он сказал, что это очень хорошая мысль, и попросил меня, чтобы мы обо всем договорились.
     - Мисс Фэрчайлд предложила это?
     - Да. Она сказала, что разбирается в книгах.
     - А что вы сказали? Роза заколебалась:
     - Я сказала мистеру Оуэну, что, по-моему, она не всегда говорит правду о том, что она делала раньше и что она умеет делать.
     Лора сжала руки. ?Милая Роза. Правдивая, добрая Роза. Не твоя вина, что все оборачивается против меня?.
     В пятницу днем, в конце первой недели слушания дела, давать свидетельские показания была вызвана Эллисон.
     - Мы были друзьями, - сказала она. - Мы разговаривали обо всем.
     - Включая истории из вашего детства? - спросил Карвер Чейн. - Родители, школа, мальчики, вечеринки... примерно это?
     - Возражаю! - воскликнул Ансель Роллинз. - Этот вопрос не имеет отношения к завещанию Оуэна Сэлинджера.
     - Он имеет отношение к характеристике мисс Фэрчайлд, - быстро сказал Чейн. - А в делах подобного рода характер особенно важен.
     - Я принимаю это, - сказал судья. - Ваше возражение отклоняется.
     Чейн снова обернулся к Эллисон:
     - А сама Лора Фэрчайлд делилась с вами своим прошлым, мисс Сэлинджер?
     - Нет. Она говорила, что не любит об этом говорить и что ей нечего рассказывать.
     - Таким образом, она никогда не упоминала тот факт, что была осуждена за воровство, когда ей было...
     - Возражаю! - громовым голосом произнес Роллинз. Он вскочил на ноги. - Могу ли я поговорить с вами, ваша честь?
     Судья кивнул и кивком головы подозвал к себе и Чейна. Встав у барьера, Роллинз протянул судье скрепленные страницы, которые являлись кратким изложением дела, приготовленным им на этот случай.
     - Как может убедиться ваша честь, - сказал он решительно, но тихо, - заверенная справка, что она была малолетней... не принята во внимание тогда... Я перечислил несколько таких случаев...
     - Ваша честь, - сказал Чейн таким же настойчивым и тихим голосом, как и Роллинз, держа наготове бумаги со своей интерпретацией дела, - обвинение было вынесено семь лет назад. Наша точка зрения такова, что этот факт имеет отношение к характеру и мотивам мисс Фэрчайлд и ее брата, которыми они руководствовались, имея дело с Сэлинджерами. Мы также убеждены, что он важен и имеет прямое отношение к вопросу о правдивости мисс Фэрчайлд в том, как она описывает свои отношения с Оуэном Сэлинджером, а также его желания, особенно во время его болезни.
     Наступила пауза. Судья кивнул.
     - Я принимаю это, - добавил он, как и в прошлый раз. - Вы можете продолжать задавать ваши вопросы. Лицо Роллинза стало темно-красным от гнева.
     - Ваша честь, я делаю заявление о неправомерности слушанья дела, - выпалил он.
     - Отклоняется, - сказал судья. - Мы можем продолжать, мистер Чейн?
     Когда Эллисон покинула свидетельскую трибуну, а ее место занял офицер полиции Нью-Йорка, Роллинз гневно бормотал что-то о поражении, которое они потерпели; Суд слушал довольно скучный рассказ об аресте Лоры, о том, что ее выпустили на поруки, о признании ее виновной и, наконец, ее освобождении на попечительство ее тетки по имени Мелоди Чейз, давшей свой адрес, который позже оказался адресом какого-то дома, где никто не жил.
     Когда он закончил, в зале суда повисла тишина. Судья стукнул молотком по своему столу один раз:
     - Мы делаем перерыв до девяти часов утра следующего понедельника.

***

     Стоял жаркий июльский день. Машины, покидающие Бостон на выходные, медленно двигались по забитым транспортом улицам, и было почти десять часов, когда Лора и Клэй добрались до ?Дарнтона?. Лора настояла, чтобы самой сесть за руль; Клэй был в ярости и не мог сидеть спокойно.
     - Во всем виноват Бен, черт бы его побрал. Это он заварил кашу, и нас поймали и судили как каких-то слабоумных преступников.
