агаешь?
   - Я предлагаю принять меры и избавить  страну  от  угрозы.  Попробуем
найти этих людей, пока они больше ничего не  натворили.  Глупо  упускать
такую возможность.
   - Не тебе решать, Баден! - сказал Одинан. - По крайней мере  не  тебе
одному. У нас есть законы, которым полагается следовать. У нас даже  нет
ни Премудрого, ни его помощника. Не время действовать скоропалительно.
   - "Скоропалительно!" - взорвался Оррис, не веря своим ушам. -  А  что
заставит тебя действовать, Одинан? Надо  дождаться,  пока  они  разрушат
Великий Зал, чтобы ты заметил? Перебить всех жителей столицы,  чтобы  ты
забеспокоился? Или твоя трусость потребует еще большего?
   - Довольно, Оррис! - отрезал Ньялль.
   Долго еще все молчали. Оррис чувствовал, как в его груди бушует гнев,
но он знал, что Ньялль прав. Он зашел слишком далеко. Одинан опирался на
посох, тяжело дыша  и  сердито  глядя  на  Орриса  светлыми  слезящимися
глазами. Ньялль тоже смотрел на него. Баден задумчиво разглядывал  стол,
словно пытаясь что-то прочесть по рисунку древесины. Тем не менее первым
заговорил Ньялль.
   - Не могу согласиться с тем, в каком тоне высказался Оррис, - холодно
сказал он, все еще глядя на  мага,  -  но  должен  признать,  Одинан,  я
разделяю его чувства.
   - Что? - выдохнул дряхлый маг. - Ты, Нъяллъ?
   Ньялль позволил себе чуть улыбнуться:
   -  Да,  друг  мой,  я.  Мы  должны  действовать  воимя   безопасности
Тобин-Сера. Это не стоит и обсуждать.
   - Но правила...
   - Когда все уже кончится, они сохранятся.  А  пока  надо  найти  этих
людей и остановить их.
   - Без Премудрого? Без голосования?
   - Нам не нужен Премудрый, чтобы  понять,  что  надо  делать.  А  наши
товарищи едва ли откажутся защищать свою страну. - Он подошел и  положил
руку на плечо Одинана. - Ставки  слишком  велики,  друг  мой.  Разве  не
видишь? Медлить больше нельзя.
   Одинан провел дрожащей рукой по морщинистому лбу и глубоко вздохнул.
   - Очень хорошо, - устало обронил он, - прекрасно.
   Оррис почувствовал, как гнев проходит. Он понял, чего стоила  старику
эта  уступка,  и  был  глубоко  признателен  Ньяллю  за  его   тактичное
вмешательство. Ему еще многое предстояло узнать о людях, и  первый  урок
преподал Ньялль. Он обернулся и обнаружил, что седой Магистр смотрит  на
него. Оррис улыбнулся, надеясь, что Ньялль все поймет.
   Тут заговорил Баден.
   - Стало быть, мы все согласны, что надо  действовать.  Хорошо,  -  он
иронически усмехнулся, - так что же вы посоветуете?
   - У меня создалось такое впечатление, что мы уже все решили, - сказал
Джарид.  -  Надо  связаться  с  Тероном,  а  для  этого  найти   другого
Неприкаянного, верно?
   - Боюсь, все не так просто. Если мы хотим разобраться с захватчиками,
надо  снова  сформировать  отряд.  И  придется  признать,   что   поиски
Неприкаянных отнимут у нас еще не один день. Может, стоит на  это  время
разослать отряды Урсель?
   Транн покачал головой:
   - Это вовсе не обязательно, Баден. У нас есть Созывающий Камень.
   Ньялль внимательно посмотрел на темноволосого мага:
   - Камень?
   В его голосе явственно читалось: "Разве не  довольно  с  нас  хлопот,
которые он  причиняет?"  Оррис  не  мог  не  признать,  что  согласен  с
Магистром.
   - Я слышал, - сказал Транн, - что в экстренных случаях с его  помощью
перемещают членов Ордена в другие части страны.
   - Это правда, - сказала Тоинан, - но такого давно не  было.  Из  всех
ныне живущих лишь мы с Одинаном помним о последнем случае. Да, Одинан?
   Дряхлый Магистр опустился  на  свое  место.  Он  выглядел  совершенно
измученным и опустошенным и сумел лишь кивнуть.
   - Это было как раз после моего второго Собрания, - продолжала Тоинан.
- Утром после Шествия Света до нас дошли вести об ужасном  землетрясении
на юге пустыни; необходимо было срочно доставить магов к пострадавшим.
   - Так ты знаешь, как это делается? - спросил Баден.
