этом случае вспыхнули сейчас в его разгоряченной голове.
Собака явно считала "скорую помощь" чьим-то выпадом против самой Природы,
ее оскорблением. И потому со свирепостью карликового носорога, набычившись,
помчалась через дорогу к машине. Санитары почему-то посчитали, что их
помощь нужна супругам Петтигрю, и остановились у дома номер 6. Но простояли
они там недолго. Какой-то зверь с налитыми кровью глазами сшиб одного из
санитаров, укусил второго и попытался вцепиться в горло третьему, но, к
счастью, промахнулся, в прыжке перелетев у того над плечом. Санитары
поспешно нырнули в "скорую" и помчались в больницу сами, бросив на произвол
судьбы супругов Лоури, трех полицейских и полковника, вопли которого
несколько поутихли после того, как он порезал себе пенис кухонным ножом.

Однако им не стоило так торопиться. Мистер Петтигрю только что открыл
входную дверь и объяснил позвонившему санитару, что на этот раз он понятия
не имеет, кто учинил очередной переполох на Сэндикот-Кресчент. И в этот миг
у него между ног что-то промчалось и устремилось наверх. Мистер Петтигрю
сделал ошибку: он закрыл дверь, проявив этим, однако, определенную меру
понимания своей ответственности перед обществом. Впрочем, последнее вышло у
него случайно. На протяжении последующих двадцати минут бультерьер
полковника Финч-Поттера громил дом Петтигрю. Что он нашел в украшенных
кисточками абажурах торшеров, в бархатных занавесках, в тряпках,
разбросанных на туалетном столике, или же в ножках гарнитура красного
дерева, что стоял в столовой Петтигрю, - это знал только сам бультерьер. Но
все перечисленное явно показалось ему чем-то непривычным и странно опасным.
Проявив безупречный вкус и действуя с неподражаемым варварством, пес
проложил себе путь через лучшую мебель и украшения и даже прогрыз дыру в
персидском ковре - по-видимому, в поисках воображаемой кости, которую
ожидал под ним найти. Петтигрю все это время прятались в кладовке под
лестницей. В конце концов собака бросилась на собственное отражение в
стеклах большого французского окна и, пробив его, исчезла в уличном мраке.
Ее внушающий ужас лай доносился откуда-то из птичьего заказника. К этому
времени стоны и завывания полковника Финч-Поттера давно уже прекратились.
Он лежал в кухне на полу и весьма мужественно и старательно при помощи
терки для сыра делал что-то с тем, что было раньше его пенисом. Он не знал
и не понимал, что ожегший его презерватив уже давно развалился под
многочисленными ударами кухонного ножа. Впрочем, его это и не волновало.
Достаточно было чувствовать и видеть, что еще оставалось резиновое кольцо и
что его пенис съежился втрое по сравнению с нормальным его размером.
Полковник, почти обезумев от боли, пытался теперь содрать резиновое кольцо
с остатков былого фаллического великолепия. Боль от сырной терки по
сравнению с ощущениями от средства для чистки плит была ничтожной и
казалась даже облегчением, пусть и слабым. На кухонном стуле билась в
истерике "греховная жена", на которой были только кожаный пояс и
бюстгальтер. Именно ее вскрики и рыдания и вернули в конце концов трех
полицейских к исполнению их служебных обязанностей. Скрюченные от
полученных укусов, все в крови, они взломали входную дверь, гонимые как
необходимостью войти в дом, так и стремлением спрятаться от бультерьера.
Но, оказавшись внутри, они не знали, оставаться ли им тут, или же спешно
покинуть это место. Вид пожилого джентльмена с багрово-красным, почти что
черным лицом, сидящего голым на кухонном полу и пытающегося сырной теркой
сделать что-то с тыквой, явно страдающей избыточным кровяным давлением,
заставлял усомниться в его психическом здоровье. Такое впечатление еще
более усиливалось при виде находившейся тут же женщины, совершенно голой,
если не считать пояса для чулок, которая истерически вскрикивала, бормотала
что-то нечленораздельное и поминутно прикладывалась к бутылке с бренди. Как
бы для завершения этого кромешного ада и для еще большей паники внезапно
погас свет и весь дом погрузился в темноту. Все другие дома на
Сэндикот-Кресчент - тоже. Локхарт, воспользовавшись тем, что вся полиция и
"скорая помощь" сосредоточились около домов номер 6 и 10, пробрался на поле
для гольфа и забросил свое изобретение на провода шедшей к улице
электролинии. Замыкание сработало мгновенно. Когда Локхарт вернулся домой,
даже Джессика была в состоянии, близком к шоку.