     - Он не виноват, - устало ответила Лора. - Его даже не было с нами в ту ночь, и ты прекрасно знаешь это. Мы считали, что сможем сделать это сами.
     - Он не должен был позволять нам делать это. Он должен был быть с нами и позаботиться о нас.
     - А мы не должны были воровать.
     - Это он научил нас. Он должен был пойти с нами.
     - Ой, должен, должен, должен! - сердито проговорила Лора. - Слишком поздно сейчас, чтобы говорить, кто что должен. Прошлого не вернуть. И мы не можем за все винить Бена.
     - Он был старше нас.
     Это было правдой; Лора молча признала это. Бен был старше, Бен был умнее, Бен отвечал за них. Но он тоже был молод, и у него было свидание, и он не обратил внимания, когда они сказали, что уходят. Очень часто он не обращал на них внимания, но в других отношениях многие годы он к ним прекрасно относился.
     - Я не виню его за то, что он сделал тогда, - сказала Лора Клэю. - Он был чудесным, если бы он не ограбил Сэлинджеров, мы бы до сих пор были друзьями.
     Огромный холл ?Дарнтона? и раскинувшиеся перед ним газоны были ярко освещены. Вестибюль был полон, на острове собралось не меньше трехсот гостей. Некоторые до сих пор катались на лодках, другие смотрели фильм в видеозале главного вестибюля, третьи прогуливались у озера. Остальные осматривали выставку скульптур, которую Лора организовала на лужайке перед входом.
     Когда они подъехали, Келли помахала им рукой.
     - Сегодня продали пятнадцать экспонатов, - сказала она. - Кто-то из Нью-Йорка сказал, что здесь представлена хорошая коллекция. Эй, черт возьми, что случилось? Эта неделя была ужасной? Кончилось вино и шампанское, но Джон заключил какой-то договор и закупил достаточно, чтобы продержаться выходные. Мы следим по газетам за судом; один из гостей привез с собой бостонскую газету. Мне очень жаль. Я могу чем-нибудь помочь?
     - Если будет что-то нужно, к тебе я обращусь первой, - с трудом улыбнулась Лора. - Еще не все потеряно, мы оказались слабее, чем предполагали. И мне не нравится находиться там.
     - В-городе или в зале суда?
     - И там и там.
     - Ну, сейчас ты дома. Почему бы тебе не прилечь и не отоспаться за всю неделю?
     - Спасибо, Келли. Я думаю, что так и сделаю. Я помогу тебе здесь завтра.
     - Ты мне будешь нужна, - она обняла Лору и поцеловала. - Мы все любим тебя. Приятных сновидений.
     Но спала Лора беспокойно и проснулась почти такой же усталой, какой легла. ?Все будет хорошо, - думала она, стоя под горячим душем. - Мне лучше думать о выставке-продаже скульптур и о почте, которая, возможно, скопилась на моем столе?
     Но сразу после завтрака, когда она направилась в свой офис, ее окликнули:
     - Лора Фэрчайлд?
     Голос, раздавшийся за ее спиной, был низким и немного грубоватым. Лора обернулась, и мужчина протянул ей руку:
     - Уэс Карриер.
     - Карриер. - Она слегка нахмурилась, пожимая ему руку.
     - Я собираюсь участвовать во Всемирной конференции по финансам, которая состоится в августе; вы написали мне две недели назад и пригласили остановиться у вас.
     В большом холле, освещенном ярким солнечным светом, его взгляд казался насмешливым.
     Лора покраснела. Предполагалось, что он будет главным и самым престижным участником самой престижной конференции, которую ей удалось устроить в ?Дарнтоне?.
     - Извините. Я думала сейчас о другом. И кроме того, я ожидала увидеть вас не раньше следующего месяца. У вас появились какие-нибудь проблемы?
     - По-моему, нет. Но я никогда не полагаюсь на случай. Поскольку я никогда не был здесь раньше, мне показалась хорошей идея остановиться у вас на какое-то время.
     - И посмотреть, как тут у нас. Все правильно.
     - Вообще-то я не очень беспокоился. - Его взгляд чай. Поскольку я никогда не был здесь раньше, мне по-видимому, заметил, что она была рассеянна, но посчитал, что это не должно отражаться на его планах.
     - Мне понравилось ваше письмо. Мне понравился ваш голос по телефону. И мои первые впечатления оказались верными.
