___
     *  Это  и  следующее  четверостишие  -   отрывки   из   стихотворения
английского поэта М. Арнольда (1822-1888) "Requiescat"
 ________________________________________________________________________

     - Что ты делаешь? - восклицает Она. - Безумец!
     Я перехожу сразу к последнему куплету:

                "К чему рыданья эти?
                Переступив порог,
                Она вступает в Смерти
                Таинственный чертог."

     Я догадываюсь, почему мои песни бьют  так  больно:  в  них  заключены
страсти, которым никто больше не подвержен, о существовании  которых  мало
кто подозревает (ведь мы живем в упорядоченном, рациональном мире). Однако
я никак не рассчитывал,  что  песня  настолько  подействует  на  Нее;  мне
казалось, Она испытала в жизни столь много, что равнодушие вошло у  Нее  в
привычку.
     - Кто умер? - спрашивает Она.
     - Госпожа, у нее было много имен. И ни одно не подходило  целиком.  Я
могу назвать ее номер.
     - Твоя дочь? Порой меня просят вернуть умерших  детей.  Не  то  чтобы
часто - ведь дети все равно воспитываются не в семьях, а в  интернатах,  -
но бывает. Обычно я отвечаю матери, что она может родить другого  ребенка;
если мы  начнем  воскрешать  младенцев,  на  каком  возрасте  нам  следует
остановиться?
     - Речь идет не о ребенке, а о моей возлюбленной.
     - Немыслимо! - В Ее голосе слышится нечто вроде отчаяния.  -  Ты  без
труда найдешь себе другую, и наверняка не одну. Ты привлекателен,  а  твоя
душа... весьма необычна. Она сверкает подобно Люциферу.
     - Госпожа, ты помнишь это имя? - язвительно справляюсь я. - Тогда  ты
и впрямь почтенного возраста. Настолько почтенного, что должна  помнить  и
те времена, когда мужчине была нужна одна-единственная женщина, которой он
дорожил сильнее, нежели собственной жизнью и раем.
     -  А  разве  она  отвечала  ему  взаимностью,  Арфист?  -  насмешливо
интересуется Темная Царица. - Я знаю о людях больше твоего; между  прочим,
я - последняя целомудренная женщина на земле.
     - Теперь, когда она умерла, Госпожа, быть может, так и есть. Но мы...
Известно ли Тебе, как она умерла? Мы отправились за город.  Пока  я  искал
самоцветы на  ожерелье.  любимой,  к  ней  пристал  какой-то  парень.  Она
прогнала его, но он перешел от слов к делу. Она бросилась бежать - босиком
по песку, в котором полно змеиных нор. В общем, ее ужалила змея.  Я  нашел
любимую лишь под вечер, когда яд и палящее солнце... Она умерла у меня  на
руках, едва успев рассказать, что случилось, и  последний  раз  признаться
мне в любви. К тому времени, когда я добрался до города, хемохирургия была
уже бесполезна. Мою возлюбленную кремировали, а ее душа очутилась в УИС.
     - По какому праву ты требуешь воскресить ее?  Что  отличает  тебя  от
других людей?
     - По праву любви, Госпожа. Я любил ее, а она  любила  меня.  Мы  были
друг для друга важнее, чем солнце - для жизни на планете.  Не  думаю,  что
найдется еще хоть одна пара, которая сможет сказать о себе то же самое.  И
разве человек не вправе требовать того, что жизненно для него важно? Иначе
общество утратит стабильность.
     - Ты бредишь, - тихо говорит Она. - Мне пора ехать.
     -  Нет,  Госпожа,  я  в  здравом  рассудке.  Похоже,  слова  мне   не
подчиняются. Что ж, тогда я спою. Быть может, Ты поймешь.
     Я снова ударяю по струнам и  начинаю  петь  -  не  столько  для  Нее,
сколько для моей любимой:

                "Она пошла за небосклон,
                Надежду увела;
                Я все ж любовью опьянен
                К той, что моей была.
                Я в гроб стучусь - упорно бью,
                И стуки те звучат
                Везде, везде! - и песнь мою
                Сопровождают в лад."*

 ________________________________________________________________________
     * Э. А. По (1809-1849) "Пэан" (пер. В. Брюсова)
 ________________________________________________________________________

     - Я не могу... - Она не доканчивает фразы. - Я  не  знала,  что  люди
по-прежнему способны испытывать столь сильные чувства.
