бы  и  научного  руководителя
заиметь. У меня, вот, Гарик за него. Как говорится, старший опытный товарищ.
     -  Ну  что  ж,  работай,  посмотрим, что  у  тебя  выйдет...  -  пауза,
означающая смену темы. - Что Неля?
     - Ничего.
     - Совсем ничего?
     - Влад, не надо. Что ты ожидаешь услышать?
     - Не могу сказать, что это не мое дело, хотя, конечно... - он помолчал.
- Это твоя личная жизнь. Я ничего  не  ожидаю  и ни на чем не  настаиваю. Я,
честно говоря, не знаю, на чем настаивать. Тут  только ты  знаешь правильный
ответ. Возможно.
     - Ладно, Влад, проехали, окей?
     - Окей.
     Сашка хотел бы  поговорить с Владом серьезно и глубоко. В любом случае,
только в таких разговорах все свои  мысли Сашка мог  привести в порядок. Это
вполне  относится и  к  мыслям  о  попсе и  об  оружии.  Но  встретиться  не
удавалось, а  телефон в квартире Влада,  где жили в  общей  сложности, шесть
человек и два кота, постоянно требовался кому-то еще и при том срочно. Какие
уж тут беседы по душам!
     Так  Сашка двигался по  жизни последние месяцы. Иногда,  правда, у него
возникало  ощущение, что  это не  он движется,  а его  несет потоком, но  он
отгонял  эти  рассуждения  и  снова   занимался  своим  делом,  методично  и
сосредоточенно, словно идущий по лезвию ножа йог.
     Этот образ идущего по лезвию балансирующего страдальца, навеял на Сашку
несколько  рифм,  которые он  зафиксировал  на бумаге. Когда в одном из  все
более редких и  все менее продолжительных телефонных разговоров Влад спросил
его про "что-нибудь новенькое", Сашка прочел ему вот что.
     Идти по лезвию, расставив руки в стороны,
     Нести свой легкий вес и тяжкий крест забот,
     И знать, что справа жадно вьются злые вороны,
     А слева полчища акул зовут за борт.
     И шаг за шагом загонять в подошвы лезвие,
     Чуть влево-вправо - без предупрежденья залп,
     И беззаветно слепо верить в то возмездие,
     Что поделом и по делам, как Он сказал.
     Сводить к нормальным будням солоность страдания,
     Почти зомбирован, чуть жив, за коном кон,
     Лететь, бежать, идти, ползти... как на задании,
     Что каждый раз одно и то же испокон.
     ...А все затем, чтоб не стыдиться перед мертвыми,
     И перед тем, кем ты, когда-нибудь, потом,
     Худой, измученный, с руками распростертыми
     Издалека прочтешься купольным крестом.
     -  А  от  чего  ты так  страдаешь? - спросил Влад,  кажется, впервые не
похвалив Сашку за написанное.
     -  Это  ты меня спрашиваешь? - удивился Сашка. - Ты же по части религии
больший, чем я, специалист! Должен  знать,  что по христианской доктрине вся
наша жизнь есть страдания.
     - А  ты  не  романтизируешь свою  деятельность,  а? Может,  то, чем  ты
занялся, это не так здорово?
     "Может, это  не стоило разрыва  с Нелей?"  -  услышал Сашка в последней
фразе.
     -  Влад,   это  стихи,   понимаешь?   Образ.   Здесь  можно   и   нужно
романтизировать и утрировать. Это жанр такой.
     -  Утрируют  и  излишне  романтизируют как раз  в попсе, не так ли? Ты,
кажется, придумал:  "от сального  до сусального  один слог". Между  излишней
романтикой и пошлостью тоже не велик разрыв, не забывай.
     - Влад, ты не гуру.
     - Я не гуру.
     - Тогда не проповедуй.
     - Аминь, - ответил Влад.
9
     Вечером пятого декабря, в субботу, Гарик и "РУ" играли концерт  в клубе
"Золотая Лужа" в двадцати минутах ходьбы от станции метро "Спортивная".
     Гарик всегда старательно  приглашал Сашку на все  свои выступления, но,
несмотря на аккуратно доставляемые  Гариком  флаерсы,  Сашка приходил за все
время только пару  раз. Во-первых, ему не очень нравилось то,  чем занимался
Гарик,  хотя  сказать,  что  он  занимается чем-то  конкретным  было нельзя.
