рвый  толчок, знаешь, чисто как  свечи в машине должны искру
дать,  чтобы  все  закрутилось. И он делает им первый  номер. Иногда второй.
Запускает  в  эфир.  Проект   закрутится,  и  он  его  бросает:  все,  типа,
жизнеспособный организм. При этом  он  никогда не светится. Любые упоминания
его фамилии  из прессы вырезаются.  Один раз,  говорят,  был случай, главный
редактор одной  из центральных  газет то ли отказался  править материал, где
Скорцев  был упомянут, то ли просто не успел... Короче, в ту же ночь сгорела
типография  со всем  тиражом  газеты,  а  через  две полторы  недели  - сама
редакция, прикинь? Может,  это совпадения, а может, гнилой базар, но я точно
знаю,  что  меньше,  чем через месяц  после пожаров этого главного редактора
сковырнули.
     Прикольно, - Сашка слушал Гарика и  все думал, на кого же он наткнулся.
- Но что-то в этом всем есть нелогичное.
     Это  несущественно! Ты,  главное,  за  него держись. Он из  тебя  такую
звезду  сделает  -  полный  песец!  Еще внуки  твои  будут  золото  с личных
вертолетов рассеивать!.. Ладно, чувак,  мне  надо бежать,  у  меня репетиция
скоро. Но мы с тобой обязательно к этой теме поподробнее вернемся. Может, ты
меня  как-нибудь  со  Скорцевым  сведешь.  Он  же  как  неуловимый  "летучий
голландец" для нас, музыкантов!
     Сашка попрощался с Гариком. Все, что говорил Гарик, казалось  не вполне
правдоподобным. Да и с чего бы этой информации выглядеть правдоподобно, если
вся  она  базировалось  на  слухах  и   сплетнях,  любое  подтверждение  или
опровержение которых, опять же, если  верить  Гарику, старательно вырезалось
из прессы?
     С  другой стороны, в Сашкиной  руке  была скомкана пятидесятидолларовая
купюра - самая настоящая, "зеленый Грант". И было не похоже, что ее придется
вернуть.  Самое  время  обменять  деньги, немного  пополнить  холодильник  и
расплатиться с долгами, слава богу,  они пока еще не так велики. Еще  баксов
пятнадцать   останется  на   черный   день.   Который,   впрочем,   наступит
завтра-послезавтра, если ничего не изменится.
     Сказано - сделано. Через  три часа Сашка снова  сидел за телевизором со
стаканом кока-колы, как в старые добрые времена, и  смотрел  подборку клипов
по одному из дециметровых каналов.  С  окончанием  последнего клипа зазвонил
телефон. Это был Скорцев.
     - Здравствуйте еще раз, Александр!
     - Добрый день, Владимир.
     -  Я  слышу, вы продолжаете заниматься  вашей темой, -  сказал Скорцев,
хотя клипы уже кончились, и по телевизору шли новости, - молодец!
     Сашку передернуло, и он перешел в мягкое наступление:
     - Владимир, как вы узнали, что я смотрел клипы?
     - Как говорит один из моих  любимых  персонажей, элементарно, Ватсон! В
помещении, где я нахожусь, телевизор показывает тот же канал, что и у вас. Я
сам только что смотрел клипы.
     Сашка почувствовал себя параноиком.
     - Ясно.
     - Александр, я вас понимаю. У вас смешанные чувства в отношении меня. Я
обязательно открою вам все свои карты и достаточно скоро.
     Сашка промолчал. Он ничего  такого не говорил. Это все слова  Скорцева,
пусть он за них и отвечает.
     - Я,  Александр,  прежде всего  хотел  извиниться за  то,  что  не смог
уделить  вам  достаточно времени  утром.  И, я надеюсь, вы не  обиделись  за
размер гонорара, что я заплатил вам?
     - Никаких проблем.
     - Это, собственно, и не гонорар, а так - маленький аванс. На эти деньги
можете не смотреть.  Считайте,  что  вы нашли их у  себя  дома,  как  старую
фотографию между страниц заброшенной книги. Сам гонорар я готов передать вам
при  более основательной встрече,  когда  вам будет  удобно. Заодно попробую
ответить  на  некоторые  ваши вопросы. Вы,  кстати, не  возражаете,  если  я
использую  ваш  текст без  вашего имени? У меня  есть  на примете одна очень
славненькая девочка, которая  могла бы все это исполнить. У нее, в принципе,
есть неплохой  текстовик,  но я  бы им рекомендовал начать именно  с  вашего
номера.  Он,  в  отличие от  текстов  ее постоянного  автора,  выстреливает,
понимаете? Но тандем разбивать не  хочется,  этот  текстовик должен стать ее
автором  для слушателей - такова концепция проекта. Нам  бы только поставить
под ваш текст его фамилию. Все уже на мази. Ждем  только вашего  разрешения.
