и? - недоверчиво переспросил Джарид.
   - Верно. Тебя, наверное, удивит и то, что Терон был первым  Магистром
и что многие современники считали его, а не Амарида первым магом.
   Джарид сидел молча, пытаясь разобраться в том, что сказал ему  Баден.
Во всех историях, которые он  слышал  об  Амариде  и  основании  Ордена,
ничего такого не сообщалось.  Амарид  был  почти  мифической  фигурой  в
истории Тобин-Сера. Он открыл Волшебную Силу; он повелел  членам  Ордена
служить стране. По крайней мере так  его,  Джарида,  научили;  несколько
недель назад он пересказывал это школьникам. А Тероном пугали  детей  по
всей стране. Говорили, что он пытался уничтожить Орден, а когда  это  не
удалось, наложил ужасное проклятие на всех магов, которые  придут  после
него. То, что Амарид и Терон были друзьями, казалось невозможным, так же
как и то, что маги несут ответственность за недавние бедствия.
   - Я рассказываю тебе об этом, - продолжил  маг,  -  чтобы  ты  понял:
некоторые из твоих прежних представлений неверны.
   Джарид  хотел  было  возразить,  но  Баден  поднял  руку,  приказывая
молчать.
   - Я понимаю, что тебя так учили с детства, и не осуждаю тебя.  Просто
хочется восстановить искаженную правду.
   Баден помолчал немного и  подбросил  веток  в  огонь.  Джарид  сменил
положение и удобно откинулся на гладкий камень.
   Баден  продолжил  рассказ,  и  в  его   голосе   зазвучали   глубокие
вибрирующие ноты.
   - Во многих отношениях легенда об Амариде и  Тероне,  за  исключением
истории Лона и Тобина, самая важная в истории Тобин-Сера. Их дружба и ее
плачевный конец лежали в основании  Ордена  и  едва  не  привели  к  его
гибели. Это столь же трагическая история,  как  те,  что  сам  Кеарбхолл
создавал для сцены.
   Они встретились совсем юными в том  месте,  которое  теперь  называют
Рощей Встречи, в двухстах лигах к юго-востоку отсюда.  Сперва  эта  роща
была местом ежегодных Собраний, а потом ее  забросили  и  забыли.  Когда
Амарид и Терон повстречались, оба уже были  связаны  со  своими  первыми
ястребами и умели использовать свою силу. Именно  за  это  их  подвергли
изгнанию люди, которые боялись магии и считали ее дурным ремеслом.  Надо
отметить, что Амарид впоследствии примирился  с  семьей  и  друзьями,  а
Терон остался изгнанником до конца своих дней. - Магистр умолк  и  снова
поправил костер. - В тот день  Амарид  и  Терон  скрепили  свою  дружбу,
движимые  одиночеством  и  силой,  которой  они  оба  владели.  Им  было
интересно узнать, обладает ли  кто-нибудь  еще  в  Тобин-Сере  подобными
качествами.
   С самого начала они решили, что будут путешествовать вместе.  Амарид,
Дар которого был сильнее, описал Терону остров, привидившийся ему;  там,
очевидно, должно  было  находиться  что-то  очень  важное.  По  описанию
Амарида Терон узнал Цериллон, и они договорились, что вместе  отправятся
туда и что, учитывая их горький опыт, будет  пока  неразумно  показывать
другим свою силу.
   Следующим летом  они  достигли  Цериллона  после  долгого  и  полного
приключений путешествия. Там  они  нашли  пещеру,  а  в  ней  цериллы  -
кристаллы,  которые  увеличивали  их  силу,  подобно  тому   как   линза
концентрирует солнечное тепло. Еще они увезли с собой Созывающий Камень,
самый большой и мощный из цериллов. Позже Амарид изменил камень, перелив
в него свою силу - теперь маги так поступают с куском древесины, - и тем
самым соединил его со всеми цериллами Тобин-Сера. -  Баден  снова  умолк
ненадолго и покачал головой, словно был  не  в  силах  постичь  то,  что
совершил Первый Маг.  -  Не  могу  представить,  какая  сила  для  этого
потребовалась. Изменить такой церилл, как у  меня,  и  то  непросто,  но
Созывающий Камень...
   Он так и не закончил мысль, лишь снова покачал головой и опустился на
колени, чтобы подбросить  сучьев  в  огонь.  Джарид  впился  взглядом  в
оранжевый кристалл, сияющий на посохе Магистра.
   - А от чего зависит цвет церилла?
