емецком духе), вот только
использовать никакую технику, кроме задников, ему не рекомендуется.  И,  с
другой стороны, я, который должен сделать  нечто  подобное,  но  только  в
китайском стиле, и чем зрелищнее - тем лучше.  И  при  всем  этом  у  меня
совсем нет времени заниматься,  например,  созданием  фейерверка  или  еще
чего-нибудь. Может быть, нам объединить усилия?
     - Каким образом?
     - Не знаю. - Я поерзал на стуле.  -  Давай  куда-нибудь  выберемся  -
туда, где сможем забыть обо всей этой кутерьме.
     Я хотел предложить полетать  над  океаном  или  отправиться  вниз,  к
теплой воде Байи, где можно искупаться, а потом  перекусить  в  ресторане,
где подают экзотические блюда.  Но  Бетти  не  дала  мне  договорить.  Она
кивнула и быстро сказала:
     - Да, я и сама об этом думала. Нужна  спокойная  обстановка.  Как  ты
считаешь, Адзель сейчас дома?


     Выплачиваемая Лигой стипендия, выпрошенная еще на Войтане,  на  Земле
стремительно иссякала  -  еще  бы,  ведь  на  нее  нужно  было  прокормить
теплокровную тушу весом почти в тонну. Адзель не мог позволить себе  иметь
отдельную квартиру  или  вообще  какое-нибудь  жилье  рядом  с  институтом
планетологии имени Клемента. Он платил дикие деньги за какую-то лачугу  на
окраине, в  районе  Сан-Хосе.  Единственным  общественным  транспортом,  в
который  он  помещался,  был  рахитичный  и   шаткий   старый   гиропоезд,
курсирующий два раза в день. Это означало, что Адзель вынужден был  терять
часы, добираясь до своей лаборатории и  учебных  корпусов,  чтобы  поспеть
хотя бы на жизненно необходимые лекции. Ему приходилось дожидаться начала,
а после их окончания снова ждать - на сей раз своего поезда.
     К тому же у меня было сильное подозрение, что он постоянно  недоедал.
С тех пор как мы познакомились, я все время беспокоился за него, то есть в
течение всего курса микрометрии.
     Он все пытался развеять мои страхи:
     -  Когда-то,  Джимми,  я  тоже  нервничал  -  когда  был   охотником,
гоняющимся по  прерии.  Ну  а  теперь,  вкусив  мельчайшую  частицу  плода
просвещения, я понял, что все требования плоти важны  не  более,  чем  нам
самим этого хочется. И в самом деле, можно  найти  им  лучшее  применение.
Аскетизм весьма полезен. Что же касается долгих ожиданий... Ну, это  время
вполне можно использовать для занятий или, еще лучше, для  размышлений.  Я
даже научился не обращать внимания на зевак, и это  тоже  оказалось  очень
полезным, поскольку заставило меня привыкнуть к внутренней дисциплине.
     В наши дни никого не удивишь встречей с  внеземным  жителем.  Тем  не
менее  Адзель  был  единственным  войтанитом  на  всей  планете.  Так  что
попробуйте взять такого  товарища:  четыре  оканчивающиеся  копытами  ноги
поддерживают четырехметровое (в длину), покрытое  зеленой  чешуей  тело  с
гребнем по хребту, с золотистым брюхом и огромным хвостом; двухметровое (в
высоту) вертикальное туловище с руками соответствующего размера  переходит
в крокодильское  клыкастое  рыло,  с  губами,  похожими  на  резиновые,  с
костистыми ушами и  задумчивыми  карими  глазами  -  так  вот,  говорю  я,
попробуйте взять такого малого, посадить на университетском дворе  в  позу
"лотоса" (в его собственной интерпретации), заставить великолепным  густым
басом монотонно гудеть "Ом мани падме хум" и посмотрите  тогда,  соберется
ли вокруг вас толпа.
     Несмотря на свойственную ему серьезность, Адзель не был педантом.  Он
искренне радовался хорошей еде и выпивке,  когда  они  ему  перепадали,  и
особенно любил хлебную водку, которую поглощал огромными пивными кружками.
Он феноменально играл в шахматы и в покер, любил петь, и пел  хорошо,  все
подряд: от монотонных песнопений своей родины и земных народных баллад  до
новейших шлягеров. Некоторые вещи, такие  как  "Эскимос",  он  отказывался
исполнять  в  присутствии  Бетти.  Этих  анахронизмов  он   нахватался   в
литературе по истории человечества,  которую  читал  жадно  и  в  огромном
количестве. И если я иногда не понимал его шуток, то  только  потому,  что
они были слишком утонченными.
