ь поэзией - этого  не  было  и  в  помине,  -  но  она  как
специалист считала, что нигде психология общества не отображается  столь
явно, как в литературе. То,  что  ей  наконец-то  можно  будет  выйти  в
незнакомый мир  Столицы,  вызвало  еще  более  бурную  реакцию:  девушка
предлагала завтра же отправиться по указанному Бертяевым адресу.
   Чиф по-прежнему  молчал.  Наконец  это  заметили,  и  удивленный  Бен
осторожно осведомился, не означает ли молчание  командирскую  немилость.
Его приятель покачал головой:
   - Бен, ты сработал все о'кей. Преклоняюсь... Сам того не  ожидая,  он
перешел на привычный английский.
   - Оу, Чиф, наконец-то я удостоился благодарности! - Бен с облегчением
также перешел на свой американский жаргон. - Ты чего такой вареный?
   - Правда? - Чиф улыбнулся, но  как-то  вымученно.  -  Все  нормально,
только Пушкина надо было перечитать. Ты  же  знаешь,  наши  родственники
здесь считают его великим поэтом.
   Бен пожал плечами:
   - Знаешь, у нас в семье больше читали Малларме,  Леконта  де  Лиля...
Здешние аборигены обладают странным чувством патриотизма...  Ладно,  как
насчет Лу?
   - Да, насчет меня! - вновь  оживилась  девушка.  -  Чиф,  я  уже  все
придумала! Скажу, что я - из местной поликлиники... Вряд ли у меня будут
проверять документы.
   - Хорошо, - Чиф сдался неожиданно быстро. - Только... Бен,  проследи,
чтобы Лу оделась как-нибудь... ну...
   - Поуродливее, - вздохнула девушка. - Мужские ботинки на два  размера
больше и темный плащ. И платье с воротником до ушей...
   - Это неплохо.  А  теперь,  ребята,  слушайте.  Я  получил  ответ  от
Казим-бека...
   На стол легла бумага, исписанная ровным, четким почерком.
   - Вот... "Господину  Косухину,  руководителю"  и  так  далее,  это  я
пропускаю... "На ваш ј  23  отвечаю..."  Вот  главное:  "Ваше  поведение
считаем правильным, в  дальнейшем  же  рекомендуем..."  -  Стиль  старой
русской разведки, - усмехнулся Бен. - "Рекомендуем" - как звучит!..
   - Он просто вежливый человек, - не согласилась сестра.  -  И  вообще,
брось свою привычку все время перебивать...
   - Продолжаю... "Первое  -  разработку  линии  "Официальное  подполье"
временно прекратить..."  Похоже,  ребята,  он  все  же  не  считает  мое
поведение  правильным...   "Второе   -   начать   разработку   запасного
варианта..."
   - Это мы уже сообразили, - вновь не выдержал Бен.
   - "Третье. Ни в какие контакты с лицом,  называющим  себя  Волков,  а
также Венцлав, не вступать, любых встреч с  ним  избегать.  Четвертое  -
обратить особое внимание  на  поиски  контактов  с  Тернемом.  При  этом
обязательно  следует  учитывать  новую  информацию,  которая  будет  вам
направлена дополнительно..." Вот эта информация...
   Чиф достал еще один лист бумаги, но читать не спешил.
   - Да что случилось? - не выдержал Бен. - Тебя что, обратно отзывают?
   - Еще нет. - Чиф нерешительно подержал бумагу в руках и вновь положил
ее на стол. - Ладно, сначала послушайте, а потом сами скажете...
   Он секунду помолчал, затем стал читать ровным, спокойным голосом, без
малейшего выражения:
   - "При направлении группы "Пространственный луч" в  СССР  руководство
исходило  из  потенциальной   угрозы   существования   в   этой   стране
оборудования пространственной связи,  что  может  угрожать  безопасности
Тускулы. Ввиду этого вам ставилась и ставится задача выйти на контакт  с
Александром Тернемом -  последним  участником  экспериментов  профессора
Глазенапа, проживающим в СССР. В  силу  открывшихся  в  последнее  время
данных,  существование  в  СССР  подобного  оборудования  можно  считать
доказанным.
   Вчера, после получения вашего ј 23, состоялась  беседа  с  господином
Косухиным  Степаном  Ивановичем.  Беседа  проходила   в   кабинете   Его
Высокопревосходительства   Председателя   Государственной   Думы    РТОТ
господина Богораза в  его  присутствии.  В  ходе  беседы  было  выяснено
следующее.