     Он чувствовал себя свободно, его глаза были на одном уровне с ее глазами, широкоплечая фигура была облачена в хорошо пошитый костюм из легкой шерсти, а темные с проседью волосы были аккуратно причесаны и на солнце отливали металлом. У него было квадратное лицо с серыми глазами под густыми седыми бровями, крупная голова была немного наклонена вперед, что придавало ему несколько агрессивный вид, который, впрочем, исчезал, когда он улыбался.
     - Однако мне действительно хотелось посмотреть то-место, куда я собираюсь в августе.
     Лора понимающе кивнула. Ей было трудно сосредоточиться; даже его лицо она видела нечетко, и она была скорее раздражена, а не польщена, заметив интерес в его глазах. Но Уэса Карриера нельзя было спихнуть на кого-нибудь еще.
     - Вы хотели бы, чтобы я вам показала отель?
     - Будьте любезны.
     Они прошли по всему главному вестибюлю, останавливаясь, когда Карриер осматривал какую-нибудь скульптуру или картину. Затем они направились в библиотеку и обеденный зал. Лора кратко объясняла назначение каждого помещения. Даже будучи рассеянной, она не могла не почувствовать энергию Карриера, в нем была какая-то сила, которая притягивала ее, как будто не она, а он вел ее за собой. Лора поймала себя на мысли, что жалеет, что их встреча произошла в эти выходные; в любое другое время он бы даже понравился ей. Но сегодня он был для нее обузой.
     Они прошли через гостевые номера - на первом этаже и наверху, где в этот момент убирали горничные: просторные и светлые, с камином в каждом из них, оклеенные обоями и обставленные в раннеамериканском стиле, с двуспальными кроватями или кроватями с пологом, встроенными книжными полками, письменным столом и круглым обеденным столом с четырьмя стульями.
     - На случай, если вы захотите поесть в своей комнате, - пояснила Лора. - Хотя немногие это делают.
     - Им нравится шум и суматоха? - спросил он.
     - Им нравится праздничная обстановка. Многим нравится знакомиться с новыми людьми, особенно если они знают, что никогда больше не увидят их после того, как уедут отсюда.
     Он удивленно поднял брови:
     - Вы всем это говорите?
     - Нет. - Она остановилась у высокого окна и посмотрела на огромный платан, ветки которого задевали стекла. - Извините меня. Я не знаю, почему это сказала.
     - Вы сказали то, что думали. Я польщен. А вы очень тонко все чувствуете. Действительно, многие люди предпочитают дружеские отношения, которые лишены уз постоянства. Мне бы хотелось побольше побеседовать с вами, но я уезжаю сегодня днем. Вы со мной не пообедаете?
     - Боюсь, что не смогу. Но очень прошу, останьтесь; возможно, я смогу выпить с вами кофе.
     - Спасибо. Я буду очень рад. Они подошли к двери офиса.
     - В час дня, - сказала она. - Если не случится ничего непредвиденного, хотя очень надеюсь, что нет.
     - И я тоже надеюсь.
     Некоторое время он еще смотрел на дверь, которую она закрыла за собой. Молодая, думал он, и, вероятно, красивая, если бы не подавленный вид и не грусть в глазах. Она была как будто в панцире, который делал ее похожей на заключенного в одиночной камере. Что могло произойти в ее недолгой жизни, что сделало ее такой настороженной и отрешенной - и совершенно равнодушной к проявленному интересу с его стороны?
     Он так и не нашел ответа в тот день. Лора не пришла выпить с ним кофе, хотя и обещала. Даже после того, как она извинилась перед ним за это, объяснив, что у нее скопилось много работы за неделю, он почувствовал обиду: Карриер никогда не терпел поражений от женщин, хотя единственное, что его действительно интересовало в жизни - была его работа.
     - Можно мне приехать еще до августа? - спросил он.
     Лора покачала головой:
     - Я часто буду уезжать по делам, и кроме того, сейчас самый сезон. Свободного времени совсем не будет вплоть до сентября. Тогда-то наступит время для людей, которые хотят завести настоящих друзей, а не временных знакомых.
     Он усмехнулся:
     - Я запомню это и приеду в сентябре.
     Она кивнула и сразу сменила тему разговора:
     - Вы хотите узнать что-нибудь еще о ?Дарнтоне? или о конференции?