- Локхарт, дорогой, что с нами творится? - простонала она.

- Ничего, - ответил Локхарт. - Это с ними творится. - В кромешной тьме
кухни Джессика вздрогнула в его объятиях.

- С ними? - спросила она. - С кем с ними?

- С тем миром, что не мы, - ответил он, непроизвольно переходя на диалект
своих родных болот. - Со всеми теми, кого проклял Бог. И коль моим молитвам
он не внемлет, я сам, один, свершу то, что свершиться должно.

- Локхарт, миленький, ты чудо! - прощебетала Джессика. - Я и не знала, что
ты можешь читать наизусть стихи.

Глава четырнадцатая

Все, кто жил на Сэндикот-Кресчент, меньше всего думали в те минуты о
поэзии. Полковник Финч-Поттер был вообще не в состоянии думать о чем бы то
ни было, а его "греховная жена" пережила потрясение, после которого,
скорее, всего, уже никогда не смогла бы быть той же, что прежде. Дом
Петтигрю тоже вряд ли мог быть возвращен в прежнее состояние. Вконец
разгромленный бультерьером, он находился в состоянии полного хаоса. Супруги
Петтигрю, выбравшиеся наконец из кладовки уже после того, как погас свет,
решили было, что жертвами пережитого несчастья стали только они сами. И
лишь после того, как мистер Петтигрю, попытавшись добраться до стоявшего в
гостиной телефона, споткнулся, попав ногой в дыру в персидском ковре и
шлепнулся на остатки разодранного абажура, - лишь после этого до них стали
доходить подлинные масштабы нанесенного дому ущерба. При свете карманного
фонарика они осмотрели то, что осталось от их мебели, и зарыдали.

- Над этой улицей довлеет какое-то проклятие, - стонала миссис Петтигрю,
повторяя мысль, высказанную Локхартом. - Я не останусь тут больше ни одной
минуты.

Мистер Петтигрю тщетно пытался настроить ее более рационально, тем более
что все его усилия сводились тут же на нет диким воем бультерьера,
доносившимся из птичьего заказника. Пес не только лишился зуба, но вдобавок
еще и заблудился. И теперь, искусав несколько толстых деревьев, видимо,
принятых им за ноги мамонта, сидел и выл на пять разноцветных лун,
одновременно мерещившихся его разгоряченному, отравленному наркотиком
мозгу. Супруги Лоури перебинтовывали друг друга; к сожалению, бинтовать
приходилось в местах, наименее удобных для перевязки. Они обсуждали между
собой возможность подать на полковника Финч-Поттера в суд за ущерб,
нанесенный его собакой, и как раз в этот момент в их доме тоже погас свет.
В соседнем доме миссис Симплон, уверенная, что ее муж нарочно замкнул
проводку, чтобы в темноте было удобнее вломиться в дом и забрать свои вещи,
решила попугать его. Она зарядила дробовик, стоявший в шкафу в спальне, и
дважды выстрелила из окна, ни во что не целясь. Конечно, стрелком она была
неважным, и воображения ей в жизни сильно недоставало; однако первым
выстрелом она ухитрилась разбить теплицу в саду дома номер 3, где жили
Огилви, а вторым, который она сделала из окна фасадной стороны своего дома,
- перебить те окна в доме Петтигрю напротив, что оставались еще целыми
после вторжения бультерьера. Увидев, что в темноту погружена вся улица, а
не один ее дом, она поняла свою ошибку. Однако это не остановило ее, а,
напротив, подвигло к дальнейшим действиям. Слыша ругань и крики "греховной
жены", которую тащили в полицейскую машину, она сделала вывод, что
происходящее - результат новой вылазки ИРА. Поэтому миссис Симплон
перезарядила ружье и пальнула еще пару раз в направлении бывшего дома
ОТБрайена. На этот раз она угодила точно в спальню Лоури, оказавшуюся
почему-то на линии между домами Симплонов и ОТБрайена. Полицейские, все еще
возившиеся у дома Финч-Поттера, поспешно бросили задержанную, спрятались за
угол и по радио запросили вооруженную подмогу.