     Короче говоря, я безумно его любил, мысль о  его  бедности  была  для
меня невыносима, но, сколько я ни пытался, так и не смог ему хоть в чем-то
помочь.
     Я посадил свою машину на площадку  перед  его  хибарой,  стоявшей  на
дымной городской окраине  среди  полуразрушенных  домов,  отбрасывавших  в
густом  тумане  глубокие  зеленовато-желтые   тени.   Вокруг   стоял   рев
промышленного транспорта, не снабженного глушителями.
     Прежде чем  позволить  Бетти  выйти,  я  вытащил  из  ящика  станнер.
Таблички  на  двери  никакой  не  было,  но  на  наш  стук  открыл  Адзель
собственной персоной.
     - Милости прошу, милости прошу, - приветствовал он.
     Свет из приоткрытой двери упал на его чешую,  и  она  заиграла  всеми
цветами радуги. Наружу вырывались пары фимиама. Адзель заметил мою пушку.
     - Почему ты вооружен, Джимми?
     - Здесь довольно темно,  -  ответил  я,  -  и  в  таком  криминальном
местечке, как это...
     - Разве? - Он был удивлен. - А мне бандиты никогда не досаждали.
     Мы вошли. Он махнул рукой в сторону циновок на полу. Эти  циновки,  а
также пара дешевых столов и книжных полок, сотворенных из разного хлама  и
забитых старинными рукописями и кассетами, составляли всю его  обстановку.
Старая  японская  ширма,  совершенно  позорная,  огораживала   угол,   где
располагались миниатюрная плита и какой-то сложный туалет. На стене висели
две репродукции: какой-то пейзаж и изображение сострадательного Будды.
     Адзель суетился вокруг  нас,  приготавливая  чай.  Он  никак  не  мог
приспособиться к такой тесноте. Пару раз я вынужден был применить всю свою
ловкость, чтобы он не огрел меня хвостом. (При этом я ему не сказал, иначе
он полчаса бы извинялся.)
     - Я так рад, что вы зашли, - гудел он. - Но по твоему звонку я понял,
что у вас какие-то неприятности.
     - Мы надеемся, ты нам поможешь успокоиться, - отозвалась Бетти.
     Я  же  чувствовал  некоторое  раздражение.  Разумеется,  Адзель   был
отличным парнем, но, мне кажется, мы с Бетти  вполне  могли  утешить  друг
друга. Последние несколько недель мы виделись так редко.
     Тем временем Адзель накрыл на стол, если так можно выразиться. В  его
чайнике было пять литров, и, вероятно, именно потому, что он  прошел  курс
микрометрии, он так свободно  обращался  с  крошечными  чашками  и  провел
церемонию чаепития на высшем уровне.  Последовало  приличествующее  случаю
молчание. Я зажег сигарету.  Возможно,  это  очаровательная  традиция,  но
разве  не  из-за  восточных  обычаев  на  меня  обрушились  тридцать   три
несчастья?
     Наконец Адзель включил музыку,  уселся  перед  нами,  согнув  ноги  в
коленях, и предложил:
     - Расскажите мне о ваших бедах, друзья.
     - О, мы сыты ими по горло, - отозвалась Бетти. - Я  приехала  сюда  в
надежде обрести покой.
     - О, ну конечно,  -  пробормотал  Адзель.  -  Я  счастлив  попытаться
угодить  вам.  Не   желаете   ли   составить   мне   компанию   в   сеансе
трансцендентальной медитации?
     Тут мое терпение лопнуло.
     - Нет! - заорал я. Они оба уставились на меня. -  Прошу  прощения,  -
промямлил я. - Но... хаос, все так плохо и...
     Гигантская четырехпалая рука стиснула мое плечо, крепко, но в  то  же
время мягко, как могла бы это сделать моя мать.
     - Рассказывай, Джимми, - очень низким голосом произнес Адзель.
     Меня буквально прорвало - вся эта невеселая, нелепая  ситуация  стала
теперь известна минимум двум друзьям.
     - Фримен Снайдер, - закончил я, - никак не может понять, что я  не  в
состоянии выучить все уравнения,  весь  оставшийся  материал  за  какие-то
несколько дней.
     - Неужели не можешь?
     - Ты же знаешь,  зазубрить,  конечно,  может  каждый  дурак.  Но  мне
необходимо впитать все знания. К  тому  же  мне  дадут  задачи,  требующие
оригинального мышления. Должны дать.  Иначе  как  они  смогут  определить,
способен ли я действовать в непредвиденных обстоятельствах,  если  таковые
возникнут в космосе?
