ток?
Висит подо мной,  глупо откинув  свое страшное оружие в сторону  и смотрит
на меня  из-под  косматых бровей.  Или это  мне только кажется  сквозь его
лохмы...  На  него  не  действует  ток?!   Или  испортился  разрядник?   Я
испугался  и ткнул в него  пальцами еще раз.  Он даже  не вздрогнул, но на
этот раз  я почувствовал  знакомое тепло  на кончиках  пальцев.  Разрядник
работал. Мой враг не шевелился.
     - Фу! -  я облегченно  вытер пот  со лба.  Всегда  лучше  пользоваться тем
оружием, к которому уже привык.  То ли дело автомат -  нажал  на спусковой
крючок  и все  просто.  От врага летят огрызки. А здесь?!
     Я понял -  его убило наповал.  Просто в тот миг, когда прошел разряд,
его кисти свело судорогой, и когти еще глубже вонзились  в древесину.  Так
он и висит  на этой руке и ногах.  На ногах-то  тоже когти.  Теперь  я это
вижу.  Вот почему  он так коряво бегал -  он действительно  человек-кошка,
вернее - полунелюдь-полурысь.  Только  в  отличие  от  животных  семейства
кошачих,  у которых когти родные,  его приделанные когти  не убираются.  И
какие  мощные   шейные  мышцы  и  связки  -  мертв,   а  голова  набок  не
заваливается,  держится  прямо.   Страшно.  Как  они  здесь...  Я  неплохо
тренирован, но я бессилен против всей природы.  Здесь эволюция,  совсем по
Дарвину,  и  выживает  не  просто  сильнейший.  Выживает  тот,  кто  лучше
приспособился. Какой противник!
     Я уже двоих победил...  Не обольщайся, Карл,  это только начало.  Эти
живут  на грани леса.  Один - хранитель  рва, другой -  обитатель  опушки.
Что-то  там,  в глубине?  Да и вообще, победил-то я только первого,  а вот
в поединке  со вторым  пришлось  применять разрядник.  Глупо.  Теперь если
кто узнает...  Все потому,  что слишком суетился.  Надо быть рациональнее.
И еще заряд лишний истратил. Восемь осталось. Ладно, Карл, задним умом все
крепки.  И все же  интересно,  как это  ему удалось  так удачно  приделать
к своим пальцам когти? А ну-ка посмотрим...
     Я сполз  по шершавому стволу еще пониже, за прорезь,  которая чуть не
стоила  мне жизни,  удобно  устроился  среди ветвей  и взял в руки его еще
теплую волосатую кисть.  Ничего не видно сквозь эту шерсть! Ну-ка...
     "Мама!  Не может  быть!" -  мне  показалось,  что мои глаза  подводят
меня... Нет!   Неужели...  Так  и  есть!   Я соскользнул  по стволу  вниз,
вернее сказать -  рухнул  наземь,  и бросился бежать.
     Господи! Где стена? Где мой кол??  Такого не мог предположить ни один
аналитик.  НЕТ!  ЭТО НЕВОЗМОЖНО!!!
     Я  схватил кол,  прижимаясь  спиной к стене.  Лихорадочно  огляделся.
Если бы я знал...  Если бы знал.  Господи...  Вы понимаете? Понимаете?  Он
не приделал себе когти.  Не приделал!  ОН ИХ ВЫРАСТИЛ!
     Карл! Ты же видел мир вокруг. Видел же... Эта резиновая трава, острая
на кромках,  как сталь,  эти колючки  вместо иголок, дикий лес.  Все очень
просто.  Это  -  мутация.   Это  та  радиация  зла,   наличие  которой  ты
предполагал,  еще находясь наверху.  Она действительно есть,  и она меняет
все жизненные процессы, скорость их протекания. Я говорил сам себе - здесь
выживет  тот,  кто  лучше  приспособился.  Они  и приспосабливаются.  Один
вырастил  себе когти.  И руки, Карл,  руки... Вспомни!  У него  были такие
длинные руки.  Он их вырастил. Удлинил. Сознательно  или непроизвольно, но
это  произошло.
