аешь, о чем я говорю?
     - Да,  что-то похожее мы  обсуждали  с Нелей.  Она говорила: чем больше
общность, тем абстрактнее связи. То есть, наиболее конкретная, полная  связь
может установиться между двумя людьми.
     -  С моей точки  зрения не совсем так. Наиболее конкретная связь  может
установится  внутри   самого  человека,  поскольку  он  является   замкнутой
системой.
     - А как же проблема одиночества?
     - Эту проблему  выдумали безбожники. Человек,  внутри которого Бог,  не
может быть  одинок по своей природе. Чаще наоборот, люди мешают  друг другу.
Вот  говорят,  трудно найти свою половину.  Я думаю,  это  потому, что,  как
правило, такой половины нет.  А счастливые  семьи, влюбленные голубки, - это
частью  вранье и  показуха,  а  частью исключения из  правила,  которые, как
известно, лишь подтверждают его.
     Сашка посмотрел на Влада  новым взглядом.  Влад, которого он знал много
лет, человек, которого он считал  почти своей частью, сегодня  вдруг открыто
отказывается  быть такой частью, утверждая,  что  является  самодостаточным.
Если так, почему же он тогда откликается на каждое Сашкино  слово, на каждую
просьбу,   срывается  и  летит,  стоит  только  Сашке  намекнуть  о  желании
поговорить?
     - Не хочешь же ты сказать, что мы с тобой не нужны друг другу?
     -  Я не  ставлю  вопрос  таким  образом.  То,  что  действительно нужно
человеку,  это  большой  открытый вопрос.  Ты  думаешь, человечество  в  нем
разобралось хоть на  йоту? -  Влад усмехнулся. - Посмотри,  чем мы с  тобой,
юристы,  занимаемся: мы прорываем кордоны законодательства, ищем, как обойти
закон, хотя по сути дела, помогаем людям жить так, как  им нужно. Но если им
нужно жить так, то кто же тогда писал и веками  проверял на практике законы,
которые вроде бы должны помогать людям жить так, как  им нужно, а не мешать.
Это классический пример паразитизма.
     -  Влад!  -- Сашка остановил  его, сердце заколотилось. Он  никогда  не
думал, что простое манипулирование словами может так разволновать его. Сашке
вдруг показалось, что все, чем  он жил до последнего момента, а прежде всего
Влад   и   Неля,   отступают  в  сумрак  прошлого,   становясь   призрачными
воспоминаниями.  --  Погоди,  Влад.  Я  ведь  тебя  о  другом  спрашиваю. Ты
говоришь,  что никто никому не нужен. И  мы с тобой  друг другу тоже? Ты это
хочешь сказать? Ты уверен, что это хочешь сказать?
     Влад вдруг улыбнулся, и тогда Сашка  понял, что ничего не изменилось, и
все, что было между ними остается в силе.
     - Александр, я  всегда стараюсь  говорить то, что я хочу  сказать. Если
это  по каким-то причинам  неуместно, я просто молчу. Что же касается твоего
вопроса, то, мне кажется, ты забыл минимум две вещи. Во--первых, мы говорили
об общих праздниках. В этом контексте я могу повторить свое утверждение, что
человек, безусловно, самодостаточен, поскольку  истинный  праздник  приходит
только  изнутри. Конечно,  на самом деле, и  проблемы возникают  изнутри, но
иногда, для  их  разрешения,  по  крайней мере,  на начальной стадии,  очень
полезен внешний контакт. А сейчас мы с тобой, кажется, ничего  не празднуем,
а  как  раз  рассматриваем  внутренние проблемы,  что называется, "в  первом
чтении". Во-вторых, - Влад снова  улыбнулся, - я все-таки не гуру, и то, что
я  говорю, не  следует  воспринимать  как  истину в последней инстанции. Это
всего лишь мое личное субъективное мнение.
     Сашка благодарно  посмотрел на  друга. Все-таки,  с  Владом ему здорово
повезло.  Влад  безусловно  ассоциировался  у  Сашки  с  чем-то  постоянным,
стабильным и сильным. Влад был Сашкиной константой, центром  Сашкиного мира,
и с этим центром Сашка соотносил все события в  своей жизни, чтобы понять, в
какую  сторону  она  двигается.  Одно  только  было   непонятно:  что   этот
удивительный человек нашел в нем,  в Сашке, чтобы вести себя так, как он это
делает уже на протяжении семи лет.
     Влад, а у тебя внутри был праздник?
