не осознаю
этого, и именно  это  мне  предстоит осознать? И я  все делал правильно? Так
оно, скорее всего, и есть. Никогда не предавать себя, вот в  чем все дело. А
я никогда  бы  не сделал того, что  противно моей совести... Мы  идем то при
свете дня, и  тогда ясно видим мир вокруг нас, то в ночи, когда вокруг  лишь
кромешная тьма,  и  не  знаем, может быть,  давно уже  сбились  с  дороги, и
страшно...  И этот страх  разъедает  наши души как ржа.  Но  снова  восходит
солнце,  и кажется, все как  всегда.  Как будто ничего и не  было... И жизнь
продолжается. А теперь мы идем купаться. У тебя есть купальник?
     Она смотрит на меня и качает головой.
     - Ну, ты даешь...
     -  Извини,-  говорю  я.- На меня  нашло.  Иногда я начинаю  говорить, а
остановиться  не могу. И  жалею,  что не  могу  записать это на  магнитофон,
потому что что-то я говорю такое, чего не знал  и,  может быть, долго еще не
узнаю. А память так эфемерна, то есть, не сама по себе память, а  то, что мы
называем памятью - вечно ускользающий облик...
     - Короче,- говорит она.- Ты будешь меня ебать, или нет?
     - Один момент,- говорю я и встаю.- Ой, а меня пошатывает.
     - Я вижу.
     - Мне надо сходить отлить.
     - Ну, иди,- говорит она.- Чего ждешь, разрешения?
     - А ты постели пока. И ложись.
     - Давай,- говорит она.- Только не усни там.
     - Постараюсь,- говорю я и иду к двери.
     Ищу свою обувь. Обуваюсь.
     - Стели и ложись,- говорю я.- А мне нужно...
     - В ванную?- говорит она.
     - Ага,- говорю я и выхожу за дверь.



     Юра ждет у калитки.
     - Ну чего, ты все?
     - Все,- говорю я и иду к нему.- Поехали.
     Он садится на мотороллер, я  сажусь  за  его спиной и надеваю шлем.  Он
заводит мотор, и мы трогаемся.
     - Трахнул ее уже?
     -  Если бы я собирался с  ней трахаться, неужели, ты  думаешь,  я  бы с
тобой уехал?
     - А,-  говорит он.- Так  получается,  мы просто удрали,  не заплатив за
выпивку?
     - Да,- говорю я.
     - Что?
     - Классический случай. Ты смотри на дорогу, а то врежемся.
     - Ничего,- говорит он.- Доедем!




26



     - Остановись,- говорю я.
     Он не слышит. Я трясу его за плечо. Он оборачивается.
     - Что?
     - Остановись.
     - Зачем?
     - Остановись.
     Он останавливает мотороллер.
     - Что случилось?
     - У тебя сигареты есть?
     - Есть.
     - Давай покурим,- говорю я.
     Он достает пачку, и мы закуриваем.
     - Смотри, как быстро вечереть стало.
     - Да ты что,- говорит он.- Июнь месяц, самые длинные дни...
     - Я не об этом. Но вот только что было утро, день, и вдруг как-то сразу
вечером повеяло...
     - Ничего себе, сразу. Полдесятого уже.
     - Да ну.
     - Ну да.
     - Надо же...
     - В странном мире мы живем, да?
     - Ты знаешь, я сейчас подумал... Надо вернуться.
     - Зачем?- недоуменно говорит он.
     -  Не  знаю... Пока  не знаю.  Но что-то не так.  Или  знаешь,  что? Ты
поезжай, а я останусь.
     - Что, здесь?
     - Да все равно. Просто я не могу уехать. Что-то не так.
     - Да ты чего,- говорит он.- В самом деле?
     - Да. Наверное, так нужно, а для чего - не знаю.
     - Да ты охренел.
     - Да? Вот так просто взял и охренел.
     - Куда ты пошел? Подожди!
