сдвинуты. - У нас здесь никогда не было такого. Никогда...
     Лора поцеловала его в макушку и быстрым шагом направилась в сторону Жюля. Но перед тем как она дошла до того места, она увидела Феликса, который склонился над женщиной, лежащей на кушетке, беспомощной и взбешенной.
     - Могу я вам помочь? - спросила она. У Феликса были сжаты губы.
     - Она не говорит, что случилось. Ей не нужен доктор, ей не нужна полиция.
     Руки женщины были судорожно сжаты под подбородком, глаза закрыты. ?Далеко за пятьдесят, - подумала Лора, - слишком много макияжа, обесцвеченные волосы, дорогой костюм, дорогой жемчуг. На ногтях - маникюр?. Женщина плакала. Жюль подошел, но не стал вмешиваться, когда увидел, что Лора склонилась над ней и нежно убирала волосы с глаз.
     - Я заказала вам чай, - тихо говорила она. - Вы можете сесть?
     Глаза были закрыты, женщина покачала головой.
     Лора подала знак Феликсу, который боролся с желанием спросить ее, какого черта она отдает приказания, но потом решил, что спокойствие в холле намного важнее.
     - Жюль, - сказал он, - принесите чай и что-нибудь поесть.
     Жюль боролся с желанием то же самое спросить Лору, потом, яростно повернувшись на каблуках, отошел, не говоря ни слова.
     - Давайте я помогу вам сесть, - тихо сказала Лора. - Если вы не сможете, придется перенести вас в другое место для отдыха, пока не выяснится, что у вас повреждено.
     - Нет, ничего. - Женщина с трудом попыталась сесть. - Меня ударили, но мне уже пора привыкнуть... - Она закрыла глаза, а потом вновь открыла их. - Вы работаете здесь? - Лора кивнула. - Да, извините, что я подняла шум в холле. - Она снова закрыла глаза. - Что скажут люди? Что скажут люди?
     - Это неважно.
     - Нет, важно, важно! Вы не понимаете, вы слишком молоды.
     Она села с помощью Лоры, которая поддерживала ее за плечи, вновь открыла глаза и снова заплакала. Слезы текли по лицу, оставляя дорожки на толстом слое пудры.
     - Извините, извините, я знала, что мне нельзя было приходить. Я сотни раз говорила себе, что мне намного лучше оставаться в Далласе, где я не знаю, что он делает, а потом, я просто обнаружила, что снова они здесь, и конечно, она была в его комнате, и это после того, как он обещал, что не будет видеться с ней, никогда...
     - Я не думаю, что вам хочется говорить об этом здесь, - твердо заявила Лора.
     - Она была в постели, обнаженная, эта маленькая шлюха, ждала, когда он вернется после утренней пробежки. - Женщина жестко рассмеялась. - Здоровый образ жизни, спорт по утрам - это основное. Никто никогда не скажет, что Уилли Старрет не заботится о себе. Все говорят, он в великолепной форме. О Боже, что вселилось в меня! Я ведь знала, что он меня ударит, он всегда пускает в ход кулаки, и все это здесь, в холле. - Она наклонилась и закашлялась, когда Жюль в сопровождении официанта появился с подносом.
     Лора рассеянно улыбнулась, будто это было в порядке вещей, что Жюль ждет ее.
     - Спасибо. Оставьте это здесь... О, хорошо, что вы принесли поесть. - Лора наполнила чашку. - Миссис Старрет, вам следует выпить чашку чаю и съесть несколько бисквитов. А потом мы разместим вас в комнате наверху. Думаю, у вас есть багаж.
     Она кивнула, глаза были совершенно застывшие. Припухлые синяки под глазами были выпачканы тушью, и Лора осторожно вытерла следы краски своим носовым платком.
     - Пейте ваш чай, миссис Старрет, - мягко проговорила она.
     - Я Вирджиния. Джинни. Я хочу, чтобы вы звали меня Джинни.
     Лора улыбнулась:
     - Я Лора Фэрчайлд. Вы можете подождать, пока я устрою для вас комнату? Мы поговорим позже, если вы захотите, когда у вас будет возможность принять ванну и отдохнуть.
     - Я хочу поговорить. Вы проводите меня в мою комнату. - Властный тон несколько не вязался с ее заплаканным лицом, но было очевидно, что она привыкла отдавать приказания.
     - Конечно, - сказала Лора, поднимаясь.
