.
     - Если чего - бейте. Они... Ну, эти нелюди... Кажись, такого  боятся.
Ну, пошли...
     Девушка тихо проговорила "С Богом!", быстро  перекрестилась  и  взяла
Степу под руку.
     - Нет, - покачал головой Косухин. - Идите вперед. А  я  чуток  сзади.
Вроде как конвоир. Эх, винтарь бы!....
     Они вышли из-за камня и неторопливо двинулись вниз,  но  не  прямо  к
спасительным скалам, а чуть левее. Издалека,  как  прикинул  Степа,  можно
подумать, что он  ведет  девушку  к  лагерным  воротам.  Особого  плана  у
Косухина не было, да и быть не могло.  Тут  могла  помочь  наглость.  Ведь
окажись он на месте того же  Гольдина,  то  был  бы  уверен,  что  беглецы
побояться сунуться прямо под прожектора...
     Метров сто прошли  спокойно.  Ворота  и  вышки  над  высоким  забором
приблизились, можно было  уже  разглядеть  часовых  в  черных  полушубках,
спокойно стоявших на постах.
     - А тут чего, строители живут? - поинтересовался Степа.
     - Вроде бы... Я тут не была, да и работают они не в монастыре.
     - А где?
     - Как я поняла, где-то под ним. Ниже, чем  подземелья.  Что-то  роют.
Через пару лет здесь будет такое - куда там Челкелю!
     - Оно и видно, - вздохнул Степа.  Внезапно  со  стороны  центрального
поста - того, что у ворот, раздался крик. Слов было не разобрать, но смысл
не вызывал сомнений - им велели остановиться.
     - Вот, чердынь... - Косухин  оглянулся.  Темная  громада  Шекар-Гомпа
была спокойна. Похоже, их все еще искали по подземельям. Крик повторился.
     - Стойте!
     Наташа взглянула удивленно, но подчинилась.  Из  калитки  вышло  двое
солдат в черном, небрежно закидывая за плечи карабины.
     - Ждем, - велел Степа. - Когда подойдут, я это... ну, кашляну.  Бейте
левого. Лучше - в горло.
     Девушка кивнула и закусила губу. Минуты тянулись бесконечно.  Косухин
еще  раз  оглянулся  -   монастырь   молчал.   Они   находились   в   зоне
ответственности охраны лагеря, и те,  кто  охранял  лестницу,  не  спешили
вмешиваться.
     Солдаты  были  уже  близко.  Степа  всмотрелся  и  вздохнул  с  явным
облегчением - обыкновенные косоглазые, низкорослые,  со  смуглыми  лицами.
Шли они вразвалку, даже не снимая карабинов с  плеч.  Похоже,  беглецы  их
особо не заинтересовали.
     "Давай,  давай!  -  мысленно  подбодрил  Косухин.  -  Шевели  ногами,
служба!"
     Не доходя двух метров, солдаты остановились. Один  из  них,  очевидно
старший, не спеша снял карабин с плеча и что-то произнес.
     - А чего?  -  спокойно  отреагировал  Косухин,  доставая  все  то  же
удостоверение Сиббюро.
     Солдат протянул руку, но Степа не сдвинулся с места.
     "Карабин со штыком, -  в  голове  у  Косухина  окончательно  сложился
нехитрый план. - Это хорошо, чердынь... Ну, давай!"
     Косоглазый повторил приказ, но уже  громче,  а  затем,  не  выдержав,
шагнул вперед. Степа спокойно отдал бумагу, искоса поглядывая  на  второго
бхота. Старший несколько секунд смотрел на удостоверение,  затем  подозвал
второго солдата. Тот тоже заглянул в бумагу. Косухин шагнул вперед и самым
спокойным тоном произнес:
     - Да чего вы, ребята?
     Солдаты подняли на него удивленные глаза, и в  ту  же  секунду  Степа
негромко кашлянул.
