное сейчас разыскивает меня.  Ох и намучился он
за эти месяцы со мной!
     В моей  бывшей спальне  сидели  какие-то люди  и смотрели по монитору
связи  очередной баскетбольный матч НБА.  В тот момент, когда я вошел, они
все дружно ревели от восторга. Я абсолютно не разделял их эмоций -  просто
отключил антенный блок  и набрал вызов по телекому.  Сигнал гудел и гудел,
а  с той стороны  никто  не отвечал.  За моей спиной  воцарилась  гробовая
тишина,  а я стоял и ждал,  не зная, что делать - казалось, меня обманули,
низко  и подло.  Потом  с той стороны  экрана возник  какой-то растрепаный
полуодетый парень,  загораживая собой комнату.  Я сжал кулаки,  так что на
пульте что-то хрустнуло.
     - Какого черта? -  угрюмо произнес я. -  Где Мэнди?
     - Мэнди? - он  в замешательстве  оглянулся,  и я увидел за его спиной край
широкой кровати  и на ней чье-то платье.  В голове что-то щелкнуло, и свет
померк в глазах.
     - Ну?! - заорал я. -  Сейчас я оторву твои ноги  вместе со всем остальным,
если ты будешь так медленно думать!
     - Я... я... кто... э-это... Мэнди?
     - Ночная сестра, что дежурила в этой комнате!
     - В  этой  комнате ?! -  Он  был  поражен.  Потом  до него  что-то  начало
доходить. -  Но в этой комнате никто не мог дежурить.  Это вспомогательный
номер...  Служебное помещение  5-го сектора Бункера ZX-...
     Я молча  ударил  по клавишам,  и экран  погас.  Все.  Они переключили
всю связь  на привычный режим работы,  ведь эти комнаты на самом деле были
служебными помещениями до моего появления здесь. Все это было временно - и
время прошло.  Мое время  прошло.  Меня для них больше нет...  Меня теперь
будут  соединять  не туда.  Все, парень.  Ты  ведь  сам говорил,  что ночь
прошла...  Мэнди...
     Я вспомнил, как помутился рассудок,  когда я увидел платье,  небрежно
брошенное на кровати, и вышел из комнаты.
Черт возьми, я уже ревную.
     Мэнди...
          Кэрол...
     Но я не понял -  вообще  для чего они  все здесь  собрались?  Разбить
кому-нибудь морду?!  Какого черта!  Такая куча народа -  и никому нет дела
до меня. Всем наплевать.  Словно огромная машина, для которой я всего лишь
топливо,  а кто рулит  и переключает скорости - не поймешь.  Где же Мэнди?
Она знает  что-то такое,  чего не знаю я...
     - Карл?! -  меня двумя руками  обхватил Майкл,  похоже он боялся, что если
уберет  с меня хоть одну руку,  то я тут же испарюсь. - Карл! -  Задыхаясь
от  быстрого  бега  прохрипел он. - Где тебя носит?!  До пресс-конференции
менее получаса!
     - Я  сам вижу, -  сквозь  зубы  процедил я,  меняя  галс  и направляясь  в
гримерную.  Они ведь еще должны  намазать  мою рожу всякой гадостью, чтобы
я выглядел достаточно хорошо на экранах телевизоров. Эдакий баран на убой.
Лоснящийся...  Упитаный...  Я совсем  забыл  про это. Майкл  не отходил от
меня ни на шаг, он действительно боялся моих фокусов. А что если попросить
его найти Мэнди? Я остановился - мысль!  Но он все испортил:  начал  нести
какую-то  ерунду  про свои проблемы,  про свет  в конференц-зале и беднягу
техника,  сломавшего  руку.  Я  молча  повернулся.  Все идиоты!  Мое время
прошло - я должен выполнять условия подписанного мною же контракта.  Мама,
почему ты родила меня таким непутевым!