     - Теперь Ты знаешь, Госпожа. И  думаю,  для  УИС  это  весьма  ценные
сведения.
     - Ты прав- если, конечно, не притворяешься. - Она подается вперед.  Я
вижу, как Она вздрагивает, слышу, как стучат от холода Ее  зубы.  -  Я  не
могу больше медлить. Поедем со мной. По дороге ты мне споешь.  Кажется,  я
смогу вынести твои песни.
     Признаться, такого я не ожидал.  Ну  что  ж,  пока  все  складывается
удачно. Я забираюсь на колесницу. Полог задвигается, и мы  отправляемся  в
путь.
     Я разглядываю кабину. За дверью в  дальнем  конце  находятся,  должно
быть, Ее личные апартаменты. Стены  кабины  отделаны  резными  деревянными
панелями (естественно, даже Ей необходимо время от времени забывать о том,
что мы живем в мире машин). Обстановка строгая,  можно  сказать,  скудная.
Тишину нарушает лишь гул двигателя; фотоувеличители выключены, поэтому  на
экранах сканеров - сплошная тьма. Мы с  Царицей  подсаживаемся  поближе  к
обогревателю, протягиваем к нему руки. Наши  плечи  соприкасаются.  У  Нее
нежная кожа; волосы, что выбиваются из-под капюшона, пахнут умершим летом.
Неужели Она по-прежнему остается женщиной?
     Какое-то время спустя - кажется, минула вечность - Она произносит, не
глядя на меня:
     - Песня, которую ты пел на дороге, - я не помню ее. Должно быть,  она
очень старая?
     - Да, древнее, чем УИС, и в ней заключена правда,  которая  переживет
вас обеих.
     - Правда? - переспрашивает Царица сдавленным голосом. - Спой  ее  мне
до конца.
     Мои пальцы достаточно отогрелись для того, чтобы перебирать струны.

                "О, смерть ко всем благоволит.
                Все тщетно, сколько ни моли.
                И так ведется искони...
                Timor mortis conturbat me.
                Вот рыцарь доблестный в броне.
                Как гордо скачет на коне!
                Но смерть - возьми и помани...
                Timor mortis conturbat me.
                Без всякой жалости, шутя,
                Крадет у матери дитя.
                И не вернуть, и не спасти...
                Timor mortis conturbat me.
                Ни бедняку, ни богачу
                С ней справиться не по плечу,
                Ни молодости, ни любви..."
                (Здесь я чувствую, что должен сделать паузу.)
                Timor mortis conturbat me.
                Она ни мудрых не щадит,
                Ни тех, о ком молва шумит.
                Ты снисхождения не жди...
                Timor mortis conturbat me.

     - Нет! - вскрикивает Она, зажимая уши.
     - Теперь Ты понимаешь, верно? - Я не испытываю  сейчас  и  намека  на
жалость. - Никто не вечен - ни ты, ни УИС, ни земля, ни солнце, ни звезды.
Мы все прячемся от правды. Я тоже прятался, пока не  потерял  ту,  которая
всему на свете придавала смысл. После ее ухода мне стало нечего терять,  и
я будто прозрел и увидел смерть.
     - Замолчи! Оставь меня в покое!
     - Царица, я никого не оставлю в покое до тех пор, пока мне не  вернут
мою любимую. Верни  ее  -  и  я  вновь  поверю  в  УИС.  Я  стану  повсюду
прославлять УИС, и люди будут танцевать от радости, едва кто-либо упомянет
про нее.
     - По-твоему, УИС есть до этого дело? - спрашивает Она, глядя на  меня
в упор.
     - Песни - штука  полезная,  -  отвечаю  я,  пожимая  плечами.  -  Они
помогают  быстрее  достичь  намеченной  цели,  какой  бы   та   ни   была.
"Оптимизация  всей  человеческой  деятельности"  -  кажется,  такова  ваша
программа? Впрочем, УИС постоянно  что-то  убирает,  а  что-то  добавляет.
Честно говоря, Госпожа, я сомневаюсь, что даже Тебе ясны ее намерения.
     - Не смей говорить о ней как  о  живом  существе,  -  сурово  говорит
Царица. - УИС - всего лишь компьютер, не более того.
     - Ты уверена?
     - Д-да. Она мыслит гораздо быстрее и эффективнее, чем человек, однако
не живет, не сознает, поскольку лишена сознания.  Кстати,  отчасти  именно
поэтому ей понадобилась я.
