ступить и их братья "Рыси". Нельзя рубить  один
якорь в цепи, которую вы хотите удержать. Значит?
     - Вниз, в долину, - сказал Даниэлис и будто услышал, как  наваждение,
нежный голос Лауры, напевающей "Внизу в долине, долине тенистой..." -  Они
там.
     - Боже мой! Невозможно! Мы бы знали об этом! - выкрикнул майор.  Даже
у индейца вырвалось восклицание, словно его ударили в живот.
     - Здесь множество лесных дорог и троп. Пехота по  ним  пройдет,  если
знать эти места. А наш противник их знает отлично.  Труднее  с  повозками,
большими орудиями, но им только нужно  было  вывести  их  нам  во  фланги.
Теперь, если мы будем продолжать преследование, они разрежут нас на части.
     - А восточный склон? - безнадежно спросил Якобсен.
     - Чем он лучше? Полыни побольше?.. Нет,  мы  в  ловушке,  -  Даниэлис
стиснул луку седла так, что побелели пальцы. - Готов  поспорить,  что  это
идея Маккензи! Его стиль.
     - Но значит, они между нами и Сан-Франциско!  А  наши  основные  силы
далеко на севере...
     "Между мной и Лаурой", - подумал Даниэлис.
     Вслух он сказал:
     - Я полагаю, майор, нам нужно немедленно связаться с командованием по
радио. - Он заставил себя поднять голову, хотя ветер сек глаза. -  Это  не
значит, что мы обречены. На открытом  пространстве  их  даже  легче  будет
разбить, нужно только суметь войти в соприкосновение.


     Сезон дождей, ливших всю зиму на равнинах  Калифорнии,  заканчивался.
Дорога, по которой вместе с  другими  двигался  в  громе  копыт  Маккензи,
тянулась среди яркой зелени. На эвкалиптах и дубах только что пошла в рост
свежая листва. За деревьями по обеим сторонам тянулись  квадраты  полей  и
виноградников, каждая клетка чуть другого  оттенка,  чем  соседняя,  а  по
бокам  пространство  на  горизонте  замыкали  еле  видные  отсюда   холмы.
Фермерские дома больше не попадались. Эта часть долины  Напа  принадлежала
общине Ордена Эспер с центром в Сент-Хелен.
     За спиной Маккензи стоял неумолчный грохот: "Бродяги" на  марше.  Три
тысячи сапог, орудия и  повозки  создавали  шум,  подобный  землетрясению.
Видимой опасности нападения не было. И все-таки с флангов колонну охраняла
кавалерия. Солнце блестело на касках всадников и наконечниках пик.
     Маккензи  внимательно  разглядывал  показавшийся   впереди   поселок.
Янтарного цвета стены и красные черепичные крыши прятались среди  сливовых
деревьев, покрытых сейчас  морем  белых  и  розовых  цветов.  Община  была
большой - несколько тысяч человек. Маккензи невольно напрягся.
     - Думаете, мы можем доверять им? - спросил он не в первый раз. - Ведь
у нас всего лишь договоренность по радио на право свободного прохода.
     Спейер, ехавший сзади, кивнул.
     - Полагаю, они не обманут. Особенно увидев наших ребят. Да  и  вообще
Эсперы отвергают насилие.
     - Однако если уж дело доходит до  драки...  Здесь  не  так  уж  много
посвященных - Орден недавно обосновался в этих краях. Но когда  так  много
Эсперов собираются вместе, все равно среди них есть несколько  знакомых  с
техникой пси-взрывов. А я не хочу, чтобы моих ребят разорвало на части или
чтобы они взлетели на воздух.
     Спейер посмотрел на него искоса.
     - Вы боитесь их, Джимбо?
     - Клянусь, нет! - Маккензи сам не знал, правду он говорит или лжет. -
Я их не люблю.
     - Они делают много доброго. Особенно бедным.
     - Не спорю. Хотя вожди кланов тоже заботятся о своих людях, и  у  нас
тоже есть церкви и больницы. Я только не уверен,  что  благотворительность
дает им право воспитывать сирот и обделенных таким  образом,  что  они  не
могут жить нигде, кроме  как  в  общинах  Ордена.  К  тому  же  доходы  от
земельных владений делают их благотворительность необременительной.
     - Цель  такого  воспитания,  как  вы  знаете,  Джимбо,  ориентировать
учеников на так называемый внутренний мир - чем  американская  цивилизация
никогда особенно не интересовалась.  Честно  говоря,  я  зачастую  завидую
Эсперам - и не только из-за поразительных способностей, которые они в себе
развивают.
