й  комнаты  время  от  времени
выглядывал хозяин.
   Отыграв четыре тысячи. Юрка прекратил игру.  Это  показалось  неразумным,
странным, несправедливым. Не было сомнения, что он с  легкостью  отыграет  и
деньги Гришки, и проигрыши других неизвестных жертв.
   Я не знал, что все было продумано. Юрка проучил Гришку, подставил.
   Хозяин квартиры, Юркин приятель, держал клуб, с игры  имел  долю.  Но  по
договоренности с ним Юрка в этот огород не лез.  Это  была  вотчина  троицы.
Обыгрывали лохов. Юрка - "катала" другого уровня - с  ними  знаком  не  был.
(Мы, оказывается, правильно догадались: со студентами не играл  потому,  что
неинтересно. Кстати, и в институте числился, чтобы статью за  тунеядство  не
схлопотать.)
   Наказал Гришку. За Галку, (И привел ее для того, чтобы сама увидела,  что
из себя представляет Григорий.)
   Не просчитал только, затевая комбинацию, что в игру я полезу. И  когда  в
этот вечер заехал к Галке в общежитие, узнал, что я ушел с Гришкой,  подался
следом. (Меня, кстати, подставил Гришка, чтобы отсрочили долг.)
   Это я узнал позже, когда он преподавал мне, покоренному его  колдовством,
азы  игры.  Не  той,  студенческой,  а  настоящей.  В  которой  обязан  быть
властителем происходящего.
   Тогда я этого не знал. Я был  благодарен  и  горд.  И  удивлен,  что  все
закончилось так скоро и неожиданно. И старался не глядеть на Галку.  Потому,
что тогда, в колхозе, после отъезда Юрки, я тоже был с ней. Всего один раз и
только из любопытства... Но - был.
   Юрка погиб через год, разбился на своих  "Жигулях".  К  тому  времени  он
отстал от нас еще на курс, и видели мы его еще реже. Он не  слишком  баловал
меня воспитанием. Но время от времени мог показать очередной трюк  и  выдать
очередное правило поведения картежника.
   Галка после его гибели вновь спуталась с Гришкой.
   И еще один урок я усвоил  тогда.  С  замужней  женщиной,  с  женщиной,  у
которой есть другой, любящий мужчина, дела лучше не иметь...
 
 
   Глава 2.
   О ТОМ, ГДЕ ИГРАЮТ
 
   На деньги играют гораздо массовее, чем  это  можно  было  бы  ожидать  от
наших, воспитанных в известных традициях, сограждан.
   Мне  приходилось  играть  со  студентами  в  общежитиях.  В  основном   в
преферанс. С преподавательским составом,  начиная  от  женщин-ассистенток  и
кончая мужчинами-профессорами,  прямо  на  кафедрах.  Играл  с  шоферами  на
стоянках и в  гаражах  в  ожидании  рейсов,  со  строителями  -  в  ожидании
стройматериалов, с артистами - в гримуборных. С грузчиками - в  колхозах  во
время уборочной...
   Иду  по  Одессе,  и  именно  география,  знакомые  места:  улицы,   дома,
учреждения, скверы, стоянки, - вызывают воспоминания.
   Сберкасса. В квартире над ней долгое время регулярно обыгрывали  ушедшего
в отставку военного. И регулярно спускался он вниз за деньгами.  Чтобы  жену
не волновать, подделывал записи в сберкнижке. Потом с женой случился удар...
   Школа.  Здесь  в  течение   недели   я   обыгрывал   завуча   -   учителя
обществоведения. В учебном кабинете после занятий. За последнюю игру педагог
не сумел до конца рассчитаться, глобус предлагал или бюст вождя. Я не  взял.
Не люблю брать вещами.
   Баня. Администратор, хитрюга, когда играли, посадил меня так,  что  вдали
сквозь неплотно прикрытую дверь видны были проходящие обнаженные женщины. Не
помогло. Жаль, скоро уволили администратора. Нравилось мне это место.
   Диетическая  столовая.  Подсобного  кухонного  работника  обыгрывал.  Что
запомнилось: карты шибко слюнявил. За посетителей грустно было. Он этими  же
мокрыми пальцами салаты нарезал. В перерывах. (Занятно  было:  руки  мыл  не
после игры, а после нарезки.)
   Но это все места нетрадиционные, случайные, требующие импровизации.
   Вот, например,  бар.  Один  из  приятелей-профессионалов  обыграл  в  нем
молодого цеховика. Цеховики - осторожная братия. Но этот знал моего приятеля
еще по институту, вот и нырнул в игру. Проиграл чуток. Перенесли встречу  на
следующий день. Но что-то дрогнуло у моего  приятеля,  уверенность  потерял.