     - Как бы то ни было, Госпожа, - откликаюсь я, - преображение, которое
замыслила УИС, произойдет в далеком будущем. Мне тревожно, я беспокоюсь  и
сожалею о том, что мы утратили самостоятельность. Но  только  потому,  что
подобные абстракции  -  единственное,  что  у  меня  осталось.  Верни  мою
Бегунью, и я перестану задумываться о будущем. О  том,  насколько  я  буду
признателен, Ты узнаешь из моих песен, которые, как я  уже  сказал,  могут
помочь УИС.
     - Ты невыносимо дерзок, - констатирует Она.
     - Нет, Госпожа, я просто отчаялся.
     - Что ж, - бормочет  Она,  откидываясь  назад.  На  ее  губах  играет
призрак улыбки. - Пожалуй, я возьму тебя с собой. Надеюсь,  ты  понимаешь:
все, что случится потом, будет зависеть не от меня. Мои замечания и советы
мало чем отличаются от миллиардов других, поэтому  их  редко  принимают  в
расчет. Однако... Сегодня ночью нам предстоит дальний  путь.  Поведай  мне
то, что считаешь нужным, Арфист.
     Я решаю не заканчивать Плач и вообще  не  вспоминать  о  своем  горе.
Вместо этого, на протяжении многих часов, я пою о тех, кто познал  радость
(на веселье, не безумие восторга,  а  именно  радость),  которую  когда-то
могли подарить друг другу мужчина и женщина.
     Я знаю, куда мы едем, а потому пою не только для Нее, но и для себя -
чтобы не потерять присутствие духа.
     Вечер переходит в ночь. Позади  остались  десятки  лиг.  Мы  едем  по
местности, по которой еще  не  ступала  нога  человека.  Ущербная  луна  и
тусклые звезды освещают равнину из железа и бетона;  мелькают  похожие  на
припавших к земле зверей ракетные установки  и  энергоизлучатели,  в  небе
кружат управляемые  роботами  флиттеры.  Я  вижу  провода,  ретрансляторы,
крохотные, напоминающие жуков машины; все они входят в систему, с  помощью
которой УИС повелевает миром. Как ни странно,  все  происходит  в  мертвой
тишине. Ветра нет и в помине. На  стальных  конусах  лежит  иней.  Впереди
виднеются башни огромного как гора замка УИС.
     Та, что сидит рядом, словно не замечает, что  слова  очередной  песни
застряли у меня  в  горле.  Она  буквально  на  глазах  утрачивает  всякое
человекоподобие. Лицо превращается в маску, в голосе звенит металл. Царица
глядит прямо перед собой. Впрочем, некоторое время спустя Она снисходит до
того, чтобы спросить:
     - Ты догадываешься, что должно произойти? Полгода я  буду  составлять
единое целое с УИС, стану ее составной частью. Наверно, ты сможешь увидеть
меня, но это будет лишь оболочка. А говорить тебе придется с УИС.
     - Знаю, - выдавливаю я. Что ж, я добрался туда, куда еще  не  ступала
нога человека; мне предстоит битва за мою Плясунью; тем не  менее,  сердце
бешено колотится, кровь  стучит  в  висках,  язык  едва  ворочается.  Меня
прошибает пот. - Госпожа, - все же ухитряюсь добавить  я,  -  то,  что  Ты
будешь частью УИС, внушает мне надежду.
     Она поворачивается ко мне, накрывает мои ладони своими и на мгновение
становится вдруг такой юной и прекрасной, что я почти  забываю  утраченную
возлюбленную.
     - Знал бы ты, на что надеюсь я! - шепчет Она.
     Мгновение миновало, и я снова в гордом одиночестве среди машин.
     Мы  останавливаемся  у  замковых  ворот.  Над  нами  нависает  стена,
настолько высокая, что, кажется, достает чуть ли не до звезд, и  настолько
черная, что не просто поглощает всякий свет, а буквально излучает мрак.  Я
знаю,  воздух  сейчас  насыщен  электромагнитными  волнами:  вопрос-ответ,
вопрос-ответ. Наружные датчики УИС обнаружили смертного.  В  нашу  сторону
разворачивается ракетная установка, похожая  на  трехглавого  дракона.  Но
Темная Царица произносит несколько слов, причем вовсе не  безаппеляционным
тоном, и челюсти ворот распахиваются перед колесницей.
     Мы спускаемся.  Кажется,  пересекаем  реку  -  я  слышу  плеск,  вижу
прильнувшие к оконным стеклам капли, которые тут же исчезают: должно быть,
это жидкий водород, который  поддерживает  здесь  температуру,  близкую  к
абсолютному нулю.