     Лора увидела, что Жюль сделал жест рукой. Его штат исполнял все, что он приказывал. Лора посмотрела на женщину на кушетке и слегка развела руками, давая понять, что у нее нет выбора.
     - Я позабочусь о комнате для вас, - сказала она Вирджинии Старрет и отправилась в отдел бронирования.
     - Очень деловая, - сказал Феликс Жюлю. - Вам повезло, что она оказалась здесь.
     Стоя за ними, Оуэн тоже наблюдал: Когда он увидел, что лицо Жюля помрачнело, он дружески положил ему руку на плечо:
     - Жюль, она делает тебе честь.
     - О, - выдохнул Жюль и собрался с мыслями. - Конечно, это сложно, ответственно - выучить хороший штат, которому можно доверять. Но ваша протеже, мистер Сэлинджер, прекрасная молодая женщина. Она многому научилась у Жюля, и я горд тем, чему она научилась.
     И трое мужчин, довольные каждый по-своему, стояли, как бы охраняя Вирджинию Старрет, пока она пила чай в интимном полумраке холла, который снова зажил своей жизнью.

***

     После обеда в доме Оуэна Лора рассказала Полю о происшедшем, а закончила тем, что изобразила Жюля ле Клера.
     - Я горд тем, чему она научилась, - закончила она с небольшим поклоном, голос звучал низко и напоминал голос Жюля, а его французский акцент был скопирован превосходно.
     - Точно, - сказал Поль, и они рассмеялись. - Это точно Жюль. Ты великолепна!
     - Откуда ты знаешь? Ты же говорил мне, что не интересуешься отелями?
     - Теперь я уделяю им больше внимания. Я несколько раз заходил, чтобы убедиться, что твои рабочие условия вполне приемлемы.
     Лора улыбалась, но глаза были серьезны:
     - Что бы ты сделал, если бы нашел условия моей работы неподходящими?
     - Взял бы Жюля за шиворот, бросил в залив и скормил омарам.
     - И тебя бы линчевали любители омаров. Поль, ты ничего бы не сделал. Он покачал головой:
     - Я просто хотел иметь возможность представить тебя на твоей работе, когда думаю о тебе днем. Иногда я занимаюсь этим. Ты знаешь. Продолжай, рассказывай дальше. Как ты услышала, что Жюль поздравлял себя с твоими успехами, если ты ушла, чтобы устроить комнату для этой расстроенной дамы?
     - Я шла очень медленно. Мне хотелось слышать, о чем они говорят.
     - Мудрая женщина всегда знает, что происходит за ее спиной. - Он налил себе кофе. - Тебе все это понравилось?
     - Я очень люблю такую работу. Жюль не часто разрешает мне работать с людьми. Я подошла к Джинни Старрет чуть раньше, чем он. Если бы я могла весь день заниматься подобной работой, это было бы прекрасно.
     - Тебе что, нравится работать в постоянном напряжении? - спросил он удивленно.
     - Почему бы нет? Только решая проблемы, становятся героинями.
     Он рассмеялся:
     - Ты уже героиня - для меня. - Он взглянул на нее более внимательно. - Ведь на самом деле, не хочешь же ты быть героиней для Жюля ле Клера?
     - Нет, для себя самой. Чтобы знать, что в этой работе я превосходна.
     - В этой работе? Что же случилось с мечтой стать актрисой?
     - Ну, я только думала об этом. Работа актрисы - это хобби.
     - Разве Оуэн не говорил это?
     - Это говорю я. Я могу изображать людей, это забавно, но ведь совсем иное дело заниматься этим всю жизнь. И у меня нет времени, чтобы разбираться, могу ли я этим действительно заниматься. Тут я гораздо быстрее добьюсь успеха, и мне в самом деле нравится эта работа. Это то, о чем я могу говорить, не скрываясь. - Она остановилась. - Это то, чем я могу гордиться.
     - Скрывать... - сказал Поль задумчиво. - Зачем тебе что-то скрывать?
     - Надеюсь, что не придется, - сказала она. - А что, если бы я захотела стать знаменитой актрисой, мне бы это не удалось и я обратилась бы к преступной жизни?