     - Вы, Фил? - Маккензи удивленно посмотрел на своего друга...
     Морщины четче обозначились на лице Спейера.
     - Этой зимой я застрелил немало моих сограждан, - сказал он глухо.  -
Моя мать, жена и дети живут теперь в тесноте в форте Маунт-Лассен, и когда
мы прощались, то понимали, что, возможно, расстаемся навсегда...  Да  и  в
прошлом я отправил на тот свет  множество  людей,  которые  лично  мне  не
сделали ничего плохого.
     Он вздохнул:
     - Я часто думаю, каково это - обрести мир внутри себя.
     Маккензи старался не думать о Лауре и Томе.
     - Конечно, - продолжал Спейер, - основная причина, почему мы  с  вами
не доверяем Эсперам, заключается в том, что  они  представляют  нечто  нам
враждебное. Нечто, способное взорвать саму концепцию жизни, с  которой  мы
воспитаны и выросли. Знаете, пару недель назад  в  Сакраменто  я  зашел  в
университетскую лабораторию. Люди работают  с  химикалиями,  электроникой,
вирусами.  Все  это  вполне  совпадает  с   представлением   образованного
американца о нормальном ходе вещей. Но размышлять о  мистическом  единстве
мироздания...  Нет,   Джимбо,   редкий   человек   готов   отринуть   свою
предшествующую жизнь и начать сначала.
     - Пожалуй, - Маккензи потерял интерес  к  разговору.  Поселение  было
теперь совсем рядом.  Полковник  обернулся  к  скакавшему  сзади  капитану
Халсу:
     - Мы отправимся туда. Передайте подполковнику Ямагучи, что до  нашего
возвращения он остается за старшего. Пусть действует по своему усмотрению.
     - Да, сэр.
     Хале откозырял. Маккензи не было надобности повторять то, о чем давно
договорились заранее, но он знал цену ритуалу.
     Спейер держался рядом. Маккензи настоял, что  на  беседу  они  явятся
вдвоем. Его интеллект, может быть,  уступал  мышлению  высокопоставленного
члена Ордена. Но с Филом он чувствовал себя спокойно.
     Офицеры свернули с дороги и двинулись улицей поселка между украшенных
колоннами зданий. Все поселение было небольшим и состояло из групп  жилищ,
объединявших  родственные  сообщества  или  сверхсемьи   -   их   называли
по-разному. Такая манера жить и селиться вызывала у некоторых враждебность
к Ордену и  множество  грязных  шуток.  Но  Спейер,  который  знал  обычаи
Эсперов, говорил, что сексуальных  вольностей  у  них  не  больше,  чем  в
окружающем их мире. Идея заключалась в попытке преодолеть в какой-то  мере
соблазн обладания вещами и воспитывать детей всем обществом, а не в  одной
семье.
     На улицу, с любопытством  разглядывая  всадников,  высыпала  ребятня.
Дети выглядели здоровыми и, если не  считать  естественного  страха  перед
пришельцами,  вполне  счастливыми.  Однако  слишком  серьезными,   отметил
Маккензи, и все  одеты  в  одинаковые  синие  туники.  Были  на  улицах  и
взрослые, не выказывавшие к чужакам никакого интереса, -  при  приближении
полка они пришли  в  поселок  с  окрестных  полей.  Их  молчание  окружало
всадников стеной. Маккензи почувствовал, как по ребрам потек  пот.  Доехав
до центральной площади, он с трудом перевел дыхание.
     Посреди площади был фонтан с бассейном в форме цветка лотоса,  вокруг
стояли цветущие деревья. С трех сторон площадь обрамляли массивные здания,
напоминавшие склады, а с четвертой возвышалось  храмоподобное  строение  с
изящным куполом - очевидно,  место  собраний  или  резиденция  власти.  На
ступенях стояло  шесть  человек  в  синих  одеяниях:  пятеро  сравнительно
молодых людей и один постарше со знаком Янь и Инь на груди. Его  ничем  не
примечательное лицо выражало величайшее спокойствие.
     - Философ Гейнс? Меня зовут Маккензи, это майор Спейер, -  он  злился
на себя за собственную неловкость и робость. Молодых людей  он  понимал  -
они смотрели на него с плохо скрытой враждебностью. Но  ему  не  удавалось
встретиться со взглядом Гейнса.
     Глава поселения согнулся в поклоне.
     - Добро пожаловать, господа. Зайдемте в дом.
     Маккензи  спешился,  привязал  поводья  к  балясине  и  снял   каску.
