и  повернули  лошадей  и  скрылись  за
утесом. И когда Джулиан  вернулся  с  ее  плащом,  она  не  упомянула  о
возможных зрителях их спонтанного выступления, рассудив, что  это  могло
только подлить масла в огонь его гнева.
   - Завернись в плащ и ни с кем не разговаривай по пути в свою комнату,
- резко напутствовал ее Джулиан. На нем были  рубашка  и  сапоги,  и  он
выглядел вполне респектабельно. - В доме  только  начинают  просыпаться,
так что, если повезет, ты никого не встретишь. После завтрака приходи  в
библиотеку, и мы примемся за дело. Надень одно из утренних  платьев,  из
тех, что мы купили в Лондоне, - хочу поработать над твоей осанкой.
   - Моей осанкой? - переспросила  Тэмсин,  и  в  голосе  ее  прозвучало
негодование, если не больше. Но он уже направлялся к дому, шагая  быстро
и всем видом демонстрируя, что не желает ее общества.
   "Осанка? Что, черт возьми, он хотел сказать?"
   Тэмсин поспешила вслед за ним и вошла в боковую дверь, но он  свернул
в гостиную, где подавали завтрак, и  предоставил  ей  самой  подниматься
наверх, погруженной в мрачную задумчивость и изумление.
   Дверь в спальню Тэмсин стояла открытой настежь, и она услышала  голос
Хосефы, произносящей свой бесконечный монолог перед горничной. На  столе
стоял поднос с утренним шоколадом и сладкими бисквитами для  гостьи  его
лордства.
   Тэмсин надежно закуталась в плащ  так,  что  ее  экзотический  костюм
оказался полностью скрытым, и вошла в комнату с бодрым приветствием:
   - Буэнос диас, Хосефа!
   - О мисс! - Хосефа  еще  не  успела  ответить,  как  девушка-служанка
повернулась к вошедшей с видимым облегчением.
   - Я пыталась объяснить вашей  горничной,  что  завтрак  сервирован  в
маленькой гостиной позади библиотеки, но, кажется, она меня не понимает.
   - Боюсь, что нет, - улыбаясь, ответила Тэмсин, - но я могу перевести,
а если затруднения возникнут внизу, то переведет Габриэль.
   - Это тот большой парень, да, мисс? Глаза девушки  стали  такими  же,
как ее совершенно круглое лицо.
   - Точное описание, - согласилась Тэмсин с усмешкой. - Это ее муж.
   Такое объяснение ей показалось наиболее доступным.
   - Понятно! - обрадовалась девушка. - Тогда я объясню  все  мистеру  и
миссис Хибберт - это дворецкий и домоправительница, - добавила она. - Мы
ничего не можем понять, ведь вы приехали так  неожиданно,  мисс,  а  его
лордство не любит давать объяснения.
   Внезапно  смутившись,  девушка  покраснела,  вероятно,   поняв,   что
забылась.  Она,  быстро  сделав  реверанс,  попятилась  и  выскочила  из
комнаты, пробормотав, что сейчас принесет горячей воды.
   - Да-да, - сказала Хосефа. - Я так никогда и не научусь понимать язык
своего мужчины. Такая тарабарщина! Я три раза сказала этой  девице,  что
тебе потребуется горячая вода,  а  она  только  пялилась  на  меня,  как
идиотка.
   - Она тебя не понимает, дорогая, как и ты ее, -  пояснила  Тэмсин  со
смехом, сбрасывая плащ, а также  все,  что  скрывалось  под  ним.  -  Но
Габриэль, полковник или я сама будем тебе переводить. А теперь, какое из
этих дурацких платьев мне надеть?
   Обнаженная, она прошествовала к гардеробу, прихватив по дороге  чашку
с шоколадом. Сосредоточенно хмурясь, Тэмсин стояла перед открытым шкафом
и разглядывала его содержимое, не забывая время от времени  прихлебывать
шоколад и откусывать кусочек бисквита.