     Карл!  Отсюда надо линять.  Я повернулся  к  угрюмой молчаливой стене
и принялся стучать  в нее колом. Выпустите!  ВЫПУСТИТЕ!!!  Это  не то!  Мы
не о том с вами говорили...  Я не подписывал контракта  на таких условиях.
Я хочу жить.  Я учился драться без оружия,  я оставил свой автомат  и взял
в руки лук  и стрелы,  и кусок  камня,  и веревочную  петлю, я старательно
запоминал  все,  чему  вы учили  меня  на тренировках.  Я дрался  обрубком
полена   и  горстью  земли,   ветвями  деревьев  и  просто  кулаками.   Но
посмотрите - они выращивают себе новые органы. Они выращивают длинные руки
с когтями.  Почему бы  кому-то  не  вырастить  из  себя  копье.  Или  меч?
Разве это честная схватка?!  Как мне справиться с ними... Люди! Выпустите.
Слышите?! Я должен вернуться. Это важно не только  для меня. Это нужно вам
всем.  Что, если один из них  вырастит себе  ноги длиной  двести метров  и
достанет до купола?  Что, если купол не выдержит?  Что, если кто-то из них
вырастит  себе таран и  пробьет люк шлюза...  Вырастит  электрогенератор и
пережжет  управляющий  компьютер  или лифтовый двигатель...  Или  вырастит
фильтр против вашего газа-паралитика. Люди! Мне надо наверх. ПУСТИТЕ!
     Кол   в  моих  руках  превратился  в  щепки.   Я  посмотрел  на  свои
окровавленные  ладони,  на бессмысленные  куски  древесины,  пропитавшиеся
красной  влагой,  бросил их  на землю.  В сердцах  пнул равнодушную  стену
ногой.  Ей  было  наплевать.  Ее так  и строили -  чтобы  ей  на все  было
наплевать.
     Я  опустился  на  землю  около  самой  стены,   прижимаясь  спиной  к
холодному  металлу.  Черт  побери!  Черт  побери! Черт...
     Спокойно, Карл, спокойно.  Мне страшно идти в лес.  Мне страшно.  Это
совсем  не то, что я ожидал.  Меня просто  порвут на куски.  Стоп!  Я могу
занять место хранителя рва.  Я убил его  и это место  принадлежит по праву
мне.  Я могу  на десять дней  поселиться  на  опушке  леса.  Наверное,  их
территория  разбита на зоны, и они стараются  не забредать на чужую землю.
Так спокойнее.  Кто его знает -  что там есть  у соседа.  Сколько  их было
всего?  Мне же называли  цифру...  И я ее хорошо  запомнил.  Это было  так
давно, ТАМ. Вспомнил! Одна тысяча сто четырнадцать. И еще цифра - примерно
тысяча двести квадратных километров.  Наша территория.  За семьдесят шесть
лет  кто-то  из них  издох сам,  провалившись  в ров  или другие  ловушки,
кого-то  убили  в драке,  а кто-то,  возможно,  сумел дожить  до старости.
Счастливчик!  И тихо умер.  Думаю,  их осталось  не больше трети.  Возьмем
для  подсчета  четыреста.  И  тысяча двести  квадратных  километров.  Надо
разделить одно на другое. Тогда я узнаю  свою территорию.  Разделить?  Как
это...  Как разделить  людей на километры...  Или наоборот -  километры на
людей? Как  правильно?  Не понимаю.  Что получится,  если делить километры
на людей.  Кровь...  Опять кровь. Нет,  Карл,  мне нужно  делить цифры,  а
не понятия,  цифры. Тысяча двести  разделить  на четыреста.  Примерно  три
квадратных километра на человека. Вся моя территория.  Много это или мало?
Не понимаю... Я хочу жить. Здесь все не так.  Здесь умирают  очень быстро.
