беспечивает работой столько-то
тысяч человек?
 
   Что же касается дальнейшего, то все пойдет проверенным, торным путем. И
без того общее понятие "компания" через некоторое время растворится в еще
более общих разговорах о защите окружающей среды, забудется под бременем
новых забот и наслоениями газетных сенсаций. За обезлесенную местность не
с кого будет взыскать, а ущерб национальному благоденствию сложными
экономическими путями распределится на все общество, главным образом, на
его низы, - станет одним из факторов неизбежного удорожания жизни...
 
   Новый изощренный способ эксплуатации народа? Да нет, далеко не новый.
Обезлесение земли умные и образованные люди уже издавна прозорливо и
определенно связывают с вопросами социальными, политическими. Еще в конце
прошлого века Фридрих Энгельс, анализируя причины голода, постигшего
Россию в 18 91- году, писал первому русскому переводчику "Капитала" Н.
Даниельсону: "Что касается обезлесения, то оно не в меньшей степени, чем
разорение крестьянства, является одним из условий существования
буржуазного общества... Обезлесение, на мой взгляд^ по своей сути в такой
же мере социальный фактор, как и "социальный результат. Но вместе с тем
оно очень часто используется заинтересованными сторонами для того, чтобы
свалить вину за экономические неудачи на причину, за которую как будто
никто не может нести ответственности".


                           5. ЕСЛИ ЛУЧ ПРАВДЫ...
 
   Человек и природа... Многоплановая, с бескрайними горизонтами тема, и в
своих заметках о Швеции я касаюсь некоторых ее аспектов потому, что нам
интересен опыт других стран и народов в этой области, поучительны
подробности взаимоотношений любого общества с окружающей средой.
 
   В глубь времен уходят традиции доброго отношения шведов к природе.
Интересно так называемое "право всех".- любой человек может в любое время
пользоваться любой природной средой, если он не вредит ей. Миллионам шведов
общение с природой приносит радость, отдохновение, создает благодатный
контраст со средой рабочего места. Вот высказывания трех кирунских рабочих,
взятые мной из публикации, которую я цитировал ранее.
 
   Первый рабочий. "Самая ценная вещь в моей коллекции - это сосновая
шишка. Специалисты говорят, что она лежала в земле 75 тысяч лет. Я нашел
ее на глубине двадцати метров.
   Она черная, местами серая, на вид совсем невзрачная. Но я смотрю на нее
каждый день.
   Когда держишь в руке такую шишку, невольно останавливаешься и
задумываешься".
 
   Второй рабочий. "Прежде, когда я был молодым, я становился как чумной,
когда открывалась охота на лося. Увидишь лося. ну как его ни убить? 4
убьешь, так потом всю зиму чувствуешь себя настоящим мужчиной.
   Но как-то я лося ранил, а не убил. Подошел, он смотрит на меня, прямо в
глаза... И я подумал, что человек жесток, раз он убивает невинное животное.
А лоси такие красивые! И я решил: больше я не охочусь. У меня на участке
живет много птиц и белок".
 
   Третий рабочий. "Когда у меня есть время, я ловлю рыбу. Это самое
лучшее из всего, что я знаю. Трудно описать, что человек видит и чувствует
во время рыбной ловли. С этим не сравнишь никакую церковь и никакие книги.
   На озере становишься новым человеком. И тогда хочется жить".
 
   Но в Швеции, как и всюду, становится тесней и многолюдней, а самые
"дикие" места - близкими и доступными. Жаркие дискуссии в прессе, активные
выступления общественности заставили регламентировать правилами когда-то
повсеместно вольную рыбалку и охоту; пользование берегами, лесами, принять
законы об охране природы (1963 год) и окружающей среды (1969 год), создать
государственные органы по контролю за выполнением этих законов.
 