   Тогда они провели пять дней в Лондоне, в  отеле  "Грийон".  Полковник
исчез тотчас же, как только убедился,  что  они  устроены,  и  появился,
только когда пришло время отправляться в  Корнуолл.  Он  дал  ей  список
портных и модисток,  а  также  изложил  свои  минимальные  требования  к
гардеробу предполагаемой дебютантки и оставил ее запасаться тем, что она
сочтет нужным.
   Тэмсин нашла составление гардероба скучной и утомительной работой, но
взялась за дело с мрачной решимостью, не упустив ни  одной  мелочи,  как
если  бы  готовилась  к  какому-то  серьезному  мероприятию.   Полковник
проинспектировал плоды ее трудов накануне отъезда в Корнуолл и нашел  их
вполне удовлетворительными. Любые мелочи, решил он, забытые или внезапно
потребовавшиеся, можно будет купить в Сент-Остелле или Лостуиттле.
   Она услышала шум за спиной - это  Мэри  вернулась  с  тяжелым  медным
кувшином  горячей  воды,  от  которой  поднимался  пар,  но  Тэмсин   не
обернулась, а продолжала рассеянно перебирать одежду.  Ей  не  нравились
все ее платья, но самое большее отвращение вызывало муслиновое с  узором
в виде веточек, особо отмеченное и одобренное полковником. Она  вытянула
предмет своей ненависти из шкафа и подняла его,  рассматривая  на  свет.
Это было прелестное бледно-лиловое платье с узором более темного цвета и
кремовым кушаком к нему.
   - Ах! - пробормотала она, бросая эту никчемную вещь на постель. - Оно
подойдет лучше всего.
   - Такое хорошенькое  платьице,  мисс,  -  заметила  Мэри  восхищенно,
прикасаясь к ткани кончиками пальцев. - Оно как  раз  подходит  к  вашим
глазам.
   -  Да,  пожалуй,  -  неохотно  согласилась  Тэмсин  и  повернулась  к
умывальнику, где Хосефа уже наполнила таз горячей водой.
   Она намыленной  губкой  смывала  соль  с  кожи,  а  кожа  приобретала
красивый матовый  блеск...  Потом  пришлось  заняться  скучным  делом  -
облачаться в чулки, панталоны и нижнюю рубашку. Столько ненужной одежды,
когда солнце светило сегодня так ярко  и  было  так  тепло!  Она  надела
батистовую нижнюю юбку, с гримаской лягнув ее коленом.
   Хосефа натянула на нее платье через голову, а она  просунула  руки  в
пышные короткие рукава движением столь нетерпеливым, что няньке пришлось
укоризненно поцокать языком и проверить,  не  нанесен  ли  тонкой  ткани
урон. Наконец платье было застегнуто на крючки, пояс завязан под грудью,
и Тэмсин оглядела себя в зеркале. Право же, она совсем была не похожа на
себя.
   - Волосы отросли, Хосефа. Ты должна их подстричь. -  Она  провела  по
гладко прилегающим к голове, как шапочка, волосам. - Они уже  спускаются
на шею, а челка падает на глаза, Настолько удовлетворенная своим  видом,
насколько это было возможно в данном костюме, Тэмсин спустилась вниз,  в
комнату, где завтракали. Полковник, как видно, только что ушел. В эркере
у окна, выходившего в сад, стоял только один прибор.  Бурно  проведенное
утро  способствовало  возбуждению  аппетита,  и  Тэмсин  с   энтузиазмом
накинулась на принесенный лакеем завтрак:  блюдо  яичницы  с  беконом  и
грибами.
   - Кофе или чай, мисс?
   - Кофе, пожалуйста.
   - Ваш слуга желает  поговорить  с  вами,  мисс.  Сказать  ему,  чтобы
подождал, пока вы позавтракаете?
   - Ничего не надо мне говорить, парнишка, - послышался голос Габриэля.