Теперь  я это чувствую.  Я здесь уж е очень долго.  Это там, наверху, идут
первые сутки... А для меня уже прошла целая жизнь. Вся прошла. Слышите вы,
там, на поверхности.  Шарманщик играет  свою музыку.  Ненавижу!
     Ненавижу...   Надо  вставать,  Карл!   Навстречу  кто-то  идет.  Надо
поздороваться с ним - так учила меня мама. Очень давно... Когда кто-нибудь
идет тебе навстречу...
     О чем это я -  кто здесь может идти НАВСТРЕЧУ? Здесь все идут ПРОТИВ.
Против тебя, Карл.  Почему?  Хоть бы кто-нибудь  шел навстречу... Мэнди...
     Но  это  не Мэнди...  Очнись!  Что с тобой, Карл? Как быстро он идет.
Возможно,  у него нет когтей на ногах. Это уже хорошо...  Я устал драться.
Надо вставать...
     Он приближался от опушки леса  и еще не пересек ров.  Он шел спокойно
и уверенно, словно чувствуя, что я обессилен и обескровлен.  Что мне с ним
не справиться.  Я хочу  пить...  Паук...  При чем  здесь  паук?  Он так же
преследовал  меня  в моем сне...  Спокойно  и  уверенно.  Какой  кошмар...
Что,  если  это  правда?   Может  ли  человек  превратить   себя  в паука?
Вырастить  в себе паука.  Вырастить из себя паука. Человек  не может...  А
они  и не люди...  Куда и как  я убегу тогда?  Это был  не сон... Это было
видение,  предзнаменование.  Все эти кошмары, что снятся  наверху людям по
ночам - правда!  Мне  не выбраться  отсюда.  Как только я убиваю одного из
них - приходит другой.  Дайте мне  умереть спокойно  и играйте  в эту игру
без меня...  Я был  сильным там,  но возможно  мне это  только казалось...
Что-то сломало мою волю... Что? Эта.. Эта радиация? Дайте умереть... Прошу
вас.  Я лягу спокойно  около  самой стены,  там где открывается шлюз и мое
сердце перестанет биться.  Вам не надо  со мной  мучиться.  И через десять
дней,  когда откроется створка,  мне будет  все равно.  Я не проснусь и не
встану.  И даже  этот  дикий вой  сирены  не коснется  меня...  Я  не буду
вползать  ни в какие щели  и не стану  никуда подниматься.  Зачем?  Нет...
Оставьте меня...
     Вставай,  Карл!  Вставай,  сволочь.  Встать!
...Я все-таки поднялся.  Ублюдок,  он хочет  меня убить.  Он уже  недалеко
от рва,  скоро перепрыгнет и тогда...  У меня  в руках ничего нет... И нет
здесь  никаких  теорий...  И ни одна  из них  не действует.  И нет никаких
зон...
     И нет здесь надежды.  Нет веры.  Все это сожжено,  как сгорает ночной
мотылек, подлетевший слишком близко к огню. Ничего нет.  И любви тоже нет.
Нет  любви.  Нет...  Каролина,  девочка,  прости  меня. Ты  получишь  свой
миллион. И ты Мэнди прости.  Если бы  я мог сейчас  что-то изменить - я бы
оставил  что-нибудь и тебе.  Но теперь  уже поздно... Прости...  Прости...
Прости!
     Ненависть!  У меня  есть  моя  ненависть.  Больше  ничего нет. "Порву
тебя на куски! -  прохрипел я,  отрываясь от стены,  нечеловеческая  злоба
истекала   из  всех  пор   моего  усталого   изодранного  тела.  -  Порву,
подонок!" -  Кроме моей ненависти  у меня еще есть зубы.
     Внезапно  что-то произошло.  Я понял это потому  что он  остановился.
Что?  Он  же  еще  не  дошел  до рва.  Что  это  с ним...  Почему его  так
перекосило на один бок?  Он провалился ногой в какую-то яму.  Что это? Это
не ров...