     Он улыбнулся и покачал головой:
     - Этого ты не сможешь сделать, ты даже не можешь взять в магазине что-нибудь, чтобы посмотреть на эту вещь, а не то чтобы стащить ее. - Ему было интересно, что же в действительности Лора имела в виду. Он не мог заставить ее рассказать - у нее было право на собственные секреты, но любопытно, что у нее вырвалось это. - Как бы то ни было, разреши мне помочь тебе стать героиней. Может, мне поселиться в отеле и потребовать экзотическое обслуживание, сказав, что это можешь сделать только ты?
     - Мы не обеспечиваем такого рода обслуживания, - ответила Лора. - Международная лига консьержей. Он рассмеялся:
     - Как мило с их стороны. Ну, тогда сделай это сама по себе. Для меня это неведомая территория.
     - Ты имеешь в виду, что тебе неведом труд, любой труд, - сказала она.
     - Может быть, у меня и не было работы, но я представляю, что бы я чувствовал, если бы мне пришлось удовлетворять чужие прихоти вместо своих собственных.
     - Но ты можешь удовлетворять свои собственные интересы. У тебя есть твои фотографии. Почему ты ничего не делаешь с ними?
     - Мне это не нужно.
     - Я не имею в виду деньги. Я имею в виду, что нужно что-то делать с жизнью, дать ей какое-то направление.
     - Лора, у меня прекрасная жизнь. В ней все на своих местах.
     - Ты сказал в тот вечер, когда мы встретились впервые, что у тебя есть все, что ты хочешь, но тебе хотелось бы желать большего.
     - А ты сказала, что не понимаешь, что я имею в виду.
     - Но теперь думаю, что понимаю. У тебя есть все, что хочется, но тебе не хватает в жизни стержня, который придаст смысл всему остальному. В твоей жизни нет ничего важного...
     - Ты очень важна для меня.
     - Разве ты можешь воспринимать меня всерьез?
     - Я и воспринимаю тебя всерьез.
     - Нет, это не так. Я говорю о Поле Дженсене, который весь день ничем не занимается, только спорт, друзья, чтение и фотография, когда захочется этим заняться, но даже не всегда проявляет негативы или... Что еще ты делаешь, перед тем как встретить меня с работы? Ты не делаешь ничего такого, что имело бы начало, середину и конец, ничего, что имело бы форму или смысл. Ты не можешь подумать ночью и сказать себе: ?Сегодня я сделал что-то хорошее, чем я горжусь, что-то, что будеть жить?.
     В кухне стало тихо.
     - Ты страстная и мудрая леди, - наконец произнес Поль. - Но ты говоришь о том, что мне не нужно. Я ищу смысл и форму, как ты это называешь, своим собственным путем и абсолютно удовлетворен. Но что это для нас значит? Если мы не согласны друг с другом по поводу работы, можем поговорить о чем-нибудь другом. Хочешь еще кофе?
     Она немного колебалась, как будто хотела добавить еще кое-что, потом передумала:
     - Да, спасибо.
     Поль налил кофе, затем повернулся и стал смотреть на исчезающие золотистые блики заката и сад, который прятался в тени кирпичной стены. Он не хотел спорить. Очень давно его отец научил избегать ссор - если одна из сторон может избежать напряженности и возражений, почти всегда все заканчивается хорошо. Ссоры утверждают людей в своем собственном мнении, заставляя их все более цепко ухватываться за свои идеи, от которых они должны были бы отказаться или частично изменить свое мнение, если бы их оставили в покое, спрятали бы их поглубже, чтобы защитить свои убеждения, на которые посягали. Ничто не стоит ссоры, учил Томас Дженсен сына, и когда Поль решил, что разговор зашел слишком далеко, он не был уверен, что тема стоила ссоры и взаимных противоречий.
     - Давай оставим это, - сказал он Лоре. - Может быть, когда-нибудь мы согласимся друг с другом.
     Она улыбнулась и начала мыть тарелки. Она не думала, что все это так просто, но ей не хотелось ссориться. Все было так замечательно, зачем же им размолвки? Лора ловко двигалась между столом и раковиной. Дом был пуст, в комнатах темно и тихо. Оуэн и Роза были на Кейп-Коде, прислуга в отпуске. Все Сэлинджеры наконец-то уехали утром: этим летом позже, чем обычно. Лора будет приезжать к ним на выходные дни, а всю неделю жить в городском доме Оуэна. Этой ночью она впервые осталась дома одна, и чувствовала себя неуютно. Дом был чересчур велик, это было слишком. Она чувствовала себя аферисткой. ?Что я делаю здесь? - думала она. - Как могло случиться, что я одна в целом особняке, когда всего лишь три года назад жила в маленькой, дешевенькой квартирке и мечтала о собственной комнате? Пять этажей, двадцать две комнаты в доме на Бикон-Хилл. Я не принадлежу к этому кругу, это не моя жизнь?.