     Тускло блеснуло серебро. Солдат, стоявший слева,  захрипел,  и  начал
оседать на землю. Штык второго карабина дернулся. Но Косухин изо всей силы
врезал "своему" солдату в челюсть. Бил он крепко - бхот рухнул на спину, а
карабин был уже в руках у  Степы.  Косоглазый  дернулся,  пытаясь  встать.
Косухин резко нагнулся, штык с легким хрустом вонзился солдату в грудь.
     - Винтарь! Винтарь бери! - крикнул Степа, передергивая затвор.
     - Что? - секунду девушка  непонимающе  глядела  на  Косухина,  затем,
сообразив, подняла с земли оружие.
     - Прожектора! - командовал Степа. - Видишь? Левый, у вышки?
     - Да! - Берг деловито щелкнула затвором.
     - Бей!
     Стрелял Косухин неплохо, но сейчас спешил, и первые две пули  ушли  в
"молоко". Раздался выстрел Наташи - и угловой прожектор погас.
     - Годится! - одобрил Степа. - Теперь центральный, у ворот!
     Сам  он,  ругая  себя  "мазилой",  прицелился  тщательнее,  но  вновь
промахнулся. И тут нехотя, лениво ударил пулемет. Пули щелкнули по  камням
саженях в пяти от беглецов.
     Ругаясь вполголоса, Косухин заставил себя на  миг  забыть  обо  всем,
кроме прицела и слепящего ока  прожектора.  Спокойнее,  красный  командир,
спокойнее! Еще одна очередь взрыхлила редкий снег уже ближе - но тут палец
Косухина мягко надавил на спусковой крючок, и прожектор погас.
     Вновь ударил пулемет,  на  этот  раз  сзади,  со  стороны  монастыря.
Шекар-Гомп опомнился и вступил в бой. Но тут сухо хлопнул карабин  Наташи.
Свет третьего прожектора мигнул и пропал, погрузив дно котлована во  тьму.
Только справа, возле входа на аэродром,  было  по-прежнему  светло.  Вновь
ударили пулеметы, но уже вслепую. Пули ушли далеко в сторону.
     - Побежали! - Степа схватил девушку за руку, и они бросились  вперед,
к скалам. Бежать было нелегко - мешали карабины. Сзади  гремели  выстрелы,
темноту пронизывали отсветы трассирующих пуль, но враги стреляли, явно  не
видя цели.  Луч  одного  из  прожекторов  метнулся  по  склону,  нащупывая
беглецов, но прошел мимо.
     - Я... Стойте, Степан! - Берг остановилась, тяжело переводя  дыхание.
- Я сейчас...
     Степа оглянулся. Теперь уже два прожектора шарили по  дну  котловины,
но пока без толку. Стрельба  утихла.  Со  стороны  ворот  и  от  лестницы,
ведущей к монастырю, бежали  черные  фигурки,  но  они  были  еще  далеко.
Косухин прикинул расстояние - до скал оставалось метров двести.
     - Скорее, Наташа...
     Девушка кивнула и, чуть пошатываясь, сделала шаг.
     - Я... что-то с сердцем... Бегите, Косухин...
     Степа не ответил, вдруг заметив то, отчего стало действительно не  по
себе. Со стороны ворот, обгоняя  бегущих  солдат,  к  ним  неслись  легкие
темные тени.
     "Собаки... или волки, чердынь их! Кажись, попались..."
     Он еще раз оглянулся - скалы были недалеко.
     - Бегите, Косухин, - повторила девушка, - я...
     Степа  забрал  у  Наташи  винтовку,  аккуратно  положил   оружие   на
каменистую землю, и сильно,  не  размахиваясь,  ударил  девушку  по  лицу.
Наташа дернулась и негромко вскрикнула.
     - К скалам! Бегом! Поняла, интеллигентка?
     - Да! - в глазах Наташи плавал страх. Косухину на мгновенье стало  не
по себе, но отступать было нельзя:
     - Беги!