Так как, вы не против?
     Сашка в  первый  момент не хотел соглашаться, но быстро сообразил,  что
ему самому будет неудобно увидеть свое имя под "этим".
     - Конечно,  нет,  Владимир.  Считайте, что  это  мой  подарок вам,  как
внимательному читателю.
     - Я ожидал от вас именно такой здоровой реакции. Вы молодец, Александр,
в вас чувствуется реалист. И вы знаете, чего вы стоите!
     В этот  раз Скорцев пригласил Сашку на ужин.  Скорцев сказал,  что дней
десять его не  будет в Москве, и они решили встретиться через полторы недели
в одном  из  ресторанчиков, где Скорцев обещал  заранее забронировать места.
После этого они быстро попрощались, и Сашка снова задумался о Скорцеве.
     Объяснение  Скорцева  насчет  канала ТВ,  который помог  ему  узнать  с
большой  степенью  вероятности,  что  смотрел  Сашка  несколько минут  назад
казалось  вполне  логичным.  Хотя  Скорцев  сам признал,  что  вполне  может
казаться  Сашке "темной лошадкой" и обещал дать пояснения.  Значит, что-то с
ним все-таки не так.
     Что-то еще  в  том,  что  рассказал  Гарик про Скорцева, настораживало.
Что-то казалось нелогичным...
     Так или иначе, это все меньше и меньше походило на чей-то розыгрыш.
     Так,  если   Скорцев  действительно  продюсер,   действительно   сводит
заинтересованных друг в друге творческих личностей  вместе, то  он, казалось
бы, должен быть  заинтересован в том, чтобы его имя  чаще мелькало в прессе.
Причем, чем больше людей он знает (а, следовательно, и эти люди знают  его),
тем легче  ему  составить из них идеальную творческую пару. Зачем  тогда ему
скрываться,  а  порой,   если  это,  конечно,  правда,  даже  совершать  или
организовывать  преступления? Ведь  поджог типографии -  это очень серьезно,
одной ссоры  с редактором,  даже с  главным,  недостаточно для  того,  чтобы
разумный  человек,  каким   кажется  Скорцев,  мог  доказать   самому   себе
оправданность подобных действий.
     Потом,   вот  еще  что   нелогично.  Скорцев  покидает  "жизнеспособный
организм" в самом начале его коммерческого  взлета. Почему? Логичнее было бы
тянуть  деньги  из удачного проекта  так долго, как  он будет их  приносить.
Скорцев,  опять   же  если  Гарик  ничего  не   путает,   фактически  отдает
потенциальную прибыль своему  преемнику на  продюсерском  кресле.  Что  это:
альтруизм,  столь противоречащий  самому  смыслу  института  продюсирования?
Больше похоже  на безграничную глупость, и если бы Сашка лично не встречался
со Скорцевым, он бы решил именно так.
     И отсюда  еще одно: откуда у Скорцева  деньги?  Нет,  не  те  пятьдесят
баксов,  что  он  сунул Сашке  утром -  это, конечно, мелочь.  Но рестораны,
одежда, стиль, машина, кажется, личный шофер?  Кто-то должен платить  за все
это!  С  другой  стороны,  трудно  представить,  чтобы  импозантный  Скорцев
полностью  был в  чьей-то власти и делал  именно то, что  ему говорят,  даже
получая  очень неплохие деньги. В Скорцеве чувствовалась какая-то внутренняя
независимость и, как это  ни банально,  "уверенность в  завтрашнем  дне". Он
скорее был похож на работодателя, чем на наймита.
     Наконец,  оставались вопросы об информированности Скорцева насчет  всех
Сашкиных дел. Если Скорцев способен собирать такие досье на любого человека,
он бы мог легко зарабатывать состояния, работая  предсказателем. Может быть,
его прогнозы  и  не  всегда  бы  сбывались,  но  было бы достаточно поразить
человека знанием его прошлого так, как Скорцев  за  это короткое  время  уже
несколько раз  проделывал с Сашкой,  чтобы получить свои законные  пятьдесят
процентов предоплаты.