Помощь прибыла молниеносно. Завыли сирены, со всех сторон подъехало
несколько полицейских машин, и под прикрытием собственного огня дюжина
полисменов окружила псевдогеоргиевский особняк Симплонов и потребовала,
чтобы все находящиеся внутри выходили бы по одному наружу с поднятыми
руками. Но миссис Симплон снова поняла свою ошибку. Град револьверных
выстрелов, раздававшихся, казалось, со всех сторон, мигание огней
полицейских машин, передававшиеся по громкоговорителю требования полиции -
все это убедило миссис Симплон, что ей лучше скрыться. Одевшись так быстро,
как она только могла, схватив драгоценности и деньги, что были в доме, она
прошла через внутреннюю дверь в гараж и спряталась там в смотровой канаве,
которую когда-то предусмотрительно соорудил ее муж, любивший повозиться не
только под миссис Грэббл, но и под своей машиной. Там она и выжидала,
прикрыв канаву над собой деревянной крышкой. Через дверь гаража и эту
крышку до нее доносился звук громкоговорителя, предупреждавшего, что дом
окружен и сопротивление бессмысленно. Миссис Симплон и не думала
сопротивляться. Она проклинала себя за свою глупость и пыталась лихорадочно
выстроить какое-нибудь оправдание собственным действиям. Она все еще не
нашла его, когда над Сэндикот-Кресчент уже начал заниматься рассвет и
пятнадцать полицейских, выйдя из укрытия, взломали переднюю и заднюю двери,
четыре окна и обнаружили, что дом пуст.

- Никого нет, - доложили они старшему инспектору, подъехавшему к этому
времени и взявшему на себя руководство операцией. - Обыскали весь чердак,
но и там ни души. Мистер Петтигрю, присутствовавший при этих словах,
запротестовал. Он был твердо уверен, что в доме Симплонов кто-то должен был
быть.

- Я сам видел вспышки выстрелов, - доказывал он. - Взгляните на мой дом,
посмотрите, что с ним стало!

Инспектор взглянул и выразил сомнение в том, что выстрелы могли бы
разодрать абажуры, сорвать подушки с диванов и занавеси с окон, а также
обгрызть ножки у стола.

- Это собака, - ответил Петтигрю, - все это натворила собака, которую
привезли на "скорой помощи". Инспектор засомневался еще сильнее:

- Вы хотите сказать, что весь этот погром устроила собака и что эту собаку
привезла в ваш дом "скорая помощь"?

Петтигрю заколебался: скептицизм инспектора был заразителен.

- Я понимаю, что все это звучит странно, - согласился он, - но оно было
похоже на собаку.

- Мне крайне трудно поверить, что одна только собака сама могла бы устроить
подобный разгром, - сказал инспектор, - и если. вы утверждаете, что "скорая
помощь"... - Его слова прервал вой, донесшийся из птичьего заказника. - О
Боже, а это что такое?

- То самое, что разгромило мои дом, - ответил Петтигрю. - Оно сейчас в
птичьем заказнике.

- Да уж, птичий заказничек, - протянул инспектор. - Судя по тому, как там
воют, это скорее заказник кладбищенских привидений.

- Не думаю, чтобы привидения умели так выть, - как-то рассеянно возразил
Петтигрю. Бессонная ночь, проведенная по большей части в кладовке, а потом
- в темноте в разгромленном доме, не способствовала ясности его мыслей. К
тому же подвывала и миссис Петтигрю. Она обнаружила, что все ее белье,
лежавшее в спальне, тоже разодрано.

- Говорю вам, это была не собака, - кричала она, - а какой-то сексуальный
маньяк. Он изжевал все мое белье! Инспектор с сомнением посмотрел на миссис
Петтигрю.

- Ваше белье, мадам, может сжевать лишь... - начал он, но вовремя
спохватился. У миссис Петтигрю оставалось только самомнение, и не стоило
отнимать у нее последнее. - Вы не знаете, кто может иметь на вас зуб? -
спросил инспектор. Петтигрю, не сговариваясь, отрицательно покачали
головами.

- Мы всегда жили так тихо, - ответили они. То же самое сказали инспектору и
во всех других домах, в которых еще были жильцы. Таких домов оказалось
только четыре. В доме номер 1 супруги Рикеншоу не добавили ничего нового,
но выразили благодарность за то, что напротив их дома постоянно стоит
полицейская машина.