     -  Ты поезжай, а  мне нужно пройтись. Может быть,  в этом  все дело, не
знаю.
     - Подожди.
     - Что?
     - Пойдем уж тогда вместе.
     - А думаешь, нужно?- с сомнением говорю я.
     - А что мне еще остается?- говорит он.- Не бросать же тебя здесь.
     - Ну, как хочешь.
     - Только деревня в другой стороне, а ты идешь в город.
     - Да какая разница.
     - Так что случилось-то?
     - Ничего,- говорю я.-  Наверное, ничего.  Я  не хочу, чтобы  этот вечер
кончался, а так  ведь редко бывает, правда? Может быть, я и впрямь  охренел,
как ты  говоришь,  не знаю...  Знаешь, что говорит  современная медицина  по
поводу  охренения? Есть такая теория, что  неудовлетворенность  миром  - это
отклонение от нормы  на  генетическом уровне. И  вроде  бы, даже установлены
гены  этой самой  неудовлетворенности.  Может  быть,  и  совесть уже назвали
болезнью, ты не знаешь?
     - Не слышал об этом.
     - Ну как же. Скоро научатся лечить, и кажется, некоторые отклонения уже
лечат.  Все излечимо -  талант,  ум,  совесть...  Скоро  нас  всех  вылечат,
представляешь, какая жизнь наступит тогда? Великое мировое сообщество  сытых
и довольных идиотов. Даже любовь будет не нужна - можно будет воспроизводить
себя  путем  клонирования.  Ничего  не  будет  нужно,  полное  довольство  и
самодостаточность. Книги будут писать компьютеры  на основе  уже  написанных
книг, музыку - тоже. Ничего нового, да и зачем? Если и так все хорошо. Будем
как кролики.
     - Кроликов режут,- говорит он.- И делают из них жаркое.
     -  Да,- говорю я.- Это как последний день Помпей - наступит неожиданно,
и окажется,  что вот  именно к  этому  никто  и  не  был  готов. Ведь генная
инженерия  бессильна перед  космическими  катаклизмами... Или даже  земными.
Катаклизмами  человеческого  сознания.  Но  стоит  ли так  трагично к  этому
относиться?  Что в этом нового?  Ведь они всегда были такими, обыватели. Они
как  кролики, которых  доставляют на  кухню в клетках, чтобы мясо  было  как
можно более свежим, и  они безмятежно жуют свою травку и тянут  носами запах
жареной крольчатины.  Мне иногда кажется, что  с нами  ведут войну  какие-то
злые инопланетяне, и их цель - превратить нас в жвачных животных, и не беда,
если мы будем  несколько жирноваты  - мясо  будет  нежнее,  хотя и не  таким
здоровым, но ведь не факт, что они так уж озабочены своим здоровьем, правда?
Может быть, для них холестерин и не вреден.
     -  И  что они  для этого  делают?  Подкидывают  нам изобретения,  вроде
телевизора?
     - Причем  тут  телевизор! Между прочим, телевизор изобрели русские. Это
всего лишь средство коммуникации, как телефон или почта, или радио... Важно,
что мы говорим друг другу.
     - А может, Колумб был инопланетянин? Зачем он открывал Америку?
     - Опять мимо,- говорю я.- Причем тут Колумб?
     - Да я прикалываюсь.
     - Да я понял, что ты прикалываешься, но Колумб тут явно не причем. Дело
не в  личностях и  не  в  открытиях,  а в том, что почему-то  наши  открытия
обращаются  нам же во  зло.  Казалось бы, что  плохого  в  открытии  ядерной
реакции или Америки...
     - Но не все же открытия...
     - Не все.
     - Ну, и...
     -  Ну да.  Но что-то  такое  происходит.  Помнишь, как  в  "Гамлете"  -
"Какая-то в  державе датской гниль". И  все не  так, и чем  мы сильнее,  тем
хуже. И не дай Бог,  когда-нибудь, мы осуществим утопию, о которой так долго
мечтали -  это  окажется  самой  страшной  антиутопией,  какую только  можно
измыслить.  Бывают дни,  когда  я  боюсь включать  телевизор. Знаешь, как  у
Кортасара  в "Преследователе": "Мир  так  хрупок,  а люди режут хлеб ножом!"