     Его тело задрожало от усилий, но правая нога по-прежнему уползала все
глубже и глубже.  Он завалился на бок,  не в силах  удерживать равновесие.
Что это?  Его тащило по земле, и вот уже нога  вся ушла вниз. Он захрипел,
кровавая пена выступила на губах, когда его начало разрывать пополам - яма
была слишком узкой,  и в нее  пролезала  только одна нога. Как назло, нога
оказалась  очень  прочной,  прочнее  чем  низ его  живота.   Он  несколько
раз конвульсивно дернулся  и замер, истекая кровью -  кости грудной клетки
не позволили ему порваться дальше, ногу не отпускало, и выбраться назад он
тоже не мог.  Да и вряд ли хоть кто-нибудь на его месте смог бы двигаться.
Он уже  не жилец...  Шатаясь,  я побрел  вперед -  я  должен знать что это
было.  Это могло бы случиться и со мной, если бы я наступил... Кто там или
что там? Нелюдь или ловушка,
     Я  подошел  к  нему  и  стал  осторожно  разгребать  липкую,  обильно
сдобренную  кровью,  землю  около его  пойманной ноги.  Рука наткнулась на
что-то твердое...  Сруб в виде прямоугольника,  сложен из деревьев.  Узкое
отверстие,  яма под ним.  Очень глубокая.  И веревочная петля,  сплетенная
из  каких-то волокон  обвивает  его стопу.  Дальше темно -  не видно.  Его
поймали  за ногу.  Но кто?  Надо  расширить  отверстие.  Я  стал  отрывать
поленья импровизированного колодца.  Возможно, это огромный риск -  сидеть
вот так на виду  у всего леса и копать, но я должен  знать...  Свет хлынул
в яму.  Веревка была  довольно короткой,  ее второй конец обвивался вокруг
толстого бревна,  которое  вертикально висело,  не доставая  до дна шахты.
Ясно: он наступил на ловушку, веревочная петля обхватила его ногу и рывком
затянулась,  когда  бревно  сорвалось  со  стопора.  Такая  тяжесть -  его
ногу  потянуло вниз.  Масса груза  очень велика,  чтобы у кого-то  хватило
сил, стоя на одной ноге, развязать петлю на второй. Потом его нога уходила
вниз все глубже и глубже, и шансов избавиться от петли уже не было - можно
было  лишь  отгрызть  себе конечность.  А отверстие  в земле  очень узкое,
специально чтобы в яму проходила только одна нога.
     Какая страшная смерть  - я старался  не смотреть  на низ  его живота.
Какие они звери!  Как жутко  расправляются друг с другом.  Сколько времени
нужно затратить,  чтобы  устроить  такую  западню -  вырыть яму,  опустить
бревно, сплести веревку.  Возможно  это дело рук того,  первого, что лежит
во рву, пришпиленный   к земле  огромной  деревянной  булавкой.  Уже сдох,
а его  ловушка  вновь убила.  И спасла  этим  мне жизнь...  Как странно...
Наследство... Я получил наследство...
     Я опустился  на землю.  Идти  было некуда.  Сколько  уже раз  я делал
какие-то  выводы,   исходя  из  здравой  логики,  и  столько  же  раз  ОНИ
опровергали  все мои построения... ОНИ и есть звери. Не люди. Псевдозвери.
Частично  сохранившие  человеческий  облик,  при этом  трансформируя  свои
конечности  в орудия убийства,  не знающие  жалости,  не гнушающиеся любым
самым  зверским способом,  чтобы расправиться  с врагом.  Не просто убить,
а жестоко  замучить.  Это наверное  следствие их психологии,  той болезни,
из-за которой их исключили из человеческого мира.  Сколько таких и других,
не менее жестоких, ям расставлено по лесу?
     Думай, Карл,  думай.  Отсюда надо выбраться. Что толку биться о стену
на  глубине  двести метров.  Думай!  Ты должен выжить,  так как  это нужно
теперь всем.