   С начала шестидесятых годов проблемы охраны среды приобрели в стране
особую значимость. Как рассказал мне господин Уве Х„ннингер, заместитель
генерального- директора Управления по охране окружающей среды, все
началось взрывом, сразу и подошло с неожиданной стороны. Несмотря на
внешнее благополучие с заповедниками, национальными парками, резерватами,
с охраной редких животных, птиц и растений, шведы вдруг обнаружили, что в
стране совершенно исчезли фазаны: совсем недавно во множестве заполнявшие
кустарники и перелески. На хищных птиц грешить было нельзя, потому что
число орлов, сов, ястребов тоже катастрофически уменьшилось. И вот в
организмах пернатых хищников была обнаружена ртуть. Взялись за крестьян,
которые обрабатывали зерно и уничтожали сорняки ядовитыми протравами.
Ежегодно с фунгицидами в природную среду попадало около пяти тонн ртути.
Ртуть была обнаружена не только в трупах зерноядных и хищных птиц, но и у
мышей, крыс, рыб.
 
   Однако основным виновником беды была промышленность. При выделке
бумаги, воронении, хромировании, оцинковании металлов.
   при других производственных процессах бесконтрольно выпускались вредные
для живых организмов соединения, в том числе ртутные.
   Для Швеции это представляло особую опасность. В стране не было
государственных законов,. регламентирующих промышленную застройку, не
существовало предельных норм концентрации вредных веществ в индустриальных
отходах. Только бумажные фабрики и заводы хлорнощелочной целлюлозы
выпускали, главным образом в воду, пятьдесят тонн ртути в год. По всей
стране были также обнаружены и зафиксированы точки и районы вредных
концентраций кадмия, свинца, ДДТ, который первым из бытовых химикатов стал
запретным в стране. Потребовались срочные и решительные меры, исключающие
опасность. Тем более что в мировой прессе появились достоверные сообщения
о многочисленных жертвах ртутного отравления в Японии.
 
   - Нет, - говорит мне господин Х„ннингер. - В Швеции эта трагедия была
предотвращена. Умер, правда, один человек, в организме которого
врачиобнаружили необыкновенно высокую концентрацию ртути. Это был бедный
препаратор. Сделав чучело птицы, он съедал тушку...
 
   Сейчас ртутная опасность вроде бы миновала, но фазанов в Швеции пока
еще не развелось. И не везде разрешен коммерческий отлов рыбы, и уцелевшие
хищные птицы никак не могут оздороветь. На всю страну осталось меньше
пятидесяти пар орланов*белохвостов, большая часть их в последние годы не
гнездится, не дает потомства или снижает плодовитость. В 1969 году,
скажем, в десяти гнездах было выращено всего одиннадцать орлят,,.
 
   На каждом шагу в Швеции сталкиваешься с проблемами окружающей среды,
неизвестными у нас, в социалистическом обществе. Случайно я увидел новую
газету "Миль„-фрамтид" которая специально занимается проблемами окружающей
среды. Она мне показалась интересной, хорошо бы познакомиться с ее
редактором.
 
   Еду в Упсалу, небольшой город в семидесяти километрах от Стокгольма,
сыгравший большую роль в истории шведской культуры и науки. Здесь
расположен знаменитый Упсальский университет, который недавно отметил свое
пятисотлетие. Тут Жил и трудился великий Карл Линней.
 
   Бь„рн Гильберг - редактор "Миль„-фрамтид", . молодой генетик и философ,
работает в одной из научных лабораторий Высшей сельскохозяйственной школы
при университете. Живет на окраине Упсалы. Живет скромно; мебель чуть ли
не самодельная, а хозяйка квартиры Марианна смущенно извиняется, что они с
мужем одеты по-домашнему. Три маленькие дочки, две свои и одна приемная,
трехлетняя кореянка Леночка.
 
   Ежемесячная шестнадцатиполосная "Милъ„фрамтид", созданная при
общественной поддержке, достигла тиража в сорок тысяч экземпляров, что для
Шреции немало. Редакционное правление функционирует в Г„теборге. Главные
проблемы - использование шведских почв. лесов, вод, энергетических
ресурсов, состояние воздушного бассейна, флоры, фауны, вопросы среды
рабочего места. Бь„рн Гильберг считает, что улучшение во взаимоотношениях
общества с окружающей средой наступит только тогда, когда общественность
будет правильно информирована о наиболее важных вопросах этой проблемы и
когда весь народ станет участвовать в их разрешении.
 