     На секунду Сашка подумал, что Скорцев мог бы быть агентом спецслужб, но
тут же отмел эту мысль, так как был уверен, что не представляет ни для одной
разведки никакого информационного интереса.
     Это неправильные пчелы, которые делают неправильный мед.
     Мысли насаживались одна  на другую, словно кусочки мяса на  бесконечный
шампур, уходящий в темноту неизвестности. Было  уже поздно,  после вчерашней
ночи Сашка чувствовал себя более вымотанным, чем обычно в это время, и глаза
его  вскоре  начали слипаться.  Он еще  какое-то  время  перебирал  факты  и
домыслы,  скакавшие вокруг  образа Скорцева, словно  монах четки,  и  сам не
заметил, как  провалился в глубокую воронку  иной  реальности,  где  время и
пространство легко  могут поменяться  местами,  и казаться  при  этом вполне
привычными.
14
     В ожидании встречи со Скорцевым  дни тянулись унизительно  однообразно.
Сашка проводил их дома за телевизором, оправдываясь тем, что каждый выход из
дома  неминуемо  приведет  его  к  дополнительным  денежным  тратам, а  это,
несмотря  на  обещания  Скорцева,  в   сложившемся  экономическом  положении
недопустимо. Справедливости  ради надо сказать, что Сашка уже  несколько раз
пробовал заставить  себя найти  новую работу, но  попытки эти  ни к  чему не
привели.
     Он  разослал  свои  резюме  в несколько  десятков  адресов,  специально
обзвонил столько же телефонных номеров, которые он разыскал в свежих номерах
газеты  "Работа для вас" - благо, на юристов спрос все не падал. Но  ни один
из  вариантов  до конца  не  устраивал  либо  фирму,  либо Сашку. Причем,  в
разговорах  Сашка был  не очень  щепетилен насчет размера  оплаты  труда, он
больше обращал внимание на возможность заработать вообще и гибкость графика,
которая  была  ему необходима  для  продолжения работы  с  "темой".  Вариант
устроиться на  неквалифицированную работу не по  профессии Сашкой просто  не
рассматривался.
     Один  раз - впервые  после их бурной встречи -  позвонила  Марина.  Они
поговорили ни о чем минут  десять, она рассказала, что Дуров возглавил отдел
валютного регулирования в  каком-то  крупном коммерческом  банке, и  у Сашки
осталось устойчивое ощущение, что те слова, ради которых звонила  Марина, не
были произнесены ею. Или им.
     Совершенно неожиданно объявился Серега. Он пришел без  звонка, какой-то
повзрослевший и даже  поздоровевший, чего Сашка никак не ожидал от человека,
исполнившего  свой мирный ратный подвиг и  отдавшего-таки  Родине все  долги
сполна.
     Он  завалился  с  бутылкой  водки, торчащей из кармана тулупа  с  такой
искренней  радостью,  словно  Сашка  был  его  если не единственным,  то, по
крайней мере, самым близким  другом. Как узнал Сашка в  последствии,  Серега
после возвращения "на гражданку", бегал с бутылкой по всем близким и дальним
своим  знакомым, и всюду пил. Не ясно,  научили ли его  так  закладывать  за
воротник  в части,  или это  лезла  наружу  его  истинная  природа,  но  все
сходились  в  другом:  Серега  набирал  нормального  человеческого  общения,
которого ему так не хватало в течение тех нескольких месяцев, что  он провел
в Подмосковье.
     -  Ну как вы тут, москвичи-юристы? - с  порога зашумел Серега.  Похоже,
Сашка был уже не первый, кого радостный дембель посещал за сегодняшний день.
     - Заходи, заходи, - пригласил его Сашка, пятясь назад, - гостем будешь.
Вернулся?
     - Да, помогли мне, - Серега снял тяжелые зимние ботинки и скинул тулуп,
достав из кармана непочатую бутыль "Пшеничной".  - Я же, вишь че, должен был
и уйти раньше, и демобилизоваться  позже. Шеф помог - меня  так по бумагам и
провели, от и до. Я, ведь, если документам верить, до сих пор служу. Так-то!
     Они  сели на кухню. Кроме черного хлеба Сашка ничего предложить не мог,
но Сереге было  и  этого  достаточно. На  столе  появились два  классических
граненых стакана - мерила мужской дружбы. Сделав по два стограммовых  захода
они остановились, и разговор потек свободно и непринужденно.