- Мы теперь чувствуем себя по-настоящему в безопасности, - сказали они.

Огилви не разделяли их мнения. Выстрел из дробовика, разнесший все стекла в
их теплице, вызвал у них глубочайшее расстройство, о чем они и сказали
инспектору.

- Куда идет мир, если простые законопослушные граждане не могут спокойно
спать в собственных постелях?! - возмущался мистер Огилви. - Я напишу
жалобу нашему депутату парламента, сэр. Эта страна катится в пропасть! -
Похоже, - примирительно согласился инспектор. - Но вы уверены, что вашу
теплицу сломала не собака?

- Совершенно уверен, - ответил Огилви. - Какая-то скотина выстрелила в нее
из ружья!

Инспектор вздохнул с облегчением. Ему уже порядком надоело, что всю вину за
происходящее на этой улице сваливают на собак. Однако миссис Симплон и не
сваливала. Она все еще продолжала сидеть в смотровой яме гаража, под
деревянной крышкой, и нервы ее напоминали такие же измочаленные тряпки, как
те, во что превратилось белье миссис Петтигрю. Она порылась в сумочке,
разыскивая сигареты, нашла одну и чиркнула спичкой в тот самый момент,
когда полицейский инспектор, поблагодарив супругов Огилви за сотрудничество
и выслушав в ответ от мистера Огилви выговор за неспособность полиции
предотвратить обрушившиеся на них невзгоды, миновал ворота гаража
Симплонов. Впрочем, точнее было бы сказать, что ворота миновали инспектора.
Миссис Симплон поздно и дорогой ценой поняла, что смотровая яма,
наполненная масляными пятнами и парами бензина - не лучшее место для
курения. Сигарета, которую удалось ей отыскать, успокоила нервы миссис
Симплон сверх всяких ее ожиданий. Последовала серия взрывов - вначале
пропитанного бензином воздуха в самой яме, потом бензобака машины, стоявшей
над ямой, и, наконец, двух полупустых емкостей из-под топлива для отопления
дома. Уже после первого взрыва миссис Симплон потеряла сознание, а после
третьего отлетела в небытие. Вместе с ней отлетели части гаража, машины и
баков для топлива. Огненный шар, в котором все это крутилось и вертелось,
вырвался оттуда, где были ворота гаража, стремительно промчался мимо головы
инспектора и окончательно искалечил и без того пострадавший фасад дома
Петтигрю. Посреди всего этого ада инспектор не потерял головы. Но, кроме
нее, ему мало что удалось сохранить. Взрыв сорвал с него всю одежду, а что
не сделал взрыв, то довершило пламя. Усы скорчились и обгорели. Черные
полосы шли от сгоревших бровей к ушам, которые были такими красными, что
казалось, несколько миллионов человек одновременно поминают инспектора
недобрым словом. Полицейский стоял, весь покрытый гарью, обожженый, в одних
только сапогах и форменном ремне.

Вновь на подъезде к Сэндикот-Кресчент завыли сирены, на сей раз пожарных
машин. Они лихорадочно сбивали пламя, уже успевшее поглотить миссис
Симплон, так что кремация ей была уже не нужна. И в этот самый момент свой
последний выход на сцену предпринял бультерьер. Внутренний огонь, которым
была в ту ночь охвачена его голова, уже почти затих, однако пробудился
вновь при взрыве и пожаре в гараже Симплонов. С налитыми кровью глазами и
вывалившимся языком пес с шумом выскочил из птичьего заказника, пронесся по
саду сестер Масгроув, цапнул для разминки за икру одного из пожарных и,
войдя во вкус, вступил в смертельную схватку с пожарным шлангом. Видимо, в
наркотическом бреду он принял его за доисторическую анаконду. Пожарный
шланг энергично сопротивлялся. Прокушенный в нескольких местах, он под
огромным давлением выстрелил вверх струями воды, на мгновение подбросившими
на несколько футов от земли хищно рычавшего пса. Теперь инспектор поверил
Петтигрю: он увидел эту собаку собственными глазами - воющую, рычащую,
кусающуюся, извивающуюся, подобно крокодилу, страдающему пляской святого
Витта. Уверенный, что собака бешеная, инспектор, следуя вызубренным
когда-то наставлениям, замер и стоял, не шевелясь. Но лучше бы уж он
шевелился. Получив отпор и холодный душ от пожарного шланга, пес вонзил
зубы в ногу инспектора, моментально отпустил ее, чтобы вновь укусить в
нескольких местах шланг, а потом попытался вцепиться инспектору в горло. На
этот раз инспектор решил сдвинуться с места, и его подчиненные, два десятка
пожарных, супруги Огилви и Рикеншоу могли наблюдать, как совершенно голый и
сильно обожженый полицейский в сапогах и портупее меньше чем за десять
секунд покрыл добрую сотню метров. За ним, с горящими глазами, выпустив
когти, оскалив челюсти, несся бультерьер. Инспектор перескочил через
калитку дома Грэбблов, одолел одним махом их лужайку и скрылся в заказнике.
Вскоре оттуда донеслись его крики о помощи, чем-то напоминавшие стенания
блуждавшего там чуть раньше бультерьера.