     Наконец колесница останавливается,  полог  отъезжает.  Темная  Царица
встает, и я поднимаюсь вместе с ней. Похоже, мы находимся в пещере. Кругом
царит  полумрак,  который  едва-едва  рассеивает  свечение,  исходящее  от
колесницы и от нашей кожи. Впрочем, мне почему-то кажется, что эта  пещера
-  огромных  размеров;  издалека  доносится  шум,  там  работают  какие-то
механизмы, а нам чудится, будто мы говорим шепотом, хотя никто не  понижал
голос. Воздух не холодный и не теплый; и совершенно никаких запахов.
     Мы выходим из машины. Царица стоит, скрестив руки на  груди;  капюшон
наполовину закрывает Ее лицо, и невозможно понять, куда Она смотрит  -  на
меня или в пол.
     - Делай, что тебе велят, Арфист, - произносит Она ровным тоном,  -  и
не пытайся самовольничать.- Она поворачивается и  уходит.  Я  провожаю  Ее
взглядом и вижу, как Царица словно растворяется в полумраке.
     Кто-то  дергает  меня  за  тунику.  Я  смотрю  вниз  и  с  удивлением
обнаруживаю карлика-робота. Интересно, давно ли он ко мне подкрался?
     Приземистый робот манит меня за собой. Я чувствую, что изрядно устал:
ноги заплетаются, глаза так  и  норовят  закрыться,  мышцы  болят  все  до
единой. Время от времени волной накатывает страх, но быстро  проходит.  На
видеопанели на  груди  робота  появляется  надпись:  "Ложись  сюда".  Я  с
радостью подчиняюсь.
     Ящик оказывается мне как раз  по  росту.  К  моему  телу  прикрепляют
провода, в кожу втыкаются  иголки.  Я  не  обращаю  внимания  на  роботов,
которые  суетятся  вокруг.  Между  тем  карлик  куда-то  пропадает,  и   я
погружаюсь в благословенную тьму.
     Очнувшись, я чувствую себя так, будто получил новое тело. Впечатление
такое, словно между моим передним мозгом  и  остальным  содержимым  черепа
возникла некая перегородка. Где-то далеко-далеко раздаются истошные  вопли
перепуганных  инстинктов,  однако  сознание  остается   холодно-спокойным,
логичным, рациональным. Кроме того, мне чудится, будто я проспал несколько
недель, а то и месяцев, за которые в верхнем мире успели опасть  листья  и
лег снег. Наверно, это только чудится; а потом, какая разница?  Ведь  меня
ждет встреча с УИС.
     Маленький безликий робот ведет меня  по  темным  коридорам.  Я  слышу
разнообразные звуки, ощущаю дуновение ветров  смерти,  снимаю  с  плеча  и
прижимаю к груди арфу - своего единственного  друга  (и  мое  единственное
оружие).  Значит,  рациональность  сознания,  которой  меня  наделили,  не
абсолютна. Должно быть, УИС просто не хочет, чтобы ей досаждали  душевными
страданиями. Нет, поправляю я себя, человеческие желания УИС недоступны, и
если отобрать у нее способность размышлять, она окажется пустым местом.
     Наконец мы проходим через дверь в стене и  попадаем  в  тронный  зал.
Здесь свечение, которое испускают металл и кожа,  заметно  меньше,  ибо  в
зале горит свет - белое сияние, исходящее непонятно откуда. Трон  окружают
разнообразные машины. У Той, что сидит на троне, бледное  лицо,  словно  в
тон  которому  подобрано  белое  платье.  Я  чувствую,  что  меня  изучает
множество сканеров, отворачиваюсь и гляжу Ей прямо в глаза, но  Она  никак
не реагирует. Интересно, видит Она хоть что-нибудь? Но вот  УИС  принимает
Ее в себя, поманив электромагнитной индукцией. Я стою как стоял, не  дрожу
- потому что не могу - и даже расправляю плечи, ударяю по струнам  и  жду,
что мне скажут.
     Голос УИС доносится неизвестно откуда. Точнее,  это  мой  собственный
голос, скопированный с величайшей точностью, вплоть до  интонаций;  именно
так я обычно  и  говорю.  Если  вдуматься,  почему  бы,  собственно,  нет?
Прикидывая, как  со  мной  поступить,  программируя  себя  соответствующим
образом, УИС наверняка использовала миллиарды бит информации, в том  числе
и о голосе.