Нашел  меня,  предложил  продолжить  за  него.  Замену  как-то   надо   было
обставить...
   Обставили с горем пополам. Мол, тренировка у  дрогнувшего,  а  я  -  тоже
спортсмен,  но  -  с  травмой;  от  тренировки  освобожден.  Рядом   дамочку
пристроили для пущей непринужденности, знакомую приятеля. До этого  я  и  не
видел ее ни разу. Мол, с дамой в баре отдыхаю, но,  может,  она  и  разрешит
сыграть, отпустит ненадолго.
   Дама разрешила. Играем. Эта глупышка, краля моя, в карты смотрела, в игре
чуток смыслила. Никак успокоиться не могла. К бармену знакомому почти  вслух
приставала:
   - Да он же - без понятия!.. - это про меня. - У  него  же  -  все  восемь
козырей, а он думает: заказывать или нет. - Нервничала, зараза.
   Конечно, у меня все козыри. Я, еще до того как карты сдал, знал, что  они
будут. Но надо ж делать вид, что карта у меня - не очень, что потом повезло,
с прикупом.
   А цеховик - ничего,  приятный  малый:  после  вдвое  больше  проигранного
заплатил за то, что я взялся обучать его. И не обиделся.
   ...Играть можно везде, даже в очереди  за  дефицитом  и  в  переполненном
троллейбусе. Единственные необходимые условия - наличие карт  и  присутствие
денег в бумажнике клиента.
   Но,  конечно,  существуют  традиционно,  классически-игровые   места.   В
нормально организованном обществе это клубы, казино. В нашем обществе  в  те
времена сложилась своя классика. Вот ее составляющие:
   Аэропорты, вокзалы.
   Тут две специализации. Одна - попроще: фраера ловятся  и  обыгрываются  в
залах ожидания, в близкорасположенных  сквериках,  вторая  -  автомобильная.
Играют либо в машинах на  стоянке,  либо  разрабатываются  клиенты,  которые
решили взять  такси.  В  пути  и  разрабатываются.  Мне  недавно  предлагали
организовать  бригаду  в  аэропорту.  Для  этого  было  выбито   специальное
разрешение у хозяина.
   Парки, скверы.
   Популярная точка - бильярдная в  одном  из  парков  Одессы.  Традиционное
место общения профессионалов.  Очень  уважаемый  мной  профессионал  старого
образца Ленгард во время  съемок  фильма  "Место  встречи  изменить  нельзя"
обыграл здесь на пару с Дипломатом (тоже известный специалист)  Высоцкого  и
Конкина. Дипломат,  кстати,  исполнял  виртуозные  удары  кием  для  фильма.
(Куравлев все советы коллегам давал. Не отлупили его, но замечание сделали.)
Выиграли они всего сто рублей.
   - Было бы больше, - грустил Ленгард, - если бы над душой не висела эта...
"шмондя"... Ну, как ее?.. Жена Высоцкого. Не давала играть.  Я  ж  тогда  не
думал, что он - гениальный. Ну, Высоцкий... И что? Свой мужик, простой.
   В другом парке - проходняк, много случайных клиентов, приезжих. Но  место
- авторитетное, жесткое. Здесь однажды обнаружили повешенного.
   Поезда, круизные суда.
   Как-то заезжаю в прикормленную точку в Москве. Опоздал:  игры  закончены.
Один, из Печоры, обыграл моих прикормленных. Утром являюсь прямо из  Внукова
- он только-только деньги упаковал. Такая обида взяла.
   - Я, собственно, на минутку, - своим, обыгранным, говорю. - По  дороге  в
Печору заскочил. Позарез туда надо. И вы, товарищ, туда же?..  Вот  повезло,
не так скучно будет.
   Скучно не было. Отыграл часть. Он-то понимал, что если бы не он,  то  еще
какое-то время я мог обойтись и без Печоры. Но в игру  ввязался,  деньги,  в
пачки упакованные, которые я ненавязчиво  "засветил",  с  толку  его  сбили.
Соскочил вовремя, на зубную боль сослался.
   В поезде коллеги работали, недовольство мне  в  тамбуре  высказали.  Мол,
лицензия - у них, а я браконьерствую.
   - Извините, ребята, - говорю, - я со своей дичью. Вашего мне не надо.
   Все равно обиделись.
   Позже, когда мой, дантиста не  посещающий,  маленько  обыграл  их,  обида
прошла. Удивлялись, на обратном пути (через день  возвращался,  и  они  сами
убедились, что на чужое не зарюсь) все с уважением выспрашивали: как у нас в
южных краях? Клиент, должно быть, шибко  крученный?  Постоянной  работы  над
собой требующий.