Возможно,  именно  это  и  не  нравилось.  Во-вторых, Сашка  в  принципе  до
последнего  времени   предпочитал  хорошо  записанные  сведенные  в   студии
фонограммы живым  выступлениям  на  не очень  хорошей аппаратуре со  звуком,
перекрывающимся  воем  толпы,  зачастую  одурманенной  спиртным или  легкими
наркотиками.   В-третьих,   жесткий   рабочий   график  часто   не  позволял
распоряжаться небольшим количеством  свободных  часов  иначе, как отдавая их
сну. Но теперь, Сашка  обязательно решил пойти: третий пункт отпал незаметно
сам  собой,  второй  Сашка пересмотрел  и  решил,  что  реакция зала и  есть
лакмусовая бумажка  любой  деятельности в  данной  области. Что  же касается
первого  пункта,  так  на  то  Сашка  и  получал  какое-никакое  музыкальное
образование,  чтобы   судить  о  музыке  не  только  с  позиции   обывателя,
оперирующего  критериями  "нравится/не  нравится",  но  также  и  на  уровне
отдельных   составляющих:   композиция,   аранжировка,   звук,   исполнение,
сыгранность, баланс, энергетика, вокал... И хотя в итоге, конечно, все равно
выходило "нравится/не  нравится",  это был уже принципиально  другой уровень
восприятия.
     Впрочем, толпу в зале Сашка  так  и не полюбил, и решил,  что пойдет не
один.  Влад в эту субботу  был занят, и Сашка  набрал номер  Сереги,  но там
никто не отвечал.  Сашка перелистнул несколько  страниц  записной книжки,  и
увидел телефон Нели. Он секунду смотрел  на  него, раздумывая, но потом стал
листать  книжку дальше.  Вот  он, Маринкин  телефон.  Он  позвонил ей, и  та
обещала  найти Серегу  и Светку, чтобы привести их к шести тридцати вечера в
субботу на платформу "Спортивной".
     В этот раз Сашка был вовремя, а вот его товарищи что-то  задерживались.
Спустя  полчаса  Сашка  уже начал  волноваться,  что он  встречает  ребят  в
неусловленном месте,  но тут из подъехавшего поезда выскочила легкая Маринка
и, улыбаясь, направилась к  нему.  Сегодня  она  была в короткой  чуть дутой
зимней куртке и светлых джинсах по фигуре. На ее щеках играл легкий морозный
румянец. С ней никого больше не было.
     Они поздоровались, Маринка чмокнула Сашку в щеку.
     - А где все?
     -  У  Сережки   что-то  никто  не  отвечает  два  дня,  я  даже  начала
беспокоиться. Все-таки он  в охране,  знаешь, все может случиться. А  Светка
просто занята.
     - Светка занята? Это в субботу-то вечером? - удивился Сашка.
     -  Да, она чего-то конспирируется последнее время.  У меня есть данные,
что она вокалом занимается.
     - Чем?!
     - Вокалом.
     Сашка  расхохотался.  Он понимал, что это  выглядит не  очень хорошо по
отношению  к  Светке,  но   не  мог  сдержаться.  По  нескольким   тусовкам,
случившимся еще  в  общаге,  он  имел  представление о  Светкиных  вокальных
возможностях.  Голос,  конечно,  громкий, ничего  не скажешь.  Но  понятие о
движении мелодии,  об изменении музыкального тона  у  девушки  отсутствовало
напрочь. Конечно, Светка была не вполне трезва в  те памятные моменты, но на
трезвую голову она не пела вообще.
     Маринка взяла Сашку под руку, и они  направились к клубу. Было темно  и
безлюдно. На пути шли какие-то дорожные работы, все было разрыто и перекрыто
высокими  заборами из свежего  некрашеного дерева, поэтому машин  тоже  было
очень  мало,  а  автобусы разворачивались  где-то  сзади,  подсократив  себе
маршрут  на  пару остановок. Несмотря  на то, что Сашка с Маринкой  ушли  со
станции на полчаса позже намеченного срока, они не  опаздывали:  выступление
Гарика  должно было начаться только в  девять вечера.  До него, правда, тоже
кто-то   выступал,   но   Гарик   строго  не  рекомендовал   слушать   своих
предшественников.
     В итоге,  со  всеми  поисками  и задержками, Сашка с  Маринкой достигли
"Золотой Лужи" к началу девятого. Они немного  промерзли, дул сильный колкий
ветер,  и  появление  долгожданных  приветственных огней  клуба,  выплывшего
как-то вдруг из-за угла,  было встречено их радостными возгласами. Они вошли
внутрь, заплатив за вход совсем не дорого, разделись в гардеробе и поднялись
на второй этаж по красивой крученой лестнице.