Может быть, ты и не понимаешь, о чем я говорю...
     -  Да это неважно,- говорит  он.- Ты все равно говорил бы, даже если бы
шел один.
     - Ты никогда не раскладывал пасьянсы?
     - Пасьянсы? Ну, раскладывал, а что?
     - Ведь в пасьянсе что интересно... Я знаю, правда,  только  один,  я бы
мог тебе его показать, если бы были карты. Может, у тебя есть?
     - Есть,- говорит он.- В палатке.
     - Понятно. Когда-то давно я жил с одной девушкой, и у нее  карты лежали
в пачке от сигарет. Как-то раз просыпаюсь утром, а денег нет ни копейки...
     - Это бывает.
     - Ну да. А она на работе. И сигарет нет. Я всю квартиру облазил - нигде
ни денег, ни сигарет, и вдруг нахожу эту пачку. У меня  аж сердце замерло. А
в ней, представляешь, карты!
     - И что? Ты до вечера раскладывал пасьянсы?
     - А как ты догадался?
     - Да так. Что тебе еще оставалось делать.
     - Давай, кстати, покурим.
     Он подкатывает мотороллер к дереву, прислоняет его и достает сигареты.
     - Ну так вот,- говорю  я, закуривая.- Весь  фокус этого пасьянса в том,
что он непременно сойдется, но при одном условии - если, перекладывая карты,
ты не допустишь ни  одной ошибки. А перекладываешь ты их фактически вслепую,
потому что не видишь тех, что закрыты...
     - И что, сходится?
     - Ты  слушай,- говорю  я.-  Сходится, да,  если не  допустишь ни  одной
ошибки. А как это сделать?
     - Как?
     Мы идем дальше.
     -  Не  знаю,-  говорю  я.- Это надо чувствовать интуитивно. И ведь  как
бывает, дойдешь уже почти  до  конца, и из-за  одной нераскрытой  карты  все
оказывается впустую, и ничего уже не исправишь.  И никогда не знаешь, где, в
каком месте ты совершил ошибку.
     Я умолкаю и некоторое время мы идем молча.
     - Вот так  и  не  знаешь,- говорю  я.- Куда вернуться. А  ты  говоришь,
деревня. Может быть и деревня, не знаю.
     - Да уж наверное, не эта Люба.
     - У тебя проблемы с женщинами,- понимающе киваю я.- У меня тоже бывает.
Казалось  бы,  ну  что им еще нужно? Ведь все при мне - здоровье, молодость,
силы! И кругом -  на телеэкране, и просто, кругом, трахаются, а я - нет. Мне
это  знакомо.  Но может  быть, они и должны быть, эти  проблемы?  Что от нас
останется,   если   мы   разучимся   видеть   проблемы?   Видеть,   слышать,
чувствовать... Думать, наконец!
     - Не знаю,- говорит он.- Я бы предпочел, чтобы этой проблемы не было.
     -  Ты  бы  предпочел!  Да  что ты  знаешь об этом! Ты  вспоминаешь свое
прошлое в поиске сделанной тобой ошибки и не можешь  ее обнаружить,- вернее,
обнаруживаешь,  но каждый раз  иначе,-  и не  сможешь -  потому  что она  не
осталась в прошлом - она в тебе и сейчас.
     -  Так что,- говорит  он.- Ты хочешь  сказать,  что  когда-то произошла
великая ошибка, и все пошло не так, как должно было?
     - Каждый раз происходит. Каждый раз. Она не осталась в  прошлом.  И  мы
снова и снова проигрываем в полушаге от верной победы. И каждая новая победа
оборачивается поражением.
     - Значит, мы стремимся не к тем целям?
