твердо: если старый Флоуз хочет, чтобы Джессика стала его
невесткой, сам он должен взять себе в жены ее мать. Обсуждение этой темы
она начала весьма осторожно и с той стороны, что касалось вопросов
собственности.

- Если Джессика выйдет замуж, - сказала она как-то вечером после ужина, - я
останусь без дома.

Старый Флоуз заказал себе еще бренди, что должно было выражать его радость
по поводу того, что обсуждение наконец-то началось.

- Почему, мадам? - спросил он.

- Потому что мой бедный покойный муж завещал все двенадцать домов по
Сэндикот-Кресчент, включая и наш собственный, дочери, а я не стала бы жить
вместе с молодыми.

Старый Флоуз хорошо понимал миссис Сэндикот. Он достаточно долго прожил с
Локхартом и знал, что значит делить дом с этой скотиной.

- Есть Флоуз-Холл, мадам. Там всегда вам будут рады.

- В каком качестве? Как временному гостю, или вы имеете в виду что-то более
постоянное?

Старый Флоуз заколебался. В голосе миссис Сэндикот было нечто такое, что
подсказывало ему: матери Джессики не понравится тот более постоянный
вариант, который он действительно имел в виду.

- Вы не будете временным гостем, мадам. Вы сможете жить там столько,
сколько захотите.

Глаза миссис Сэндикот засверкали сталью провинциальной добродетели:

- А что подумают об этом соседи, мистер Флоуз?

Флоуз снова заколебался. Ближайшие соседи жили в Блэк-Покрингтоне, в шести
милях от него, и к тому же плевать он хотел на то, что они могут подумать.
Но сочетание двух этих обстоятельств уже оттолкнуло от него многих
экономок, и вряд ли оно было способно привлечь миссис Сэндикот.

- Полагаю, они поймут, - увильнул Флоуз от прямого ответа. Но обмануть
миссис Сэндикот ему не удалось: предположения ее не устраивали.

- Я должна думать о своей репутации, - сказала она. - Я никогда бы не
согласилась жить в одном доме с мужчиной, если бы при этом у меня не было
какого-то законного положения, которое объясняло бы мое пребывание в доме.

- Законного положения, мадам?-переспросил Флоуз и сделал большой глоток
бренди, чтобы успокоить нервы. Эта чертова баба делала ему предложение!

- Думаю, вы понимаете, что я имею в виду, - сказала миссис Сэндикот.

Флоуз молчал. Ультиматум был предельно ясен.

- Так что если наши дети поженятся, - безжалостно продолжала она, - я
повторяю - если - то, полагаю, нам следует задуматься и над своим будущим.

Флоуз задумался и пришел к выводу, что его будущее неопределенно. Миссис
Сэндикот нельзя было назвать совершенно непривлекательной. Флоуз мысленно
уже не однажды раздевал ее и решил, что ее полнота и округлость вполне в
его вкусе. С другой стороны, у жен есть свои отрицательные стороны: они
непременно хотят командовать. Раскомандовавшуюся экономку можно уволить,
жену - нет. К тому же миссис Сэндикот, при всей ее внешней почтительности к
Флоузу, производила впечатление сильной и волевой женщины. Он явно не
стремился провести остаток своих дней с такой женщиной; впрочем, если тем
самым удалось бы сбыть с рук этого подонка Локхарта, то, быть может, стоило
рискнуть. Изолированность Флоуз-Холла могла подействовать усмиряюще на
самую сильную женщину; и, кроме того, у него будет союзник в лице Додда.
Да, несомненно, союзник, и не без способностей. Наконец, если он не сможет
уволить жену, то, с другой стороны, и жена не уволится так, как в любой
момент может уйти экономка. Флоуз ухмыльнулся в стакан с бренди и кивнул
головой.

- Миссис Сэндикот, - сказал он с непривычной фамильярностью, - правильно ли
я понимаю, что вам не было бы противно сменить фамилию на миссис Флоуз?

Миссис Сэндикот буквально засветилась согласием.

- Я была бы счастлива, мистер Флоуз, - ответила она, взяв его за
испещренную старческими пятнами руку.

- Тогда позвольте мне доставить вам это счастье, мадам, - сказал старик,
думая про себя, что стоит ему только заполучить ее во Флоуз-Холл, а там уж
ей придется найти свое счастье, никуда не денется. Как бы салютуя близкому
союзу двух пар, судовой оркестр вдарил фокстрот. Когда музыка кончилась,
Флоуз вернулся к обсуждению практических вопросов.