   Баден пожал плечами:
   - Мы точно не знаем. Сами кристаллы,  когда  их  добывают  в  пещере,
бесцветны. Каждый маг придает камню особый цвет.  В  некотором  роде  он
связан с кристаллом, подобно тому как он связан с птицей. Маг может быть
связан только с одним камнем и не сможет использовать чужой.
   - Мой будет голубым, - с уверенностью сказал Джарид, вспоминая сон  и
рассеянно глядя в огонь.
   Баден долго смотрел на племянника, потом кивнул:
   - Да, и я это видел. У Амарида тоже был голубой.
   Они долго сидели молча, прежде чем маг продолжил рассказ.
   - По возвращении с Цериллона Амарид и Терон прекратили  странствия  и
решили, что пора проявить свою силу. Они пошли в города и  села,  искали
больных и раненых  и  лечили  их,  а  когда  сталкивались  с  враждебным
отношением и угрозами, показывали, что в  состоянии  постоять  за  себя.
Сначала их многие боялись, но их талант целителей и мягкая настойчивость
оказались сильнее. Амарид проявлял несколько больше рвения,  чем  Терон.
Он верил, как мы верим и сейчас, что Волшебная Сила - это  дар  Леоры  и
что маги трудятся в ее честь. Поэтому им никогда не платили  за  помощь.
Терон,  однако,  рассматривал  свою  силу  не  как  дар,  но  как   знак
собственного превосходства, того, что возвышало его над обычными людьми.
Он решил, что маги должны править страной и наслаждаться привилегиями  и
богатством, которые приносит власть. Но Терон не сразу пришел  к  этому.
Поначалу он  был  союзником  Амарида,  и  оба  молодых  мага  радовались
вниманию и уважению, которые получали за оказанную помощь.
   Прошло несколько лет, и они встретили других магов. Сначала  их  было
немного, и эти другие присоединялись к Амариду и Терону или отправлялись
маленькими группами на Цериллон за кристаллами. Но их  число  постепенно
росло, так что Амарид и Терон велели магам ежегодно собираться посредине
лета в Роще Встречи. Так и родился Орден.
   Но примерно в это же время дружба Амарида и  Терона  начала  угасать.
Амарид полюбил женщину-мага по имени Дакия, и они с Тероном расстались -
с  горечью  и  какой-то  неловкостью.  Амарид  и   Дакия   вернулись   к
Риверхейвену - родине Амарида, позже  переименованной  в  его  честь,  и
служили той части жителей Тобин-Сера.  Другие  маги  тоже  поселились  в
определенных местах и влились в местные общины. С Тероном все получилось
несколько иначе. Он решил, что Амарид покинул его, и мучился от обиды  и
злобы. Он посещал ежегодные  Собрания,  но  по  мере  того,  как  Амарид
постепенно  стал  превращаться  в  лидера  Ордена  и  узаконивать   свое
понимание дела магов как слуг и защитников народа,  недовольство  Терона
росло. Он заявил,  что  имеет  не  меньшее  право  возглавить  Орден,  и
довольно большая группа магов, преимущественно  молодых,  поддалась  его
обаянию и пошла за ним. Он также использовал свою силу, чтобы привлечь к
себе на службу жителей деревень и городов и стяжать богатство.
   Примерно в это время умерла первая птица Терона, и несколько  месяцев
он не мог  найти  другую.  Для  мага  это  всегда  связано  с  огромными
трудностями. Силы покидали его, и, поскольку до этого  ничего  подобного
не случалось, он не знал, что с ним будет дальше.  Впервые  в  жизни  он
испытал полное одиночество. Семья давно изгнала его, дружба  с  Амаридом
иссякла, и он потерял своего ястреба, много лет присутствовавшего в  его
сознании. Он ушел к Изумрудным холмам, и почти год о нем не было вестей.
   Никто не видел его до тех пор,  пока  он  не  появился  на  следующем
Собрании, неся на плече сову. Все  в  Ордене,  даже  Амарид,  сочли  это
необыкновенным и нарекли его первым Магистром Ордена. На  следующий  год
Амарид потерял своего ястреба и тоже нашел сову. Амарид  и  Терон  снова
сблизились. Но  их  непрекращающаяся  борьба  за  управление  Орденом  и
глубоко различные взгляды на  роль  Ордена  в  Тобин-Сере  вскоре  снова
отравили их дружбу.
   Через несколько лет  после  обретения  Амаридом  второй  птицы  Терон
отправился в свой родной город Рольде и там  полюбил  красивую  женщину.