- И я буду тебе признателен,  если  ты  принесешь  мне  точно  такой  же
завтрак. Доброе утро, малышка.
   Не замечая того, что лакей возмущенно  засопел,  Габриэль  пододвинул
стул и уселся. Видя, что  лакей  сейчас  лопнет  от  возмущения,  Тэмсин
вмешалась:
   - Габриэль - не слуга. Он скорее мой телохранитель.  Я  уверена,  что
лорд Сент-Саймон позже все объяснит вам.
   - Да, мисс. - Лакей фыркнул и одарил Габриэля свирепым взглядом.
   Благодушное  выражение  не  сошло  с  лица  Габриэля,  но  он  слегка
отодвинул свой стул назад, положив мощные ручищи на край стола.
   - И, если ты будешь так любезен, я хотел бы  запить  завтрак  кружкой
эля.
   Лакей остолбенел, но  затем  быстро  ретировался,  стараясь  соблюсти
максимум достоинства. Громоподобный  смех  Габриэля  заполнил  маленькую
комнату. Он потянулся за хрустящей булочкой и щедро намазал  ее  толстым
слоем золотистого масла.
   - Мне надо кое-что обговорить с тобой, - заметил он. - Похоже,  я  не
знаю, чем заняться в этом доме. Или лучше побеседовать  на  эту  тему  с
полковником?
   - Да, - с отсутствующим видом подтвердила Тэмсин. -  Вчера  я  видела
Седрика Пенхэллана.
   Глаза Габриэля заблестели;
   - Где?
   - На постоялом дворе в Бодмине. У меня не было случая рассказать тебе
об этом - из-за лорда Сент-Саймона.
   - Да, - согласился Габриэль и замолчал при виде лакея, вернувшегося с
кружкой эля. Он поставил сосуд перед Габриэлем, выразительно фыркнув,  и
взял у вошедшего за ним поваренка тарелку с едой.
   - Благодарю, парнишка, -  сказал  Габриэль  вежливо,  опуская  нос  в
кружку. У лакея был такой вид, будто он вот-вот  взорвется,  а  мальчик,
подавив улыбку, шустро выскочил из комнаты,  пока  лакей  Том  не  успел
выместить на нем свою ярость, дав хорошую затрещину.
   - Ты с ним не разговаривала? - спросил Габриэль,  накалывая  гриб  на
вилку и окуная его в яичный желток.
   - Нет, но полковник разговаривал. Кажется, они знакомы.
   - В этих местах почти все знают друг друга.
   - Но, думаю, они друг друга не любят. И это еще мягко сказано. -  Она
рассказала ему о своих впечатлениях, упомянув те отрывки беседы, которые
случайно подслушала.
   - Лучше  мне  об  этом  навести  справки,  -  удовлетворенно  заметил
Габриэль. - Поспрашиваю в тавернах. Они, эти племянники, приходятся тебе
кузенами?
   - Похоже, что так. Видимо, они дети младшего брата Сесили.  Не  помню
его имени, она как-то его называла, но я забыла.  Кажется,  он  не  имел
какого бы то ни было веса в семье.
   - Кажется, в этой семье вес имеет один Седрик,  -  заметил  Габриэль,
снова окуная нос в кружку.
   - До поры до времени, Габриэль, - сказала Тэмсин с легкой улыбкой.  -
До поры до времени.

***

   - Ну-ну, будь я проклят. Неужели мы  и  впрямь  видели  Сент-Саймона,
резвившегося на волнах с бабенкой?
   Чарльз Пенхэллан высмотрел добычу, прицелился и  выстрелил.  Подбитая
ворона стремительно упала на вершину утеса.
   Дэвид улыбнулся брату, и тот снова начал целиться. Пугать ворон  было
скучным занятием, но все-таки лучше, чем палить в кроликов, только это и
можно было себе позволить в данное время года. - Я узнал  бы  эту  рыжую
голову где угодно, - сказал Дэвид. - И он ничуть не изменился, верно?