   Кемпинги, гостиницы.
   Тут  -  все  понятно.  Вот,  к  примеру,  гостиница  в  Одессе,  одна  из
центральных, интуристовских. В  ней  еще  задолго  до  начала  моей  карьеры
обыграли Акопяна-старшего. На сорок тысяч. В так называемой "распашонке".  В
номере играли двое. Из соседних номеров в этот заранее были просверлены дыры
в стенах. Помощники играющего, в зависимости  от  того,  как  сидел  великий
фокусник, размещались в нужном номере. Глядели из-за его спины через дыру  в
карты и слали "маяки". Для этого через стенку был заранее пропущен  шланг  к
кислородной подушке, расположенной  под  ногами  своего  игрока.  Сигналили,
качая воздух.
   Различные игровые хаты. От убогих - где играют в  основном  между  собой,
варятся в собственном  соку,  до  престижных  -  куда  и  клиенты,  капиталы
нарастившие, с удовольствием  забредают  (по  рекомендации  в  основном),  и
шулеру проникнуть - за счастье.
   Однажды собрались на только-только  снятой  под  "катран"  (так  называют
освоенные, игровые точки, другое название -  "барбут")  квартире.  Устроили,
так сказать, презентацию. С милицией, конечно, вопрос в первую очередь решен
был, но тут вдруг соседи испуганные наряд вызвали. Патруль нагрянул,  ничего
понять не может. Публика - приличная, при документах. И  ни  одной  женщины.
Мальчишки-рядовые - в недоумении, старшина, виды  видавший,  усмехается:  за
гомосексуалистов нас принял. Начальству от нас позвонил - совсем растерялся.
Приказали ему не обижать нас. Решил, видно, что и начальство - из этих...
   Как-то пребывая в состоянии романа с одной элитарной телевизионной дамой,
ехидства  ради  завел  ее  в  подвал,  пункт  сдачи  стеклотары  на  Большой
Арнаутской. Милый такой подвал, филиал катакомб. Метров десять -  извилистое
ущелье в темноте и запахе плесени между  ящиками,  в  тупике  -  неожиданная
дверь, за ней - каморка, полтора на два метра. Примус, ящики вместо  стульев
и парочка бичей высшего, последнего сорта. Из этой каморки, как из  прихожей
- дверь в последнюю уже аудиторию. Два на два  метра.  У  стены  -  подобное
дивану  сооружение,  в  центре  -  сооружение,  подобное  столу.  Ящики   по
периметру. На ящиках и диване -  мужчины  респектабельные,  импозантные.  На
столе - карты, деньги.
   Дама была близка к обмороку. Она оказалась бы к нему еще ближе,  если  бы
видела, как то мужчины эти породистые, то бичи беспородные время от  времени
кормят с рук обнаглевшую  огромную  крысу  -  хозяйку  подвала.  Эта  точка,
конечно, не самая престижная.
   Вот другая, из самых авторитетных. Одна из нескольких хат на  Молдаванке.
Публика матерая, фраера сюда не забредают, а  если  забредают,  то  на  свое
горе. Время от времени наведывается милиция. За пошлиной.
   Однажды при мне Моржу, небезызвестному в городе шахматисту  и  покеристу,
во время  облавы  -  на  этот  раз  серьезной,  не  купленной  -  кто-то  из
завсегдатаев подбросил в карман пальто пять тысяч рублей. Одной  пачкой.  От
греха подальше. Так потом и не признались.  Как  признаешься,  что  товарища
чуть не подставил?
   Игра здесь крупная, жесткая. Часто носит престижный характер.
   В  другой  раз  я  был  свидетелем  того,  как   фраеру,   многознающему,
гонористому минчанину, утверждавшему, что  для  него  в  картах  нет  темных
пятен,  подсыпали  что-то  в  стакан.  Утром  представили   написанный   его
собственной рукой многотысячный счет. Сюда являлись по спорным вопросам. Так
сказать, на суд. Это называлось: "идти на люди".
   Центр города. На хате у Монгола собирались цеховики. Десятки тысяч каждый
вечер разыгрывались. Попасть в этот огород было практически невозможно.