Заношенная коричнево-бурая униформа казалась ему  особенно  грязной  и  не
соответствующей обстановке.
     - Благодарю. Мы ненадолго.
     Молодые люди следовали за ними через холл. Спейер кивнул  на  мозаику
на стенах.
     - Красиво, - заметил он.
     - Благодарю вас, - ответил Гейнс. - Вот мой кабинет.
     Он открыл прекрасно отполированную дверь орехового  дерева  и  жестом
пригласил посетителей войти, оставив  сопровождавших  снаружи.  В  строгой
комнате с выбеленными стенами стоял стол, несколько табуретов, на стене  -
полка с книгами. Распахнутое окно смотрело в сад.
     Гейнс сел. Маккензи и Спейер последовали его примеру,  неловко  ерзая
на жестких стульях без спинок.
     - Перейдем прямо к делу, - начал полковник.
     Гейнс не ответил. Маккензи был вынужден продолжать:
     -  Ситуация  такова.  Наши  силы  должны  занять   Калистогу,   чтобы
контролировать долины  Напа  и  Лунную,  во  всяком  случае,  с  северного
направления. Именно здесь лучше всего разместить наш восточный  фланг.  Мы
планируем  устроить  в  поле  укрепленный  лагерь.  Конечно,  ваш   урожай
пострадает, но как только будет восстановлено законное  правительство,  вы
получите   компенсацию.    Нам    придется    реквизировать    необходимые
продовольственные припасы и кое-какие медикаменты, однако без  ущерба  для
людей; кроме того, все получат квитанции на оплату.
     - Хартия Ордена освобождает нас от любых требований военного времени,
- ровным голосом произнес Гейнс. - Ни один вооруженный человек  не  должен
вступать  на  территорию  поселений  Эсперов.  Я  не  могу  участвовать  в
нарушении закона, полковник.
     - Если вы хотите остаться  в  строгих  рамках  закона,  то  позвольте
напомнить вам, что и Фэллон, и судья Бродский объявили  в  стране  военное
положение. Обычные нормы отменены, - заметил Спейер.
     Гейнс улыбнулся.
     - Поскольку только одно правительство может быть законным,  -  сказал
он,  -  притязания  другого  ничего  не   значат.   Для   беспристрастного
наблюдателя представляется, что позиции судьи Фэллона сильнее, тем  более,
его сторонники контролируют сплошные территории, а не  разбросанные  земли
кланов.
     - Теперь это уже не так, - парировал Маккензи.
     Спейер остановил его жестом.
     - Возможно, вы не следили за  событиями  последних  недель.  Философ.
Позвольте мне напомнить, что командование Сьерры организовало  наступление
на сторонников Фэллона, и наши войска спустились с гор  на  равнину.  Взяв
Сакраменто, мы контролируем теперь реку и железную дорогу. Мы продвинулись
на юг ниже Бейкерсфилда, и наши позиции на этом направлении выглядят очень
сильными. Теперь, когда мы закрепили  успехи  на  севере,  войска  Фэллона
будут зажаты между нашей армией и отрядами могущественных кланов,  которые
удерживают районы Тринити, Шаста и Лассен.  Факт  нашего  появления  здесь
заставил  противника  эвакуировать  долину   Колумбия,   чтобы   сохранить
возможность защиты Сан-Франциско. Так что кто  сейчас  удерживает  большую
территорию - это вопрос.
     - А  что  с  армией,  которая  направлена  против  вас  в  Сьерру?  -
поинтересовался Гейнс с очевидным знанием дела.
     Маккензи нахмурился.
     - Они обошли нас и дислоцированы теперь у Лос-Анджелеса и Сан-Диего.
     - Потрясающе. Вы надеетесь устоять?
     - Постараемся, - ответил Маккензи. -  Местное  население  информирует
нас о передвижениях противника. Мы всегда в состоянии  сосредоточить  силы
на направлении атаки врага.
     - Жаль, что такие богатые земли будут изуродованы войной.
     - Жаль, - согласился Маккензи.
     - Наша стратегия очевидна, - заговорил  Спейер.  -  Мы  нарушили  все
коммуникации противника, за исключением морских, что  не  очень-то  удобно
для армии, действующей вдали от  побережья.  Им  трудно  получать  оружие,
боеприпасы и особенно алкоголь для моторов. Мы опираемся на кланы, которые
почти независимы от внешнего  мира.  Очень  скоро  наше  преимущество  над
армией, лишенной корней, выявится  в  полной  мере.  Я  думаю,  что  судья
Бродский вернется в Сан-Франциско к осени.