   - Да.  Это  не  очень  сложно,  но  надо  знать  некоторые  тонкости.
Естественно, наша способность для переноса ограничена количеством магов,
способных отдать силу Камню. Нас здесь немного, и поэтому группа  должна
быть маленькой, а перемещение не слишком далеким. Мы не можем  отправить
также провиант и снаряжение, только магов и птиц. И мы не сможем вернуть
их обратно. В этом одна  из  причин  того,  что  Камень  используется  в
подобных целях исключительно редко.  И  потом,  существует  определенный
риск.
   - Какой риск? - поинтересовался Транн.
   - Успех зависит от одного человека  -  посредника  между  теми,  кого
отправляют, и теми, кто остает ся. Он  должен  создать  в  мыслях  очень
точный образ места назначения. Если образ неточен или неясен,  посланные
могут потеряться.
   Баден мрачно улыбнулся:
   - Тогда надо тщательно выбирать посредника.
   Радомил сказал:
   - Я не уверен, что Камень еще работает. Сартол как-то изменил его,  а
потом погиб.
   - Возможно, - согласился Баден. - Но есть лишь один способ проверить.
   - Так куда мы отправимся? - почти радостно спросил Транн.
   Никто не отозвался. Оррис истязал свой  мозг,  вспоминая,  где  можно
найти Неприкаянных. О них вообще было мало известно, и потом, даже самые
безобидные из них наводили ужас на жителей Тобин-Сера,  а  члены  Ордена
редко говорили о них, поскольку сами боялись умереть несвязанными. Никто
не знал, сколько их, и очень немногим  доводилось  видеть  Неприкаянного
мага, да  и  то  случайно.  Было  только  два  места,  куда  можно  было
отправляться с полной уверенностью: Роща Терона и...
   - Отрог Фелана, - сказала Сонель, словно озвучив мысль Орриса. -  Это
относительно близко, мы  знаем,  что  Фелан  там,  и..,  я  уже  однажды
говорила с ним. Полагаю, ему захочется нам помочь.
   В зале воцарилась тишина. Маги обменялись изумленными взглядами.
   - Ты говорила с Волчьим Магистром?  -  выдохнула  Урсель,  словно  не
понимая, верно ли она расслышала.
   - Да. Когда я была молода и только нашла своего  первого  ястреба,  я
отыскала его. Наверное, тогда я считала  встречу  с  Неприкаянным  магом
своего рода ритуалом, который было  необходимо  пройти  привступлении  в
Орден. Но оказалось, что все не совсем так. Фелан добрый человек, в  нем
не было ни враждебности, ни горечи, которых я ожидала.
   - Ты никогда не рассказывала мне об этом, - тихо сказал Баден.
   Сонель пожала плечами:
   - Я никому еще об этом не говорила. Это оказалось так  странно  -  он
был очень добр ко мне, но мне чудилось, что я там  была..,  не  очень  к
месту, чужой, что ли. И я никогда не рассказывала о  нашей  щгтре-че,  -
наверное, из уважения к Фелану.
   Баден пристально посмотрел на нее:
   - Несмотря на это, ты думаешь, что он нас поймет?
   - При данных обстоятельствах - несомненно.
   Баден еще раз посмотрел на нее:
   - Это хороший выход. Если, конечно, нет других предложений.
   Других предложений не было, и Магистр обратился к Тоинан:
   - Как ты думаешь, сколько магов можно туда переправить?
   - Мм.., пять или шесть, но никак не более.
   - Предлагаю включить в список Сонель,  -  сказал  Баден.  -  Она  уже
знакома с Феланом и сможет разговорить его лучше, чем кто-либо из нас.
   Тоинан отрицательно покачала головой:
   - Я в этом не сомневаюсь, но она будет еще ценней как посредник. Если
она останется, можно хоть как-то гарантировать безопасность оставшихся.
   Баден и Сонель обменялись долгими взглядами.
   - Очень хорошо. Я останусь. Но кого мы пошлем? - сказала Сонель.
   - Джарид и Элайна говорили с Тероном и привезли его посох, -  напомил
Транн. - Их надо взять обязательно.
   - Согласен, - сказал Баден. - Дальше решайте так, как сочтете нужным.
Я готов действовать, но, если найдутся более подходящие кандидатуры,  не
стану возражать.