     -  Да  нет,  едва   ли...  Просто  однажды  и  где-то  мы  ошибаемся  и
бессмысленно уже стремиться к успеху... Да и что это такое, успех? Ты можешь
представить  себе,  что  могут  быть  иные  цели  в  жизни,  нежели  деньги,
социальный статус, престиж...
     - Могу,- уверенно кивает он.
     - Да? И что жизнь - это, может быть, всего лишь эпизод - не первый и не
последний, и смерть,  уж  конечно, не конец пути...  Могут  быть просто иные
цели. А нас учат быть успешными...
     - Ты говоришь "нас", "мы". А кто это, мы?
     -  Если хочешь, русские. Или мы с  тобой. Или можешь думать, что у меня
шизофрения, и я воспринимаю себя во множественном числе.
     - Так кто это все-таки, мы?
     - А как ты думаешь?
     - Но когда-нибудь же этот пасьянс сойдется!
     - Когда-нибудь, да. Победа добра неизбежна. Но явно не в этот раз.
     - Что же должно произойти, чтобы все началось снова?
     - Что это?- говорю я, указывая вперед.




27


     Мы подходим  к разбитой машине. Водитель сидит,  упав головой на  руль.
Машина врезалась в дерево.
     - Занесло,- заключает Юра.- На повороте.
     - Да нет,- говорю я.- Кажется, он просто врезался.
     Я пытаюсь открыть дверцу. Она не поддается.
     - Поехали,- говорит Юра.- Надо позвонить откуда-нибудь.
     - Вряд ли ему чем-нибудь уже поможешь.
     - Ты уверен?
     - Да,- говорю я.- Это иногда случается.
     Юра выходит на шоссе и останавливает машину.
     - Вы  в город едете? Тут авария, человек  в машине. Позвоните, вызовите
скорую!
     Машина уезжает. Он тормозит следующую.
     -  Вызовите  скорую! Мы нет, мы не видели, мы просто подошли, и  он уже
был так. Вызовите!
     - Кажется, я  увидел то, что  должен был увидеть,- говорю я, подойдя  к
нему и тронув его за руку.- Поехали.
     - Подожди, - говорит он.- Я остановлю  еще три-четыре машины. Пусть, на
всякий случай.
     - Ладно.
     Мы ждем следующую.
     Она проезжает, не остановившись.
     - Вот сволочь!- возмущается Юра.- Ты посмотри, какая тварь!
     -  Да,-  говорю я.- Вовсе  не все  спешат  на помощь,  некоторые просто
спешат по своим делам... Как ты думаешь, до нас здесь остановилась хоть одна
машина?
     - Наверное. А как же...
     - Тогда зачем мы тут голосуем?
     - Я  должен  это сделать,- убежденно говорит он.-  Я не могу просто так
уехать.
     - Вот и я не мог уехать,- говорю я.- Но тебе проще, твоя цель предельно
ясна - помочь тому, кто уже мертв.
     - Что ты хочешь этим сказать?- повернувшись ко мне, говорит он.
     - То самое,- говорю я.- Никаким подвигом ты уже  ничего не изменишь. Он
мертв, и ты его не оживишь.
     - Все равно. Это уже неважно.
     - Да. Это уже неважно.
     Он останавливает машину.
     Я отхожу к мотороллеру и, прислонившись к дереву, наблюдаю.
     Отпустив еще две машины, Юра оборачивается ко мне.
     - Поехали.
     Он подходит, берет мотороллер и выводит его на шоссе.
     - Садись,- кивает он мне.
     Я сажусь.
     - Ты уверен, что именно это ты должен был увидеть?- говорит он.
     - Нет,-  говорю я.-  Но теперь я уже не хочу остаться. А значит,  нужно
ехать дальше, пусть даже это неправильно.
     Он кивает и заводит мотор.
     - Подожди,- говорю я, но он не слышит за гулом мотора.
     Мимо проносятся деревья, поля, уже тронутые первыми красками заката.