     Серега  рассказывал  о  своих  буднях в  части,  о  строевой службе,  о
дедовщине, которой Серега, к счастью, толком и не повидал, то ли потому, что
все же привирают журналисты, то  ли  потому, что служил он не сначала своего
положенного срока  и  не  до  конца. Вспоминались какие-то смешные  эпизоды,
которые почти все  заканчивались,  впрочем, нарядами  вне  очереди.  Изрядно
досталось   офицерам,  которые  гоняли  срочников  по  плацу   немилосердно.
Вспоминал Серега и как помог  разобраться с  частными  квартирными вопросами
командиру  своего  подразделения,  после чего  жизнь  его  в  казарме  стала
приобретать  все  больше  гражданских  черт,   вызывая  при  этом,  растущее
недовольство  серых  народных масс. Вспоминал  как  к  концу срока  перестал
возвращаться домой  к  родителям на выходные, чтобы  лишний раз не тревожить
своих сослуживцев. Как, наконец, однажды, командир вызвал  его к себе утром,
сразу  после подъема, и велел  собирать  вещи. В целом, рисовался достаточно
радужный образ нескольких месяцев военной службы.
     -  Не  стоит,  значит,  бояться  армии так,  как этого просят  все  эти
газетные   писаки?   -  предложил  резюмировать   Сашка,  разливая   остатки
"Пшеничной".
     - Тыловые крысы, - Серега  опрокинул стакан, -  из них почти  никто  не
служил.
     - Почему ты так думаешь?..
     - Да потому, что не о том надо писать, о чем они  пишут, - Серега вдруг
изменился в  лице; от его разухабистого настроения не осталось и  следа.  Он
вылил остатки водки в стакан и опрокинул его в одиночку.
     - Знаешь,  по  чему  я действительно  соскучился  за  время службы?  По
нормальным людям, по тем, кого интересует что-то еще  кроме баб и водки. Вот
ты, я  слышал, публикуешься где-то. А ты думаешь,  тебя  кто-нибудь  читает?
Нет, кто-нибудь,  конечно,  читает. Но  в том месте, где я провел  последние
несколько месяцев в казарме со мной собрались такие  люди, которые не читают
газет в принципе. Они вообще, кажется, ничего не читают. Даже порножурналы -
они их только рассматривают.
     - Они же помоложе тебя, не все идут служить с высшим образованием...
     - Помоложе? А не  знать, кто такой  Гитлер? Как можно служить  в  нашей
армии, не зная таких вещей? Не знать не то, что была Февральская революция в
России кроме Октябрьской, а вообще не знать, что случилось в 1917 году?  Как
тебе  такое? У нас один парнишка  был, из деревни  какой-то в средней полосе
России. Так он не знал, что такое электричество. Вот как тебе все это?
     - Верится с трудом.
     - Саш, я тебе не пересказываю,  я говорю только про то, что сам  видел.
Если я тебе расскажу байки от командира части,  который там провел побольше,
чем я, ты объявишь меня провокатором, или вызовешь скорую помощь.
     Он засунул  в рот кусочек черного хлеба,  прожевал  и  проглотил его. В
тишине негромко работал канал МУЗ-ТВ.
     - Тебе верится с трудом... А  я, вот, понимаешь,  жил  в этом несколько
месяцев. Ты вот это прикинь. Как остаться человеком? Я  пять лет осиливал  в
институте   теории   возникновения  государства,  правовые   школы,  кодексы
штудировал... Кому все это надо? Для кого мне использовать все эти знания? -
Сашка только сейчас заметил,  что Серега превысил допустимую норму спиртного
и совершенно  пьян. - Ты скажи мне, умник, зачем мне все это? Жил бы  себе в
деревеньке, пас бы коров да баб трахал - чего еще-то?
     Он  затих  и  уставился  в  мелькание на  экране  маленького  кухонного
телевизора.
     -  Но есть  же очень много нормальных умных людей  с  самыми различными
интересами...  -  начал  Сашка,  но  осекся, вспомнив припев  из собственной
песни: "Быдло обрыдло".
     Они  замолчали.  На какой-то  момент время остановилось. Они оба сидели
потупившись, стараясь не смотреть друг на друга.
     Вдруг Серега побледнел и стал хлопать глазами.
     - Вот, блин, - пробормотал он, глядя куда-то сквозь  Сашку, -  говорили
мне про "белочку", но чтобы допиться так скоро...
     В  первый момент  Сашка испугался за Серегу,  но  потом понял, что  тот
уставился в экран стоящего за Сашкой телевизора. Тогда Сашка тоже  обернулся
и глянул назад через плечо.
     - Скажи, Саша, - медленно спросил Серега, - ты видишь то же, что и я?