     Наташа быстро  кивнула  и  побежала,  Косухин,  вздохнув,  передернул
затвор. Что бы добежать, девушке понадобится минут  пять.  Или  даже  чуть
больше...
     Девушка бежала неровно, чуть пошатываясь и  спотыкаясь.  "Добежит,  -
попытался успокоить себя Косухин. - Чердынь, она же не знает, где вход!.."
     Оставалось надеяться, что темнота поможет Наташе скрыться, а те,  кто
находится в убежище, не спят и помогут. Впрочем, сейчас  Степе  пора  было
подумать о другом.
     Он вскинул винтовку  и  стал  всматриваться  в  приближающиеся  тени.
Темнота, скрывавшая беглецов, мешала прицелиться. И  тут  в  глаза  ударил
яркий свет - луч прожектора наконец-таки поймал его. Секунда  -  и  второй
прожектор направил свой свет на Косухина. Степа зажмурил глаза,  чтобы  не
ослепнуть, упал  и  перекатился  в  сторону,  на  мгновенье  оказавшись  в
спасительной темноте. Он успел вскинуть карабин, надеясь разбить  хотя  бы
один из прожекторов, но тут в глаза вновь ударил свет, и  Косухин  опустил
бесполезную винтовку.
     "Почему не стреляют? - и тут же пришел ответ. - Живым хотят, гады!  А
у меня и стилета нет... Ладно..."
     Глаза немного привыкли к свету. Степа встал и поднял карабин. Он  уже
знал, что стрелять в оборотней бессмысленно, но вес оружия успокаивал.


     Первая собака -  огромная,  куда  больше  тех,  что  уже  приходилось
видеть,  вынырнула  из  темноты  и  молча  бросилась  на  Степу,   пытаясь
допрыгнуть и вцепиться в горло. Косухин был начеку - штык ударил  зверю  в
грудь, скользнув по крепким ребрам.  Собака,  сверкнув  красными  глазами,
отпрыгнула в сторону.
     Из темноты  возник  второй  пес  и  тоже  попытался  прыгнуть,  но  в
последнюю секунду передумал и, уклонившись от штыка,  отбежал  в  сторону.
Сзади послышался шорох, Степа обернулся и успел ударить штыком в живот еще
одному псу, пытавшемуся прыгнуть на спину. И в тот же миг свет  погас.  На
мгновение Степа ослеп, а  когда  глаза  стали  привыкать,  заметил  что-то
странное. Собаки - и те  три,  что  уже  успели  подбежать,  и  остальные,
которые были уже совсем близко - падают на землю, пытаясь перекувырнуться.
Косухин решил, что ему мерещится, помотал головой и окаменел  -  там,  где
была первая собака,  вставало  с  земли  нечто,  напоминающее  человека  -
высокое, выше Степы, с длинными кривыми руками. Но это был  не  человек  -
узкая, почти волчья голова сидела на плечах, спина странно горбилась, тело
покрывала густая шерсть. Степа не успел даже испугаться - когтистые пальцы
потянулись к горлу, он ударил прикладом, отступил на шаг, и тут на  голову
обрушилось что-то тяжелое. Перед глазами  вспыхнул  огонь,  на  миг  стало
больно - и наступила тьма...


     Арцеулов спал тревожно. Короткие, странные сны  сменяли  друг  друга.
Снилась война - уже далекая, Германская, и эта,  страшная,  казавшаяся  во
сне еще более нечеловеческой, бессмысленной. Он увидел  заснеженное  поле,
обгорелые хаты на окраине брошенной станицы.  Мелькнули  лица  Орловского,
Корфа, убитого под Екатеринодаром Мити Завалишина. И тут, заслоняя других,
появился знакомый силуэт в короткой, не по росту, шинели с  косо  висевшим
солдатским "Георгием". Из-под теплой зимней фуражки  насмешливо  сверкнули
серые глаза:
     - Отдыхаешь, Ростислав?