   В 1920 году в ходе выполнения спецзадания командования РККА  господин
Косухин познакомился с уже известным вам Волковым-Венцлавом. Волков,  по
имеющимся данным, является личностью с измененной  биологией,  возможно,
вследствие экспериментов, проводившихся по указанию Дзержинского в  1918
году. Волков по собственной инициативе  попытался  уничтожить  господина
Косухина  и  других  участников   группы   "Мономах",   что   окончилось
безрезультатно. Однако в начале апреля 1921 года  была  предпринята  еще
одна попытка. По свидетельству господина  Косухина,  в  ходе  схватки  с
нападающими  он  потерял   сознание   и   очнулся   лишь   на   Тускуле.
Примечательно, что ранений и физических повреждений господин  Косухин  в
момент появления на Тускуле не имел.  Существование  могилы  на  Донском
кладбище  и  факт  "похорон"  в  апреле  1921  года  господину  Косухину
неизвестны. Его пояснения  сводятся  к  следующему:  первое  и  наиболее
вероятное   -   его   друзья   устроили   мистификацию,    дабы    сбить
Волкова-Венцлава и его агентов со следа.  Второе  и  менее  вероятное  -
мистификацию устроил сам Волков-Венцлав с целью скрыть факт невыполнения
приказа. Слова Волкова и лиц, назвавшихся "Чижиков", "Иваныч" и "Тарек",
не могут считаться  достоверными,  поскольку  не  исключена  возможность
введения их в заблуждение или сознательной лжи с их стороны.
   Соображения  господина  Косухина  были   полностью   поддержаны   Его
Высокопревосходительством Председателем Думы.
   Однако в ходе беседы выяснилось обстоятельство,  на  которое  в  1921
году не было обращено должного внимания. В  это  время  (апрель  1920  -
август 1921 г.), после ликвидации установки "Пространственного  луча"  в
Париже, на Земле  не  действовала  ни  одна  установка  подобного  типа,
известная  кому-либо  из  участников  проекта.  Ввиду  этого   появление
господина Косухина на  Тускуле  может  быть  объяснено  только  одним  -
наличием подобной установки в руках иных лиц. Дать какие-либо объяснения
по этому поводу господин Косухин не смог.
   Не считаю возможным скрыть, что после выяснения этого  обстоятельства
господин Косухин потребовал  проведения  тщательного  расследования,  до
окончания которого объявил о своей отставке со  всех  государственных  и
общественных постов. Его Превосходительство категорически  отверг  такую
возможность, равно как и отстранение вас, уважаемый Иван Степанович,  от
руководства   группой   "Пространственный   луч".   Само   расследование
поручается участникам группы. Надеюсь, его важность не  вызывает  особых
сомнений.  Однако  в  связи  с  тем,   что   расследование   затрагивает
обстоятельства, касающиеся вашей  семьи,  вы,  Иван  Степанович,  вправе
принять самостоятельное решение о возможности своего участия  в  нем.  В
случае  негативного  решения  обязанности  руководителя   группы   будут
переданы господину Бенкендорфу.
   Прошу сообщить свое решение в ближайшее время.
   Ваш Казим-бек. ј 41-20".
   Чиф спрятал бумагу и вопросительно посмотрел на Бена.
   - Что? - удивился тот. - Не понимаю,  что  тебя  смутило?  Ну  бурные
биографии у наших родителей, и что?
   - Помнишь слова этого Венцлава?
   - Какие? - усмехнулся его приятель.  -  Он  был  весьма  разговорчив.
Прямо-таки вещал...
   - Ты помнишь, какие...
   - А-а-а, - чуть помолчав, вздохнул Бен. - То, что  ты  упырь?  Уж  не
знаю насчет осинового кола, но нервы тебе надо  подлечить.  Кстати,  Лу,
где твой обещанный анализ крови? Лу, чего молчишь?
   - А? - Девушка встрепенулась, словно ее отвлекли от  каких-то  важных
мыслей. - Нормальный анализ. Лейкоциты в норме, РОЭ и  сахар  -  тоже  в
норме.
   - Ну и порядок, - наставительно произнес Бен, выразительно  глядя  на
приятеля. - Упырь нашелся! Не надейся, не убедишь. Да он тебя специально
из равновесия выводил, чудик! Неужели не ясно?
   - Ясно, ясно, Бен. - Чиф произнес это машинально, глядя почему-то  на
Лу. Вот что, сходи-ка полей фикус!
   - Я?! - Бен от возмущения даже привстал. - Ну  знаешь!  По-моему,  мы
вроде как делом заняты...
   - И хорошо полей, - невозмутимо добавил его приятель. - Как понял?
   - Так бы и сказал, что  мне  надо  вон  выметаться,  -  буркнул  Бен,
наконец-то сообразивший, что злосчастное растение совершенно ни при чем.