     - Что ты суетишься? - спросил Поль, наблюдая, как она ополаскивала тарелки, а потом загружала их в сушку. - Тебе не нужно этим заниматься, утром придет прислуга и все уберет.
     - Я не могу оставить посуду на ночь, - возразила Лора.
     - Почему же?
     Из-за тараканов и прочих букашек, которые выползают с наступлением темноты.
     - Просто это непорядок.
     - Тебя этому научила мама?
     - Конечно, разве не все мамы учат этому?
     - Вы вместе мыли и убирали посуду?
     - Да, - ответила Лора. Это было правдой. Она помнила, как вместе с мамой стояла у раковины. Но не помнила, о чем они говорили. Все забылось, утонуло в потоке слез, когда родители погибли, и они остались одни, с Беном, который говорил, что будет заботиться о них всегда.
     - Тогда я тоже буду так делать, - сказал Поль и принес кофейные чашки, которые поставил на гранитную облицовку края металлической раковины безупречной чистоты. Он поцеловал ее в затылок, радуясь какому-то необыкновенному чувству любви и покоя, которое обволакивало их. Он отметил милое очарование этой маленькой сценки: как двое детей, которые играли во взрослых, воображая, что они в собственном доме, так и они были в доме Оуэна. Но они не были детьми, и, наблюдая за Лорой, Поль снова, как в первый раз, почувствовал прелесть ее длинных каштановых волос, которые позолотил и усыпал бликами закат, и желание вспыхнуло в нем с той же силой, как и в их первую ночь в пустом доме на Марблхед-Неке. Это ощущение было для него совершенно новым, потому что раньше, по мере того как проходили недели, его интерес угасал, но новизна - не самое главное, что возбуждало его желание.
     - Лора, - совсем тихо произнес он, и она, словно завороженная, пошла к нему, в его объятия.
     - Я думала: как это странно, быть вдвоем в этом доме, - прошептала Лора, почти касаясь губами его уха, и произнесенные слова были настолько легки, что напоминали дуновение ветерка.
     Он поцеловал ее, и они вместе, забыв о тарелках, отправились наверх, в ее апартаменты.
     Так было все это золотистое лето. Поль встречал Лору с работы, ожидая в своем автомобиле, и они ужинали в ресторанчике или за круглым столом на кухне, а высокие свечи своим теплым, мерцающим светом словно заключали их в волшебный круг. После ужина они ехали на концерт или в театр, а иногда, взявшись за руки, просто бродили по Гарвард-сквер, заглядывая в магазинчики, наблюдая за людьми до тех пор, пока желание не вело их обратно, в комнату Лоры, где они любили друг друга, отдыхали, засыпали и просыпались вновь, чтобы заниматься любовью до рассвета, а утром, на залитой солнцем кухне, они вместе готовили завтрак. Потом он отвозил Лору на работу, перед тем как отправиться в свою студию, чтобы заняться серией ее портретов, так как однажды, проснувшись утром, он объявил ей, что у него вновь пробудился интерес к фотографии.
     На выходные дни они уезжали на Кейп-Код, где Лора жила в коттедже, который предложил ей Оуэн как раз перед тем, как их обокрали, а Поль жил со своими родителями.
     - Я не могу проводить с тобой ночь, когда рядом вся семья, - сказала она в ответ на его возражения. - Это как будто вывесить флаг перед их носом. И так твой папа не одобряет наших отношений.
     - Одобряет, ты ему нравишься.
     - Он называет меня твоим развлечением и интересуется, как долго это продлится.
     - Откуда ты знаешь?
     - Мне сказала Эллисон.
     - Эллисон не следовало этого говорить.
     - Разве мне не стоит знать, что говорят твои родители?
     - Если бы это имело значение. Но это не имеет значения.
     - Ты любишь своего отца, и тебе важно, что он думает.
     - До тех пор, пока ты не сочтешь, что он неправ. Лора, они знают, что я остаюсь у тебя в доме в Бостоне.
     - Мне все равно. Я просто не могу выйти утром из дома, как будто заявляя всем: смотрите, мы только что встали с постели.
     - Зато это будет честно.
     - Иногда лучше быть не совсем честной. Он полол плечами.