     На экране  шел клип,  вроде  бы  ничем не обращающий на себя  внимания.
Сашка  вполне   мог   бы  такой  пропустить  -  он  был,   что   называется,
малобюджетный,  снятый не на кино, а на  простую  видеопленку. Пела довольно
славненькая девушка  в белом  накрахмаленном  парике  с вьющимися  локонами,
облаченная  в  какое-то  пышное пошловатое  малиновое платье под старину,  с
сильно  декольтированной   грудью,  пела  более   чем  посредственно.  Сашка
прислушался к словам: "Ты королева из вчера,  та, что всегда лишь  "на ура",
что  не  ложится до  утра...". Что-то знакомое,  подумал Сашка. Девушка тоже
казалась знакомой.
     Вдруг он  понял,  что  так потрясло  Серегу:  в королевских нарядах  на
экране заламывала руки и строила глазки не кто  иной, как Светка собственной
персоной!
     Второй удар  тут  же  догнал Сашку -  это ж его слова, текст, несколько
дней назад отданный Скорцеву!
     - Саша, ты видишь то же, что и я? - снова тихо спросил Серега.
     - Да, - ответил Сашка, - и слышу тоже.
     -  Ни фига  себе... -  резюмировал  Серега и  инстинктивно перевернул в
стакан пустую бутылку.
     Они  досмотрели  клип  до  самого конца молча.  Подпись  внизу  экрана,
появившаяся  на последних аккордах, подтвердила, что это  действительно была
их Светка.
     -  Как  у  вас  тут  все  изменилось,  - пролопотал  Серега,  и  вдруг,
схватившись за  внезапно посетившую его идею, выскочил из-за стола,  чуть не
опрокинув стул.
     - Куда ты?
     - Как куда?! Надо ж ее поздравить! Ты ж ее тоже первый раз видел?
     - Первый.
     -  Надо позвонить ей...  - Серега уже набирал Светкин номер. - Прикинь,
проучились со звездой эстрады, а никто и не знал.
     Сашка хотел было поспорить насчет "звезды", но счел это излишним.
     -  Занято,  -  сообщил  Серега,  -  мы  не  будем  первые. Ничего,  щас
дозвонимся!
     Серега  без  остановки, чертыхаясь, набирал  и набирал  Светкин телефон
еще,  наверное, минут двадцать, а Сашка все это время стоял  рядом  и думал:
как же быстро! Всего несколько дней назад  он отдал  текст, и  уже не просто
снятый,  смонтированный  клип, а  даже эфир!  Скорцев, видимо, действительно
обладал серьезными связями  в шоу-бизнесе,  не  зря Гарик сразу же попытался
зацепиться за него.
     Но если Скорцев  реальный деятель поп-культуры, то в таком случае Сашка
просто не знал даже  в  какой области искать ответы на  целый ряд  вопросов,
по-прежнему тревоживших его.
     -  Светка! - закричал вдруг Серега в трубку. -  А-а-а! Узнала? Да, я! Я
не кричу... Вернулся, как видишь. Я тут у  Сашки,  мы ж  тебя  щас по телеку
видели! Конкретно!.. Ну! Что  значит - как? Клево, конечно!  Такая классная!
Да, и  песня - зашибись.  Слушай, Свет, у тебя  щас  время  будет,  ну, хоть
полчасика? Да?! Мы к тебе с Саньком подлетим,  ладно?  Да не надо ничего,  я
сам все принесу с собой... Да я точно тебе говорю...  Ну, конечно, обмыть же
надо!  Да что  ты,  я ж  ни в одном глазу!.. Да  это  врут все,  злые языки!
Договорились? Ну все, жди!
     Серега бросил трубку.
     - Сашка, подъем! Труба зовет! Отправляемся к Светке.
     Сашке  совершенно  не хотелось куда-то  отправляться,  да еще  с  таким
гиперактивным Серегой, от  которого, честно говоря, Сашка уже немного устал.
Он  совсем не удивится, если  узнает, что сегодняшний день Серега завершит в
отделении милиции в обществе милых и симпатичных, а главное трезвых людей.
     - Ты иди, Серег, я тебя догоню где-нибудь на полпути.
     -  Пойдем, пойдем, давай,  - Серега  протянул  Сашке руку, чтобы помочь
встать.
     -  Я  могу  встать и сам, не  в  этом дело.  У  меня  тут  один срочный
звонок...
     - Я подожду.
     - Да не, ты беги, Светка теперь человек занятый, сказала, есть полчаса,