     - А вы будете на ней?
     - Не знаю. Хотелось бы. Я постараюсь.
     - Могу ли я сделать это условием своего появления здесь?
     - Нет. - Она слабо улыбнулась. - Я действительно постараюсь.
     Когда пришло его такси, она подождала, пока он уедет, и снова подумала, что ей должно быть стыдно, что она не смогла даже пофлиртовать по-человечески: ?Впрочем, какая разница? - подумала она. - У меня есть более важные вещи, о которых нужно думать: суд, присяжные, что говорить о своем прошлом, когда буду давать свидетельские показания, и что мне придется делать в будущем, если я проиграю?.
     А Уэс Карриер не имел ко всему этому никакого отношения.

***

     Кондиционер работал на полную мощь, пытаясь справиться с июльской жарой в Бостоне, когда Лора с Клэем приехали в суд и поднялись наверх.
     На лестничной клетке стоял маленький юркий человек, с блокнотом в руках.
     - Я, Янк Босворс, из ?Глоба?, мисс Фэрчайлд. Можно вас на секундочку? - быстро проговорил он, заметив, что она изменилась в лице. - У меня отсутствуют наклонности убийцы; я хочу только написать статью. Если бы вы могли ответить на несколько вопросов...
     - Идите к черту, - сердито огрызнулся Клэй. - У нас сейчас дела поважнее.
     - Клэй! - Лора взяла его за руку. - Подожди меня внутри. - Она видела, что лицо его приняло унылое выражение. - Я догоню тебя через минуту.
     Когда он ушел, она слегка вздохнула.
     Босворс услышал ее вздох.
     - Если у вас есть вопросы, я отвечу на них, хотя было бы лучше дождаться, чем все это кончится.
     - Гм... Но мне нужны некоторые факты для статьи еще до того, как будет вынесено решение.
     Он скороговоркой стал спрашивать ее, где она провела выходные, что она чувствовала относительно Сэлинджеров, каким ожидала решение суда.
     - Остальное я услышу в суде, - сказал он, кладя карандаш в блокнот. - Еще одна деталь: что бы там ни было, думаю, что идет нечестная игра. Это дело плохо пахнет, как мне кажется. Конечно, это между нами.
     Лора внимательно взглянула на него и убедилась, что он говорит серьезно.
     - Я уж точно не буду публиковать ваши слова, - сказала она с мрачной улыбкой. - Спасибо. Приятно знать, что в зале суда есть сочувствующие люди.
     Она протянула ему руку и немного успокоилась, почувствовав его твердое рукопожатие.
     - Увидимся позже, - бросил он вдогонку, когда Лора прошла в высокие двери и, остановившись, заботливо похлопала Клэя по плечу, а затем направилась к столу, где уже сидел Роллинз.
     В зале суда еще не улеглась суматоха, а Роллинз вызвал на трибуну для свидетелей Элвина Паркинсона. Он пробормотал присягу ровным гнусавым голосом и сел, сложив на коленях руки.
     Он выглядел безупречно, лишь едва заметное подергивание около носа выдавало его волнение.
     Роллинз, спокойный и уверенный, расспросил Паркинсона о его длительном знакомстве с Оуэном Сэлинджером и его семьей, включая тот факт, что именно он составил первое завещание Оуэна Сэлинджера пять лет назад, а позднее выполнил требование Оуэна сделать в нем поправку. Роллинз отступил на шаг и облокотился на стол.
     - Знал ли мистер Сэлинджер, что именно он хочет в этой поправке?
     - Да, знал.
     - Он конкретно указал вам, что в ней должно говориться?
     - Правильно.
     - И вы записали все так, как он продиктовал вам?
     - Да, именно.
     - А на другой день вы приготовили поправку у себя в конторе для того, чтобы он подписал ее?
     - Да, но я глубоко сожалею об этом. Я не выполнил свой долг перед клиентом. Сейчас я понимаю, что он был некомпетентен, находился под огромным давлением и я не должен был...
     - Ваша честь! Я хочу, чтобы эти слова не заносились в протокол, - прокричал Роллинз. Он мгновенно напрягся всем телом.
     - Но это ваш свидетель, мистер Роллинз, - мрачно заметил судья.