     Когда через 25 минут  я вошел  в конференц-зал,  тишина стояла такая,
что  я  слышал  дыхание  сопящего  мне  в спину Майкла.  У меня  создалось
впечатление,  что собравшееся  в зале  почтенное общество  сейчас  кого-то
хоронит  и  наступила  минута  молчания.  Среди  этой  гробовой  тишины  я
медленно  прошел  к своему  креслу,  поклонился всем  и уселся в него. Как
диковиный  зверь  в клетке,  на которого  все  приходят посмотреть.
     Пресс-конференцию начала  какая-то дамочка с пышными формами, обильно
выставленными напоказ, которая заученно, но очень сексапильно оттарабанила
текст  о моем героическом восхождении,  точнее, пардон,  опускании, о том,
какой я  классный  парень -  так,  словно  она знала  меня не одну ночь, о
доброте  президента,  способствовавшего  моему  подвигу  и  так далее. Она
отрабатывала  свои  деньги.  Глядя  на нее,  я почему-то подумал,  что она
их отрабатывает еще и в другом месте...
     Потом настал черед Майкла.  Он говорил о моем славном боевом прошлом,
о подготовке, что велась со мной, о тренировках и инструкторах (он показал
им Джеки, и Джеки улыбнулся,  это  произвело  впечатление),  о психологах,
работавших  со мной,  об огромном значении  с научной  точки зрения  этого
эксперимента,  и опять о нашем дорогом президенте...
     Пока  они плели  всю эту ерунду,  я отдыхал  и рассматривал сидящих в
зале  журналистов.  Правда  видеть  я мог  не  всех:  несколько  временных
осветительных  стоек  с установленными  на них прожекторами  слепили меня.
Но я оценил,  что народу  понабилось немало -  в такой скромный зал  сотни
две человек, не считая  телевизионщиков  и охрану.  Среди сидящих я иногда
встречал знакомые лица  и тогда улыбался им.
     И тут  я увидел Каролину.  Это было  как гром среди ясного неба -  мы
ведь  договорились  с ней,  что  она  не приедет  на остров.  Мы ведь  уже
попрощались.  Мне  показалось,  что  у Майкла  резко  выключили звук -  он
продолжал  размахивать руками  и судорожно  метаться по сцене,  но не было
ничего слышно...
     Только ее глаза...
     Мир сузился до двух шипяще-острых жалобных стрел-струн,  и эти стрелы
обжигающе  ударили  мне  прямо  в  глаза  и  вошли  в мозг,  и не осталось
ничего - ни желания  идти вниз,  ни желания  отвечать на вопросы.  Знаете,
чего  мне  захотелось?  Лечь  и умереть.  Я почувствовал,  что  не в силах
превратить  треугольник,  вершиной  которого стал  в силу нелепого случая,
во что-то более привычное.  Я люблю тебя, девочка. Прости...
     Кэрол отвела глаза и словно кто-то грубой рукой бесцеремонно выдернул
стрелы  из ослепших глазниц  моего  мозга.  Остались  только  кровоточащие
раны.  Я провел рукой по лбу, вытирая пот. Черт побери!
     Включили  еще  один  прожектор,  чтобы  телевизионщикам  было удобнее
снимать  переносной  камерой.  Это  уже вообще свинство -  теперь я словно
находился  в перекрестии  прицела,  поневоле  я  повернулся  к тому месту,
откуда бил слепящий свет и хотел ругнуться.  Да так и замер с полуоткрытым
ртом.  Чуть поближе  и правее осветительной мачты сидела Мэнди.  Мои глаза
судорожно  метнулись  обратно  и нашли  Каролину.  Потом  опять  Мэнди.  И
уперлись  в  гладкий  полированный  стол,  на  котором  лежали мои руки. Я
почувствовал, что мне пора вниз. И еще почувствовал,  что краснею.
     Когда  я оторвал взгляд  от стола,  весь зал вопросительно смотрел на
меня.  Они чего-то ждали.
     Я удивленно  повернулся к Майклу: - Что?  - По залу волной прокатился
смешок.
     - Вопрос, Карл.
     - Извините,  я задумался, -  сказал я,  обращаясь  к слепящим прожекторам.