     - Или на новой планете. - Удлиненная голова утвердительно  качнулась.
- Да-а-а.
     - Это не для меня, - сказал я устало. - Я никогда не  позволю  надеть
на себя ярлык торговца-авантюриста.
     Бетти сжала мою руку.
     - Хотя, в общем, и фрахтовщики иногда ведут себя не лучшим образом.
     Некоторое время Адзель  пристально  глядел  на  меня,  затем  наконец
пророкотал:
     - Одно лишь слово нужным людям - стало быть, вот как  действует  ваша
Техническая цивилизация, нет? Цокх. Есть у тебя хоть какая-то надежда, что
ты быстро справишься с  этим  заданием  и  сможешь  поскорее  вернуться  к
основной работе?
     - Нет. Фримен Снайдер намекнул на какую-то платформу или выставку. Ну
вот, мне нужно погрузиться  в  культурное  наследие,  выработать  схему  и
согласовать ее с местным комитетом,  разработать  сценарий  представления,
которое должно быть не только зрелищным, но и этническим,  поставить  его,
проверить, обнаружить в сценарии дефекты, переделать его и... И  вообще  я
не художник. Даже если я сумею создать необычайно умную машину, внешне она
будет ничем не примечательной.
     Внезапно Бетти воскликнула:
     - Адзель, ты гораздо больше его знаешь о древнем Востоке! Не  мог  бы
ты дать совет?
     - Возможно, возможно...  -  Войтанит  поскреб  подбородок;  при  этом
раздался звук, похожий одновременно на шелест бумаги и на шорох  песка.  -
Основная идея... Дайте подумать.
     Он вытащил с полки книгу и принялся ее листать.
     - Они обычно  языческого  происхождения...  В  буддийском...  Что  же
касается христианского искусства... Гр-р-ррр-м...  Бетти,  милая,  пока  я
ищу, пожалуйста, отведи уж и ты душу...
     Она сцепила пальцы и опустила глаза. Я понял, что ее лучше не  злить.
Поднявшись с циновки, я заглянул через плечо  Адзеля,  точнее,  через  его
локоть.
     - Моя проблема - это фактически проблема моего отца, - начала  Бетти.
- И, возможно, мы ее уже решили. Это зависит от того, окажется  приемлемым
или нет один из найденных нами вариантов. Если нет - где  взять  время  на
дальнейшее исследование? Его  осталось  совсем  мало.  Ведь  надо  собрать
труппу, провести  репетиции,  утрясти  все  технические  детали...  -  Она
заметила смущение Адзеля и слегка усмехнулась. - Извини, это  уже  выходит
за рамки моей истории. Мы...
     - Эй! - перебил я. Моя рука скользнула к  одной  из  страниц.  -  Что
это?.. Э... Прости, Бетти.
     Она улыбнулась, и я понял, что прощен.
     - Ты что-нибудь нашел? - вскочила она.
     - Н-не знаю, - запинаясь, произнес я, - н-н-но, Адзель, вот эта штука
здесь на картинке - почти твоя копия. Что это?
     Он скосил глаза на иероглифы:
     - Ланг.
     - Дракон?
     - Так ошибочно называли его  западные  писатели.  -  Адзель  с  явным
удовольствием начал читать нам лекцию. - Дракон был персонажем европейской
мифологии и почти всегда изображался зловредным чудовищем. А в китайском и
родственных ему обществах  эти  существа  представляли  силы  добра.  Ланг
обитал на небе, ли  -  в  океане,  чиао  -  в  болотах  и  в  горах,  а  в
каких-нибудь   других   местах   встречались   и   другие   разновидности.
Преобладающим типом был ланг, и его изображения всегда  использовались  на
различных церемониях...
     Задребезжал видеофон.
     - Бетти, будь добра, посмотри, кто там, - попросил Адзель,  не  желая
отвлекаться. - Полагаю, это извещение об изменениях в расписании. Так вот,
Джимми, обрати внимание на  когти,  расположенные  на  задних  и  передних
лапах. Точное их число - отличительная черта...
     - Папа! - воскликнула Бетти. Скосив глаза на видеофон,  я  увидел  на
экране Джона Рифенстола, совершенно удрученного.
     - Я надеялся, что найду тебя здесь, дорогая, - устало проговорил  он.
В последние дни Бетти редко уходила из дома, не оставив списка номеров, по
которым  ее  можно  было  найти.  -  Только  что  закончилось  трехчасовое
совещание с представителями совета, - тяжело вздохнув, продолжил  отец.  -
Они наложили вето на все наши предложения до единого.