     - Если ваши планы осуществятся, - заметил Гейнс.
     - Это наши заботы, - Маккензи наклонился  вперед,  опустив  кулак  на
колено. - Хорошо, Философ. Я знаю, вы предпочли бы видеть на высшем  посту
Фэллона, но у вас достаточно здравого смысла, чтобы не  подписываться  под
проигранным делом. Будете сотрудничать с нами?
     - Орден не вмешивается в политику, полковник,  за  исключением  разве
что случаев, когда нашему существованию угрожает опасность.
     - Сказав "сотрудничать", я имел в виду лишь "не мешать".
     - Увы, на нашей земле не должно быть военных сооружений.
     Маккензи поднял взгляд на окаменевшее лицо Гейнса - уж  не  ослышался
ли он?
     - Иными словами, мы должны убраться?
     - Да, - ответил Философ.
     - Учтите, наша артиллерия нацелена на поселок.
     - А вы будете стрелять по женщинам и детям, полковник?
     - Нам это не понадобится. Мои люди просто войдут сюда.
     - Через пси-взрывы? Умоляю, не обрекайте несчастных людей на  гибель,
- Гейнс помолчал минуту. - Позвольте также заметить, что, потеряв полк, вы
поставите под угрозу все ваше дело.  Вы  можете  обойти  наши  владения  и
двигаться дальше к Калистоге.
     "Оставив это гнездо фэллонитов у себя за спиной", - подумал Маккензи,
стиснув зубы.
     Гейнс поднялся.
     - Дискуссия закончена, джентльмены. У вас  есть  час  времени,  чтобы
покинуть наши земли.
     Маккензи и Спейер тоже поднялись.
     - Мы еще не закончили, - сказал Спейер. Пот выступил у него на лбу. -
Я хотел бы сделать несколько разъяснений.
     Гейнс пересек комнату и открыл дверь.
     - Проводите этих господ, - приказал он пяти помощникам.
     - Ну нет, клянусь Богом! - прорычал Маккензи, нащупывая кобуру.
     - Дайте знать посвященным! - крикнул Философ.
     Один из молодых Эсперов бросился к двери, и его сандалии застучали по
каменному полу холла.
     Маккензи заметил, что черты Гейнса слегка смягчились,  но  удивляться
этому не было времени.  Руки  сами  знали,  что  делать.  Одновременно  со
Спейером он выхватил из кобуры пистолет.
     - Займись посланцем, Джимбо, - крикнул Спейер, -  а  я  прикрою  этих
четверых.
     Рванувшись в дверь, Маккензи успел подумать о чести полка:  правильно
ли начинать враждебные действия, явившись парламентариями? Впрочем,  Гейнс
прервал переговоры первым...
     - Задержать его! - скомандовал Философ.
     Четверо Эсперов бросились выполнять  приказ,  забаррикадировав  собой
двери. Маккензи не мог заставить себя выстрелить в безоружных.  Он  ударил
рукояткой  пистолета  в  лицо  стоявшего  к  нему  ближе  молодого  парня.
Ослепленный брызнувшей кровью, тот попятился. Маккензи достал еще  одного,
шагнувшего в дверной проем слева, и ударил ногой по колену третьего.  Путь
был свободен. Маккензи пересек холл, выглянул на площадь. В  боку  кололо.
"Стар становлюсь", - мелькнула мысль. Куда  делся  этот  проклятый  гонец?
Сзади все было тихо, видимо. Фил овладел положением.
     С улицы на площадь вбежали люди в синих одеяниях; в переднем Маккензи
узнал посланца, показывавшего рукой на здание. С ним было семь или  восемь
мужчин постарше. Гонец отбежал в  сторону,  а  группа  быстро  направилась
вперед.
     На мгновение ужас сковал Маккензи, но он быстро его  подавил.  "Рыси"
не бегают ни перед кем, пусть это  будут  даже  люди,  способные  взглядом
вывернуть тебя наизнанку. "Если меня убьют - тем  лучше,  не  придется  не
спать ночами, думая о Лауре".
     Посвященные были почти у ступеней. Маккензи шагнул  вперед  и  поднял
оружие.
     - Стойте! Поселок оккупирован на основании законов военного  времени.
Всем разойтись по домам!
     - Что с нашим наставником? - негромко спросил один из них.
     - Угадайте!.. С ним все в порядке. Вас тоже  никто  не  тронет,  если
сами не попросите. Зарубите это себе на носу.
     - Мы не хотим использовать псионику для насилия. Не вынуждайте нас.