     - Враждебно настроенный свидетель. Мистер Паркинсон давал совершенно иные показания на предварительном слушании. Я требую, чтобы именно те показания были внесены в протокол.
     - Это будет сделано, мистер Роллинз.
     - Вы свободны, - сказал Роллинз Паркинсону.
     - Перекрестный допрос, - раздался голос Карвера Чейна.
     - Ваша честь, - сердито начал Роллинз, - у нас не было времени подготовиться к изменению в показаниях. Я прошу перерыва.
     Наступила короткая пауза.
     - Я думаю, что мы должны выслушать показания Паркинсона, - сказал судья. - Мистер Чейн, приступайте к перекрестному допросу.
     - Заявляю отвод.
     - Принято к сведению, - ответил судья.
     Губы Чейна скривились в язвительной улыбке, когда Роллинз вернулся на свое место рядом с Лорой. Его плечи были опущены.
     - Этот сукин сын продал нас.
     Лицо Лоры было бледным, глаза встревожены.
     - Он не говорил этого раньше. Он говорил, что Оуэн был вполне уверен в себе.
     - Мы подадим апелляцию. Сукин сын... интересно, сколько денег он получил.
     - Денег? Его подкупили? Он передернул плечами:
     - Я не посмел бы выступить с публичным обвинением.
     - Мистер Паркинсон, - мягко начал Чейн. Он встал в ту же позу, в которой раньше стоял Роллинз, а именно облокотившись о стол. - Я уверен, что вам сейчас трудно, но не объясните ли вы суду более полно, почему вы сожалеете о том, что сделали?
     Паркинсон дотронулся рукой до того места около носа, где у него подергивалось лицо:
     - Я узнал, что мистер Сэлинджер был серьезно болен, и мне казалось естественным, что он не контролировал свои эмоции, я также боялся, что могу ухудшить его состояние, если бы начал с ним спорить, поэтому я согласился с его желаниями. Это совершенно выпало у меня из головы, когда я давал показания на предварительном слушании, но после я стал размышлять, беспокоясь о последствиях того, что случилось и как это повлияло на мое чувство долга перед мистером Сэлинджером как человеком, как клиентом и как другом. Я консультировался со многими известными докторами, которых я знаю и которым всецело доверяю. Я описал им поведение мистера Сэлинджера в своей комнате и даже раньше; я рылся в памяти и вспомнил его странное поведение, на которое тогда не обратил должного внимания - поступки, которые по прошествии времени показались мне продиктованными... страхом, я думаю, и какой-то беспомощностью, как будто он делал то, что ему говорил кто-то...
     - Возражаю! - проревел Роллинз. Его лицо пылало. - Это...
     - Господин адвокат, в показаниях свидетеля слишком много предположений, - обратился судья к Чейну. - Мистер Паркинсон должен говорить только то, что он видел собственными глазами.
     Чейн наклонил голову:
     - Вы обращались к нескольким докторам, мистер Паркинсон. И что они сказали?
     - Конечно, они не лечили мистера Сэлинджера, поэтому не могли поставить диагноз, но по тому, как я описал им его довольно странное поведение, они предположили, что оно соответствует поведению человека, не полностью сознающего, что он делает, чувствующего себя в ловушке, умирающего, и в полной зависимости от других, более сильных людей.
     Нет! Черт возьми! Все это ложь! И вы сами это знаете!
     Лоре стало холодно, очень холодно, именно так она чувствовала себя, когда Феликс напал на нее.
     - Короче, он был подавлен и возбужден, как выразились врачи. Я понял, что совершил ужасную ошибку - не осознал того, что видели мои глаза, - и не выполнил свой долг перед клиентом.
     - Мистер Паркинсон, делая признание такого рода, сознаете ли вы, что тем самым ставите под угрозу свою репутацию адвоката?
     - Да, сознаю. Но истина важнее. Я ошибся в своих суждениях и должен в интересах его семьи и в память об Оуэне Сэлинджере сделать все возможное в моих силах, чтобы восстановить справедливость. Поскольку теперь я знаю, что моего клиента, старого, парализованного, не понимающего, что происходит, заставили изменить завещание...
     - Я возражаю! - снова взревел Роллинз. - Свидетель не может ?знать? ничего подобного; это его пустые фантазии.
     - Вам казалось... - подсказал Чейн.
     - Мне показалось, что его заставили, - поправился Па