- Должен предупредить вас, что Локхарту потребуется какая-нибудь работа, -
сказал он. - Я всегда хотел, чтобы он сидел дома, хотел сделать его
управляющим тем имением, которое он когда-нибудь унаследует, но раз у вашей
дочери двенадцать домов...

Миссис Сэндикот пришла ему на помощь.

- Все дома сданы съемщикам, - сказала она, - и по закону о найме на
длительный срок квартплата в них фиксированная, но наш милый Локхарт сможет
работать в фирме моего покойного мужа. Насколько я знаю, у него неплохо с
математикой.

- Могу без колебаний утверждать: в арифметике у него подготовка отличная.

- Тогда у него должно получиться в "Сэндикот с партнером". Там занимаются
бухгалтерским делом и консультируют по налогам, - сказала миссис Сэндикот.

Флоуз мысленно поздравил себя со своей предусмотрительностью.

- Ну и решено, - сказал он. - Остается только договориться о свадьбе.

- Свадьбах, - подчеркнула миссис Сэндикот. - Я всегда хотела, чтобы
Джессика венчалась в церкви. Флоуз отрицательно покачал головой:

- В моем возрасте, мадам, будет неприлично, если за венчанием вскоре
последует отпевание в той же церкви. Я бы предпочел какое-нибудь более
радостное место. Но, хочу заметить, я не одобряю ту процедуру, что принята
при гражданской регистрации.

- Я тоже, - согласилась миссис Сэндикот, - это так неромантично.

Но в том, что старый Флоуз не хотел регистрировать обычным образом брак
Локхарта, соображения романтики не играли никакой роли. Ему внезапно пришла
в голову мысль, что без свидетельства о рождении может оказаться вообще
невозможно женить эту скотину. И кроме того, приходилось скрывать тот факт,
что его внук - незаконнорожденный.

-Почему бы капитану судна не обвенчать нас, - сказал Флоуз после некоторого
размышления. При этих словах миссис Сэндикот испытала радостный трепет.
Такое решение не оставляло бы времени для раздумий и сомнений, оно сочетало
бы энергичность действий с почти аристократической их эксцентричностью. Как
она потом могла бы хвастать этим перед подругами!

- Тогда утром я поговорю с капитаном, - сказал Флоуз. Миссис Сэндикот было
позволено сообщить новости молодым.

Она нашла их на шлюпочной палубе. Локхарт и Джессика о чем-то шептались.
Миссис Сэндикот остановилась и стала прислушиваться. Они так редко говорили
друг с другом в ее присутствии, что ей было любопытно узнать, о чем они
могут разговаривать наедине. То, что она услышала, одновременно и
обрадовало ее, но и вызвало у нее тревожные чувства.

- О, Локхарт!

- О, Джессика!

- Ты такой замечательный!

- Ты тоже.

- Ты правда так думаешь?

- Конечно.

- О, Локхарт!

- О, Джессика!

Под сияющей луной и сверкающим взором миссис Сэндикот они заключили друг
друга в объятия и Локхарт задумался, что делать дальше. Джессика предложила
выход:

- Поцелуй меня, дорогой.

- Куда? - спросил Локхарт.

- Сюда, - Джессика подставила губы.

- Сюда? - спросил Локхарт. - Правда, сюда? Миссис Сэндикот, стоявшая в тени
спасательной шлюпки, оцепенела. Она не могла видеть происходящее; но то,
что она только что услышала, показалось ей отвратительным. Одно из двух:
или ее будущий зять был умственно неполноценным, или же ее собственная дочь
была сексуально куда более опытна - а по мнению миссис Сэндикот, более
развращена, - нежели она предполагала. Миссис Сэндикот мысленно разразилась
проклятиями в адрес этих негодных монахинь. Последовавшие слова Локхарта
подтвердили ее худшие опасения:

- А в этом нет ничего плохого?

- О, милый, ты так романтичен, - прошептала Джессика, - так романтичен.

Миссис Сэндикот была настроена вовсе не романтически. Она вышла из тени и
обрушилась на Джессику и Локхарта, отпрянувших друг от друга при ее
появлении.