     Виктор Ухтомский  стоял,  опираясь  на  винтовку,  и  на  левой  щеке
краснела знакомая отметина, полученная в бою под Невинномысском.
     - Виктор! - капитан обрадовался, краешком сознания понимая,  что  это
сон.
     - Мы увидимся, правда? - непонятно было, спрашивает князь или говорит
утвердительно. Арцеулов не нашелся, что ответить.
     - Я сейчас далеко, Виктор...
     - Знаю...
     - Я выберусь. Найду тебя и всех наших...
     - Меня не найдешь, - князь усмехнулся, на раненой щеке стала медленно
проступать большая капля крови. - Тебе скажут, что я пропал без вести  под
Каховкой. Это будет через полгода...
     - Не болтай ерунды!
     Виктор покачал головой:
     - Это решат без нас. Мы ведь офицеры, Слава! Но не  хорони  меня.  Мы
увидимся. Только очень нескоро... Ты меня дождись...
     - Дождусь, - даже во сне капитан сообразил,  что  Виктора  уже  давно
может не быть в живых. Похоже, князь понял:
     - Нормально, гвардия! Как там  ты  про  меня  придумал?  "Не  падайте
духом...
     - ...поручик Ухтомский", - одними губами проговорил капитан, и  вдруг
лицо Виктора исчезло. В ушах прогремел резкий голос генерала Маркова:
     - Ар-рцеулов! Пр-роспите цар-рствие Небесное!
     ...Ростислав открыл глаза и мгновенно  привстал.  Рука  по  фронтовой
привычке сжала лежавший рядом трофейный  револьвер.  В  комнате  все  было
спокойно, разве что немного душно - отсутствие вентиляции  давало  о  себе
знать. Фонарь светил теплым розовым огоньком, Тэд спал, положив ладони под
щеку и чему-то улыбался, отчего его лицо казалось совсем юным. Косухина  в
комнате не было.
     Поначалу  этот  факт  был  воспринят  Арцеуловым   вполне   спокойно.
Возможно, краснопузого потянуло перекурить. Капитан и  сам  был  не  прочь
выкурить папиросину. Рука потянулась к лежавшей на виду  пачке,  вторая  -
привычно нащупала зажигалку в кармане полушубка. Но перекурить  Ростиславу
в этот раз так и не удалось.  Взгляд  упал  не  неровные  пляшущие  буквы,
нацарапанные карандашом по твердому картону. Еще  не  понимая,  но  почуяв
неладное, капитан поднес пачку к свету...
     ...Первое,  что  почувствовал  Арцеулов  -  это  обиду.  Обыкновенную
человеческую обиду. Краснопузый не должен был так поступать! Это, в  конце
концов, просто не по-товарищески! Не говоря уже  о  том,  что  соваться  в
монастырь без разведки, да еще и без оружия - Степин карабин был на  месте
- да еще, считай, со смертным приговором в кармане...
     И тут на смену обиде пришел страх. Да, красный командир проштрафился.
Его вполне могут поставить к стенке  -  хотя  бы  за  Челкель.  И  поэтому
краснопузый мог попытаться загладить  вину  -  откупиться.  Хотя  бы  его,
Арцеулова, головой - для начала...
     Рука вновь  сжала  револьвер,  глаза  уже  начали  искать  "сидор"  с
продуктами. Капитан накинул на плечи полушубок, вскочил и замер.
     Страх прошел, его  сменил  стыд.  Ростиславу  представилось,  что  не
Степа, а он сам решился на безумную вылазку, а проснувшийся Косухин  вдруг
решает,  что  беляк  решил  сдать  беглого  представителя  Сиббюро  и  тем
заслужить прощение. Капитан взглянул  на  часы  -  начало  четвертого.  До
монастыря спокойного ходу минут двадцать, значит, за это время их с  Тэдом
успели бы давно арестовать - даже если перед этим  требовалось  время  для
большевистского  митинга  с  вынесением  резолюции.  Значит,  в   Степином
послании правда, он где-то там, в Шекар-Гомпе, если, конечно, еще жив.