Хотя он мог заставлять людей какое-то время служить себе,  ни  один  маг
или Магистр не властен над чужою любовью. Постоянная трата  силы  только
истощит мага и птицу. Стало быть, Терон так и не смог влюбить женщину  в
себя. Она  любила  другого  -  не  облеченного  властью  или  богатством
простого лавочника. Терон пришел в ярость и возненавидел этого человека.
Он заставил его  выполнять  самые  унизительные  поручения  и  постоянно
бранил и поносил его.
   Однажды Терон пришел к этому человеку, но еще не успел заставить  его
служить себе, как тот уже предложил свою службу и выразил сожаление, что
любовь к нему той женщины причиняет Магистру такую боль.
   Это было сказано с самыми  благими  намерениями,  но  Терона  охватил
приступ необузданной ярости.
   - Ничего мне от тебя не нужно, обезьяна! - заорал он. - Чтоб ты умер!
- И с этими словами он направил на несчастного свою силу. Вскоре, еще до
того как Терон понял, что натворил, этот человек наложил на себя руки.
   Слух о происшествии наполнил  город  и  пробудил  былой  страх  перед
Волшебной Силой и теми,  кто  ею  владел.  Почти  все  население  Рольде
требовало мести, но  слишком  боялось  Магистра,  чтобы  осуществить  ее
самостоятельно. Горожане сообщили обо  всем  Амариду  и  членам  Ордена,
требуя наказания Терона. Когда об этом случае узнали в других местах, со
всех сторон стали поступать подобные просьбы.
   На следующем Собрании обсуждали преимущественно  вину  Терона  -  это
была кульминация долгой борьбы между Тероном и Амаридом.  Прежде  никого
из членов Ордена не подвергали наказанию, и магам пришлось продумать все
с самого начала. Тем не менее все  согласились,  что  Терону  надо  дать
возможность защищаться и что Амарид, как  старший  член  Ордена,  должен
выступить в роли обвинителя.
   Терон встал и заговорил, тяжело опираясь на посох. Рассказывают, что,
хоть он и выглядел бледным и изможденным и сильно  постарел  со  времени
прошлого  Собрания,  его  звучный  голос  все  еще  привлекал   всеобщее
внимание.
   Баден встал, опираясь на длинный посох,  так  же  как,  судя  по  его
рассказу, когда-то сделал и  Терон.  Он  заговорил,  и  голос  его,  как
показалось Джариду, изменился, стал  еще  глубже,  с  какими-то  чуждыми
нотками гнева и безумия. Баден  был  словно  призрак,  воплощение  давно
умершего Магистра.
   - Я глубоко сожалею о том, что случилось этой весной в Рольде, - тихо
начал Баден от лица Терона, глядя в  землю.  -  Я  не  хотел  зла  этому
несчастному. - Он обвел взглядом площадку у костра, и Джарид  почти  что
увидел других магов, собравшихся на суд. Потом  он  продолжил  несколько
вызывающе:
   - Не потому ли меня ждет кара,  что  народ  Рольде  и  других  частей
Тобин-Сера лелеет старые предрассудки против наших способностей? Но  мы,
члены Ордена, - особые люди. Мы владеем Волшебной  Силой.  Мы  не  слуги
невежд и не связаны их слабостью. -  Голос  Магистра  зазвучал  сильнее,
жестикуляция стала резче. - Если меня покарают  из-за  того,  что  этого
требуете вы, маги и Магистры, - пусть будет так, но, если  вы  поддались
чужим требованиям, позвольте спросить вас: для чего мы создавали Орден -
чтобы  править  другими  или  позволять  другим   править   вами?   Этот
прискорбный случай ставит нас перед выбором; примем же мудрое решение!
   Баден выпрямился и снова заговорил, уже своим голосом:
   - Терон обаял своих  слушателей  искусною  речью.  Но  теперь  Амарид
должен был высказаться.
   Баден  снова  заговорил  чужим  голосом  -  не   таким   глубоким   и
выразительным, но не менее решительным, как человек сильный и твердый:
   - Хорошо сказано. Действительно хорошо. Ты всегда был красноречив, не
правда ли, Терон?
   - Не без этого! - язвительно ответил Терон. - Тебе не  по  нраву  мое
красноречие?
   - Мне не нравится твое безрассудство! - отозвался Амарид. -  Впрочем,
судить тебя - непростая задача.
   - Да уж, - фыркнул Терон.