- Лу, если он тебе будет глупости говорить, зови меня!
   Чиф  подождал,  пока  хлопнула  входная  дверь,  затем  повернулся  к
девушке:
   - Лу, выкладывай! И не вздумай спрашивать:
   "О чем?" - О чем? - невозмутимо осведомилась достойная сестра  своего
братца. Чиф вздохнул:
   - Знаешь, ты своим тоном можешь Бена надурить, а меня  не  надо.  Что
там у меня с кровью?
   Девушка  молча  встала,  вышла  в  соседнюю  комнату  и  вернулась  с
небольшим листком бумаги. Листок был аккуратно положен на стол.
   - Что там, Лу?
   - Читай, - девушка пожала плечами, - если не веришь. Все в норме!
   - Лу! Ты же врач!
   Лу не отвечала, затем вновь дернула плечами:
   - Ладно. Между прочим, я прежде всего психолог и  как  специалист  не
хотела бы разговаривать об этом с тобой, пока ты не успокоишься.
   - Я спокоен, выкладывай.
   - Ну... - Девушка задумалась. - Кровь, если ты  помнишь,  состоит  из
плазмы,  красных  кровяных  телец   -   эритроцитов,   затем   белых   -
лейкоцитов...
   - Помню. Можешь не читать лекции.
   - ...а также кровяных пластинок, называемых иногда тромбоцитами.  Все
это у тебя в наличии, причем в оптимальном количестве...
   - Не тяни, Лу! - поморщился Чиф.
   - А ты не перебивай. Все выглядит нормально, но я решила  исследовать
кровь под микроскопом. Если помнишь, у нас есть новый микроскоп, их и  в
Сент-Алексе только начали выпускать.  Я  думала  проводить  исследования
срезов мозга... В общем, у тебя картина такая...
   Девушка вооружилась карандашом и начала  что-то  быстро  рисовать  на
бумаге. Чиф внимательно следил, время от времени кивая, но затем  словно
застыл, не двигаясь с места. Лу между тем постепенно увлеклась, в голосе
появился азарт ученого, сумевшего  открыть  нечто  невиданное.  Карандаш
летал  по  бумаге,  оставляя  легкие  следы  в  виде  странных   ромбов,
окружностей и цилиндриков...
   - Постой... - не выдержал Косухин. - Лу, ради Бога...
   - Чиф? - Девушка удивленно подняла голову, оторвавшись от  очередного
рисунка, и вдруг поняла. - Джонни-бой,  прости!  Я  дура!  Господи,  мне
только лягушек потрошить...
   - Н-ничего, - вздохнул Чиф. - Уже прошло... То, что ты показала,  это
все?
   - Ну... Я не уверена,  но,  по-моему,  у  тебя  несколько  пониженное
кровообращение. И необычайно высокая сворачиваемость крови, так сказать,
антигемофилия...
   - Так...
   Чиф умолк, девушка так и не решалась заговорить. В дверь стукнули:
   - Еще поливать?
   - Сгинь! - резко бросила Лу. Из-за двери послышался горький вздох,  и
по ступеням застучали ботинки.
   - Ладно, какой диагноз?
   - Диагноз? - удивилась девушка. - Ты абсолютно здоров. Но кровь  твоя
очень странная.
   - Не человеческая? - Чиф резко повернулся на стуле. Лу замялась:
   - Ну, в общем, такой обычно у людей не бывает. Скажу больше, если  ты
так уж настаиваешь:
   Обычный человек  с  такой  кровью  жить  бы  не  смог.  Значит,  есть
серьезные изменения в нервной системе и во всех кроветворящих органах...
   - И в костном мозге, -  задумчиво  проговорил  Чиф.  -  Спасибо,  Лу.
Странно, ведь меня каждый год обследовали...
   - Это никак не проявляется. Нужен очень мощный микроскоп. Чиф, а тебе
не делали переливания крови?
   - Нет. - Молодой человек покачал головой  и  невесело  усмехнулся.  -
Равно как пересадок селезенки и спинного мозга.  А  я-то  думал...  Вот,
смотри...
   Он положил на стол листок с анализом и прикрыл глаза. Прошла секунда,
другая - и листок медленно взмыл вверх.
   - Это каждый может, да?
   - Практически каждый из нас, - кивнула  девушка.  -  Знаешь,  я  тоже
подумала, что это мы все такие. Я наблюдала свою кровь и Бена. У нас она
обычная.
   Белый листок по-прежнему висел в  воздухе,  чуть  подрагивая  от  еле
ощутимого сквозняка.