   - Нет, но, кажется, стал менее чопорным. - Чарльз  опустил  ружье  на
луку седла. - Или изменил взгляды на нравственность, или  просто  всегда
был лицемером. Что касается его  шлюхи,  то  на  нее  второй  раз  и  не
взглянешь - маленькая и тощая.
   - Мне показалось, она похожа на мальчишку, - заметил  Дэвид,  опуская
ружье, - Может, в армии его вкусы изменились.
   Они расхохотались. У обоих были худощавые  острые  лица,  узкие  рты,
скорее похожие на щели, маленькие,  жесткие,  глубоко  посаженные  карие
глаза. Они были тощими, угловатыми, с узкими плечами и грудью.  Но  если
природа и обделила их физической мощью, то она  им  это  компенсировала,
снабдив  запасом  такого  количества  злости,  что  ее  хватило  бы   на
десятерых, и эта  злоба  окружала  их,  как  аура.  Когда  на  горизонте
показывались  близнецы  Пенхэлланы,  люди  спешили  перейти  на   другую
сторону. Они редко появлялись поодиночке, если заговаривали, то фразы их
были полны грязных намеков, и даже немногие близкие  друзья  чувствовали
себя с ними неуютно.
   - Хотел бы я знать, известно ли старику, что Сент-Саймон объявился  в
Тригартане? - сказал Дэвид,  хмурясь.  -  Он,  верно,  уже  вернулся  из
Бодмина.
   - Если он еще об этом не  знает,  то  скоро  узнает.  Давай-ка  лучше
уберемся с земли Сент-Саймона, - сказал Чарльз с неохотой.  -  Не  стоит
нам здесь оставаться - увидят и насплетничают.
   - Не могу понять, почему тогда Сент-Саймон поднял всю эту  шумиху,  -
заметил Дэвид, кривя губы. - Эта девчонка ничего собой не  представляла,
просто дочь какой-то шлюхи.
   - "Шлюха" была его арендаторшей, и дело происходило на его земле.
   Чарльз пришпорил лошадь и повернул ее прочь с земель Сент-Саймона,  а
его брат с мрачным лицом последовал за ним.
   - Полковник - ханжа и лицемер, - объявил он. - Однажды мы увидим, как
драгоценные  гордость  и  честь  этого  проклятого  Сент-Саймона   будут
валяться в грязи и никто не даст за них и цента.
   - О да, - тихонько поддержал его Чарльз. - Скоро мы оба это увидим.

Глава 16

   - Так что вы там собирались сказать о моей осанке? - спросила Тэмсин,
входя в библиотеку.
   Высоко подобрав юбки, она  уселась  верхом  на  подлокотник  кожаного
дивана и смотрела теперь на полковника с вопросительным выражением.
   Джулиан оторвался от "Газетт" и свирепо уставился на нее.
   - Не сиди так! Не говоря уж о том, что это неженственно и  некрасиво,
ты можешь порвать платье - оно разлезется по швам.
   Тэмсин перекинула обе ноги на одну сторону и устроилась так,  склонив
головку на бок, глаза ее  ярко  блестели,  и  она  снова  напомнила  ему
малиновку.
   - Так лучше?
   - Отчасти.
   Он бросил газету на столик.
   - Леди не влезают на подлокотник и ставят ноги вместе, а руки  у  них
лежат на коленях. Иди, сядь на стул у окна, тот, что с прямой спинкой.
   Тэмсин промаршировала к окну и  опустилась  на  указанное  ей  место,
выжидательно глядя на своего наставника.
   - Держи спину прямо. Ты всегда сутулишься.
   -  Но  какое  это  имеет  значение?  Она  была  искренне  изумлена  и
озадачена, потому что никогда не задумывалась о том,  как  она  ходит  и
сидит.
   - Имеет.
   Джулиан встал и подошел к ней, потом остановился за ее  спиной.  Взяв
ее за плечи, он сильно развернул их назад.
   - Чувствуешь разницу?