   В тот период нас было четверо: небольшая  корпорация,  играющая  в  общий
котел и делящая его. Один из наших -  Шахматист  (звание  мастера  спорта  -
приличное прикрытие), попал-таки в этот заповедник. Позже втянул и меня. Моя
легенда-прикрытие - тоже ничего.  Видный  спортсмен  в  отставке.  (Пришлось
ксивы о достижениях мирового уровня справить.) Долгое время мы подпитывались
из  этого  источника.   Работать   было   непросто.   Публика   пристальная,
настороженная. Особенно  к  новичкам.  Приходилось  следить  за  тем,  чтобы
выигрывал в основном Шахматист. Впрочем, вычислил нас Монгол. Вынуждены были
взять и его в долю.
   Но, конечно, самое одесское, самое карточное место - пляж. Играют на всех
пляжах, где гуще, где разряхенней... Больше  всего  воспоминаний  связано  с
одним.
   Если на каком другом пляже  кто-то  из  игроков  слишком  задавался,  его
одергивали:
   - Раз такой умный, иди играй... - и рекомендовали пляж, о котором говорю.
   Играли  здесь  круглый  год.  Зимой  жгли  костры.  Но  основные  события
происходили, конечно,  летом.  Человек  заезжий  -  обречен.  Он  может  сам
организовать "пульку" и свести партнеров из разных концов пляжа,  причем  из
осторожности  выбрать  людей  разных  возрастов,  обликов.   Партнеры   эти,
разношерстные, будут обыгрывать его, несмышленыша,  на  системе  сигналов  -
"маяков", которой пользовались на пляже еще двадцать лет назад.
   В карточном клубе пляжа  представители  всех  сословий,  всех  профессий:
уголовники,   грузчики,   шоферы,    продавцы,    артисты,    преподаватели,
ветераныфронтовики,  милиционеры,  военные,  профессора...  Были  даже  одна
адмиральша и один дипкурьер. Бывший, правда. У пенсионеров-ветеранов -  своя
игра, мелкая, осторожная. У прочих - своя.  Крупнее,  безошибочнее.  Иногда,
когда нет фраера  и  играют  между  собой,  почти  "лобовая"  (честная),  но
"лобовая" до конца - никогда.
   На пляже отходили душой  самые  известные,  самые  крупноиграющие  игроки
города. Игроки союзного значения. Сюда их тянуло чаще всего  после  крупного
проигрыша.
   Место, в котором  промышляет  профессионал,  -  основной  показатель  его
положения в табели о рангах. Показатель рейтинга. Высший уровень -  игровые,
престижные хаты. Из низших - залы ожидания, поезда.
   Душа моя всегда тянулась к пляжу. Очень может быть, что это показатель не
высшего рейтинга, но, кроме всего прочего, каждый имеет право  на  слабость.
Пляж был моей слабостью. Впрочем, не только он.
   Имелась еще одна точка. Хата Рыжего. "Малина".
   Об этой хате и о самом Рыжем надо рассказать подробнее.
   Стереотипный  одесский   дворик   напротив   Ланжерона.   С   высоченными
желто-серыми стенами по периметру, с бельем на веревках и краном посередине.
   Квартира Рыжего - двухкомнатный подвал. Впускали в нее только  того,  кто
правильно стучал, - два внятных удара, с внятным интервалом.
   Кухня с окном в "колодец" (пространство два на два метра, простреливающее
дом по вертикали. В него выходили окна кухонь и туалетов). Потолок на  кухне
висит лохмотьями от вечной мокроты. Такое впечатление, что  над  подвалом  -
сразу крыша. Которой нет.
   Одна  комнатушка,  редко  посещаемая,  в  ней   отсыпались   совсем   уже
привередливые, ищущие уединения. Комната психологической разгрузки.
   И зала... Большая комната с антикварным столом посредине. Стулья при  нем
- из общественной столовой. В углу - раскладной диван,  который  никогда  не
складывался. На нем гора рваных ватных одеял и обычно  или  сам  Рыжий,  или
Наташка-Бородавка, его  женщина.  Часть  одной  из  стен  -  странной,  тоже
антикварной выделки старинная печка. В  ней  -  отверстия  от  пуль  (дружки
Рыжего проверяли амуницию). Причудливая люстра, которую не опасается  только
один из завсегдатаев - Пигмей. В люстре - много патронов, но одна  лампочка.
На  тумбочке  с  ампутированной  ногой,  подпертой  кирпичом,  -   довоенный
действующий приемник. На стене - неожиданный портрет  Пушкина  в  раме.  Все
вещи (и Рыжего, и Бородавкины, и  их  приятелей),  не  имеющие  отношения  к
текущему сезону, - в маленькой комнате на полу. Беспорядочной кучей.