- Что ж, теперь он по крайней мере убедился, что мы говорили правду, -
прокомментировал мистер Петтигрю и тут же посоветовал жене перестать выть,
будто баба по любовнику, - сравнение, явно не самое удачное для
восстановления мира в их сильно пострадавшем доме.

Локхарт и Джессика наблюдали за всем этим хаосом из окна своей спальни.
Гараж Симплонов все еще продолжал гореть, главным образом из-за
вмешательства собаки пожарный шланг метался из стороны в сторону и пускал
высоко вверх мощные фонтаны воды, напоминая гигантскую садовую поливалку, а
пожарные и полицейские попрятались по своим машинам. Только вооруженные
полицейские, дополнительно присланные для борьбы с теми, кто стрелял из
дома, еще не разобрались в происходящем. Уверенные, что поджог гаража - это
отвлекающий маневр, предпринятый для того, чтобы скрывающиеся в доме
террористы смогли бы удрать под прикрытием дыма, эти полицейские устроились
в засадах в прилегающих садах и в зарослях кустов около поля для гольфа.
Последнее обстоятельство сыграло роковую роль. Дым от гаража закрывал им
обзор; на поле же для игры в гольф две первые пары уже вышли поразмяться с
утра пораньше, и сорвавшийся после чьего-то неверного удара шар угодил
вооруженному констеблю в голову.

- Атака с тыла, - завопил тот и разрядил свой револьвер в стелющийся дым,
смертельно ранив одного из игроков и нанеся тем самым непоправимый удар
гольф-клубу. Несколько других полицейских тоже открыли стрельбу в
направлении, откуда доносились чьи-то крики. Пули летали по всему полю для
гольфа и залетали даже в окна клубного бара, где на полу лежал секретарь
клуба, пытавшийся срочно дозвониться в полицию.

- По нам стреляют, - кричал он в трубку телефона, - со всех сторон свистят
пули! - Ему вторили игроки и члены клуба. Когда они бежали сквозь дым, то
попали под град пуль, летевших с тыльной стороны сада Симплонов. Четыре
человека упали у восемнадцатой лунки, два у первой, а возле девятой
несколько женщин, крепко прижавшись друг к другу, пытались укрыться за
одним из препятствий, которое до этого они всячески старались обходить
стороной. И с каждым новым залпом полиция, не имеющая возможности увидеть,
кто же стреляет и откуда, затевала перестрелку между собой. Даже супруги
Рикеншоу из дома номер 1, всего час назад поздравлявшие друг друга с
постоянным присутствием полиции и настоящей безопасностью, начали сожалеть
о преждевременно выраженной ими благодарности. Свежий отряд полиции,
прибывший в гольф-клуб в ответ на поступивший оттуда вызов и вооруженный на
этот раз не только револьверами, но и винтовками, разместился в баре, в
комнате секретаря и в раздевалках и на беспорядочный огонь своих коллег
ответил собственным дружным залпом. Пули просвистели над головами женщин,
прятавшихся возле девятой лунки, и, пролетев через дым, угодили прямо в
гостиную Рикеншоу. Вопили женщины, попавшие на поле в ловушку, вопила
миссис Рикеншоу, которой пуля угодила в бедро, а водитель пожарной машины,
позабыв о том, что у него выдвинута лестница, решил, что пора сматываться,
пока обстановка не стала еще хуже. Но она уже была хуже некуда.

- Сматываемся отсюда! -