- Ну хватит, - заявила она. - Когда поженитесь, можете делать что хотите, а
до тех пор моей дочери не пристало заниматься на палубе Бог знает чем. К
тому же вас могут увидеть.

Джессика и Локхарт в изумлении уставились на нее. Наступившее молчание
первой нарушила Джессика:

- Когда поженимся? Ты правда так сказала, мамуся?

- Именно так, - подтвердила миссис Сэндикот. - Дедушка Локхарта и я решили,
что вы должны...

Ее слова были прерваны Локхартом, который истинно по-рыцарски - что так
очаровывало в нем Джессику - опустился на колени у ног своей будущей тещи и
простер к ней руки. Миссис Сэндикот поспешно отпрянула. Поза Локхарта в
сочетании с тем, что несколько минут назад произносила Джессика, - нет, с
нее было достаточно!

- Не смейте прикасаться ко мне! - пронзительно заверещала она, пятясь
подальше. Локхарт вскочил на ноги.

- Я только хотел... - начал он, но миссис Сэндикот не желала ничего слушать.

- Неважно, что вы хотели. Вам обоим давно пора отправляться спать, - твердо
сказала она. - Подготовку к свадьбе обсудим утром.

- Ой, мамуся...

- И не зови меня мамуся, - обрезала миссис Сэндикот. - После всего, что я
сегодня услышала, я не уверена, что ты - моя дочь.

Она ушла вместе с Джессикой; Локхарт, ошеломленный и погруженный в свои
мысли, остался стоять на шлюпочной палубе. Ему предстояло взять в жены
самую прекрасную девушку в мире. Он поискал глазами ружье, чтобы салютом из
него возвестить миру о своем счастье, но ружья не было. В конце концов он
отвязал от поручней спасательный жилет и с воплем радости и торжества
забросил его через борт куда-то в море. После чего отправился к себе в
каюту, не сознавая, что, отвязав жилет, он тем самым передал на капитанский
мостик сообщение: "Человек за бортом!". Позади теплохода сверкал сигнальный
огонь бешено крутившегося и бултыхавшегося в воде жилета.

Последовала команда: "Стоп машина!", спустили спасательную шлюпку. Локхарт
в это время сидел в каюте, на краешке дивана, и выслушивал инструкции
своего деда. Ему предстояло жениться на Джессике Сэндикот, жить в
Ист-Пэрсли на Сэндикот-Кресчент в начать работать в фирме "Сэндикот с
партнером".

- Великолепно, - сказал он, когда старый Флоуз закончил, - о лучшем я и
мечтать не мог.

- Я мог, - ответил Флоуз, напяливая ночную рубашку. - Чтобы избавиться от
тебя, мне придется жениться на этой суке.

- Какой суке? - удивился Локхарт. - Я думал...

- На ее матери, дубина, - сказал Флоуз и опустился на колени. - О
Всевышний, - возопил он, - ты ведаешь, что я девяносто лет страдаю от
плотской нужды в женщине. Ниспошли мне в последние мои годы мир и
успокоение. Яви великую милость, проведи меня путями праведными и дай
знать, кто отец моего незаконнорожденного внука, чтобы мне хватило срока
лупить эту скотину до тех пор, пока его жизнь не повиснет на ниточке. Аминь.

На этой оптимистической ноте он забрался в постель и потушил свет. Локхарт
раздевался в темноте, недоумевая, что такое плотская нужда в женщине.

- На следующее утро перед капитаном "Лудлоу Кастл", проведшим полночи в
поисках человека за бортом, а вторую половину ночи - в проверке того, все
ли пассажиры находятся в своих каютах и не свалился ли на самом деле
кто-нибудь за борт, предстало видение - старый Флоуз, облаченный в светлый
утренний костюм и серый цилиндр.

- Женитьба? - переспросил капитан, когда мистер Флоуз изложил свою просьбу.
- Вы хотите, чтобы я вас женил?

- Я хочу, чтобы вы провели церемонию бракосочетания, - уточнил Флоуз. - Я
не намереваюсь ни жениться на вас, ни выходить за вас замуж. Сказать по
правде, я не хочу жениться и на этой чертовой бабе, но уж если нечистая
сила куда потянет, приходится подчиняться.

Капитан с сомнением смотрел на Флоуза. Его речь, костюм, не говоря уже о
возрасте, свидетельствовали о таком глубоком одряхлении, которое нуждалось
в услугах скорее не капитана, а судового врача.