     Еще  ничего  не  решив,  капитан  быстро   оделся,   застегнул   свой
"гусарский" полушубок и проверил оружие. В любом случае досыпать  до  утра
он не собирался, равно как и сидеть и ждать, чем все  кончится.  Мелькнула
мысль самому попытаться подобраться поближе к монастырю, но  рассудок  тут
же ее отбросил - заберут сразу же, если не срежут из пулемета. Прямо в лоб
не подойдешь, а обходных путей Арцеулов не знал. Косухин по  крайней  мере
мог попытаться сойти за своего. Этого преимущества капитан был лишен.
     Оставалось одно - добраться до помещения с "окошком",  прорезанным  в
скале, и наблюдать.
     Ростислав обежал взглядом комнату в поисках чего-нибудь нужного,  что
он мог забыть, закинул оружие за плечо и повернулся, чтобы идти.
     - Оу, война?
     Тэд сидел, протирая глаза, но в  руке  уже  держал  карабин.  Похоже,
студент умел соображать быстро.
     - Идите за мной.
     Объяснятся  было  некогда.  Арцеулов  быстро  прошел   по   коридору,
спустился по ступенькам и почти вбежал в помещение, откуда  они  наблюдали
за монастырем. Первое, что он заметил - "окошко". Оно было открыто, в углу
горела небольшая лампа, скорее даже лампадка, а рядом с окном  сидел  один
из монахов. Услышав шаги, он встал и быстро поклонился.
     - Добрый вечер, вернее, утро, - заторопился Ростислав. - Как  бы  это
спросить... Тэд, где вы там?
     - Почти здесь! - послышалось в ответ.  Американец  уже  спускался  по
лестнице.
     Монах поглядел на капитана, затем молча указал на монастырь.
     - Наш товарищ... - неуверенно начал Арцеулов. - Косухин. Он...
     Монах быстро кивнул, вновь указав худой загорелой рукой на  темневший
на горе  Шекар-Гомп.  Капитана  это  немного  успокоило.  Значит,  Косухин
придумал все это не один. Может, монах подсказал Степе что-то дельное...
     - Что случилось, Ростислав? На  нас  напали?  Где  Стив  -  Валюженич
скатился по  ступенькам,  зацепился  за  одну  из  них  носком  наполовину
надетого унта и чуть не упал.
     - Он в... монастыре, - капитан никак  не  мог  вспомнить,  как  будет
"монастырь" по-английски. - Идите сюда, Тэд...
     ...Валюженич тоже было обиделся на Степу, но рассудил,  что  лично  с
него, Тадеуша, толку в разведке мало, а  Стив,  похоже,  настоящий  герой.
Предложение подежурить  до  утра  было  принято  с  восторгом.  Американец
заявил, что выспался на месяц вперед  и,  вообще,  начинает  скучать.  Тэд
пристроился у окна,  став  внимательно  рассматривать  пустую,  освещенную
прожекторами, котловину.
     Арцеулов, между тем, наблюдал за монахом.  Тот  спокойно  ждал,  пока
шумный янки замолчит, затем, встав, поманил Арцеулова  за  собой,  Неяркий
свет лампадки осветил неровный  участок  стены.  Рука  молчаливого  монаха
легла  на  один  из  выступающих  камней.  Послышался  легкий   скрип,   в
открывшуюся щель пахнуло ледяным морозом. Монах вновь кивнул и опять нажал
на камень - щель исчезла.
     -  Спасибо,  -  понял  Арцеулов.  -   Святой   отец,   вы   понимаете
по-русски?...
     Монах чуть заметно улыбнулся.
     - У него... у Косухина... Есть хотя бы шанс?
     Улыбка исчезла с худого, покрытого глубокими морщинами, лица.  Темные
глаза взглянули пристально,  монах  сложил  руки  в  поклоне  и  шагнул  в
темноту.