     Был. Поэтому я никуда  и  не  пошел. Но этот  праздник не приходил и не
ушел  на следующий день. То, что я москвич и что Москва -- это  мой город, я
праздную каждый день. Иногда я прохожу по старым улицам, и в этот момент мне
кажется,  что  я  бессмертен, потому что  я существовал давным-давно до себя
вместе с этими  стенами и башнями, а значит, буду существовать и после себя.
У тебя не бывает такого?
     Сашка улыбнулся в ответ:
     Бывает... Хочешь, я тебе  про Москву расскажу? Только это на самом деле
песня.
     Тогда можешь спеть.
     Хочешь?.. Ну, хорошо.
     Сашка огляделся,  нет ли кого  слишком  близко. Он  понимал  комичность
ситуации, в которую сам себя поставил,  но ему  необходимо было врываться из
грубых материй, сгущавшихся над  ним. Проще  всего это сделать, окунувшись в
творчество, -- только оно  позволяет нам не потерять  индивидуальность среди
ежедневной рутины, которой заняты все мы.
     Творчество... Это отголосок того, что мы  знали  когда-то, и утратили в
процессе развития, который  оптимисты называют  эволюцией. Вполне  вероятно,
что  человечество  когда-нибудь   все-таки  упрется  в  границы  бесконечной
Вселенной, освоит чудеса ноль-пространства, переносящего  своих пассажиров в
любую   точку  бесконечности  за  такой  короткий  промежуток  времени,  что
современная наука  не в  состоянии описать  его  десятичной дробью  от целой
секунды, откроет свое официальное представительство в каждом из параллельных
миров и соберет  живородящий  компьютер, клонируя  поколение  за  поколением
гениального  Билла  Гейтса.  Но  вещи,  к которым мы  привыкли  и потому  не
кажущиеся нам удивительными,  никогда уже не будут  познаны нами. Отчего нам
всем,  как одному, кажется, что  мажорное трезвучие "веселое", а  минорное -
"грустное"?   Почему  обычные  слова,   выстроенные   в  ритмический  ряд  и
зарифмованные  по  нехитрой формуле,  заставляют нас  плакать или  смеяться,
тогда  как  другой  их  порядок,  даже  при  сохранении  общего  смысла,  не
воздействует  на нас никоим  образом? Что  притягательного  в шорохе листвы,
какая изначальная  мистика скрыта в шуме дождя, что заставляет нас смолкнуть
в призрачной  скорби в тот момент,  когда взор наш  невольно устремляется  в
ночное звездное небо?
     Мы отнюдь не получаем новые знания, а лишь постепенно заменяем одни  из
них другими.  Мы  знали  ответы  на  все эти "простые"  вопросы когда-то, но
отказались от них, чтобы узнать новое.  Так Адам и  Ева утратили рай, познав
иное. Платон говорил: "знание есть припоминание". Его современники еще могли
"припомнить" что-то  из  настоящего "знания", но с каждым годом, поколением,
веком  сделать  это  становилось труднее и  труднее из-за  все более  полной
замены "знания" о небе, дожде и деревьях чем-то "новым".
     И  потому блаженны  те, кто  прорывая вековую  коросту забвения даже не
припоминает,  но  хотя  бы  видит  частички  изначального Знания, и способен
пронести их  в наш век космических скоростей  и космического же  бездушия. А
посему Творчество - это сама Вечность.
     В  этот  момент  Сашка  был совершенно  один.  Не было  ни  города,  ни
дворников, ни  прохожих, ни даже  Влада.  Он  глубоко вдохнул  полную  грудь
сыроватого осеннего  воздуха,  и,  отключившись от всего реального, негромко
запел, отщелкивая вторую четверть пальцами:
     Снова вечер наступает
     И бесшумно мрак скрывает
     Город мой.
     Розовеют щеки неба,
     И струится запах хлеба
     Над Москвой.
     И, забыв людское племя,
     В бесконечность канет время
     До утра,
     И как будто дно морское
     Будет мир объят покоем
     В миг, что между завтра и вчера.
     Птицы дня уже отпели,
     Но еще не начал трели
     Соловей,
     Позабыв о дне вчерашнем,
     Звезды спят кремлевских башен
     И заснули маковки церквей.
     Всколыхнув покров полночный,
     Где-то вспыхнет светлой точкой
     Шум колес,
     И опять пустая нота,
     И в душе как будто что-то
     Сорвалось...
     Что же это за блаженство,
     Знать, что чудо совершенства
     Часть тебя...