- Вы уверены, что отдаете себе отчет в том, чего хотите? - спросил он,
когда Флоуз разъяснил, что речь идет о бракосочетании не только его самого
с миссис Сэндикот, но и его внука с дочерью миссис Сэндикот. Флоуз
ощетинился:

- Я знаю, сэр, чего хочу. И похоже, знаю это лучше, чем вы знаете ваши
обязанности. Как капитан этого судна, вы уполномочены законом проводить
обряды бракосочетания и похорон. Разве не так?

Капитан был вынужден признать, что это верно. Он, однако, высказал и личное
мнение, что в случае мистера Флоуза эти обряды - вначале бракосочетание, а
потом похороны в море - могут последовать друг за другом прискорбно быстро.

- Не лучше ли вам дождаться, пока мы придем в Кейптаун? - спросил он. - Мой
опыт подсказывает, что судовые романы - явление преходящее.

- Возможно, ваш опыт подсказывает именно это, - возразил Флоуз. - Мой
говорит иное. Когда вам переваливает за восемьдесят и когда у вас в прошлом
больше десятка романов, все становится явлением преходящим.

- Да, наверное, - ответил капитан. - А что думает обо всем этом миссис
Сэндикот?

- Она хочет, чтобы я сделал из нее честную женщину. На мой взгляд,
невыполнимая задача, но пусть,- сказал Флоуз. - Что хочет, то и получит.

Дальнейшее продолжение спора привело лишь к тому, что Флоуз вышел из себя,
и капитан сдался.

- Черт побери, - объяснял он потом начальнику хозяйственной службы
теплохода, - если старый дурак хочет жениться, не могу же я ему помешать.
Это такой тип, что, если я откажусь, он наверняка подаст на меня в суд.

Вот так, пока теплоход шел к мысу Доброй Надежды, Локхарт Флоуз и Джессика
Сэндикот стали мистером и миссис Флоуз, а миссис Сэндикот осуществила свою
давнюю мечту и вышла замуж за очень богатого старика, жить которому
оставалось недолго. Старый Флоуз утешал себя тем, что, каковы бы ни
оказались недостатки бывшей миссис Сэндикот как жены, он наконец-то раз и
навсегда избавился от незаконнорожденного внука и одновременно приобрел
экономку, которой можно будет не платить и которая и пикнуть никогда не
посмеет по этому поводу. Как бы для того, чтобы специально подчеркнуть
именно последнее соображение, он отказался сходить на берег во время
стоянки судна в Кейптауне, благодаря чему Джессика и Локхарт получили
возможность провести свой медовый месяц, целомудренно взбираясь на Столовую
гору и восхищаясь друг другом на ее вершине. Когда теплоход отправился в
обратный путь, для некоторых из этой четверки изменились лишь фамилии и
места в каюте. Миссис Сэндикот оказалась наедине со старым Флоузом, под
угрозой его половой неумеренности, что выпадала раньше на долю его
экономок, а в последнее время стала достоянием лишь его воображения. А в ее
прежней каюте Джессика и Локхарт лежали в объятиях друг друга, совершенно
не представляя себе - в полном соответствии с полученным каждым из них
воспитанием - какой-либо дальнейшей цели своего брака. На протяжении
одиннадцати дней судно шло обратным курсом на север; и когда две
супружеские пары сходили в Саутгемптоне с теплохода на берег, они, можно
сказать, вступали в новую для себя жизнь. За время обратного пути не
изменилось почти ничего; только у старого Флоуза его неумеренность отняла
последние силы, и его пришлось сносить по сходням в инвалидной коляске.