   - У вас она обычная, - повторил молодой человек. - А теперь смотри!
   Он вновь прикрыл глаза. Листок дрогнул и  начал  медленно  опускаться
вниз. Он коснулся ладони, вновь дрогнул, но не остался лежать,  а,  чуть
наклонившись набок, пошел сквозь руку и неслышно упал на стол.
   -  О  Господи!  -  Девушка   вскочила,   рука   дернулась   вверх   -
перекреститься. Чиф вздохнул:
   - Это у меня лет с четырнадцати. Родители просили никому не говорить,
я и не пытался... В общем, сквозь стены проходить не могу, но кое-что...
   Рука дрогнула, а затем резко упала на поверхность стола.  Лу  охнула:
кисть прошла сквозь дерево - раз, другой...
   - Хватит, я поняла... Довольно... Вновь воцарилось молчание.  Наконец
девушка решилась:
   - Чиф, я, наверное, должна была тебе  сказать  раньше,  ведь  я  врач
экспедиции, -  но  такое  считается  врачебной  тайной.  Еще  до  твоего
рождения тетя Полли и дядя Генри попали в какой-то  научный  центр.  Там
был  огромный  красный  кристалл,  похожий  на  рубин,   через   который
пропускали  синее  излучение...  У  тебя  генетические  изменения.   Мне
говорили это, кое-кто даже советовал не брать тебя на Старую  Землю.  Но
потом решили, что эти изменения в целом благоприятны.
   Чиф молчал. Лу тряхнула головой:
   - Джон, да приди в себя! Какая, в конце концов,  разница!  Если  тебя
хоть сколько интересует мое мнение, то вот: забудь все до возвращения, а
там, если хочешь, зайди в лабораторию медицинского центра.  Да  и  то  -
надо ли? Ведь ты нормален!
   - Пока нормален, Лу. До четырнадцати  лет  у  меня  такого  не  было.
Значит, изменения только начались. Ладно, еще раз спасибо.  Брату  -  ни
слова!
   Бена пришлось звать долго: тот обиделся, заявив, что  намерен  отныне
ночевать  у  входной  двери  рядом  с  фикусом,  который  является   его
единственным другом. Уговорив приятеля, Чиф провозгласил, что давно пора
ужинать, а ответ Казим-беку они обсудят после...
   Но  и  после  ужина  разговор  не  состоялся.  Руководитель   группы,
извинившись, закрылся в лаборатории, попросив не  беспокоить.  Несколько
удивленный Бен, который как раз собрался провести пробный  сеанс  связи,
пожал плечами и устроился в  гостиной  на  диване,  лениво  перелистывая
словарь  советских  неологизмов,  специально   подготовленный   кафедрой
современного русского языка университета  в  Сент-Алексе.  Лу,  закончив
свои дела, присела рядом, погрузившись  в  чтение  отобранного  у  брата
журнала.
   Бен, испытывая некоторое недоумение, старательно штудировал  словарь.
По его мнению, аборигены  совершенно  бездарно  исказили  язык  предков.
Почему-то полагалось говорить вместо "жалованье" - "зарплата",  "синема"
превратилась в "кино",  причем  с  ударением  на  втором  слоге,  отчего
"кинотеатр"  из  "синематографа"  превращался  в   "собачью   площадку".
Особенно удивили Бена загадочные "октябрины", заменившие "день  Ангела".
Слова же "Вторчермет", "Охмадет", "Наркомзем"  и  "Тяжмаш"  он  старался
пропускать, не читая. Окончательно добил  его  СЛОН,  превратившийся  из
симпатичного животного в страшный концлагерь на Соловках.  Бен  вздыхал,
напрягал память, в глубине души понимая, что в самый неподходящий момент
обязательно  сорвется,  назвав,   к   примеру,   какого-нибудь   наркома
"милостивым  государем",  а  трактористку   вроде   Паши   Ангелиной   -
"мадемуазель".
   - Бен, это же страшно! - Лу отложила в сторону  журнал  и  растерянно
потерла виски.
   - Что? - Брат, недоуменно взглянув на девушку, взял в руки журнал и с
выражением прочел:
   - "Деревья по ветру качались, шумело поле спелой ржи. В овраге кулаки
собрались, точили острые ножи. Желая заслужить награду,  о  преступленье
вели речь: устроить тайную засаду  и  пионера  подстеречь..."  Что  тебя
удивило? Растопчинский стиль, конечно, но чего ты ожидала?
   - Да при чем тут стиль! - возмутилась сестра. - Знаешь,  о  чем  тут?