     "А, ладно",- думаю я.- "Неважно".



28



     "А это еще что такое?"
     Я толкаю Юру в спину, и он оборачивается.
     - Остановись!
     Он кивает и, съехав на обочину, останавливает мотороллер.
     - Что случилось?
     - Видишь ту машину  впереди?- говорю я.- Это та самая машина, в которой
я сюда приехал, и может быть, за рулем ее сидит  женщина, которую я знаю,  и
даже знаю, как ее зовут.  Но вот  вопрос: Что она здесь делает? Я думал, она
давно уже уехала в город.
     - Может быть, она ждет тебя?- делает предположение он.
     - Может быть,- говорю я.- Но зачем?
     - Не знаю. Но если она там, ты можешь выяснить это у нее.
     - Да,- говорю  я.- Если она скажет правду. Но, так или  иначе, выбора у
меня нет.
     - Тебя подождать?
     Я оборачиваюсь.
     - Как хочешь. Но лучше подожди. Мало ли...
     Я подхожу к машине.
     Елена спит.
     - И после этого ты будешь мне говорить, что не любишь поспать?
     Я тормошу ее за плечо. Она поднимает голову и открывает глаза.
     - Привет,- говорю я.- С добрым утром.
     - Ты где был?- говорит она, еще не вполне проснувшись.
     Я задумываюсь.
     - Кажется, что-то подобное я от тебя уже слышал. Ты лучше скажи, что ты
тут делаешь?
     - А как ты думаешь?- говорит она.- Наверное, жду тебя.
     - А мы разве уговаривались, что ты будешь меня ждать?
     - А сам ты не мог догадаться?
     -  Я  об  этом не  подумал,-  говорю  я.-  Ну ладно,  раз  уж  ты  меня
дождалась... Только вот что. Я должен предупредить Юру.
     - Кого?- говорит она.
     Я возвращаюсь к мотороллеру.
     -  Ну что, Юра,-  говорю я.- Похоже, здесь мы  с  тобой  и расстанемся.
Прошлое снова встало на моем пути.
     - Она вышла из машины,- говорит он, показывая рукой.
     Я смотрю. Елена вышла из машины и идет по обочине.
     - Наверное, она обиделась, что тебя так долго не было. Иди к ней.
     - Не  думаю. Скорее всего,  она просто ищет, где  удобнее  спуститься в
кювет, чтобы пописать.
     - Ты думаешь?
     - Смотри.
     - Да. Ты был прав.
     - Ну конечно.
     - А вы давно с ней...
     - Нескромный вопрос,- говорю  я.- К тому же бессмысленный. Но если тебе
это так интересно, то только вчера познакомились. Вернее даже, сегодня.
     - Это ее машина?
     - Да,- говорю я.- А может быть, и нет. Не знаю.
     -  Она  могла просто поймать попутную  машину  и  уехать.  Значит,  она
все-таки тебя ждала.
     Я раздумываю над его словами.
     -  По-моему, в этом нет никакой логики,- наконец, говорю я.-  Вывод был
известен с самого начала.
     - Смотри, она возвращается.
     - Ну и что. Она тебе нравится?
     - Да отсюда разве разглядишь?
     - Но, я вижу, ты разглядел.
     - Что именно?- говорит он.
     - Она тебе нравится, я же вижу.
     - А если бы и так, то что?- говорит он.
     - В  том-то  и дело, что ничего,- говорю я.- Просто  искал повод, чтобы
предложить тебе поехать вместе.
     - А куда я дену свой мотороллер?
     - А ты и не поедешь с нами, ты поедешь следом на мотороллере.
     - А какой в этом смысл?- говорит он.
     - А  тебе обязательно нужно,  чтобы во всем был смысл?  В таком случае,
какой тебе смысл обгонять нас? Ты куда-нибудь торопишься?
     - Предлагаешь устроить гонки?