     Зал  в  "Золотой луже"  совмещался со стойкой  бара,  места за  которой
ребята и  оккупировали.  За их спиной  метров на  десять вглубь зала уходили
аккуратные   столики,  затем  было  тоже  где-то   десятиметровое  свободное
пространство для танцев, а дальше на метр над  полом  возвышалась неглубокая
сцена без занавеса, зато с дверью "служебный вход", которая наверняка вела в
артистическую.  Предшествующий  Гарику  и  его "РУ"  коллектив, видимо,  уже
отыграл, и  пока  наступило  временное затишье.  Впрочем, уже скоро на сцене
появились  какие-то  мрачные  люди  и  стали  собирать  микрофонные  стойки,
вытаскивать  маленькие  динамики  --   "мониторы",   раскручивать   какие-то
бесконечные провода и говорить "раз-раз". В одном из этих молчаливых угрюмых
людей  Сашка узнал Кроху --  бессменного барабанщица  "РУ".  Данное открытие
позволило Сашке  сделать вывод, что  все эти  люди были  музыкантами Гарика;
Сашка не  мог  их  узнать  потому, что всех,  кроме  Крохи  видел впервые. К
постоянной смене  музыкантов Гарик относился с удивительным для человека его
темперамента спокойствием и называл его "регулярная течка кадров".
     Обычно на таких мероприятиях каждый  платил за  себя, но  Сашка сказал,
что раз  уж Маринка пришла одна, ей суждено быть сегодня его дамой, а, стало
быть, он  угощает.  Они  взяли по  баночке прохладного  джин-тоника и  стали
осматриваться.
     Народу  совсем не  много, -  заметила Маринка  и приложилась  губами  к
баночке с напитком.
     Наверное, потому,  что  клуб  достаточно  молодой, и о  нем  не слишком
знают, - ответил Сашка.
     Да и  про группу "РУ" тоже, наверное,  не все слышали,  -  улыбнувшись,
заметила Маринка.
     Это верно. Хотя ей уже почти двенадцать лет.
     Ну, возраст не всегда соответствует степени зрелости, так?
     Да, наверное... Кроме того, каждую встречу с Гариком все эти двенадцать
лет  мне  кажется,  что я  вижу какую-то  другую группу  и  по стилю,  и  по
музыкантам.
     Наконец,  все  отстроилось,  в сумраке мелькнул  свет из открывшейся на
мгновенье двери "служебный вход",  и на сцене появился Гарик, который за все
время знакомства с Сашкой в отличие от  своего коллектива никак  не менялся:
длинные вьющиеся черные волосы, собранные в  конский хвост  и  перехваченные
аптекарской  резинкой, чрезвычайно большой нос,  похожий  на  клюв  коршуна,
бессменная  джинсовка и большие  черные очки, скрывавшие любые  изменения на
его  лице,  если  таковые  действительно  имелись.  Если  бы  его  фоторобот
расклеивали  на стенды  "Их  разыскивает  милиция!",  то  описание внешности
Гарика  следовало бы  начать словами:  мужчина выше среднего  роста,  на вид
20-40 лет.  К слову  сказать, фотография  его  смотрелась  бы на этом стенде
очень  органично,  а  разыскивали  бы  Гарика  скорее  всего   за  кражу   с
ликероводочного завода.
     Он подлетел к микрофону.
     Добрый вечер, everybody...  Спасибо, что заглянули на наш  вечер в этот
чудесный клуб. Давайте поблагодарим его хозяев за гостеприимство!
     Гарик  громко выкрикнул  букву "у", взяв  при этом  достаточно  высокую
ноту. Зал лениво откликнулся редкими хлопками.
     Спасибо,  спасибо... Я надеюсь, что наш коллектив поможет вам конкретно
оторваться в  этот вечер и...  Мы  сыграем  для  вас  небольшую программу из
чумовых вещей.  А вы танцуйте,  доставьте нам  радость вашим участием, окей?
Итак, первая композиция называется "Эсперанто"!
     Первая   композиция   была   без  слов   и   красочно   демонстрировала
несыгранность всей группы и отсутствие каких бы то ни было музыкальных идей,
хотя  басист  действительно  "был крут".  Сашка покосился  на  Маринку:  она
смотрела на сцену,  сдержанно  улыбаясь и  отстукивая  согнутым пальцем ритм
композиции  под  названием  "Эсперанто".  К  счастью,  Маринка  не  обладала
глубокими познаниями  в  музыке,  и  Сашка  решил, что  в случае чего опишет
творчество "РУ" как авангардную альтернативную  музыку. Но Маринка отслушала
и "Эсперанто", и всю  программу спокойно, не меня выражения лица и ни о  чем
не   спрашивая  Сашку.  Может,  она  действительно  с   интересом   смотрела
выступление,  а  может,  понимала  Сашкино положение: предполагалось, что их
будет четверо, а это совсем другое дело. Вчетвером-то можно и в планетарий.