   - Трудно ожидать, что ты меня поймешь, старый друг, - ответил  Амарид
и возвысил голос, обращаясь ко всем:
   - Все вы знаете, что у нас с Тероном есть разногласия. Но когда-то мы
были друзьями и вместе создали Орден. А это  уже  немало.  Он  дерзок  и
неуживчив, но он мой  друг.  Однако  сегодня  мы  обсуждаем  не  будущее
Терона, но будущее Ордена и Волшебной Силы. Старшие из вас  помнят,  что
значит  быть  изгнанным  за  свои  способности.  Когда-то  мы  все  были
изгнанниками, и народ этой страны боялся нас  и  нашей  магии.  Те,  кто
помоложе, не помнят этого: Орден завоевал доверие Тобин-Сера, служа  его
людям - мы лечили их раны и болезни, разрешали их споры. Я  бы  не  стал
ставить нашу судьбу в зависимость от  их  неразумных  решений,  но  надо
сохранить их доверие и развеять их страхи. Мы точно так же, как  и  они,
принадлежим этой земле и подчиняемся ее законам. Преступление Терона - а
то, что он совершил, и есть преступление - должно  быть  наказано.  Иное
решение приведет к бесчестию Ордена и снова сделает нас изгоями.
   - Ну так кто же тут дерзок? - возразил Терон. -  Амарид  диктует  нам
всем, как надо поступать и каким должен быть Орден. Служить людям... Хм!
С каких это пор сильные служат слабым? С каких это пор  мудрые  потакают
неразумным? Я больше не в состоянии слушать подобные глупости.
   - С этими словами, - сказал Баден уже собственным  голосом,  -  Терон
повернулся и пошел прочь из Рощи. Но  Амарид  остановил  его,  и,  когда
другие маги также  стали  требовать,  чтобы  он  остался,  в  том  числе
молодежь, некогда вставшая на его сторону, Терон в полной  мере  осознал
серьезность ситуации. Если молодые его не поддержат, он проиграл.
   Жаркие споры длились до самой ночи. Амарид и старшие маги и  Магистры
всегда превосходили числом сторонников Терона, а кто-то разочаровался  в
нем после случая в Рольде. Те же, кто еще оставался с Магистром,  упорно
требовали снисхождения, но Амарид и его союзники одержали верх.
   Уже  далеко  за  полночь  Терон  дерзко  выслушал  приговор.   Амарид
присудил: "Если преступник нанес  урон  чести  Ордена  и  поколебал  его
важнейшие принципы, он должен быть казнен на рассвете".
   Терон стоял как громом пораженный, не  в  силах  поверить  тому,  что
услышал. Затем, не желая  доставить  своему  сопернику  удовольствие  от
исполнения приговора, он сделал то, чего не мог предвидеть даже  Амарид.
Он закрыл глаза, поднял посох  над  головой  и  произнес  самое  сильное
заклинание из тех, что мог изобрести чародей.
   - Отныне и до века, - воскликнул Баден голосом  Терона,  отразившимся
от горных вершин, - те члены Ордена, что умрут не  связанными  со  своей
птицей, покоя себе не найдут!
   Баден снова открыл глаза. Эхо его  слов  разнеслось  в  ночи,  и  над
костром, подобно туману над берегом моря, повисла тишина.
   - С последними словами Терона столб зеленого света  вырвался  из  его
посоха в ночное небо. В тот же миг огромная сова,  сидевшая  у  него  на
плече, вспорхнула с болезненным криком и пала на землю мертвой.  Осколки
церилла Терона лежали у  ног  Магистра,  конец  его  посоха  почернел  и
обуглился. Последние его  слова,  обращенные  к  Амариду,  были  таковы:
"Запомни, дружище, это сделал ты, а не я".
   Терона должны были казнить на  рассвете,  но,  когда  за  ним  пришли
другие маги, он был уже мертв.
   - Так он проклял себя самого, - сказал Джарид, и голос его  прозвучал
хрипло и одиноко в воцарившейся тишине.
   - Да, это так. Он стал первым из Неприкаянных.
   - Кто это?
   -  Так  мы  называем  магов,  погибших  несвязанными.  В   результате
Проклятия Терона духи Неприкаянных возвращаются на  места,  где  впервые
были связаны с птицей, и бродят там по ночам, не находя покоя.  -  Баден
рассеянно погладил перышки Анлы. - Отчасти поэтому период, когда прежняя
птица умерла, а новая еще не найдена, так труден для  магов.  Силы  наши
уменьшаются, а существа, которое любил, больше нет рядом. - Он  взглянул
на сидящую на плече птицу. - И потом, мы рискуем, если что-нибудь с ними
случится, попасть под действие Проклятия.