     - Уже? - прошептала она. - Но, ради бога, почему?
     - По разным причинам.  Они  считают,  что  "Кармен"  -  произведение,
слишком ограниченное в пространстве и времени; едва ли сегодня  кто-нибудь
поймет, почему так действовали ее персонажи. "Альфа Центавра" рассказывает
о космическом путешествии, то есть как раз о том, чего мы должны избегать.
"Травиата" недостаточно зрелищна. Они признали, что  "Геттердэммерунг"  не
лишен мифического смысла, чего бы им  и  хотелось,  но  слишком  зрелищен.
Современная аудитория не  воспримет  его,  если  только  мы  не  обеспечим
реализма эффектов, но это отвлечет внимание  от  живых  исполнителей,  что
недопустимо на Фестивале Человека. И так далее, и так далее.
     - Скопище сумасбродов!
     -  Это  не  просто  сумасброды,  а  сумасброды,  наделенные  властью,
дорогая. Может быть, соберемся с силами и просмотрим еще несколько кассет?
     - Ну что ж, попробуем.
     - Прошу прощения, фримен Рифенстол, - вмешался в разговор  Адзель.  -
Не имею чести быть с вами знакомым, но являюсь давним  вашим  почитателем.
Если позволите, я хотел бы  спросить:  не  пытались  ли  вы  обратиться  к
китайской опере?
     - Это сделают сами китайцы, фримен... э... - Директор заколебался.
     - Адзель. - Мой друг подвинулся к видеофону,  чтобы  его  изображение
появилось на экране. Клыки его устрашающе сверкали.
     - Имею честь представиться, сэр... ах... сэр?..
     Джон  Рифенстол,  который  при  виде  этой  милой  мордашки  едва  не
поперхнулся и смертельно побледнел, вытер лоб дрожащей рукой.
     - И-из-извините меня, - проговорил он, заикаясь. - Я вас не  понял...
То есть где-то в подсознании у меня возникла мысль о  Вагнере,  но  потом,
когда передо мной предстал сам Фавн...
     Этих имен я не знал, но контекст был ясен. Мы  с  Бетти  одновременно
посмотрели друг на друга и издали радостный вопль.


     Не   сомневаясь   в   реакции   Симона   Снайдера,   я   настоял   на
непосредственной встрече. Он  сидел  за  письменным  столом,  в  окружении
компьютеров, коммуникаторов и информационных ретриверов, и, когда я вошел,
натянуто улыбнулся мне.
     - Ну, - сказал он, -  у  тебя  появилась  какая-то  идея,  Джим?  Мне
кажется, сутки - слишком короткий срок для решения столь важного вопроса.
     -  Этот  срок  оказался  вполне  достаточным,  -  ответил  я.  -   Мы
посоветовались с главой Китайско-Американского комитета, и ему  наша  идея
понравилась.
     - "Мы"? - Мой наставник нахмурился. - У тебя появился партнер?
     - Да, сэр, именно он и есть мой проект. Ну какой китайский парад  без
дракона? И какой искусственный дракон  может  сравниться  с  настоящим?  В
общем, я хочу просто взять этого войтанита, приделать  ему  гриву  и  усы,
наклеить когти поверх копыт, покрыть лаком чешую...
     - Нелюдь? - Лицо Снайдера  стало  еще  более  сердитым.  -  Джим,  ты
разочаровываешь меня. Ты жестоко меня разочаровываешь. Я  ожидал  от  тебя
большего - самоотдачи,  приложения  всех  твоих  талантов.  На  Фестивале,
посвященном твоей расе, ты хочешь показать чужака! Нет, боюсь, я  не  могу
согласиться...
     - Сэр, пожалуйста, не торопитесь с решением, пока я не познакомлю вас
с Адзелем. - Я вскочил со  стула,  толкнул  ладонью  дверь,  выходившую  в
огромный холл приемной, и позвал: - Входи.
     И он начал входить - метр за метром, пока кабинет  не  заполнили  его
роговые щитки, чешуя, хвост, клыки. Поймав руку Снайдера, Адзель осторожно
пожал ее своими ручищами, уставился прямо ему в лицо и прогрохотал:
     - Как я рад, что мне представилась  такая  возможность,  сэр!  Нельзя
придумать более подходящего случая,  чтобы  выразить  все  мое  восхищение
земной  культурой,  ведь  я  смогу  поспособствовать  прославлению   вашей
замечательной расы!