     Когда закончилась очередная композиция, Гарик снова заговорил:
     Вот и приходит пора расставаться, как говорил кто-то из великих!  Но мы
увидимся  с  вами еще много раз.  У! А  в  завершение  нашего выступления мы
сыграем песенку Джо Дасена "Если б не было тебя". Танцуют все!
     Зазвучали аккорды знаменитой песни. Маринка заглянула Сашке в глаза:
     Раз уж я сегодня твоя дама, может, пригласишь меня?
     Сашка встал, нарочито учтиво поклонился  и протянул Маринке  свою руку.
Она положила на его ладонь  свою,  грациозно  встала, и  они двинулись между
столиков к сцене. Кроме них никто не танцевал, но это не смущало ни Маринку,
ни  Сашку.  Она положила руки ему на  плечи и они, покачиваясь из стороны  в
сторону,  стали  медленно кружить  по  небольшой  площадке, покрытой  мягким
ковролином. Они  ни  о чем  не говорили, но лица их были так близко друг  от
друга,  что Сашка  чувствовал дыхание  своей  партнерши.  Всю  песню  Марина
смотрела своими  глубокими черными глазами в  глаза  Сашке и он  видел в них
что-то  такое... гипнотическое,  бесконечное,  бездонное,  как черные  дыры.
Только сейчас они не пугали, а звали  погрузиться в них целиком без остатка.
И бог с ними -- со временем и пространством.
     Вдруг песня кончилась, и с ней кончилось все.  Лицо Маринки отступило в
полумрак клуба,  а  ее  бездонные глаза пропали,  хотя Сашка  все еще держал
Маринку за руку.
     Привет, чувак! Молодец, что пришел! - прямо со сцены к Сашке и  Маринке
спрыгнул Гарик. -- Дамам особый поклон. Как тебе наше действо?
     Сашка покосился на Маринку.
     Интересно. Всегда у тебя что-то новенькое.
     А вам, сударыня?
     Забавно.
     О, как  лестно услышать подобный отзыв от такой  шикарной  девушки! Как
вас звать?
     Марина.
     А меня Гарик.
     Сашку вдруг ощутил укол ревности, хотя ничего, кажется, не чувствовал к
Марине. Это было вдвойне странно потому, что Гарик никогда не пытался клеить
девушек своих друзей, как бы хороши не были девушки, и как бы "хорош" не был
он сам.
     Не  желаете  по  пивку?  --  продолжал  суматошный  Гарик.  --  Напиток
музыкального пролетариата.
     Отчего же? -- согласилась Маринка.
     Тогда пройдемте  в  артистическую!  --  почти закричал  Гарик  и убежал
вперед показывать дорогу.
     Гримерка была два на два метра, но, к  счастью, все остальные музыканты
пошли закупать  новую порцию  пива, поэтому  троим вошедшим можно было сесть
одновременно. Они  обмолвились о некоторых деталях прошедшего концерта  и из
разговора Сашка понял, что Маринка смотрела его гораздо внимательнее, чем он
думал.  Затем  Гарик  в двух словах  рассказал  о своих  творческих  планах,
которые  были  как  всегда  бескрайни  и  масштабны,  а также  сообщил,  что
сегодняшний концерт не  удался,  так как в зале  "запороли звук".  За  время
разговора  он  успел в  фамильярной  манере  вспомнить  "Толю  Крупского"  и
"Костика Никольского", а также упомянуть, что  однажды пил водку с "Доцей" -
Игорем Доценко, барабанщиком питерского ДДТ. Наконец, он повернулся к Сашке:
     Ну, а ты-то как? Все продолжаешь свои исследования? Все спасаешь мир от
попсы?
     Сашка с одной  стороны не хотел, чтобы эта  темы всплывала в разговорах
подобной легковесности, но, с другой стороны, он знал, что тут ему есть  чем
козырнуть перед Мариной.
     Да,  продолжаю,  недавно текст  написал, у меня  он  с собой. Глянь  на
досуге -- может, куда пристроишь.
     Хорошо,  я попробую. У меня одни  ребята просили  материал  для первого
номера.  Они  журнал  будут  выпускать -- "Выпь".  Им  как  раз  музыкальный
материал нужен.
     Ребята, да вы о чем?