     Итак, это не люди и все человеческие мерки  к ним неприменимы. Так же
как и логика.  В этом мире  логичным  является  только  один закон:  зачем
убивать   своего  врага  завтра,   если  его  можно   убить  сегодня.  Это
справедливо - завтра враг может стать сильнее. Да и наверняка нужно время,
чтобы вырастить,  например,  такие  когти.  Не  сразу же  это  происходит.
Что когти?  Можно вырастить ноги-тумбы,  как у слона,  и затоптать жертву.
Или бивни,  как у мамонта, чтобы пронзить его насквозь. Это нельзя сделать
за один день.  Поэтому лучше  убить врага  сегодня -  завтра он может быть
вооружен  гораздо  лучше.  Поэтому  они так  бросаются  на меня.  Я совсем
"свежий". И тот, во рву,  тоже оказался  здесь недавно,  раз дрался колом.
Не успел себе ничего отрастить. И не успеет. Вот почему он не шел в лес. А
второй,  "древесный",  скорее всего "ветеран".  Хорошо, если так.  Хорошо,
если таких  немного.  И нет  здесь  никакого  деления  на зоны -  на таком
крохотном  кусочке пространства  меня  пытались убить  поочередно уже трое
нелюдей.  Весьма возможно, что пока я так сижу,  с какого-нибудь дерева на
меня  смотрит  четвертый.  Примеривается...  Тот, от которого мне не уйти.
Правда, пока мой инстинкт молчит.
     Пойдем  дальше.  Они опасны  не только  для меня.  Для всех людей.  Я
погорячился, сказав, что кто-то  вырастит себе ноги длиной  двести метров.
На это понадобится  немало  времени,  может,  месяцы.  За этот период  его
враги-"малютки"  убьют неповоротливого великана,  хорошо заметного издали,
которому негде укрыться в лесу.
     Вряд ли  гигант  сможет  выбраться  наверх.  Скорее уж, каждый из них
старается установить свою власть здесь.  Опять теория. Опять основанная на
человеческой логике...  Но вырастить  из себя  живой таран  они могут. Или
паука... Паука...
     Спокойно,  Карл.  Прямой угрозы  человечеству пока нет. Но лучше тебе
все же выбраться наверх и расказать все людям. Лучше сбросить сюда атомную
бомбу... Соберись, Карл. Надо жить. Выжить. Вода...
     Терпи,  Карл.  Ты же  умеешь  терпеть...  Вспомни,  там...  Молчи  об
этом...  Не надо здесь. Садится Солнце.  Так быстро?  Солнце садится - это
людской термин,  здесь оно просто  заходит  за край стены...   Прошло  так
много времени?  Разве это много -  всего  несколько часов?  Четыре,  пять,
шесть?  Первые полдня.  Сегодня  нужно  терпеть.  И набираться сил. Завтра
будет  непростой день...  Завтра  нужно  найти воду.  Странно,  я говорю о
завтра,  как будто ночь здесь -  самое спокойное время.  Сейчас, вероятно,
пока одни засыпают, другие выходят на охоту.  Вырастить глаза,  видящие во
тьме -  плевое дело.  Как мне быть?  Ходить опасно...  Таких ловушек здесь
скорее всего натыкано немало.  И как это мы до сих пор,  бегая, не угодили
в них? Бегать тоже опасно. Ползать?
     Попробую.  Я вернулся ко рву и, спустившись,  выдернул из земли новый
кол.  Пока я еще  новичок -  буду пользоваться  привычным  земным оружием.
Вылез наверх  и пополз  к лесу.  Так гораздо медленнее.  Но надежнее - кол
внимательно исследовал  пространство  передо мной.  Пусть долго, но у меня
есть время. Десять дней. О, нет - девять с половиной.  Добравшись до живых
колючек,  я не поднялся -  в лесу,  возможно,  не лучше.  Я полз,  пока не
увидел толстое раскидистое дерево -  подходящее. На нем я буду спать. Если
получится.