   Маги обсудили  этот  вопрос.  Оррис  непременно  принял  бы  активное
участие в обсуждении при любых других обстоятельствах, но во второй  раз
за этот странный и трудный день он остро осознал собственное бессилие и,
как  ему  показалось,  несостоятельность.  Слушая,  как  Орден  выбирает
Транна,  Бадена,  Ньялля  и  Урсель,  он  чувствовал   в   себе   борьбу
противоположных  эмоций.  Он  знал,  что  миссия  очень  опасна,  однако
завидовал тем, кого взяли. Конечно, он желал им удачи,  но  сама  мысль,
что его там не будет, причиняла страдание. Он мог разве что  смотреть  и
ждать. Это было невыносимо. Он надеялся, что  смерть  Сартола  снимет  с
него тяжкое бремя, но ему стало  только  хуже.  Две  недели  назад,  под
звездным небом над Равниной То-бина, Оррис поклялся, что убьет  Сартола.
Но Сартол погиб, а Оррис не имел к этому никакого отношения. Со  времени
смерти Пордата он был совершенно одинок.
   Отобрав  магов  в  отряд,  все  остальные  немедленно  приступили   к
приготовлениям.   Сонель    ушла    в    кабинет    Премудрого,    чтобы
сконцентрироваться и вспомнить местность,  Тоинан  собрала  всех  вокруг
Камня. Боясь оказаться не к месту, Оррис направился в дальний  угол.  Но
его остановили, окликнув по имени; он обернулся и увидел Ньялля.
   Старику явно было не по себе. Они никогда  толком  не  ладили,  а  за
последние два дня их отношения стали особенно напряженными.
   - Я хотел извиниться, что накричал на тебя. Похоже, я говорю сердитым
тоном, даже когда согласен с тобой.
   Оррис усмехнулся:
   - Ну, я это заслужил. Надо бы мне извиниться перед Одинаном.
   - Наверное. Иногда его надо немного подтолкнуть. И меня  тоже.  -  Он
замялся. - Еще хочу сказать: насчет ястреба...
   Как всегда, когда кто-либо упоминал Пордата, Оррис почувствовал,  как
кровь прихлынула к лицу и сердце сжалось. Ему хотелось исчезнуть,  и  он
думал, как долго еще будет  мучиться  от  своей  потери.  И  все  же  он
поглядел в глаза Ньялля.
   - Я скоро найду новую птицу, - сказал  он,  надеясь,  что  его  слова
звучат уверенно. - А пока можешь разбить этих чужеземцев от моего имени.
   Старик улыбнулся:
   - Можешь на меня рассчитывать.
   Они  еще  немного  постояли  вместе.  Потом  Магистр   повернулся   и
направился к Созывающему Камню.  Оррис,  помедлив,  пошел  туда  же.  Он
подумал, что должен присутствовать - происходящее касалось его в  высшей
мере, даже если он на время и лишился Волшебной Силы.
   Тоинан и другие маги стояли полукругом  лицом  к  Созывающему  Камню,
выставив цериллы вперед. Шестеро членов отряда  в  напряженном  ожидании
расположились в нескольких шагах от  них,  прислонившись  друг  к  другу
спинами и показывая посохами перед собой, словно  образуя  шестиконечную
звезду. Между двумя группами стояла  Сонель,  глядя  невидящими  глазами
куда-то в центр Зала.
   - Ты готов, Баден? - спросила она словно издалека.
   - Готов! - Казалось, Магистр хочет прибавить что-то еще, но  он  лишь
закрыл глаза и вздохнул.
   Маги стояли спинами к Оррису, но Джарид смотрел прямо  ему  в  глаза.
Оррис ободряюще улыбнулся, но Джарид не проявил ответной реакции, словно
и  не  заметил.  Ничего  не  происходило.  Один  из  служителей   нервно
закашлялся. У Орриса на затылке волосы встали дыбом, и  дрожь  пробежала
по позвоночнику.
   И тут, без всякого  предупреждения,  сиреневый  свет  церилла  Тоинан
начал переливаться в Созывающий Камень. Чуть позже, словно  по  сигналу,
другие маги  тоже  послали  свои  лучи.  Мириады  лучей  схлестнулись  в
огромном кристалле и  полились  единым  белым  лучом  в  церилл  Сонель,
каким-то образом сохранивший свой зеленый цвет. Но дальше,  встретившись
с цериллом Бадена и пройдя по  всему  шестиугольнику,  свет  смешался  с
другими оттенками и заструился, как ленты на шесте  во  время  весеннего
праздника  Арика.  Оранжевый,  коричневый,  серый,  бордовый,   лиловый,
голубой. Они вращались все быстрее и быстрее, пока сияние не стало таким
сильным, что Ор-рису пришлось  отвести  взгляд.  Внезапный  порыв  ветра
пронесся по Палате Собраний, развевая зеленые плащи и заставляя ястребов
и сов крепче цепляться за плечи хозяев. И вдруг  все  кончилось  так  же
внезапно, как и началось. Глаза Орриса медленно привыкали к  нормальному
освещению. Он посмотрел вперед, заранее зная, что  увидит  или,  точнее,
чего не увидит. Там, где стоял отряд, не было никого. Совершенно никого.