Я  не видел  того,  кто  о чем-то  меня  спросил. -  Простите. Вы не могли
бы повторить вопрос...
     Теперь я разглядел спрашивающего - его поймали камерой,  и он смотрел
на меня  не только  из  зала,  но  и  с монитора,  установленого  на  моем
столе:
     - Вы нормальный, мистер Линке?
     Стало ясно,  чего они смеялись.  Все с интересом  ждали моего ответа,
а я витал  в потусторонних  измерениях,  как бы невольно  отвечая  на этот
вопрос.  Я потихоньку  разозлился и завелся.
     - Вопрос  очень  широкий.  Ответить  на него можно  столь же широко.  Если
спрашивающего  интересует -  насиловал  ли я  когда-нибудь женщин  или пил
ли детскую кровь - могу однозначно ответить:  НЕТ, НИКОГДА. Я люблю детей,
хотя  у меня  и нет своих.  Пока  нет, -  быстро  поправился  я,  упреждая
очередные  идиотские  вопросы.  Личная  тема  всегда  занимает репортеров,
жаждущих  сенсаций, разоблачений и скандалов. -  А женщины и так не совсем
ко мне равнодушны, мне нет необходимости доказывать что-то  насилием. Если
же  в вопросе подразумевалось - все ли у меня  в порядке  с психикой -  не
знаю,  это дело врачей, они каждый  день  изучают меня, спросите.  Заодно,
думаю,  к ним следует  обратиться автору вопроса,  моему коллеге, - я мило
и кротко  улыбнулся  статуе  в зале, -  ведь  если  ваша газета  не сможет
опубликовать интервью со мной после моего возвращения - возможны некоторые
(очень небольшие) проблемы с вашим издателем и с поиском новой работой.
     По залу прокатилась новая шумная волна. Ребятам понравился мой ответ.
Я  это  чувствовал.  Особенно  хорошо  и удачно  пошел текст  "после моего
возвращения"  -  уверенно  так.  Абсолютно  твердо.  Теперь я был  в своей
тарелке. В меня "стреляют" - я отвечаю.  Ну, кто еще?
     - Мистер  Линке! -  из третьего ряда  поднялся  знакомый  мне  по каким-то
очеркам  чернокожий репортер,  держа в поднятой вверх правой руке  золотой
"паркер". -  Разрешите вопрос?
     - Конечно!
     - Правда ли,  что ваше "путешествие" -  дело рук вашей жены?
     Внутри  меня  взорвалась  бомба  и я невольно  скользнул  взглядом на
Каролину.  Она сидела,  сжав подлокотники своего кресла и закусив губу, не
глядя  на меня.
     - Нет! -  ответил я,  и Кэрол вздрогнула,  но глаз не подняла. - Нет, -  я
снова смотрел на спрашивающего, - Она никуда меня не гнала, не заставляла,
вообще не участвовала во всей этой подготовке. Просто около года назад она
спросила - не хочу ли я  попробовать...  Эта была шутка. А все  остальное,
дальнейшее - это мое собственное...
     - Можно еще вопрос? -  "паркер" не садился.
     - Пожалуйста, -  любезно разрешил я.
     - Какова сумма вашего контракта и его условия?
     - Это коммерческая тайна, -  быстро ответил Майкл.
     - И все же? -  газетчик с интересом смотрел на меня.
     - Мой менеджер ответил на вопрос. - "Ребята, вы же должны работать и сами,
что я вам буду все выкладывать на блюдечке. Бегайте, ищите, узнавайте - вы
ведь репортеры..."
     - Тогда, простите, я задаю последний вопрос:  правда ли,  что даже если вы
не вернетесь,  Карл,  ваша жена  по этому контракту  получит  один миллион
долларов?
     "Ну ты крут, парень... Что я могу  ответить тебе?  Конечно правда. На
то она мне и жена.  Так я сам оговаривал  условия контракта. Думаешь, я не
понимаю,  к чему ты клонишь?  Любящая  жена отправила мужа... Отправила...
подальше...  На верную смерть. Но ведь все не так! Совсем не так... Она...
И я не смогу