Глава четвертая

Мир Флоуз-Холла, что у Флоузовских болот неподалеку of Флоузовых холмов, в
Нортумберленде, сыграл большую роль в том, чтобы Джессика смогла увидеть в
Локхарте того героя, за которого она должна выйти замуж. Мир
Сэндикот-Кресчент, что в Ист-Пэрсли, графство Сэррей, напротив, не занимал
никакого места в выборе, сделанном Локхартом. Для него, привыкшего к
открытым пространствам вересковых болот на границе между Англией и
Шотландией, где пели кроншнепы, пока он их не перестрелял,
Сэндикот-Кресчент - глухой тупик из двенадцати солидных домов, окруженных
ухоженными садами и населенных людьми с солидными доходами, - оказался
совершенно новым и незнакомым миром. Построенные еще в тридцатые годы
смотревшим далеко вперед, хотя и преждевременно скончавшимся, мистером
Сэндикотом, предусмотрительно вложившим в них свой капитал, эти двенадцать
домов с южной стороны тупика граничили с полем для гольфа, а с северной к
ним примыкал птичий заказник - неширокая полоса, поросшая березами и
утесником, подлинное предназначение которой заключалось не столько в том,
чтобы дать прибежище птицам, сколько в поддержании должной стоимости
владений Сэндикота. Иными словами, это был анклав из нескольких больших
домов, стоявших посреди больших, сильно заросших участков. Дома были
одинаково комфортабельны, но внешне отличались по стилю друг от друга
настолько, насколько позволили талант и вдохновение архитекторов.
Преобладал псевдотюдоровский стиль, но примешивался и испанский
колониальный, отличительной чертой которого была наружная облицовка из
зеленой глазурованной плитки. Был даже один английский "баухаус" с плоской
крышей, маленькими квадратными окнами и разбросанными здесь и там
окошками-иллюминаторами для дополнительной вентиляции. Деревья и кусты,
газоны и садики с декоративными каменными горками, розовые кусты и вьющиеся
розы на всех участках были тщательно ухожены, подрезаны, подстрижены,
демонстрируя культуру и вкус владельцев и избранность района. В общем,
Сэндикот-Кресчент был вершиной того, что может породить культ жизни в
пригороде, выражением архитектурных и жизненных амбиций верхнего. слоя
средних классов. Как следствие всего этого, затраты на поддержание
великолепия были высоки, а плата за сданные внаем дома оставалась
фиксированной. При всей своей предусмотрительности мистер Сэндикот не мог
предвидеть, что со временем будут приняты законы о найме жилья и о налогах
на приращение капитала. Первый устанавливал порядок, при котором было
невозможно выгнать съемщика или поднять квартплату до того уровня, когда
сдача жилья внаем начала бы приносить ощутимый финансовый доход. А по
второму закону продажа дома давала больше прибыли государственной казне,
нежели домовладельцу. Оба закона в совокупности сводили на нет все попытки
мистера Сэндикота как-то обеспечить будущее его дочери. Хуже всего, с точки
зрения миссис Сэндикот, было то, что все обитатели Сэндикот-Кресчент
следили за своим здоровьем, занимались спортом, разумно питались и вовсе не
собирались оказать ей услугу своей кончиной.

В значительной степени именно понимание того, что она обременена
двенадцатью домами, которые невозможно продать и доходы от которых едва
покрывают расходы на их же содержание, убедило в конце концов миссис
Сэндикот, что ее дочь достигла того зрелого возраста, наступление которого
она столь старалась отсрочить. Если старый Флоуз избавлялся от такого
бремени, как Локхарт, то миссис Сэндикот поступала точно так же по
отношению к Джессике. Она, однако, не задавалась пока еще вопросом о том,
насколько в действительности богат старик Флоуз. Достаточно было того, что
ему принадлежали пять тысяч акров земли, что он был владельцем имения и
жить ему, по всей вероятности, оставалось недолго.

Первые сомнения появились у миссис Сэндикот уже к моменту возвращения в
Англию. Старый Флоуз настоял на том, чтобы прямо с теплохода пересесть на
поезд, идущий в Лондон и, не останавливаясь там, отправляться дальше, в
Ньюкастл. Он категорически отказался позволить своей жене заехать вначале к
себе домой за вещами или же отвезти его на север на ее большом и
вместительном "ровере".

- Мадам, - заявил он, - я не верю в двигатель внутреннего сгорания. Я
родился до его появления на свет и не намереваюсь погибнуть, сидя позади
этого двигателя. - В ответ на все попытки миссис Флоуз как-то переубедить
его, он просто приказал носильщику поставить багаж в вагон, сам проследовал
за багажом, и ей пришлось смириться и сесть за ним в поезд. Локхарт и
Джессика остались на перроне, дав обещание немедленно отправиться прямо в
дом номер двенадцать по Сэндикот-Кресчент и выслать оттуда ее вещи машиной
во Флоуз-Холл как можно скорее.

Вот так молодая супружеская пара начала совместную, но необычную жизнь в
доме, в котором были пять комнат, гараж на две машины и мастерская, где
покойный мистер Сэндикот