Один бойскаут узнал, что его отец совершает должностное преступление,  и
сообщил в  контрразведку.  А  дядя  этого  бойскаута  вместе  с  другими
родственниками подстерег этого парня и прикончил. Представляешь?
   Бен зевнул:
   - Помнишь песню про Хорста Весселя? У нас, кажется,  есть  пластинка.
Типичное тоталитарное мышление. "Наши маленькие  детки  нынче  служат  в
контрразведке..." - И ты так спокойно об  этом  говоришь,  Бен!  Они  же
больные! Дети  доносят  на  родителей,  родители  подстерегают  детей  в
засаде... Что мы тут можем сделать, не представляю...
   - Лу, прежде всего - меньше эмоций, - наставительно заметил  брат.  -
Пойми,  ты  имеешь  дело  с  произведением  художественной   литературы,
написанным в пропагандистских целях.  Реальная  жизнь,  думаю,  выглядит
несколько иначе. Лу помотала головой:
   - Это действительно было где-то на Урале.  В  предисловии  сказано  -
реальный факт. Горький заявил на съезде писателей,  что  этому  Морозову
надо поставить памятник на главной площади.
   - А кто такой Горький? - .  равнодушно  отозвался  Бен,  перелистывая
журнал. Нет, читать это нельзя: испорчу вкус... Лу,  ты  имеешь  дело  с
болезнью. А если так - надо не возмущаться, а лечить. Вот завтра я схожу
кой-куда, понаблюдаю за местными Гомерами,  может,  и  этого  Гатунского
встречу. Что ему передать от тебя?
   - Что он гвок, - буркнула сестра. - Охотно.  Только  не  поймет.  Наш
фольклор они  не  изучают...  Лу,  чего  там  Джон  поделывает,  как  ты
думаешь?
   - Ему виднее, - ответ был коротким  и  сухим.  Бен  недоуменно  пожал
плечами:
   - Он просил меня настроить передатчик, наверно,  хочет  поговорить  с
Казим-беком... А помнишь, мы мечтали  о  том,  какие  тут  у  нас  будут
приключения? Как мы будем спасать приговоренных  сталинскими  сатрапами,
расклеивать листовки, создавать партизанские отряды? Помнишь, у нас даже
игра такая была - "красные-белые", и никто не хотел быть красным,  кроме
Джона?
   - Почему? - удивилась Лу. - Я тоже часто была за  красных,  по-моему,
ты тоже.
   - Из-за Джона, - тут же уточнил Бен.
   - Факт есть факт. Ну а насчет  приключений,  так,  по-моему,  уже  на
нервом курсе все стало ясно. Ты же сам говорил, мы тут не нужны.
   - Это и обидно, - подхватил брат. - Ну ладно, я, как известно,  циник
и эгоист, и вообще, мне наши дела ближе.  Но  представь  себе,  если  бы
Президент Сэм объявил запись  волонтеров!  Да  половина  наших  стариков
записалась бы! И лорд Бар, и дядя Ник, и, наверно, все  наши  соседи!  И
отец, будь он жив. Прибыли бы сюда с трехцветными знаменами...
   - В Европе больше миллиона русских, - заметила Лу. - Некоторые из них
пытаются вернуться.  Насколько  я  знаю,  бойскауты  сообщают  о  них  в
контрразведку, а суды приговаривают к расстрелу...
   - А народ безмолвствует, - задумчиво проговорил брат.
   - Отчего же безмолвствует? Народ рукоплещет, Бен! Народ счастлив, что
существуют колхозы, лагеря и НКВД. В этом-то и ужас. Боюсь, сумей мы или
кто другой опубликовать или распространить материалы о репрессиях  -  на
Западе их уже немало, нас бы просто не захотели слушать. Нет, тут что-то
не так...
   - Поэтому мы не будем больше играть в "красные-белые", - кивнул  Бен.
Наше дело - выполнять приказ руководства, не  вмешиваясь  во  внутренние
дела товарища Сталина и его шакалов. А  жаль!  Честно  говоря,  я  бы  с
удовольствием занялся хотя бы этим безусым. Чиф -  гений!  В  первый  же
день  вышел  на  что-то  очень  важное...  Чушь  какая-то  -  подпольное
Политбюро прямо в центре Столицы!..
   - Официальное подполье, - отозвалась сестра. - Где-то  я  о  подобном
читала.  Умные  диктаторы  назначают   не   только   министров,   но   и
руководителей подполья, чтобы те держали недовольных  в  нужных  рамках.
Взамен гарантируется  нечто  вроде  относительной  личной  безопасности.
Чифа, по-моему, и вывели на такую структуру. Могу себе представить, кого
бы они отобрали нам для Ту скулы.
   - Посто