     Пропусти же через душу
     Этот мир и молча слушай
     Как Москва баюкает себя.
     Последняя  нота  повисла  в  воздухе,  и  мелодия  унеслась  куда-то  в
самостоятельную жизнь.  Влад дослушал до  конца, и, выдержав паузу уважения,
сказал:
     - Вот это и есть твой день города. Чтобы праздновать его, тебе никто не
нужен. Понимаешь, что я имею в виду?
     Сашка кивнул.
7
     В  тот  вечер   по  телевизору  давали  подборку  клипов  отечественных
исполнителей.  Показвали  то,  что  Гарик называл "голимой  попсой".  Работа
вымотала Сашку почти до конца, но  посмотреть вечером какую-нибудь музыкалку
он считал необходимым.
     Сашку почти выворачивало  на изнанку  от  событий на экране,  однако он
по-прежнему лежал на  диване, закинув  одну руку под голову, держал в другой
пульт от телевизора и не делал никаких движений, чтобы  выключить "ящик" или
переключить канал. Что-то  удерживало  его на этом  канале, и он не  столько
слушал бестолковые  попевки, сколько судорожно  старался понять,  что же его
заставляет смотреть это.
     Они  вместе с Нелей и  раньше обращали внимание на этот феномен: крутят
они иной  раз каналы, вдруг -  хлоп! - на одном  из них "На-На". То, как они
оба относятся к этому коллективу, цензурными словами  выразить невозможно. И
все-таки, наткнувшись на них, Неля (или Сашка)  оставляли именно этот канал,
и  смотрели на  "сладких мальчиков", едко комментируя то, что происходило на
сцене  или  съемочной площадке  клипа.  Сколько  сарказма,  злости,  издевок
звучало, сколько брезгливости и насмешек...
     Но канал они не переключали, пока номер не заканчивался.
     "Я снова думаю о том,  что я думаю, - поймал  сам себя Сашка,  - пора с
этим завязывать. Так и до шизофрении с раздвоением личности недалеко."
     "Как  это  не  странно, мой  двойник с экрана снова  поет  и  поет  про
любовь..." - донеслось из телевизора.
     "Двойник... Что-то в этом есть. Может  в этом безобразии отражаемся все
мы? Может, тут у каждого двойник? И уж  конечно, он поет про любовь, про что
же еще..."
     "Эти глазки, эти голубые глазки,  эти ласки, эти неземные  ласки..."  -
пела Ирина Салтыкова.
     "Вот такую  любовь нам предлагают. Глазки-ласки,  любовь-морковь... Как
там у Пушкина?  "Читатель ждет уж рифмы "розы", так на, возьми ее скорей." А
кто, собственно, предлагает  взять эту туфту? Интересно,  насколько  мы сами
определяем то, что слушаем? И насколько то, что мы слушаем, определяет нас?"
     "Секс - секс! - без перерыва, секс -  секс!  -  как это мило!"  - снова
поддержал диалог телевизор.
     "Это точно, всех раком поставили, - зло подумал Сашка. - Как жалко, что
я не попал в семидесятые со своим припозднившимся рождением! Эх, время было:
"Машина",  "Воскресенье",  "Аргонавты",  "Скоморохи",  "Високосное  Лето"...
Вообще-то, все это, конечно, идеологическая война. Не совсем понятно, кто ее
ведет, но ясно, против кого: против остатков интеллекта в нашем обществе."
     "Атас! Веселей, рабочий класс! Танцуйте, мальчики, любите девочек..." -
настоятельно рекомендовал Николай Расторгуев.
     Последняя фраза заставила  Сашку дотянуться до телефона и набрать Нелин
номер. Сашка по-прежнему  не  оставляло ощущение,  что  что-то  в  его жизни
меняется.  Какие-то похожие ассоциации возникали у Сашки при фразе "прощание
с детством", хотя какое уж у него детство в двадцать-то с лишним лет!  После
трех гудков щелкнуло, и раздался сонный Нелин голос:
     - Але?
     - Нель, это я. Ты не спишь?
     - Нет.
     - Как у тебя?
     - Нормально. У тебя?
     - Тоже. Я слушай, чего звоню. Вы ничего не проходили про идеологическое
оружие?
     Неля хихикнула:
     - Пока нет. А что такое?