   - Но это же нелепо, - сказала Тэмсин. -  Я  не  могу  так  сидеть.  Я
чувствую себя манекеном.
   - Ты должна так сидеть, так ходить и так же ездить верхом,  -  заявил
Сент-Саймон твердо, не отпуская ее. - Ты  ездишь  верхом,  как  мешок  с
картошкой. А все дело в, ваших испанских седлах. Они  больше  похожи  на
кресла,  чем  на  настоящее  седло.  Потому-то  вы  и  расслабляетесь  и
горбитесь.
   Тэмсин не считала, что критика ее манеры ездить верхом, да еще  такая
огульная критика, входила в условия их  договора.  Какое  отношение  это
имело к ее превращению в леди?
   - Невозможно проехать сто  миль  по  проселочной  дороге,  сидя,  как
манекен, - возразила она. - А я могу, как вы знаете, ехать весь день, да
еще ночь без устали.
   - Тебе не придется  ездить  верхом  день  и  ночь,  если  ты  станешь
английской дамой, - утешил ее Джулиан. - Самая отчаянная  езда,  которая
от тебя потребуется, - охота с гончими, а она не  начнется  до  октября.
Главное - научиться ездить изящно. И в этом поможет английское седло.
   - Вы сняли камень с моей души,  -  пробормотала  Тэмсин,  но  Джулиан
предпочел этого не расслышать.
   Выпустив хрупкие плечи из  своих  железных  рук,  он  обошел  ученицу
вокруг и внимательно осмотрел ее.
   - Поставь ступни рядом, чтобы щиколотки соприкасались, а  руки  пусть
свободно, непринужденно лежат на коленях.
   Тэмсин последовала этим инструкциям с преувеличенной тщательностью  и
села, неподвижно глядя прямо перед собой.
   - Расслабься.
   - Как же я могу расслабиться в такой позе?  -  поинтересовалась  она,
едва открывая рот, и  потому  выражение  ее  лица  оставалось  таким  же
застывшим, под стать ее позе.
   Но Джулиан не позволил рассмешить себя.
   - Если ты будешь упорствовать и пытаться сделать  из  этого  игру,  я
умываю руки и предоставляю тебе вести это дурацкое дело по  собственному
усмотрению. Хочешь  верь,  хочешь  нет,  но  я  могу  найти  себе  более
интересное занятие,  чем  быть  гувернанткой  или  учителем  танцев  при
неотесанной испанской девице. Встань!
   Тэмсин подчинилась. Полковник был явно не склонен  отвлекаться.  Руки
ее повисли вдоль тела, глаза были устремлены в одну точку,  прямо  перед
собой.  В  такой  позе  она  ожидала  дальнейших  распоряжений,  пытаясь
сохранить непроницаемое выражение лица.
   - Ради всего святого, у тебя спина скрючена,  как  у  горбуна.  -  Он
нетерпеливо снова рванул ее плечи назад.
   - Не выпячивай зад.
   Он похлопал ее по упомянутой части тела.
   - Все подумают, что я сделана из проволоки, -  проворчала  Тэмсин.  -
Мое тело не гнется, как вы хотите.
   - О, ты забыла, Лютик, - заявил  Джулиан,  -  что  я  был  свидетелем
удивительных гимнастических подвигов, которые ты совершала. - Он  отошел
и критически оглядел ее. - А теперь улыбнись.
   Тэмсин одарила его жеманной улыбкой, вытянув при  этом  шею,  откинув
назад плечи и подобрав зад.
   - Так?
   - Господи, спаси и помилуй, - забормотал он, не в силах удержаться от
смеха  и  сознавая,  что  потерпел   поражение   в   попытке   сохранить
серьезность.
   Сент-Саймон круто отвернулся,  стараясь  восстановить  свое  прежнее,
критическое отношение. Потом вновь подошел  к  своей  ученице,  как  раз
вовремя, чтобы успеть заметить удовлетворенную улыбку, еще не  слетевшую
с ее лица. Затем Тэмсин снова попыталась проникнуться важностью момента.