     - Что он вам протелепатировал? - поинтересовался Валюженич, продолжая
глядеть в окно.
     - Ничего... Что там у вас?
     - Оу, я мало  что  понимаю  в  ночной  жизни  военного  объекта.  Но,
по-моему, только что сменили караул у ворот...
     - А по-моему, вам не впервой влипать в подобные  истории,  -  заметил
Арцеулов, присаживаясь рядом с Тэдом.
     - Ну, это смотря в какие... Археология - вообще наука  специфическая.
Великий Ботта как-то сказал, что  нормальный  график  работы  археолога  -
копать днем и отстреливаться по ночам. Остальное время уходит на написание
отчета...
     - Наверное, поэтому ваш отец и не хотел, чтобы вы жили  по  подобному
графику, - предположил капитан.
     - А-а! Старик сам в молодости копал Ниневию и привез с собой две пули
в предплечье. Одну удалили, вторая до сих пор там... Ростислав, видите?
     ...Мимо подножия горы прошло  несколько  солдат.  Откуда-то  из  тени
появились две темные фигурки и стали не спеша двигаться в сторону лагерных
ворот...
     - Это в лагерь, - рассудил капитан. - Интересно,  откуда  они  вышли?
Наверное, там тоже проход в скале.
     - О подземельях Шекар-Гомпа я слыхал еще в Кампале. Между прочим,  по
слухам, там похоронен Гэсэр-хан...
     - Вот как? - встрепенулся капитан;  перед  глазами  встало  красивое,
чуть надменное лицо командира Джора.
     - Это уже седьмая могила Гэсэра, о  которой  я  слыхал,  -  засмеялся
американец. - Знаете, это как в средние  века.  В  Кельне  хранились  мощи
Иоанна Крестителя-младенца,  в  Аахене  его  же  -  тридцатилетнего,  а  в
Аугсбурге - посмертные  останки  Иоанна  и  топор,  которым  ему  отрубили
голову.
     - Выдумали?
     - Это не я. Кто-то из протестантских  публицистов,  чуть  ли  не  сам
Меланхтон... Смотрите, кажется, их встречают...
     - Да, похоже, смена караула... -  Арцеулов,  заметив,  как  навстречу
двоим, шедшим к лагерным воротам, вышли  солдаты,  потерял  к  ним  всякий
интерес. Правда, буде ожидание затянется, не грех составить  график  смены
караулов и заодно набросать их маршруты на плане. Подобные  данные  иногда
бывают полезными...


     ...Выстрелов они не  услыхали.  Просто  внезапно  что-то  изменилось.
Капитан вначале так и не понял, что именно, но затем, когда, мигнув, погас
второй прожектор, сообразил:
     - Тэд! Видели!
     - Оу! Они, кажется перешли на режим экономия электроэнергии!
     - Нет-нет! Скорее! Карабин не забудьте!
     Рука несколько раз без толку ударила по камню, прежде чем  спрятанный
в глубине скалы механизм сработал, и вход начал  медленно  открываться.  И
тут же в уши ударил сухой треск выстрелов.
     Они  выбежали  наружу.  Котловина,   только   что   залитая   бледным
электрическим огнем, теперь утонула в темноте,  откуда  неслись  выстрелы.
Затем со стороны  аэродрома  дернулся  луч  прожектора,  начал  неуверенно
ползти по склону...
     - Они там... - Арцеулов, закусив губу, на секунду задумался.  -  Тэд,
вы меня слышите?
     - Жду приказа!
     - Приказ такой. Стойте у входа и бейте по  каждому,  кто  по  дойдет,
кроме меня или Степана. Причем бейте в голову или в сердце, ну в  общем  -
чтоб наверняка...
     - Оу, понял, но у меня нет серебряных пуль... А вы?
     Ростислав, не ответив, нырнул в темноту, пытаясь сообразить, в  каком
направлении идет стрельба.  Лучи  прожекторов,  шарив