     - Да  так... Я вот в очередной раз смотрел клипы,  вспомнил про  На-Ну,
как мы  ее  смотрим  с тобой все  время...  Что-то же  заставляет меня  и ее
смотреть, и  сейчас вот  телевизор включать. Хотя я точно знаю, что мне  вся
эта дрянь противна. Я подумал, а может, с нами так борются? Какой-нибудь код
включают в клип и ты на него подсаживаешься, как на наркотики?
     - Выдумываешь ты все!
     - Нет, послушай, есть же принцип "двадцать пятого кадра", знаешь? Когда
зрителю  с определенной частотой показывают какие-то символы,  и в итоге они
прописываются у него на подкорке, в подсознании.
     - Слышала я, но  поп-музыка - это не  то, тут  же колоссальные средства
нужны. Представляешь,  в пятиминутном  ролике  каждый  двадцать  пятый  кадр
отметить!
     - Средства, положим, есть в шоу-бизнесе. Знаешь, сколько мне предлагали
в некоторых проектах?
     - Ты все равно ничего не получил.
     - Я - нет. Но  я-то знаю, что  это  реальные  деньги. Да и  Гарик, вон,
говорит...
     - Гарик твой - трепло. Он и соврет - недорого возьмет.
     -  Окей,  газеты  тогда просто почитай. Да и вообще, пусть не "двадцать
пятый  кадр", я  его  так вспомнил,  первое, что в голову  пришло... Кстати,
Нель, у вас, девчонок, не отсюда пошел термин "кадрить"?
     Неля снова хихикнула.
     -  А если серьезно, Нель,  то очень удобно через  попсу  кодировать. Ты
вспомни этот позорнейший тур "Голосуй или проиграешь!",  когда все это стадо
за Ельциным ездило! Ведь выбрали же его снова,  не смотря ни на  что! А ведь
альтернативы были: от Явлинского до Зюганова!
     - Куда ты клонишь-то? Причем тут Зюганов?
     - Неля,  услышь меня!  --  Сашка чувствовал, что  находится  на  пороге
озарения, но оно  чуть-чуть ускользает  от  него.  - Я не о политике  сейчас
говорю, а о том, что с помощью массовой культуры, прежде всего музыки, очень
удобно манипулировать массовым сознанием!
     - Есть много других более удобных форм: газеты, телевидение, радио...
     - Так  и что? Смотри,  все эти структуры как раз задействованы:  газеты
раскручивают звезд,  печатая их интервью и  тексты песен, телевидение крутит
клипы, радио -  треки.  Причем, поп-музыка гораздо удобнее голой  статьи или
репортажа.  Люди  поумнели и к  обычным способам  распространения информации
относятся настороженно.  А в эстраде ничто никого не настораживает - это  же
легкий жанр!  Между тем именно припевчики  из  таких  вот легковесных  хитов
врезаются в мозг. А это и есть - зомбирование.
     Сашка сам вдруг  удивился,  насколько просто и  аргументировано  он все
изложил.  Обычно, если Неля занимала  другую  позицию, ее  доводы были более
четки и стройны, и Сашка проигрывал ей. Сашка никогда не показывал, что  это
его удручало, он умел обставить все так, будто специально  просто уступил ей
в споре. Неля понимала, что это не так, но принимала игру.
     Что  заставило  Сашку  вдруг  так  до  боли   отчетливо  и   контрастно
почувствовать в этот вечер? Ощущение неустроенности, недостроенности чего-то
личного?  Недавний разговор  с  Владом  о  "празднике внутри"? День  города,
пафосный и показной, день,  когда  Москва вдруг казалась Сашке  то чужой, то
рушащейся? Маринины рассуждение о неизбежности попсы и  проституции? Скрытая
от самого себя завить ко всем этим псевдозвездам и уверенность, что он в сто
раз лучше? Тоска по  недавнему институтскому прошлому, когда все были семьей
и мир вокруг выглядел совсем иначе? Обрыдший бардак в стране, тянущийся черт
знает сколько лет? Что-то еще, быть может?
     Или  все  это  вместе,  накопившееся,  достигшее  критической  массы  и
прорвавшееся наружу,  как речная  вода,  проломившая  на  своем  пути  стены
плотины, удерживавшей ее так долго в неволе?
     И  вот  она  понеслась,  срывая  все  преграды   и  смывая  условности,
набравшаяся  сил, исключившая  понятие "невозможно" из построения логических
цепочек.
     И тут волна адреналина мощной инъекцией прокатилась по всей кровеносной
системе Сашки: он  вдруг понял, что нашел,  наконец, истинный предмет своего
интереса.  В этом предмете объединялись  и  дополняли друг друга до абсолюта
все его  знания и связи: и как музыканта, и как поэта,  и как  юриста, и как
внимательного  наблюдателя,  и  как   просто  мыслящего  человека,  имеющего
достаточно богатый для его возраста жизненный опыт.