     - Нет,- говорю я.- Заранее ясно, что я выиграю. Просто я подумал...
     - Что?
     - Слушай, а давай оставим ее здесь и уедем!
     Он на секунду задумывается.
     - Нет.
     - Я так и думал,- говорю я.
     - Что ты думал?
     -  Неважно. Я думал,  что буду ночевать  этой ночью в твоей палатке, но
кажется, все складывается иначе.
     - Она села  в  машину,- говорит он.- Может быть, она хочет  курить, а у
нее нет сигарет?
     - Не знаю, курит ли она вообще. Но во всяком случае, это ее дело.
     - Ну зачем ты  так,-  с  укоризной  говорит он.-  По-моему,  она  очень
красивая женщина, и ты зря...
     - Да,  но  выбрала-то она не  тебя,  так  что  расслабься, ты все равно
ничего не изменишь.
     - Может быть, просто все дело в том, что мы вовремя не встретились.
     -  Именно  в этом все  и  дело,- говорю я.-  Но  ты можешь  попробовать
встретиться с ней сейчас.
     - Ну да. А ты будешь наблюдать за этим.
     - Ну знаешь, на тебя не угодишь.
     - А ты пытаешься?
     - Ладно,- говорю я.- Не будем затягивать  этот день,  все равно  он уже
издыхает. Если хочешь, поезжай за нами.
     - Нет,- говорит он.
     - У  нас с ней все равно ничего не получится,  а ты жди момент. Так что
давай, не прозевай свой шанс. Будь наготове.
     Я иду к машине.
     - Ну что, облегчилась?- спрашиваю я, садясь за руль.
     - А ты, по-моему,  еще больше пьян, чем когда мы  расстались,-  говорит
она.- Где это тебе удалось? И что это за тип, с которым ты едешь?
     -  Твой вопрос  - это  вариация вопроса  "где  ты был?",  а его  ты уже
задавала.
     Я завожу машину.
     - Поехали.
     - Поехали,- говорит она.- У тебя есть сигареты?
     - А разве ты куришь?
     - Иногда.
     -  Нет,-  говорю  я.- А у того типа, который едет  за нами, есть.  Если
хочешь, остановимся, и ты сможешь познакомиться с ним.
     - А зачем мне это?- говорит она.
     - Я не знаю,-  пожимаю плечами я.- Просто  у тебя будет повод.  А зачем
вообще люди знакомятся?
     - Это что, друг твой, что ли?
     -  Ну откуда у меня  могут быть здесь  друзья,  если мы с  тобой только
сегодня утром сюда приехали? Просто знакомый.
     - Понятно. Пили вместе?
     - Нет,- говорю я.- Кажется, только с ним одним я сегодня и не пил.
     - Так ты пьяный?
     - Уже нет.
     - Какой ужас,- говорит она.- А если нас остановят?
     - Обязательно остановят,- говорю  я.- Только мне-то что -  это  ведь не
моя машина. Так что это твоя проблема.
     - Это и не моя машина тоже.
     - Значит, нет проблем.
     - Ладно,- говорит она.- Тема закрыта. Мог бы и мне принести что-нибудь.
     - Ты хочешь выпить?
     - Не отказалась бы. Но еще больше я хочу есть.
     - Придется потерпеть.
     -  Вот  еще!- возмущенно говорит  она.-  Сейчас  заедем  на заправку  и
перекусим.
     - Это там, где меня били?
     - А здесь других нет.
     - Я не хочу туда ехать.
     - А я хочу есть,- заявляет она.- И вообще, ты провинился.
     - Ничуть,- возражаю я.- Я вообще не понимаю, зачем ты меня ждала.
     - По-моему, раз мы уехали вместе, то мы и вернуться должны вместе.
     - Не вижу никакой связи.
     - К  тому  же, у меня  нет  прав. И вообще,  ты меня  увез, ты и должен
привезти меня обратно.
     - Значит, дело принципа?- говорю я.- Тогда все понятно.
     -  Ничег