   С Рыжим подружился я  в  самом  начале  своей  деятельности.  Возвращался
вечером с Ланжерона (на этом пляже - свой  клуб  -  самый  любительский,  но
славящийся высокой техникой игры), вдруг на выходе из Купального переулка  -
два милиционера пытаются повязать старика-алкаша.  Старик  капризничает,  не
хочет в распахнутый "бобик". Прохожу себе мимо. Вдруг старик кричит:
   - Толян, мать твою!.. Совсем скурвился!..
   Я споткнулся, всматриваюсь в алкаша - не узнаю. А тот мне:
   - Так и будешь смотреть, как батю упекут?!
   Осторожно подхожу, присматриваюсь. Милиционеры тоже  замерли,  обернулись
ко мне.
   - Ваш отец? - спрашивают без подозрения, с удивлением скорее.
   Ничего понять не могу, молчу.
   - Ты еще откажись!.. От отца родного, гаденыш!..
   - Мой, - говорю.
   Патруль старика выпустил,  тот  на  стену  повалился  и  продолжает  меня
материть.
   Доставил я Рыжего домой. Он не таким уж пьяным оказался, извинился вполне
вежливо,  объяснил:  ничего  не  оставалось,  как  на  случайного  прохожего
понадеяться. С именем - угадал просто.
   В квартире публика мне не удивилась.  Рыжий  весело  рассказал,  "как  мы
ментов кинули". И это никого не удивило. Я, конечно, сразу ушел. Сдал с  рук
на руки потасканной блондинке с  бородавкой  над  губой,  и  поскорее  -  на
воздух.  Тяжкий  дух  в  помещении.  И  люди  -  тяжкие.  Хотя  пара  рож  -
серьезно-уголовные. Такие пригодиться могут.
   Через месяц, опять же случайно, почти  против  воли  своей,  подругу  его
выручить довелось.
   Дело было на Привозе. Наташка-Бородавка имела много специальностей,  одна
из них "продуктовая кидала". Техника кидания следующая: Наташка устраивается
в очереди за какой-нибудь пищевой  продукцией.  Неважно  -  какой.  Главное,
чтобы продавец была женщина и обязательно  -  не  городского,  неискушенного
происхождения.  Подходит  очередь  -  Бородавка  просит,  например,  полкило
сливочного  масла.  Пока  продавец  взвешивает,  покупательница,  попробовав
масло,  решает  купить  килограмм.  Все  эти  пробы,  размышления,   просьбы
увеличить вес, проходят под мельтешение двадцатипятирублевой купюры, зажатой
в руке Бородавки. Можно решиться еще грамм на триста. Не помешает.
   К тому моменту, когда приходится рассчитываться, купюры в руке  уже  нет.
Продавщица взирает непонимающе. Покупательница - тоже. Дескать: деньги - уже
у вас. Продавщица, разумеется, удивляется. Заглядывает в  свой  шкафчик,  но
это ничего не  проясняет:  купюра  популярная.  Покупательница  даже  слегка
возмущена.  Но  продавец  -  в  сомнении.  Разрешить  его  помогает  стоящая
следующей в  очереди  солидная  импозантная  дама  бальзаковского  возраста.
Подтверждает, что деньги продавцом получены. Бородавка, мало того, что имеет
продукт, так еще получает сдачу. И отойдя, выказывает недовольство. Впрочем,
недолго. Потому как предстоит дележка с "бальзаковской" сообщницей.  Делятся
после каждой успешной операции - не доверяют друг другу.
   Прохожу между рядами, возвращаясь из мясного павильона.  (Получил  давний
долг с азартного  рубщика  мяса.)  В  молочном  отделе  гвалт.  Бородавку  с
помощницей выловили. Не то чтобы выловили - скорее просто узнали.  То  ли  с
продавщицей ошиблись, то ли -  подсказал  кто.  Дамочка  в  белом  халате  -
румяная, здоровьем пышущая, из-за прилавка за рукав Наташку ухватила.  Цепко
так держит, та никак не вырвется. Да и  нельзя  слишком  вырываться:  "рожу"
надо делать, что ты прав. Сообщницу оттерли; та и сама не против устраниться
- сдрейфила. Я бы мимо прошел. Да она, Бородавка, приметила.  Кричит  поверх
голов:
   - Толичек, ты смотри, что делается?! Иди поговори с этой...
   Эта "Толичка" увидела, сразу пальцы разжала: решила, что я  -  прикрытие.
Бородавка с возмущением, не спеша привела себя  в  порядок,  направилась  ко
мне, так и не подошедшему,  взяла  под  руку.  Повела  к  выходу.  Сдачу  не
получила, но продукты-таки урвала. (С тех пор я не раз видел ту испугавшуюся
румяную женщину. Стыдно было попадаться ей на глаза.)  Выйд