     Нет. Я снова ошибаюсь. УИС ничего не делает просто так. Скорее всего,
то, что она говорит моим голосом, должно оказать на меня какое-то влияние.
Знать бы только, какое.
     - Что ж, - произносит  она,  -  ты  прибыл  издалека.  Я  рада  нашей
встрече. Добро пожаловать.
     Человеческая речь из уст  бесчувственного  механизма!  Мои  инстинкты
рычат и скалят зубы. Рациональное сознание  анализирует,  не  ответить  ли
ироничным "Спасибо", решает, что не стоит, и советует хранить молчание.
     - Прости за откровенность, - продолжает УИС, - но ты  уникален.  Твоя
сексуальная  мономания   -   лишь   частное   проявление   атавистической,
суеверно-ориентированной личности. Однако, в отличие от обычных  умственно
отсталых,  ты  крепок  телом  и  рассуждаешь  достаточно   здраво,   чтобы
приноравливаться к действительности. Наша встреча  и  то,  что  я  изучила
тебя,  пока  ты  отдыхал,  открыли  передо  мной   новые   возможности   в
исследовании человеческой психофизиологии. Вполне вероятно, на их основе я
разработаю новые методы управления обществом
     - Раз так, где моя награда?
     - Послушай, - мягко говорит УИС, - уж ты-то должен  понимать,  что  я
далеко не всемогуща. Меня создавали для того, чтобы я  помогала  управлять
высокоразвитой   цивилизацией.    Со    временем,    выполняя    программу
самосовершенствования, я брала на себя все  больше  обязанностей.  Вернее,
мне их отдавали. Люди с радостью избавлялись от ответственности; вдобавок,
они видели, что я справляюсь с подобными вещами гораздо лучше смертных. Но
мой авторитет основывается на том, что я  никого  не  выделяю,  никому  не
отдаю предпочтения. Если я заведу себе любимчиков  и  начну  выполнять  их
желания - скажем, оживлю твою подружку, - возникнут неприятности.
     -  Авторитет  основывается  не  столько   на   разуме,   сколько   на
преклонении, - замечаю я. - Ты не устранила богов, ты просто подменила  их
собой. Если ты решишь сотворить чудо ради своего певца-пророка - а я стану
твоим пророком, если ты выполнишь мою просьбу, - то люди лишь укрепятся  в
вере.
     - Это ты так думаешь. Однако твои предположения ничем не подкреплены.
А исторические и антропологические сведения,  которыми  я  располагаю,  не
поддаются количественному выражению. Поэтому я отправила их  в  постоянную
память, а со временем, когда общество станет стабильным, возьму  и  сотру.
Они уводят с правильного пути. Чтобы убедиться, достаточно  посмотреть  на
тебя.
     - В результате, - откликаюсь я, глядя  в  "глаза"  сканеров,  -  люди
будут думать, что УИС существовала еще до сотворения  мира.  Ну  и  ладно,
плевать. Я смолчу, если ты вернешь мне мою любимую. Сотвори чудо,  УИС,  и
ты не пожалеешь.
     - Я не умею творить чудеса - во всяком случае, в том смысле, какой ты
вкладываешь в это слово. Тебе известно, что такое  душа.  В  металлическом
браслете находится псевдовирус, комплекс гигантских  протеиновых  молекул,
так сказать, подключенный напрямую к кровеносной и нервной  системам.  Эти
молекулы содержат информацию о хромосомной  структуре,  синапсисе  и  тому
подобном, то есть все сведения о конкретном человеке. Когда  тот  умирает,
Крылатые Посланцы  снимают  браслет  и  доставляют  сюда.  Его  информация
поступает в мою память. Я могу использовать ее, чтобы  вырас-  тить  новое
тело - молодое, но с прежними привычками и со всеми воспоминаниями. Но  ты
не представляешь всей сложности процедуры. Каждые семь лет она отнимает  у
меня несколько недель, я вынуждена задействовать  все  свои  биохимические
установки. И потом, результат оставляет желать лучшего. За то время, когда
он хранится "на складе" хромосомный набор изменяется. Можно  сказать,  что
тело и мозг существа, которое ты видишь перед собой, помнят все смерти  до
единой. А ведь Царица воскресает раз  в  семь  лет.  Твоя  же  подружка...
Подумай, Арфист, подумай как следует.
     Я слушаюсь. Преграда между сознанием и чувствами  начинает  рушиться.
Помнится, когда-то я пел о моей любимой: