ых  предметов  в  ближайшей
округе. На моем берегу много камней и на первый взгляд они кажутся безликими
булыганами.  Так  получается  от  того,  что  вижу  их все сразу. Как только
начинаю разглядывать каждый из них - они кажутся  особенными.  Я  осматриваю
каждый  камень  по  отдельности  и  постепенно  привыкаю к ним. Устанавливаю
палатку и раскладываю вещи. Но пока нет огня, место так останется  для  меня
чужим.
     Просто  огонь  не  дает  ничего, кроме тепла и света. Задумываюсь около
костра о чем-нибудь хорошем, и мне становится уютно  и  тепло,  как  дома  у
мамы.  Скоро  я  уйду  своей  дорогой,  а  место  с  моими мыслями продолжит
существовать дальше и когда-нибудь достанется кому-то  еще.  И  этот  кто-то
обязательно  почувствует  хорошее, и ему станет чуть-чуть веселей на душе. Я
очень бережно отношусь к таким малюсеньким радостным ощущениям, собираю их и
храню у себя  в  груди.  Когда  бывает  грустно,  вспоминаю  о  них,  и  они
вспыхивают  золотистыми  искорками,  согревая  меня изнутри. Когда умру, эти
маленькие огоньки останутся светиться на том месте, где меня зароют.
     Сварил походную баланду из риса с тушенкой и заставил себя  ее  съесть.
Желания  поглощать  пищу  нет, несмотря на то, что за день проделал огромную
работу. Ел на всякий случай, а  вот  чай  пил  с  огромным  удовольствием  и
помногу, случалось, даже кружек по десять за вечер.
     Начал забывать свою жизнь. Кажется, что живу здесь вечно и ничем другим
кроме гребли на надувной лодке никогда не занимался.
     Какой  прекрасный  вечер!  Вокруг  ни души. Излишние восторги по поводу
дикого  одиночного   существования   испарились,   остались   только   самые
необходимые  чувства.  Ощущаю  ночь.  Она не покойна, эта ночь, я вижу в ней
жизнь и слышу ее дыхание. По ночам природа настраивается  на  душевный  лад.
Ночь - время бодрствования боолдохоев. Самое для них здесь место. В глубокую
старину на мысе Ото-Хушун жил народ.
     Спать  не  хочется.  Насобирал  дров  и устроил посиделки у пионерского
костра. Я полюбил Байкальские вечера.  Они  похожи  на  грезы  о  далеком  и
прекрасном,  о  том,  что никогда не сбудется. Мне стало жаль все те вечера,
которые прожил просто так. Я был занят чем-то другим, важным, как  казалось.
Я  ничего вокруг не замечал, и природа зря трудилась над вечерними красками.
Для кого как не для меня она наряжалась. Сколько было таких вечеров? Страшно
вспомнить.
     Стемнело. Сменив солнце, звезды взялись освещать меня, землю и  Байкал.
Расстелил  спальник  у костра, улегся и, позабыв о звездах, стал смотреть на
огонь. Никогда не устану глядеть на это чудо природы.
     Я думал об Индии, об этой прекрасной далекой стране,  в  которой  очень
хочется  побывать. Я думал об индусах, и о том, как они пять тысяч лет назад
угадали, как мы будем сейчас жить. Они  жалели  нас  еще  тогда,  но  ничего
поделать не могли.
     Пока  земля  крутится-вертится,  на  ней сменяются четыре эпохи одна за
одной. Длительность каждой эпохи ужасна для понимания - около миллиона  лет.
Каждая  эпоха хуже другой. Нам не повезло и мы живем в самый неблагоприятный
период, называется он Кали-юга. И самое ужасное то,  что  мы  только  начали
5000  лет  назад  свое  долгое  существование в этой самой Кали-юге, которая
должна продлиться еще 432000 лет.
     Вот только часть того, что про нас сочинили 5000 лет назад:
     "Просто богатый человек будет слыть аристократом.  Нормы  законности  и
справедливости  будут  устанавливаться теми, кто сильней. Признаком учености
будет просто умение жонглировать словами. Лицемерие станет добродетельно.  О
красоте  человека  будут  судить  по  его прическе. Целью жизни будет просто
набить желудок едой. Правители будут вести себя не лучше обычных воров. Люди
станут жадными, ужасного нрава с отсутствием  милосердия.  Женщины,  потеряв
целомудрие,  будут  переходить  жить  от одного мужчине к другому. В городах
наступит засилье воров и мошенников. Будет процветать торговля  по  мелочам.
Люди   не   будут   считать  зазорным  зарабатывать  на  жизнь  любым  самым
отвратительным способом. Мужчины станут жалкими созданиями, находящимися под
властью женщин. Безкультурные люди от имени бога будут зарабатывать себе  на
жизнь.  Не  имеющие  никакого  представления  о религии люди будут с высоких
помостов  разглагольствовать  о  религиозных  принципах.  Умы  людей   будут
пребывать  в  постоянном возбуждении. Люди будут ненавидеть друг друга из-за
нескольких монет".
     Может быть  вам,  уважаемый  читатель,  в  жизни  повезло  и  с  частью
перечисленных  прелестей вы ознакомились только что. Про себя такого сказать
не могу. Всего этого я насмотрелся предостаточно, но в глубине души все-таки
тешил  себя  надеждой,  что  все   эти   безобразия   -   просто   случайные
недоразумения. А тут прочел индусскую книжечку, и оказывается: все беды наши
заранее  известны.  Как  мне  стало грустно! А то, что человечеству осталось
мучиться еще 427000 лет вообще ввергло меня в глубокое уныние. Но  вскоре  я
успокоился  и  приготовился  к длительному циклу рождений и смертей во время
страшной Кали-юги. Приготовился несерьезно, а так, на всякий случай,  потому
как  не  собираюсь  тянуть  лямку  безрадостного  существования не то что на
протяжении 427000лет, а даже во время остатка своей теперешней жизни.
     В этой индусской книжечке под названием " Шримад  Бхагаватам"  в  конце
повествования  об  ужасах нашего бытия дается рецептик, как выйти из пике, в
который мы залетели всем человечеством по причине естественной  смены  эпох.
Все очень просто: надо петь Маха-мантру "Харе Кришна" и все будет в порядке.
И все... Представляете!
     Мне  вот  уже  сейчас  надоело жить только от факта такого примитивного
человеческого устройства, как будто я сконструирован на основе единственного
рубильника или на подобие светофора. Забавно и то,  что  по  мнению  авторов
другого пути нет.
     К  черту Маха-мантру! Я не хочу спасаться от Кали-юги таким способом, я
не хочу бежать с поля боя, несмотря на то, что не собираюсь  биться,  потому
как  не  с  кем,  кроме  как  с собой. Попытка спастись унизительна по своей
природе, это как переезд в другую страну в поиске лучшей жизни. Так можно  и
Землю  променять  на  другую  планету.  Я  люблю  свою планету и свой народ,
проживающий в ужасную Кали-югу, и я не хочу жить  до  100000  лет,  как  это
происходит  во  время  самой  благодатной  эпохи  Двапара-юги.  К  черту эту
Двапара-югу с ее повсеместной благодатью, я бы там от скуки сдох. Меня  и  в
нашу эпоху поташнивает, когда случается пребывать в достатке.
     Я  достаточно  провел  на  себе  экспериментов и теперь знаю точно, что
достаток делает человека тупым и ленивым. А пребывать в абсолютном  достатке
- хуже  быть  не  может,  тогда нечем будет жертвовать, и вы не будете иметь
право любить. Любовь  -  это  жертва,  и  чем  меньше  достатка,  тем  легче
полюбить.  А когда вообще ничего нет, тогда другого-то ничего и не остается,
как влюбиться во все подряд.
     Абсолютный достаток так же страшен как никогда  не  умирать.  Нет,  мне
определенно нравится моя эпоха.
     Костер  догорел и я отправился спать. Боохолдои вечером и ночью в гости
не пожаловали. Наверное, пожалели меня и решили не тревожить.
     Байкальские утренники не  похожи  один  на  другой.  Каждое  новое  мое
пробуждение происходит по-новому, с какой-нибудь особой интонацией. Теперь я
знаю, что так должно происходить всегда.
     Если   во   время   путешествия   или  странствия  вы  вдруг  перестали
воспринимать прелести природных явлений,  то  надо  обязательно  постараться
исправиться,  иначе  тяготы  походной  жизни будут перенесены напрасно, да и
собственно жизнь тоже будет протекать зря.
     Я вспоминаю дни, которые сложились в череду  серых,  никому  не  нужных
будней,  и  мне становиться жаль себя. Испытываю страшное чувство вины перед
миром, подарившим мне жизнь, с которой я так бездарно обращался.
     Вспоминаю свою глупую семейную жизнь, которая  из-за  отсутствия  любви
превратилась  в  простое уничтожение времени с помощью выдумывания и решения
бытовых проблем. Мозги мои были в основном заняты  бизнесменскими  заботами:
как  хитрым путем заработать деньги для приобретения благ. Казалось, что все
это временное, что все должно скоро кончиться, и жизнь будет продолжаться во
имя чего-то главного и важного. Стоит только побольше денег заработать  -  и
все  будет  в  порядке.  Но  сколько  бы не зарабатывал, в порядок ничего не
приходило. Я становился тупым и невосприимчивым. Когда моя  соседка,  бедная
старушка,  выбросилась  из  окна  и  валялась целый день на земле у меня под
окном, я смотрел на нее  и  пытался  понять,  что  произошло.  Я  ничего  не
понимал.  Вид  несчастной  бабушки  нисколько  не  вывел  меня  из состояния
душевного равновесия, даже позавтракал  во  время  и  с  аппетитом.  Сначала
подумал,  что я уже достаточно взрослый и опытный мужчина и потому спокоен -
не такое, дескать, видел. Все было не так, а  гораздо  хуже:  я  был  просто
безразличен  к  судьбе бедной бабушки. Это гораздо хуже, чем просто бояться.
Лучше бы я не выглядел,  как  опытный  мужчина,  лучше  бы  повел  себя  как
маленький  мальчик  -  испугался  и  заплакал. Так было бы лучше потому, что
равнодушие - это конец всему, это даже не  смерть,  потому  что  смерть  как
природное  явление  благо.  Это  просто  бесследное  исчезновение при жизни.
Существование на земле с таким мировосприятием  можно  не  учитывать  -  его
просто  нет.  В  таком  беззвучном  и  безучастном состоянии человек даже не
подобен животному. Его невозможно ни с чем сравнить, даже с пустотой, потому
что это унизительно для пустоты, из которой развернулся  весь  видимый  мир.
Нет  в  поднебесной  места  равнодушию.  Мне  не  жаль  себя. Я знаю, что на
умершего меня тоже будут смотреть таким же  образом.  Все  сотворенное  мной
вернется   ко  мне  в  обязательном  порядке,  поэтому  нет  особого  смысла
переживать за свое  нехорошее  поведение.  Сделанная  гадость  -  это  счет,
выписанный самому себе. Старая тема.
     Утро,  которое встретил недалеко от мыса Ото-Хушун, вселило в меня веру
в то, что не совсем пропащий я пока еще человек. Не надо  было  напрягаться,
чтобы  почувствовать особенность этого утра. Ощущение особенного сваливалось
на меня, как небесный дар. Что-то наверное я сделал правильно и получил  то,
к  чему  совершенно  не  стремился. Так устроен мир: правильные в нем только
подарки, от них радость прибавляется, а от обмена - одна  печаль.  Жертвуйте
миру все подряд и себя в том числе, не ожидая благодарности, только тогда от
чудесных  даров  некуда  будет деваться. Слава богу, что впереди у меня есть
еще кусок жизни, который попытаюсь прожить в таком духе. Удачи мне.
     Выхожу  из  палатки  и  оказываюсь  внутри  волшебного   утра.   Воздух
чувствуется  как очень материальный предмет. Все вокруг старается произвести
на  меня  самое  лучшее  впечатление.  Небеса  выглядят  наисвежайшими,  лес
выспавшимся,  море собралось сделать первый утренний вздох и уже набрало для
этого воздух в легкие. В этот момент особенно приятно умыться. Вода живая  и
дарит  свежесть.  Я  получил  этот день в подарок - божественный дар. День в
подарок...
     На завтрак доедал то, что осталось после ужина. Но чай заварил  свежий.
Всегда  так  делаю  и  всегда крепкий - бальзам на душу. Бедные и несчастные
любители здорового образа жизни, которые отказываются от чая!  Они  считают,
что  чай излишне возбуждает организм, особенно сосуды, а это вредно. Ерунда!
Чай греет душу - это главное. Что может быть лучше кружки крепкого  горячего
чая  у  костра?!  Чай  и  костер.  Чай греет изнутри, а костер - снаружи. Вы
проникаетесь теплом огня полностью. Огонь - мощный мистический факт природы,
и когда наполняешься его колдовскими чарами, то в  мире  свершается  великое
таинство.  Те люди, которые запрещают пить чай, ничего не смыслят в природе.