   - Значит, Терон еще жив? - спросил Джарид.
   - Нет, - ответил Баден, но неуверенность, прозвучавшая в его  голосе,
заставила юношу усомниться. - Терон умер много веков назад. Но  дух  его
все еще живет, и по ночам его можно увидеть в  той  самой  роще  в  Лесу
Теней на юге Тобин-Сера.
   - Так он стал привидением?
   - Думаю, это следует называть как-то иначе. Мы предпочитаем  говорить
"дух".
   - Но это же просто названия.
   - Ну да.
   - А дух Терона сохранил его силу?
   Баден ответил не сразу.
   - Это сложный вопрос.  По  правде  говоря,  мы  очень  мало  знаем  о
Неприкаянных. По ряду причин, вполне очевидных,  мы  не  ищем  встреч  с
ними. Мы даже не знаем, имеют ли они доступ к Волшебной  Силе.  Но  даже
если это и так, случай с духом  Терона  -  особый.  Многие  Неприкаянные
появляются с посохами, цериллами и  своими  первыми  птицами.  Возможно,
ночью в том месте, где  они  впервые  были  связаны,  они  действительно
обладают некоторой силой. Однако церилл Терона раскололся в ту  ночь  от
напора силы, которой потребовало  заклинание.  Он  не  носит  кристалла.
Стало быть, какой бы мощью он ни обладал, она.., не укрощена,  если  так
можно выразиться. С другой стороны, при жизни он был  безмерно  могуч  и
превосходил  любого  из  Неприкаянных  магов.   Мы   просто   не   знаем
насколько... - Баден хотел что-то добавить,  но  остановился,  дожидаясь
следующего вопроса Джарида.
   Джарид задумался. Наконец он откинул волосы со  лба  и  посмотрел  на
мага через костер:
   - Извини, Баден, я тебя перебил.
   Баден махнул рукой, отклоняя извинение.
   - В общем, я рассказал практически все. Когда  Собрание  закончилось,
некоторые  молодые  маги,  сторонники  Терона,  отреклись  от  Ордена  и
покинули Тобин-Сер. Мы до сих пор не знаем, куда они ушли и что  с  ними
стало. Что касается Ордена,  самое  важное  последствие  случившегося  -
принятие того, что мы называем Законами Амарида. - Баден  прищурился.  -
Ты слышал об этих законах?
   - Я знаю, что они управляют Орденом, - робко улыбаясь, сказал Джарид,
- но мне неизвестно их содержание.
   Баден укоризненно покачал головой:
   - Прискорбно, но в этом нет твоей вины.  -  Он  заговорил  громче.  -
Тогда узнай их и запомни: "Маги должны служить народу страны. Они должны
разрешать споры. Они должны использовать  свою  силу,  чтобы  утешать  и
защищать попавших в беду.
   Магам запрещено использовать силу, чтобы вымогать услуги и плату.
   Магам запрещено использовать силу  друг  против  друга.  Споры  между
магами разрешает Орден.
   Маги не должны причинять вреда своим птицам".
   Слова звенели в ночной тишине сильно и ясно, как молот кузнеца. Когда
последние из них отзвучали, над костром снова нависла  странная  тишина.
Вдалеке заухала сова, Анла встрепенулась на плече Бадена и ответила ей.
   Когда Баден снова заговорил, голос его звучал мягко и устало:
   - Нам надо поспать. Даже если мы погостим в Тайме,  завтра  предстоит
немало пройти.
   Баден лег у костра, и Джарид сделал то же самое; на этот  раз  он  не
стал доставать спальный мешок. Дыхание Магистра вскоре стало размеренным
и спокойным, но Джарид долго не  мог  уснуть.  Он  думал  об  Амариде  и
Тероне; о духах, навечно лишенных покоя, и  о  страстях,  которые  могли
заставить двух друзей совершить такое друг с другом и с Орденом, который
они основали. Постепенно костер погас, от него остались только мерцающие
угли. Джарид видел яркие звезды над головой  и  долго  лежал,  отыскивая
знакомые созвездия. Коленопреклоненная Дуклея, плачущая о сыновьях  и  о
гневе своего мужа; Леора в  своем  бесконечном  танце;  Арик  поближе  к
западу, потрясающий кулаком и готовый расколоть землю,  сотворенную  для
Тобина и Лона.
   Когда Джарид наконец погрузился в прерывистый  неспокойный  сон,  ему
снился маг.