     - Ваш шеф послал за вами, хотя мы ровным счетом ничего не сделали,  -
возразил Маккензи. - Он думал о насилии, а не мы.
     Эсперы обменялись взглядами. Самый высокий из них, тот,  что  задавал
вопросы, кивнул головой. Остальные отошли в сторону.
     - Я хотел бы видеть Философа Гейнса, - сказал высокий.
     - Скоро увидите.
     - Это надо понимать так, что он взят под стражу?
     - Понимайте как хотите. - Маккензи  заметил,  что  множество  Эсперов
собираются за углом здания. - Я не хочу в вас стрелять. Убирайтесь,  иначе
у меня не будет иного выхода.
     - Тупик в своем роде, - заметил высокий. - Каждый из  нас  не  желает
нанести вред тому, кого он считает беззащитным.  Позвольте  мне  проводить
вас отсюда.
     Маккензи облизнул потрескавшиеся губы.
     - Если расчлененным на части - проводи. Нет - катись отсюда сам.
     - Вы можете вернуться к вашим людям. Но  я  самым  серьезным  образом
предупреждаю вас, что любой  вооруженный  отряд,  который  попробует  сюда
вступить, будет уничтожен. - Высокий подошел к лошадям. -  Какая  из  двух
ваша?
     Маккензи крутанулся на каблуках, бросился к двери и побежал вверх  по
лестнице, преследуемый по пятам людьми в синих одеяниях.
     - Стойте, - снова крикнул Маккензи. - Стойте, или буду стрелять!
     Он  тщательно  прицелился  -  чтобы  остановить,  а  не  убить.  Холл
наполнился грохотом выстрелов. Эсперы падали друг  на  друга  с  пулями  в
плече, ноге или бедре. В спешке Маккензи несколько раз промахнулся.  Когда
высокий человек, последний из преследователей, потянулся к  нему,  ударник
пистолета щелкнул вхолостую.
     Маккензи выхватил саблю и ударил ей высокого плашмя по голове.  Эспер
скорчился.  Маккензи  вновь  устремился  по  лестнице.  Все   происходящее
казалось ему каким-то нескончаемым кошмаром. Сердце яростно било в  груди,
будто готовое разорваться на части.
     В конце лестничной  площадки  человек  в  голубом  возился  с  замком
железной двери. Другой топтался рядом.
     - Вон отсюда! - Маккензи со свистом рубил воздух саблей. -  Теперь  я
буду вас убивать!
     - Давай скорее за помощью, Дейв, - сказал тот,  кто  пытался  открыть
дверь, и Дейв бросился вниз по лестнице.
     - Ты хочешь быть уничтоженным? - спросил оставшийся.
     Маккензи подергал дверь. Она была заперта.
     - Сомневаюсь, чтобы ты мог это сделать, - процедил  полковник.  -  Во
всяком случае, без того, что там у вас внутри.
     На миг повисла тишина, затем внизу послышался шум, и Эспер сказал:
     - У нас ничего нет, кроме грабель и вил. Но  и  у  тебя  только  этот
клинок. Сдаешься?
     Маккензи сплюнул на пол. Эспер неуверенно двинулся по лестнице  вниз.
И сразу показались атакующие. Судя по крикам,  их  было  около  сотни,  но
из-за поворота лестницы Маккензи видел  не  более  пятнадцати  крестьян  с
косами, вилами и прочим сельским инвентарем. Площадка  образовала  слишком
широкий фронт для защиты, и Маккензи встал на лестницу.  Здесь  его  могли
атаковать не больше двух за раз.
     Время застыло. Маккензи парировал и  делал  выпады.  Клинок  вошел  в
плоть и остановился у кости. Хлынула кровь. До бока полковника  дотянулись
вилы. Он перехватил их за рукоять и ударил по державшим ее пальцам. Теперь
он  увидел  чужую  кровь  одновременно  со  своей.  "Царапина.  Но  колени
становятся резиновыми. Мне не продержаться больше пяти минут".
     Раздался звук трубы. Дробь ружейного огня. Кто-то вскрикнул. По  полу
первого этажа залязгали подковы. Шум перекрыла зычная команда:
     - Не двигаться! Всем  сойти  вниз  и  сложить  оружие.  Стреляем  при
малейшем неповиновении.
     Опираясь на саблю, Маккензи старался отдышаться. Когда ему стало чуть
лучше, он выглянул в  небольшое  окно  и  увидел,  что  площадь  заполнена
конницей, а по звукам, доносившимся из-за домо