В процессе любви, например,  сердце  готово  выскочить  из  грудной  клетки.
Говорить  при  этом,  что  учащенное сердцебиение вредно для здоровья, может
только очень недалекий человек. Пейте чай у костра - это полезно!
     Одиночное существование вытравило из меня насовсем такие  понятия,  как
отдых.   По-моему   отдых   -   это   коллективное  изобретение.  Жизнь  моя
странническая действительна нелегка -  все  приходиться  делать  самому,  но
отдыхать  вовсе  не хочется. В шею никто не гонит, нет никакой особой задачи
пройти определенное расстояние с какой-то скоростью -  я  никуда  не  спешу,
меня  никто не ждет, я просто живу. Но как только сажусь в лодку, во мне все
преображается и я попадаю в другой мир,  мир  неустанного  движения  вперед.
Сделав   первый   взмах   веслами,   уже   не  мог  остановиться,  буквально
зачаровываюся происходящим. Все вокруг  приходит  в  движение,  передо  мной
крутится   увлекательнейшее   кино   под   названием   "странствие".  Каждый
последующий миг не похож на  предыдущий.  Что-то  происходит  важное,  когда
передвигаешься  по планете неспеша, с правильной человеческой скоростью. При
желании можно обрадоваться передвижению и с меньшей скоростью, но никак не с
большей.  И  так  кажется,  что  не  успеваю  воспринять  все,  что   вокруг
происходит.
     Слева  по  борту - огромные горы, поросшие лесом. На исследование этого
пейзажа можно потратить целые месяцы, а сколько таких картинок вижу за день!
Мир проносится мимо с огромной скоростью,  несмотря  на  то,  что  плыву  не
быстрее 4 км/час.
     Движение очаровательно, оно способно разжечь настоящую страсть. Не могу
остановиться.  Я  не  плыву  - я лечу. Насытиться этим невозможно, это можно
только перестать любить. Но как можно перестать любить? Перестать  любить  -
это перестать жить. Каждый миг моей новой жизни превратился в целую жизнь. Я
изливаюсь наружу, словно переполненный кувшин. Я хочу полюбить весь мир. Это
жертва,  это  свобода,  это  страсть,  это  упоение жизнью, это любовь - это
странствие.
     Прохожу мыс Ото-Хушун вместе с погребенными на нем останками  старинных
бурятских  поселений.  Представить  страшно,  сколько  народу  трудилось над
своими жизнями здесь в течении многих веков.  А  теперь  на  мысе  Ото-Хушун
ничего  нет,  только  ветер  свистит  в  вышине  и волны лупят по берегу, да
изредка проплывет мимо одинокий странник на надувной лодке.
     Впереди прижимы. Берег выпрямился. Заливы перестали врезаться глубоко в
сушу и стали представлять из себя только названия, но названия красивые, как
и всякие  непонятные  иностранные  слова:   залив   Шалба-Даин-Ятор,   залив
Карганте.  Или  вот: Зундукский залив. Я не знаю точных переводов этих слов.
Это не важно. Просто приятно видеть заливы и  произносить  их  имена.  Залив
Карганте.
     Прохожу  мысы  Хужир, Хохе-Нахойтуй и Зундук. Меня предупредили, что за
мысом Ото-Хушун волновая толчея. Так оно и есть. Грести при такой волне одно
мучение. Лодка болтается непонятно как. Трудно попасть веслами по воде, и  я
часто размахиваю ими в воздухе, как будто пытаюсь взлететь.
     Над горами разрослись страшные кучевые облака. Таких я еще не встречал.
Шапки у них огромные, наверное в несколько километров. Внутри этих исполинов
происходят   ужасные   физические   процессы.   Облака  появляются  в  самых
неожиданных местах. Там, где ночевал, уже идет  дождь,  а  надо  мной  синее
небо,  но,  похоже, ненадолго. Здоровенная туча, поливая Байкал, двигается в
моем направлении. Подналег на весла. Миную мыс Зундук и  выхожу  на  длинный
прижим, который растянулся на 7 км до середины залива Кодовый.
     От  непогоды  скалы  приняли зловещий вид. Туча устала меня догонять и,
тормознув неподалеку, решила израсходовать свою  дождевую  мощь.  Облегченно
вздохнул,  как вдруг замечаю, что впереди по курсу ко мне подкрадывалась еще
одна. Раньше она скрывалась за скалистым мысом размером с полнеба. Осмелев и
решив больше не прятаться, туча начала яростно громыхать да  так,  что  звук
проникал  глубоко  во  внутрь  моего тела, массажируя каждый орган. Подобное
можно испытать разве что на концерте рок-музыки, сидя в  первом  ряду  перед
динамиками.