Его друзья исчезли.
   Сначала была темнота,  густая,  как  болотная  жижа,  за  исключением
голубого мерцания церилла, с которого Джарид не сводил  глаз.  Это  было
странно: он успел заметить, как Оррис прикрыл глаза, словно  защищая  их
от слишком яркого света. Потом наступила тишина; он  надеялся,  что  все
остальные где-то рядом, но  не  видел  никого,  кроме  Ишаллы,  отчаянно
вцепившейся когтями ему в плечо, - и мертвящий холод охватил его. Дышать
было невозможно, словно из его легких выдавили весь воздух  и  наступили
коленом  на  грудь.  Хотелось  высвободиться,  бежать,  но  он  не   мог
пошевелиться. Он словно тонул в холодных темных водах.
   И вдруг все кончилось. Он стоял на песчаном берегу, был теплый летний
вечер. Остальные находились тут же, ошарашенные,  но  невредимые.  Песок
тянулся на мили и мили, повсюду валялись старые  искореженные  древесные
стволы. Огромные волны беспрестанно  бились  о  берег,  подобно  кулакам
безжалостного  исполина.  Над  крутым  обрывом  росли   могучие   сосны.
Истерзанные солеными ветрами, деревья словно шарахались от  моря,  боясь
присоединиться к своим братьям, скелеты которых лежали внизу на песке.
   - Мы, похоже, на месте, - сказал Транн. - Но как в этом убедиться?
   Баден покачал головой и огляделся.
   - Не знаю. Боюсь, что до заката - никак.
   Джарид невольно вздрогнул. Он  уже  виделся  с  Тероном,  но  не  мог
преодолеть тревожного предчувствия.  В  темных  глазах  Элайны  читалось
нечто похожее. Она подошла и положила руку ему на плечо.
   - Не сомневаюсь, что Сонель отправила нас туда, куда надо, -  заверил
всех Баден. - Надо подождать и приготовиться. - Он взглянул на солнце:
   - До темноты еще несколько часов, и свободное время можно провести по
собственному усмотрению. Встретимся на закате.
   Все начали расходиться. Урсель зашагала на  юг,  вспугнув  по  дороге
стаю чаек. Транн отошел сравнительно недалеко, сел и  принялся  смотреть
на прибой. Потом он закрыл глаза и погрузился в размышления.
   - Я вот думал пройтись, - сказал Баден молодым магам. - Не  составите
мне компанию?
   Джарид оглянулся на Элайну, та с улыбкой кивнула.
   - Отличное предложение, - сказал Джарид, и его дядя усмехнулся.
   К ним присоединился Ньялль, и  все  четверо  медленно  побрели  вдоль
берега,  почти  не  разговаривая  и  то  и  дело  останавливаясь,  чтобы
подобрать гладкий камешек или раковину. Оглянувшись через плечо,  Джарид
увидел темную фигурку Транна, белый песок, мертвые стволы и прибой.
   - Ты что-нибудь знаешь о Фелане? - спросила  Элайна  у  Бадена.  -  Я
слышала, что вместо птицы у  него  был  волк  и  что  несколько  лет  он
возглавлял Орден, а в общем больше ни о чем.
   - Я тоже. Разве еще о том, что он был связан  один  раз  в  жизни,  а
когда волк погиб, решил, что больше не свяжет себя ни с кем.
   - Решил? - переспросил Джарид. - Сам себя обрек?..
   - Да.
   - Но почему?
   - Не знаю.
   - Я знаю, - сказал Ньялль, и три мага пристально посмотрели на  него.
- Когда моя сестра и я были детьми, отец часто рассказывал нам о Фелане.
Он  был  героем  моего  отца.  Странно,  правда?  Отец  ведь  тоже  умер
несвязанным. - Магистр отвернулся, глядя на море.
   Все помолчали, на минуту оставив Ньялля наедине с  воспоминаниями  об
отце. Потом он повернулся, улыбаясь:
   - Извините, вас интересует история Фелана, а  не  моя.  Так  вот,  он
родился неподалеку отсюда в деревне Вудси, где река  Халькиа  впадает  в
океан. Его отец был резчиком по дереву. У Фелана не было ни братьев,  ни
сестер, и мать его  умерла,  дав  ему  жизнь.  Отец  так  никогда  и  не
оправился окончательно от этой утраты, и, возможно, поэтому он и его сын
были словно чужими друг другу. В детстве  Фелан  часто  бродил  один  по
лесам и побережью. Когда ему было лет семь, ранней весной во время одной
из таких прогулок его застигла снежная буря. Находясь вдалеке  от  дома,
не подготовленный к такой суровой погоде, Фелан едва не погиб.