   И есть одна, особая тема, волнующая главного редактора. Он ее поднял в
Швеции, пробудил к ней интерес в Норвегии, ФРГ, Дании и других странах.
Речь идет о так называемой "пищевой косметике". Любая хозяйка, покупая,
скажем, клубнику, выбирает самую спелую и аппетитную с виду. И вот
торговцы стали подкрашивать этот скоропортящийся импортный продукт чем-то
вроде жидкого крема, делающего клубнику очень привлекательной.
   Когда об этом стало известно, то люди прежде всего возмутились: почему
нас обманывают?
   И следом возникли другие вопросы: кто это разрешает, контролируете^ ли
состав и дозы красителей, не вредят ли они здоровью потребителя и, в
частности, как косметические добавки влияют на формирующийся детский
организм?
 
   Шведы пьют много кофе. И вот появились широко разрекламированные
заменители кофейных сливок. Гильберг проверил в лаборатории эти сливки и
на глазах у тысяч телезрителей, выстирал ими рубашку. Продажа заменителя
сразу же упала на шестьдесят процентов в Швеции, на тридцать - в Дании и
Норвегии. Это было началом. На прилавках шведских магазинов в прозрачных
целлофановых пакетах всегда лежит очень свежее, чрезвычайно красивое на вид
мясо. По нашим меркам оно дороговато, но дело не в этом. Гильберг обратил
внимание общественности на то, что в мясо добавляются вещества, которые
хорошо сохраняют внешний вид продукта, но быстро разрушают в нем красные
кровяные тельца. Завязалась острая полемика, в которую были вовлечены
Институт общественного здоровья и Коммерческий совет Швеции. Гильбергу
возражали: добавки не только сохраняют внешний вид мяса, но и консервируют
его. Гильберг по-прежнему настаивал на своей точке зрения, выступил по
норвежскому телевидению. Там было принято решение постепенно отказаться от
химических добавок в мясо. В Швеции же предложен метод, снижающий их дозу в
мясе, а недавно все материалы по этому вопросу были переданы во Всемирную
организацию здравоохранения, которая подробно; рассмотрит проблему.
 
   Большой резонанс был вызван "делом о детском картофеле". В школы и
детские сады начали поставлять чищеный картофель, а чтобы полуфабрикат не
чернел, не терял вида при транспортировке, его стали обрабатывать
бисульфатами. Гильберг предупредил о канцерогенной опасности, связанной с
потреблением в пищу этих химикатов. Дети перестали есть картофель.
Предприятия, оказавшиеся на грани разорения, снизили дозу бисульфатов с
восьмисот миллиграммов на килограмм продукта до четырехсот для начала, а
потом до двухсот миллиграммов, взялись обрабатывать продукт аскорбинкой,
что давно им рекомендовалось, но обходилось дороже...
 
   - Погоня за прибылью, за наживой, - говорит мне Бь„рн Гильберг, - вот
источник пищевого загрязнения. Сотни не проверенных строгой наукой добавок
потребляем мы с пищей, сами становясь подопытной средой. И постоянно
появляются новые - то в вишневом напитке, то в колбасе, то в очередном
пищевом заменителе. И это тоже насилие над природой!
   Необходимо запрещать любые добавки, если влияние их неизвестно или, тем
более, если обнаруживается их вред на подопытных животных... А об
"оптическом эффекте" у вас чтонибудь известно?
 
   - Нет, не слыхал,- говорю я, поражаясь неистощимой энергии и
въедливости этого молодого - ему еще нет тридцати - человека, сидящего
передо мной.
 