     Байкал  старался  выглядеть суровым и негостеприимным. Решаю пристать к
берегу и переждать дождь. Но где ? Везде сплошные отвесные скалы, высотой  в
несколько  сот метров. Протянул вперед еще немного и обнаружил щель в скале,
а рядом с ней небольшое плоское  место  заваленное  булыганами  величиной  с
футбольный  мяч.  Причалил  к  берегу, вытащил лодку на пляж и залез в щель,
чтобы не мокнуть под дождем.
     Места для сидения внутри не было, и я стал по стойке  смирно,  опершись
спиной  о  холодную  каменную  стену.  В полуметре открывался вид на мрачный
каменный монолит. Я вытащил из кармана припасенное печенье  и  принялся  его
жевать,  не  сводя глаз со стены. Как природный объект она ничего из себя не
представляла. Не на чем было остановить взгляд. Задуматься можно было только
о каменной  громадине,  возвышающейся  надо  мной  метров  на  сто,  но  это
неинтересно.
     "Дожую  и  уплыву", - подумал я, совершенно не обрадованный своим новым
положением. Туча яростно громыхала, но дождя пока не было.
     Доел печенье и только  собрался  покинуть  убежище,  как  вдруг  сверху
хлынуло  да  так,  словно  там,  в вышине, перевернули огромный чан с водой.
Заскакиваю  обратно  в  щель  и  продолжаю  разглядывать   каменную   стену,
настраиваясь делать это неизвестно как долго.
     Щелюка  была  страшно  неуютна  и  я  не  представлял,  как в ней можно
обустроить  свое  существование.  Она,  по  всей  видимости  не   посещалось
человеком  очень  долго,  может  быть даже никогда потому, что никому бы и в
голову не пришло здесь  высадиться  с  какой  бы  то  ни  было  целью.  Щель
совершенно не годилась для практического применения.
     Что  я  здесь  делаю?  Может,  где-то  в  расчетах жизненной траектории
допущена ошибка, и меня занесло куда-то не туда?  Наверное,  я  должен  быть
сейчас  не  здесь. Все, кого знаю, не сидят по неизвестным щелям, все чем-то
заняты важным и озабочены своим будущим. У всех оно обязательно есть,  кроме
меня.  И  нахожусь  в этой щели не случайно, а очень даже нарочно, как будто
так и должно быть. И то, что снаружи идет дождь, нисколечки  меня  здесь  не
удерживает.  Просто  нет  стремления покинуть эту чертову щель. Как-то стало
все равно, где жить. Это состояние не следствие отчаяния, скорей наоборот.
     Страшно неуютно. Огромная  каменная  масса  вытягивала  из  моей  спины
последнее  тепло,  а  из  темной  глубины щели воняло тем, к чему привыкнуть
невозможно.
     Наверное, надо прямо  сейчас  бросить  эту  дурацкую  затею,  вернуться
домой,  устроиться на работу, воссоздать семью и обустроить себе трафаретный
быт для благополучной встречи старости; потом постепенно одряхлеть  и  мирно
отдать  концы  в  кругу  домочадцев,  унеся  с собой в могилу воспоминания о
мелких бытовых хлопотах. Я это  могу  сделать  запросто.  Я  запросто  найду
женщину,  с  которой  нас  будет  объединять  одно  общее  чувство  -  страх
одиночества, и мы, уже вместе, закусив удила, просто дотерпим свои жизни  до
конца.  Даже  сумеем нажить какое-то количество вещей и денег. У меня хватит
сил и воли. У меня очень сильная воля. Я могу. Но не хочу. Какая-то страшная
сила удерживает в этой вонючей щели посередине Байкала, и я не  променяю  ее
на  жизнь  просто  так. Я готов на все, черту душу продать только бы не жить
день за днем сквозь серые будни.
     Дождь закончился, а я все стоял в щели, боясь  высунуться  наружу,  как
будто  там,  снаружи, поджидает что-то страшное, и как только высуну нос, на
меня набросятся и заставят делать ужасные  вещи.  Захотелось  остаток  жизни
прожить  в  щели,  и  я  готов терпеть вонь из темноты щелевого пространства
вечность.
     Выглянуло солнце, и мысли пришли в  состояние