     - Как хочешь. - Но увидел, что неожиданно ее глаза беспокойно вспыхнули, и, мгновенно улыбнувшись, он сказал: - Знаешь как ты прекрасна? Впервые в жизни я нахожу Бостон таким привлекательным в эту жару в июле, что провожу в нем пять дней в неделю.
     Они рассмеялись оба, и к концу лета Поль начал понимать, что она права: зачем обострять отношения с семьей, если этим ничего не добьешься.
     Страсть Лоры принадлежала ему все дни в Бостоне, да и на Кейп-Коде они проводили вместе первую половину ночи; он был зачарован ею, его чувство росло с каждым днем, и он владел ее сердцем. Даже если бы он не был в этом уверен, Эллисон подтвердила это.
     Они с Тэдом путешествовали по Канаде, и она звонила почти каждый день и разговаривала с семьей чаще, чем когда жила с ними. Говоря с Полем, они рассказывали друг другу о себе, с остальными членами семьи она беседовала о погоде и пейзажах.
     - Она обожает тебя, - сказала как-то Эллисон, звоня из Лейк-Луиза. - Ты должен знать это. Она даже не скрывает. Ты знаешь?
     - Да, - ответил он, - но мне приятно это слышать от тебя. Ты хорошо проводишь время?
     - Разве я не послала тебе открытку, где сообщила об этом?
     - Да. И Лора, и Оуэн тоже получили открытки. Но ты там добавила, что хотела бы, чтобы и мы были с тобой, и у нас создалось впечатление, что тебе этого действительно хочется.
     Эллисон коротко рассмеялась:
     - Да. Так почему же ты не приехал ко мне, промчавшись через всю Канаду?
     - Дорогая Эллисон, если ты не испытываешь наслаждения, проводя отпуск в обществе Тэда, как ты собираешься выходить за него замуж?
     - Хороший вопрос! Ты собираешься жениться на Лоре?
     - Я не думал об этом.
     - Дерьмо!
     - Я думал об этом, но, кажется, никакой спешки нет. Лора что-то сказала тебе об этом, когда вы говорили на прошлой неделе?
     - Нет, но судя по тому, что говорят все остальные, лето выдалось тяжелое и горячее. Мне жаль, что меня нет с вами.
     - Что говорят все?
     - Ну, мама говорит, что ты стал более спокойным и внимательным, почти домоседом, в сравнении с тем, каков ты обычно. Папа говорит, что видит каждый день, как ты ждешь Лору перед отелем. Интересно, он что, половину дня проводит, выглядывая из окон своего офиса? А кузины рассказывают о долгих прогулках по пляжу и поездках на лодке, о поцелуях на веранде коттеджа. Вы же не невидимки! Ты любишь ее?
     - А ты любишь Тэда? Насколько я помню, ты выходишь за него замуж в октябре.
     - Нет, не думаю, что это произойдет. Скорее, я просто не уверена. Как бы то ни было, у меня не будет свадьбы, напоминающей коронацию. Если я решу выйти за Тэда, все будет очень скромно и, может, я решусь на это в самую последнюю минуту.
     - Я буду знать об этом заранее?
     - Конечно. Я хочу, чтобы ты был на свадьбе и Лора тоже. Давай поговорим о ней. Ты злишься, что я спросила, любишь ли ты ее?
     - Дорогая Эллисон, я не могу на тебя злиться, - его голос был очень нежен. - Если я смогу помочь тебе разобраться в твоих сомнениях, пожалуйста, звони. А когда я захочу поговорить о Лоре, я позвоню тебе.
     - Она тебе подходит. Ты сейчас очень милый и славный. Не такой нетерпимый. И так приятно и необычно, что ты проводишь с нами времени больше, чем неделю-другую за лето. Поль, я люблю Лору и люблю тебя, я не хочу принимать чью-либо сторону. Я не хочу, чтобы вы делали друг другу больно. Поэтому относитесь друг к другу хорошо, ладно?
     - Мы так и делаем. - Он улыбался, когда, простившись, повесил трубку.
     Почти все члены семьи пытались поговорить с Полем о Лоре, стараясь выяснить, насколько серьезно он к ней относится. Только Оуэн не заводил разговор на эту тему до самого сентября, когда все готовились к возвращению в город. Тогда он заговорил с Лорой.
     Они упаковывали книги, которые были нужны ему в библиотеке в Бостоне, и каждую он просматривал, прежде чем положи