   - Понимаете, в мире сейчас развита громадная индустрия отбеливающих
веществ. Нет нет, не стиральные порошки, а отбеливатели.
   Я установил, что они не моют, а лишь отбеливают, маскируя грязь. В
Швецию ввозится в год на десять миллионов крон отбеливателей, и
применяются они всюду, вплоть до прачечных,, стирающих детские пеленки.
Следы этих веществ были найдены в районах текстильной промышленности и
даже на рыбных промыслах.
   Я опубликовал свое исследование, в котором доказывал, что отбеливатели
вызывают у людей аллергические явления и могут даже нарушить генетический
аппарат наследственности.
   Фирмы всполошились, опасаясь за судьбу своих миллионов, прислали ко мне
представителей из ФРГ и США, предложили сотрудничество, приглашали к себе,
чтоб за их счет пожить в самом дорогом отеле и подискутировать. Они тут
узнали, - Бь„рн обвел веселыми глазами комнату, смущенно взъерошил белесые
волосы,- что я средний швед и живу, значит, средне. Никуда я не поехал.
Спросил: "Вы можете предложить эти вещества пищевой промышленности, чтоб,
например, сделать рис или сахар белее белого?"-"Нет",- отвечают. Я
показываю им их же материалы. "Видите ли,-смутились они,- мы имели в виду
нецивилизованные страны". Я попросил их удалиться...
   - Трудновато одному? - спросил я.
   - Из жалоб ничего позитивного не извлечешь, хотя, правду сказать, я
огорчился, когда узнал, что меня лишили в университете пособия на научные
исследования.
   Огорчился... Это было сказано слишком мягко. Бь„рну Гильбергу довелось
выдержать настоящую битву, столкнуться с непониманием, злобной клеветой,
сознательной компрометацией его научной и общественной деятельности.
   Руководство Высшей сельскохозяйственной школы заявило, что "если
Гильберг думает продолжать свои пугающие истории, то он будет чувствовать
себя лучше в каком-нибудь другом месте". Затем был объявлен отказ в
финансировании научной темы, которую Бь„рн считал очень важной и
многообещающей - он намеревался продолжить свою работу с одним из видов
азотопривлекающих бактерий, чтобы повысить урожайность бобовых и их
сопротивляемость засухе. С недоумением и возмущением Бь„ря узнал, что тема
не утверждена, - слишком, дескать. она локальна, потому что ^касается
белковой проблемы только развивающихся стран.
   Общественность выступила в защиту ученого. а на обвинения в том, что он
еще не провел ни одного серьезного научного исследования, большая
г„теборгская газета сообщила, что, в отличие от многих молодых шведских
исследователей, Гильберг за последние годы опубликовал в известных
международных специальных изданиях шесть научных работ, что он читал лекции
на заседаниях Всемирной . организации здравоохранения ООН, в американском
университете в Бомбее и приглашен с той же целью в одну из высших школ
Нью-Иорна.
 
   На прошение Гильберга об отпуске средств для исследований ответило
отказом и министерство. А вскоре одна из компаний предложила Гильбергу
работу и сорок тысяч долларов годового содержания - в пять раз больше, чем
он получал ранее. Бь„рн категорически отказался, заявив, что он хотел бы
служить обществу, народу, а не корпорациям. И так слишком много ученых,
получающих жалованье от компаний и хранящих гробовое молчание, хотя они
прекрасно знают наши пороки в области эксплуатации окружающей среды и не
только закрывают глаза на большие ошибки в природопользовании, но и
соучаствуют в них...
 
   - А я не стану молчать. - спокойно говорит мне Бь„рн Гильберг и
смеется. - Знаете, эти телевизионщики даже передачу организовали под
названием: "Человек, который не хочет молчать". Собственно, это и
послужило предлогом для отказа в финансировании моей работы... Но я не
один, нет1 Есть у нас газета, есть "Миль„-центр", который положил начало
сотрудничеству всех ученых по проблемам окружающей среды. Создано более
ста групп, состоящих в основном из молодых людей.
   - Чем они занимаются?
   - Локальными вопросами. Вы слышали о том, как приостановилось
незаконное строительство бумажного комбината на побережье в Лахольмсбуктен?
   - Знаю.
   - Это они... Иногда их методы спорны, скандальны.
   - Например? .
   Бь„рн рассказал, как собрали они однажды по придорожным кустам и
кюветам мусор и выложили его на обочины дорог, чтобы шведы увидели, какая
у них грязная страна. Необычно, конечно, и полиция изъявляла недовольство,
только начинать с чего-то надо было, чтоб поднять народ и "почистить
Швецию". В дни работы конференции ООН по окружающей среде в одной из
стокгольмских витрин лежала пластмассовая "Мадам Швеция", утопая в
отбросах - бумажном мусоре, жестяных банках из-под пива, синтетических и
стеклянных бутылках.
 