     Я забрался почти на самый верх дерева. Думаю, это очень опасно. Некто
может  перегрызть,  перепилить  ствол,  так,  что я  наверху  ничего  и не
почувствую.  Пока дерево  не переломится.  Они здесь развиты гораздо лучше
меня.  Меня  учили  три  месяца.  Но  все  не тому.  Со мной  работали как
с  человеком.  Я  учился  драться,  я  совершенствовал  и  оттачивал  свое
мастерство,   но   при  этом   всегда  оставалась  грань,   которую  я  не
переступал, и поэтому оставался человеком.
     Этой грани  не существовало  для меня  в стране  цинов.  Но это  было
давно.  Я переступил черту  как только,  оказавшись здесь,  убил  первого.
Боюсь, вы не сможете понять меня. Я ведь уже не чувствую никаких угрызений
совести.  Я чувствую  только усталость.  Мне надо  отдохнуть  и привыкнуть
к тому, что я  получил здесь.  Я должен набраться сил,  чтобы завтра  быть
еще более беспощадным.  Иначе мне не выжить. Я прижался к толстому стволу,
обнимая его руками.  Говорят,  так часть энергии самого дерева  передается
человеку.  Но я  уже не человек.  Это я знаю  точно.  Я разделился  на две
половинки, Банка на самом деле - огромный скальпель. Она уже препарировала
меня.  В момент,  когда я встречаю другого человекообразного,  просыпается
моя  "худшая"  звериная половинка:  я знаю - я должен  его убить.  Убить и
все. Никаких неясностей.  Когда  я остаюсь  один -  во мне говорит  другое
"я", более утонченное, сомневающееся,  пока еще  не разучившееся страдать.
Наверное, со временем эта вторая,  "лучшая" половинка, отмирает,  засыхает
здесь  вследствие  ненадобности,  и так  получаются  из них  хищники.  Вот
почему  они такие!  Банка - беспощадный хирург... Банка...
     Взошли  звезды...  Я чуть не заплакал от умиления.  Такие  привычные,
такие родные.  Они здесь  совсем  такие же,  как  ТАМ.  Вот ведь  странно!
Они не меняются. Здесь и там происходит что-то,  совсем не похожее,  а они
не меняются. Люди думают, что их дела очень важны, что все имеет  какой-то
смысл, а вы посмотрите  в небо хоть раз,  прислушайтесь,  подумайте -  вас
не было, а они светили; вы живете, бегаете, боретесь со своими проблемами,
невзгодами  и  болезнями,  страдаете  и плачете,  а они так же светят;  вы
издохните  и от вас  уже  ничего  не останется -  станете  грудой  мусора,
так  и не совершив  ничего стоящего в этом мире,  а они будут  по-прежнему
светить,  и ничего для них  не изменится.  Какая жалкая участь...
     Как там сейчас Каролина? Я представил ее в нашей спальне.  Она лежит,
закинув руки за голову,  между хрустящими простынями.  Моя  Кэрол  обожает
свежее,  хорошо отглаженное, белье.  Совсем одна.  Может быть, она сегодня
укроется  одеялом -  рядом  нет меня,  чтобы согреть  мою девочку.  Кэрри,
сможешь ли ты уснуть в эту ночь... Я жив, слышишь?
     Может  быть,  ты  смотришь  на ту же  звезду,  что  и я.  Помнишь ту,
зеленую,  что светила нам в медовый месяц...
     Кэрри, Солнышко...  Я вернусь,  обещаю.  Обязательно... Потому что ты
ждешь...
     А Мэнди?  Где сейчас  Мэнди...  Что  она делает?  Одна ли, или уже  с
кем-нибудь  "забывает" меня.  Забывать-то нечего. Женщина, на которую я не
имею никакого права. В этой Вселенной...  Нет, в той.  В этой я вообще  не
имею никаких прав. Кроме права убивать...  Завтра, с утра... Убивать...  С
этой мыслью я и провалился в сон.
     ...С  ней  же  и проснулс