   Он попытался зарыться в сухие листья,  надеясь  согреться,  и  уснул.
Проснулся он лишь наутро в теплой  и  темной  грязной  норе,  окруженный
волчьей семьей. Там были самец  и  самка  с  несколькими  детенышами.  -
Ньялль невольно улыбнулся.  -  Иногда  рассказывают,  что  Кальба,  волк
Фелана, был одним из тех волчат, в некотором роде его братом.
   - Ты этому не веришь? - спросила Элайна.
   -  Фелан  нашел  Кальбу  лишь  через  двенадцать  лет,  и  эта  связь
существовала дольше, чем любая другая  в  истории  Ордена.  Будь  Кальба
одним их тех щенят, он бы столько не прожил. Сначала Фелан испугался, но
скоро понял, что волки не причинят  ему  вреда,  и  остался  с  ними  на
несколько дней, ел и спал вместе с ними. Когда  он  вернулся  домой,  то
пребывал в добром здравии, лишь потерял  два  пальца  на  левой  руке  -
отморозил во время бурана. Он потом сам говорил, что чувствовал  родство
с волками отрога Эллибар - так называлось это место в те годы.  Животные
часто сопровождали его в скитаниях, и об этом существует немало легенд.
   Однако вскоре после того, как, уже  взрослым  молодым  человеком,  он
покинул дом, ища покоя после ряда стычек, окончательно  разрушивших  его
отношения с отцом, к  нему  присоединился  молодой  серебристый  волк  и
несколько дней следовал за ним. Их в то время никто не видел,  и  позже,
рассказывая любопытствующим  истории  из  своей  жизни,  он  никогда  не
упоминал о том, что с ними происходило. Но когда  Фелан  снова  появился
среди людей, он уже был связан с Кальбой, а значит, стал магом.
   Они вдвоем, волк и человек, отправились  той  зимой  на  Цериллон  по
водам, наводящим страх на самых искусных мореплавателей  страны.  Многие
опасались, что они погибли. Но весной они  вернулись,  и  у  Фелана  был
посох с цериллом, серебристым, как мех Кальбы. В то лето они  пришли  на
Собрание, и маги приняли Фелана в Орден, но этому предшествовали  долгие
горячие споры. Многие возражали: мол, волк - это вам не ястреб или сова,
а другим не нравилось, что Фелан не был ничьим учеником. Фелан,  однако,
понравился всем своей честностью и отвагой; впоследствии маги не жалели,
что приняли его в свой круг. Через шесть лет он стал Премудрым, и  никто
не сомневался, что не было мага сильнее  со  времен  Амарида  и  Терона.
Слава его перешагнула пределы страны, и жители Аббориджа из страха перед
ним двадцать лет не решались на завоевательные походы, -  двадцать  лет,
пока он правил Орденом. Тобин-Сер мирно процветал, и  Фелан  был  героем
своей страны.
   Его отношения с Кальбой становились все более  глубокими,  и  никогда
еще маг и его спутник не были так привязаны друг к другу. Они  были  как
братья. Фелан никогда не жил в Амариде, предпочитая спать и охотиться  в
лесу вместе со своим волком. Он был мудрый правитель, сострадательный  и
заботливый, но жил отшельником. Он выбрал помощника, как  полагается  по
закону, но никогда с ним  не  советовался,  полагаясь  лишь  на  себя  и
Кальбу. Когда Кальба умер, через двадцать четыре года после их  встречи,
горе опустошило Фелана. Он поклялся не связывать себя больше ни с кем. -
Ньялль пожал плечами. - И был верен клятве.
   Фелан  продолжал  посещать  Собрания  и  сохранил  больше  силы,  чем
остается у магов после гибели птицы. Его  сменил  Гленис,  последний  из
Орлиных Мудрецов: когда до Аббориджа  донесся  слух  о  том,  что  Фелан
больше  не  правит  Орденом,  начался  третий  завоевательный  поход  на
Тобин-Сер. Охваченный болью потери, Фелан бился как одержимый, и подвиги
его гремели по всей стране, а топор не просыхал от крови,  но  покоя  не
приходило. Странно думать, что долгая жизнь может быть не только благом,
но Магистр прожил еще  двадцать  лет  и  умер  стариком,  несвяза