     Это была его "тема" и называлась она "идеологическое оружие попса". Она
была  одновременно бесконечна  и ничтожна, примитивна  и сложна,  доступна и
скрыта.  В  ней  было  все: жизнь,  смерть, любовь,  боль, политика, деньги,
история,  религия, культура.  И только такой человек, как  Сашка,  который в
этот раз  мог при малейшей  необходимости,  опираясь  на свои знания, опыт и
связи, совмещать  в себе  функции как  "включенного", так  и "невключенного"
наблюдателя, мог  овладеть этой  темой настолько, насколько она  в  принципе
была познаваема.
     Одновременно с этим Сашка  вдруг увидел объемно,  словно на голограмме,
всю свою жизнь,  все  те мнимые преходящие  ценности,  которыми  он ошибочно
дорожил, и  ужаснулся,  насколько  все  то, что  происходит  с  ним,  с  его
поколением, со страной,  укладывается в прокрустово ложе попсовых мерок: все
от дутых праздников и тусовок до регистрации юридических лиц и пьянствующего
президента.  Он  вдруг   понял,  как  ежедневно  кастрируется  высший  смысл
человеческого  пребывания  на  земле. И теперь, осознав  это, он должен  был
врываться из порочного круга. А для такого прорыва достаточно просто сделать
этот круг видимым.
     -  Неля,  я  нашел свою  тему,  - сказал  Сашка в  трубку  изменившимся
голосом. - Это было, как озарение. Теперь я знаю, чем должен заниматься.
     -  Саш,  ты  о  чем?  Что с  тобой?  - было  слышно,  что Неля  немного
испугалась; она решительно  не понимала, о  чем идет  речь. На мгновение  ей
показалось, что на том конце не Сашка. - Ты про что говоришь-то? Мы говорили
про "двадцать пятый кадр"...
     - Неля, я буду исследовать музыкальную  поп-культуру как идеологическое
оружие. Я нашел свою тему, понимаешь?
     Неля не понимала.
     - Не  говори  глупостей. Какое оружие?  Тебе надо песни писать,  у тебя
талант. -- впервые Нелино заявление показалось Сашке безгранично глупым.
     -  Это не  то.  Я  нащупал колоссальный источник власти. Теперь я  хочу
понять, как он действует,  чтобы научиться  если не управлять им, то хотя бы
избегать зависимости от него.
     - Нет этой зависимости для умного человека.
     - Нет? А что ты напевала, пока мы гуляли по Тверской, помнишь?
     - Нет.
     - "Мальчик в кепочке нравится девочкам".
     - "На-ну"? В самом деле? Ну, пристало. Это не повод делать выводы.
     - Все на свете  повод. Не может быть  нелепых  предположений,  пока они
лишь предположения, поэтому любые предположения нужно проверять.
     - Саша, я не понимаю, о чем ты.
     - Ты не можешь не понимать, мы с тобой столько лет...
     -  Я  не понимаю,  - перебила  его  Неля, - ты слышишь,  что  я говорю?
Кажется, ты ведешь диалог сам с собой.
     - Неля...
     - Ты хочешь знать, о  чем я думала  во время  вечернего пикника на день
города?
     Сашка  хотел сказать  "нет", но это прозвучало  бы  невежливо.  Пока он
подбирал ответ, прошли  те три секунды,  которые можно было истолковать, как
молчаливое "да".
     -  Я  думала,  что  у нас  с  тобой что-то не так. Что-то  не сходится,
понимаешь?
     - Нет, - ответил Сашка, хотя он чувствовал что-то схожее. Зачем соврал?
Наверное, ему просто было лень сейчас тратить  время на обсуждения эфемерных
проблем.
     -  Вот  видишь,  - усмехнулась  Неля, -  теперь  ты  говоришь,  что  не
понимаешь меня.
     Она немного помолчала. Сашка тоже молчал.
     - Я думала над тем,  что  сказала Марина. Она  ведь точно не желает нам
зла, все  что она сказала - это то, что она действительно думает. И я думаю,
она  права...  во  многом  права.  Как  называются  два  магнитика,  которые
отталкиваются?
     - Не магнитики, а грани магнита. Однополюсные, называется.
     - Вот-вот. Однополюсные  магниты отталкиваются. А сам магнит состоит из
двух противопо