   Проблема использованных бутылок, кстати.
   становится в Швеции и некоторых других странах очень острой. В Америке"
например, за двадцать лет производство таких бутылок на душу населения
возросло в пять раз. Шведы выбрасывают за год шестьсот миллионов пустых
бутылок, и Бь„рн Гильберг говорит, что если по этому показателю Швецию
догонит скажем, Индия, то там будет выбрасываться почти пятьдесят
миллиардов бутылок в год1, Так вот, "полевые биологи", как называют себя
эти молодежные группы, чтобы обратить внимание на проблему бытовых отходов,
договорились весной провести по всей Швеции своего рода субботник. За один
день 15 апреля они собрали десятки тысяч бутылок и доставили их почтовыми
отправлениями в четыре адреса - правительству, главному производителю,
министерству сельского хозяйства. Управлению по охране среды. Курс акций
компаний, производящих бутылки, понизился, а владельцы предприятий заявили,
что, если они, прекрасно понимая проблему и страсти молодежи, прекратят
выпускать эти бутылки, их начнут выпускать другие. А генеральный директор
Управления по охране среды Вальфрид Паульсон отметил, что это была
великолепно организованная работа, только не следовало посылатьпочтой-столь
негигиеничные вещи, лучше б на свалку...
 
   - Это верно, - говорит Гильберг, - что большая часть нашей молодежи
лишена идеалов и заражена мещанским мировосприятием.
   А во время нашей работы мне радостно было наблюдать, как в самых
равнодушных и, казалось, бесполезных для общества парнях пробуждается
интерес к большим вопросам жизни, экономики, как они начинают на фактах
познавать пороки нашего социального устройства, практически бороться с
эгоистичностью компаний, бюрократической закоснелостью учреждений, как они
становятся политически зрелее и нравственно крепче...
 
   Дарю Бь„рну Гильбергу кедровые шишки, что лежали в моем портфеле всю
эту поездку, советую, как прорастить семена, и выражаю надежду, что Упсала
станет третьим городом Швеции, в котором будут расти сибирские кедры.
 
   - А первые два? - Бь„рн с интересом рассматривает шишки.
 
   Рассказываю, как мне посчастливилось обнаружить на севере страны
кедровую рощицу, посаженную около двух веков назад, обещаю, что непременно
напишу о ней, и вспоминаю о "Кедрограде"-давней серьезной и увлекательной
затее нашей молодежи. Тогда я принял участие в зачине этого дела, очень
нужного нашему лесному хозяйству. И вот один из первых кедроградцев,
лесоустроитель Николай Телегин, с которым мы когда-то столько бродили по
алтайским горам и тайге, стал за это время кандидатом наук и работал
последние годы нашим лесйым атташе в Стокгольме.
   В начале своей дипломатической службы он привез из Горного Алтая
десяток саженцев кедра, проверил их на акклиматизацию у лесничего короля и
высадид вокруг советского по
   сольства. Прижились... Лулео, Стокгольм, а теперь вот Упсала. Пусть и в
Швеции становится все больше "недроградов"!..
 
   А Вь„рн Гильберг дарит мне подборку газеты "Миль„-фрамтид", показывает
свои книги "Цепочка наследственности под угрозой" и
"Среда-экономика-политика". Не знаю, что писано в них, но говорит Бь„рн
Гильберг интересные вещи:
 
   - Каждый ученый, если он честен и его заботят людские нужды, придет
через свою науку к социальным, политическим проблемам.
   Это касается и тех, кто изучит, как мы используем нашу природную среду,
сырье, как мы отравляем живое и как отравляют нас.. Я лично сделав вывод,
что единственный выход - в социализации средств и способа производства, в
плановой экономике...
 
   Мы вышли в крохотный палисадник, где у Бь„рна что-то росло.
 
   "...При настоящих обстоятельствах спокойное буржуазное существование
для честно мыслящего человека возможно лишь в том случае, если он
намеренно закроет на все глаза и. Отказываясь от всякого общения с людьми,
посвятит себя отвлеченным, чисто научным интересам. Но тогда нужно
тщательно избегать всякого соприкосновения с действительностью, иначе
возмущение нес