     - М-м-м, ну... да, - слабым голосом проговорил фримен Снайдер.
     Я  заранее  предупредил  Адзеля,  что  не  стоит  упоминать   о   его
принадлежности к пацифистам. Он продолжал:
     - Очень надеюсь,  вы  одобрите  блестящую  идею  Джима,  сэр.  Честно
говоря,  я  не  столь  уж  бескорыстен.  Если   я   буду   участвовать   в
представлении, местная ассоциация владельцев ресторанов, как мне думается,
не откажется кормить меня во время  репетиций.  Стипендия  у  меня  весьма
скудная, и... - Высунув длинный язык, он облизнулся в двух сантиметрах  от
носа Снайдера. - Иногда я чувствую, что так проголодался...
     Все, что он сказал, было истинной, хоть и не полной, правдой.
     Не испытывая ни малейших угрызений совести, я прошептал на ухо своему
наставнику:
     - Адзель немного раздражителен, но,  если  его  не  расстраивать,  он
абсолютно безопасен.
     - Ну что ж. - Снайдер  откашлялся.  Незаметно  отодвигаясь  вместе  с
креслом назад, он наткнулся на компьютер и откашлялся снова. - Ну  что  ж.
Ах... да... Да, Джим, твой подход, несомненно, оригинален. В нем есть... -
он поморщился, но все же выдавил: - ...определенная особенность, говорящая
о том, что ты... - на мгновение у  него  перехватило  горло,  -  ...далеко
пойдешь в жизни.
     - И вы, безусловно, желаете зафиксировать ваше мнение, не так  ли?  -
вкрадчиво спросил Адзель. - В досье Джима? Прямо сейчас?
     Я  приложил  все  усилия,  чтобы  как  можно  быстрее   покончить   с
оставшимися церемониями. У моего  друга,  моей  девушки  и  ее  отца  была
назначена встреча с представителем совета Оперной компании Сан-Франциско.
     Парад удался на славу. Местные торговцы были очень довольны и  решили
время от времени возрождать древнюю традицию празднования Нового  года  по
Лунному календарю. Адзелю предстояло быть звездой этой церемонии в течение
всего оставшегося срока его пребывания на Земле. Взамен, поскольку  наплыв
туристов  с  лихвой  окупал  все  расходы,  он  получил   нелимитированный
обеденный талон в "Китайской кухне Серебряного Дракона" и во  "Дворце  Чоп
Суэй".
     Еще более грандиозный успех имела постановка оперы "Зигфрид"  Рихарда
Вагнера. По крайней мере, на последнем спектакле сам директор  Объединения
сказал, что это весьма значительная работа.
     - Гений Джона  Рифенстола  не  только  возродил  музыкальный  шедевр,
который в  течение  стольких  веков  незаслуженно  обходили  вниманием,  -
помпезно ораторствовал он, - но и придал Фестивалю небывалый размах  путем
подбора труппы.
     Он напомнил нам о том, что в поисках своих корней и желании сохранить
свое достоинство  мы  не  должны  становиться  шовинистами.  Нельзя  также
забывать, что наш долг - протянуть руку дружбы братьям по разуму  во  всей
Вселенной. (Иначе, добавлю от себя, вряд ли  они  будут  заинтересованы  в
том, чтобы тратить свои деньги на Земле.)
     Тем  не   менее   такая   точка   зрения   не   лишена   определенной
идеалистической привлекательности. Кроме того, спектакль стал своего  рода
сенсацией. В течение, вероятно, многих последующих лет его  будут  ставить
то тут, то там по всей Федерации, и фримен Рифенстол как главный  режиссер
будет ездить на гастроли, а Адзель сможет за кругленькую  сумму  исполнять
арию Фавна, когда только им захочется.
     Чем все это кончится, я не узнаю, поскольку  на  Земле  меня  уже  не
будет. Когда все утряслось, Адзель, Бетти и я закатили шикарный пир в  его
новой квартире. После пятой двухквартовой  бутыли  шампанского  он  слегка
затуманенным взором посмотрел на меня и сказал:
     - Джимми, до сих пор несмотря на все усилия мне не удавалось доказать
тебе свою любовь и хоть чем-то отплатить тебе за доброту.
     - А, ерунда, - промямлил я, когда у  него  кончился  наконец  приступ
вулканической икоты.
     - В любом  случае,  -  Адзель  помахал  огромным  пальцем,  -  друзья
познаются в беде. - Он опять икнул, выбил еще одну пробку и наполнил  наши
бокалы и свою пивну