     Понимаете, Марина, Сашка объявил  войну  пошлости и попсе.  В настоящее
время он находится в глубокой... э-э, глубоко исследует эти вопросы.
     Саш, почему ты мне ничего не говорил?
     Сашка вдруг почувствовал раздражение: "Чего она из себя дурочку строит?
Я ж не отчитываюсь перед ней, чем я занимаюсь. Да и когда бы я ей рассказал?
Мы ж с ней со дня города первый раз пересеклись!"
     Да что  говорить-то, Марин! Вот опубликуют меня -- я тогда подарю  тебе
экземпляр с моей статьей.
     Дал бы почитать пока?
     Не могу, примета есть, если дашь  свой текст читать до публикации -- не
опубликуют.
     Эти все опубликуют, - успокоил Гарик.
     Ну, хорошо,  не хочешь  -- не надо, - тем не менее согласилась Маринка.
-- Покажешь опубликованный.
     Уговор.
     Они посидели  еще  немного,  и Сашка поехал  провожать Маринку домой. В
метро тоже было  мало народу. Сашке казалось, что  весь город вымер: сначала
никого по пути в клуб, теперь никого в поезде...
     Саш, вот ты специалист по попсе, скажи мне: "РУ" -- это попса или что?
     Почему ты спрашиваешь?
     Хочу знать твое мнение.
     Гарик ненавидит попсу всеми фибрами своей пивной души.
     Это ответ на другой вопрос.
     Она смотрела на него, хитро улыбаясь. Она снова была близко-близко.
     "РУ" -- это некоммерческая музыка.
     Понятно. А некоммерческая музыка всегда не-попса?
     Марин, ты о чем говоришь?
     Ты знаешь, весь концерт я слушала с большим интересом, но когда в конце
они заиграли Джо Дасена...
     Сашка вдруг понял, что  имела в виду Марина.  Джо Дасен, наверное,  был
единственный номер, который запомнился из всего выступления "РУ". А  это был
совершенно нероковый, коммерческий, танцевальный хит французской эстрады. Да
еще перепетый  на русском языке. Это как ложка  дегтя в бочке меда...  хотя,
скорее всего наоборот. Маринка была права: они просмотрели попсовый  концерт
человека, считающего себя несгибаемым рокером.  Но соглашаться с этим сейчас
же  было нельзя, получится, что она сразу проникла в его тему глубже, чем он
сам.
     Ты  подняла  очень  интересную проблему. Я обязательно подумаю на  этот
счет и  поделюсь с  тобой. Но это очень сложно, нельзя ответить  так  сразу.
Грань между  попсой и настоящим роком тонка, это как расстояние "от великого
до смешного".
     Понятно, - она снова  улыбалась той же улыбкой, что и пару часов назад,
на концерте. Глаза ее снова сделались бездонны.
     Повинуясь  бессознательному,  Сашка  приблизил свое лицо к Марининому и
поцеловал  ее в губы. Маринка  не отстранилась, но и не ответила на поцелуй.
Губы ее по-прежнему были растянуты в монолизовской улыбке:
     Саш, а это не попса?
     Он не нашелся что ответить, и оставил попытки поцеловать ее. Дальше они
ехали молча, думая каждый о своем.
     Проводив  Марину,  Сашка  возвращался  домой  последним  поездом метро.
Напротив  сидел мужчина лет  сорока в потрепанном  пальто и читал  библию. К
нему подошли  две девушки сомнительного вида и стали о чем-то разговаривать.
Мужчина,  не закрывая  святой  книги,  вдумчиво и, судя  по всему,  довольно
пространно  отвечал на их вопросы. На какой-то  момент Сашке показалось, что
он проповедует,  только  девушки почему-то часто  смеялись.  Но  когда поезд
остановился  на  очередной  станции и  шумы  стихли, Сашка  расслышал  слово
"герболайф", произнесенное "проповедником", а лацканах его пальто  разглядел
белые кругляшки  с надписями  "Хочешь похудеть?  Спроси меня как!" и "Хочешь
заработать? Спроси меня как!". Нет, проповеди не было места в ночном метро.
     Дома Сашка был далеко заполночь.
10
     "Выпь"  действительно  опубликовал  Сашкину  статью,  дав ей  заголовок
"Выступает все!". Журнал выходил крошечным тиражом, никому не был  известен,
и даже,  кажется, не был зарегистрирован  в Госкомпечати.  Вероятность того,
что этот  журнал кто-то увидит,  была чрезвычайно мала.  Вместе  с  тем, как
сказал Гарик, издатели "Выпи", выпустившие до этого еще номеров  пять разных
журналов (ни у  одного  из которых  не  было бо