   - Не нахожу ничего смешного!
   - Нет, - согласилась она. - Конечно же, нет, сэр. - Но губы ее так  и
подергивались улыбкой.
   - Ну, если ты сама с этим не справляешься,  тебе  следует  помочь,  -
заявил Джулиан. - Доска, привязанная к спине, сотворит чудо.
   - Что?
   У нее пропало всякое желание смеяться.
   - Доска для спины, - начал он объяснять самым  серьезным  образом,  -
это  приспособление,  которое  почти  всегда  используется  в   процессе
обучения. Девочки носят  ее,  чтобы  исправить  осанку.  Конечно,  лучше
начинать это делать раньше, но в какой-то мере доска и тебе поможет.
   - Но это варварство! - воскликнула Тэмсин.
   - Вовсе нет. Моя сестра носила такую доску по несколько часов в  день
год или два, - ответил  он  с  любезной  улыбкой.  -  Поеду  в  город  и
раздобуду сей предмет. Увидим, как исправится твоя осанка,  если  будешь
носить ее каждое утро. Если же и это не поможет, то тебе придется ходить
с нею целый день.
   Тэмсин молча негодовала. Он пустил в ход  тяжелые  орудия,  превратив
таким образом в войну то, что, как она надеялась, будет игрой, даже если
для нее эта игра и была чрезвычайно серьезным делом.
   - Но пока я не достану доску, мы попробуем еще кое-что,  -  продолжал
Джулиан с той же мягкой небрежностью.
   Подойдя к книжным полкам,  он  выбрал  два  тяжелых  тома  в  кожаных
переплетах.
   - Иди-ка сюда.
   Тэмсин нерешительно приблизилась.
   - Стой очень спокойно. - Он осторожно возложил книги ей на голову.  -
А теперь обойди комнату так, чтобы  они  не  упали.  Ты  должна  держать
голову высоко и совершенно неподвижно. И, кстати,  передвигайся  мелкими
шажками, а не галопируй, как необъезженный жеребенок.
   Тэмсин глубоко вздохнула, но, сделав над собой  усилие,  сжала  губы:
она не поддастся на эту провокацию! Шея, казалось, сейчас сломается  под
тяжестью книг. С мрачным видом она  воззрилась  на  сучок  в  деревянных
панелях и  восстановила  равновесие.  Если  полковник  лорд  Сент-Саймон
пытался таким образом заставить  ее  бросить  это  мероприятие,  то  ему
предстоит узнать: она намного крепче, чем он воображает. Тэмсин  сделала
неверный шаг, и книги дрогнули, но остались на месте.
   Джулиан усмехнулся и  прилег  на  диван,  небрежно  подняв  брошенную
раньше газету.
   - Час таких упражнений пойдет тебе на пользу, - заметил он. - А когда
ты станешь держать спину прямо, я научу тебя  делать  реверанс,  и  тебе
придется это постигнуть, если ты рассчитываешь  быть  представленной  ко
двору.
   Так далеко планы Тэмсин не заходили, но едва ли имело смысл  заявлять
об этом. Джулиан вернулся к чтению, как если бы  считал,  что  его  дела
окончены.
   Тэмсин, не сбавляя  шага,  бушевала  и  ругалась,  позволяя  себе  не
стесняться в  выражениях,  и  проклиная  его,  и  называя  самодовольным
чудовищем, мстительным и злорадным псом. Она расхаживала взад  и  вперед
по комнате, стараясь удержать эти проклятые  книги.  Несколько  раз  они
все-таки с грохотом падали на ковер. Полковник  поднимал  голову,  ждал,
когда она снова водрузит их на место и возобновит прогулку, потом  опять
углублялся в чтение "Газетт".
   Шея болела, плечи свело судорогой, а на голову,  казалось,  поставили
чугунный котел... Тэмсин украдкой взглянула на  часы  и  убеди