на
Юпитере. На остальных планетах - сколько их всего он не  ведал  -  живут
другие боги.  Он  знал  из  рассказов  посланника  Алвисида,  что  такое
планеты, и когда пролетал мимо огромных, заслоняющих все  шаров,  гадал:
был то Меркурий позади, или Юпитер.
   Впрочем, ему было все равно. Он умер.
   Ему стало все безразлично и если бы у  него  были  глаза,  он  бы  их
закрыл. Ему хотелось невозможного - на  землю.  А  раз  это  невозможно,
значит и нечего хотеть - ничего.
   Он шел через смерть второй раз. Первый - давным давно, кажется, что в
другой жизни. Когда захлебнулся в  Гуронгеле,  спасаясь  от  стеклянного
дракона и тогда его спасла Лорелла. Но в тот раз  была  лишь  чернота  и
мгновенно он вновь обрел  сознание.  Сколько  времени  пролежал  на  дне
озера, он не знал, но недолго - не больше часа.
   Сейчас все было по-другому. Окончательно. Навсегда.
   Как долго его бестелесное я летело средь черных пустот, он  не  знал.
Но долго. Планет впереди уже не было видно, а он все летел.
   Ядовитой змеей прошмыгнула мысль, что за  неверие  и  прегрешения  он
обречен вечно лететь в черноту не останавливаясь нигде.
   Впрочем, это был бы не самый плохой вариант, он быстро  бы  привык  и
думал бы о предстоящей вечности, то есть - ни о чем.
   Но вдруг его движение прекратилось - мгновенно, словно он  с  разгона
врезался в невидимую стену и расстекся по ней тонкой пленкой.
   Но боли не было. Какая боль, если тело его осталось там,  на  зеленой
прекрасной траве?.. Для него больше нет боли, как нет красок. В  царстве
смерти все краски серы.
   И ничего не происходит...
   Ничего...
   Можно лишь миллион раз вспоминать прожитую жизнь и  сокрушаться,  как
она была коротка и сколь многое  не  успел  сделать.  И  можно  мысленно
орать, ибо нет рта, что дайте ему шанс начать все сначала, и он бы...
   А что бы он изменил? Вот и думай вечно над этим вопросом.
   Он не хотел думать. Уж  после  смерти-то  можно  отдохнуть  от  этого
утомительного занятия?
   Отдохнуть... У  него  для  этого  теперь  -  вечность.  Хотя  немного
странно, что его не принял ни Ад, ни  Рай.  Может,  здесь,  в  кромешной
пустоте, он будет всего лишь дожидаться  своего  времени,  когда  кто-то
высший решит его судьбу после смерти? Ему было все равно.
   - Уррий! - Услышал он то ли голос, то ли мысль.
   - Кто здесь?
   - Когда-то я был отцом Гудром.
   - Отец Гудр! Где мы?
   - На грани мира. Ты теперь - как и все мы, частица Сил Космических.
   Если бы Радхаур был жив, он бы удивился.
   - Не ожидал увидеть тебя здесь так рано, - продолжил  невидимый  отец
Гудр. - Обычно сюда попадают умудренные опытом старцы.
   - Но почему я оказался здесь? Почему ни в Раю, ни в Аду?
   - Потому что ты ни кому  не  поклонился.  Ни  Богу,  ни  дьяволу.  Ни
Алвисиду или кому-то еще. Поэтому ты здесь.
   - А вы? - удивился Радхаур.
   Он, оказывается, еще мог удивляться чему-то, счастливец.
   - Вы же епископ, всю жизнь проповедовали слово Божие...
   - Если бы ты знал, то есть  еще  узнаешь,  сколько  здесь  епископов,
архиепископов и пап римских, - ответил невидимый дух. -  А  также  мулл,
хэккеров и жрецов всех религий.
   - И чем вы здесь занимаетесь, отец Гудр?
   - Смотрим. Нас здесь много, очень много, жизни не хватит сосчитать. И
по отдельности мы - ничто.  Все  вместе  же  -  высшая  из  высших  сил,
оберегаем наш мир от опасностей и  катаклизмов.  Второй  Великой  Потери
Памяти не должно случится - для этого мы здесь...
   - Но... - хотел было возразить Радхаур и в  это  мгновение  невидимая
сила скрутила его бесплотное я, оборвав мысль и опрокинув в боль.
   Ничего не понимающий Радхаур сквозь непредставимые  муки  видел,  как
звезды и планеты мчались в обратную сторону, все  больше  погружаясь  во
тьму, пока не исчезли в ней вовсе...

***

   Первым ощущением был холод - он снова жил. Но  сил  открыть  глаза  и
встать еще не хватало. Он прислушался - тишина, ни звука. И словно извне
в него вливались жизненные силы.
   Он с трудом приподнял голову - какие-то далекие огни светили из мрака
со всех сторон.
   - Где я? - спросил он у пустоты.
   Язык едва слушался его, казалось странным, как он  вообще  помещается
во рту и шевелится.
   - В Рэдвэлле, в своем замке, сэр Радхаур, - услышал он очень знакомый
голос.
   Барон Ансеис! Рэдвэлл!
   Он возвращен к жизни?.. Зачем? Какой ценой?
   Радхаур резко сел. Он находился на пологой узкой площадке, ноги  были
погружены в бассейн с приятной теплой водой. Он освободил руку от щита и
оперся ею на землю.
   Он был наг, как новорожденный, но с оружием в руках.
   - Зачем ты вырвал меня из космоса смерти, Хамрай? - спросил Радхаур.
   На него накатила обжигающая волной раздражения, что  сделано  это  не
ради него, а ради того,  что  только  он  может  возродить  поверженного
предка.
   - Ты готов на что угодно, лишь бы Алвисид снял с тебя заклятие!
   - Ты - храбрый рыцарь, Уррий, - услышал он в ответ усталый  голос,  -
но глуп. Я ничего бы не смог сделать... И Хамрая больше нет.
   - А ты?
   - Я - барон Ансеис, у меня больше нет магии.
   - Ты отдал свою магическую сущность за то, чтобы я вернулся к  жизни?
- Радхаур был удивлен.
   - Нет.
   - Нет?
   - Нет, ты возрожден к жизни не мной.
   - А кем?
   - Я не хотел делать этого, Уррий, но иначе она убила бы себя. То есть
не то, чтобы я не хотел, чтобы ты жил, -  злясь  на  собственные  слова,
поправился бывший маг, - но во так вот...
   - Марьян... - вздохнул Радхаур.
   - Не Марьян, - вздохнул Ансеис. - Марьян умерла на крепостной стене в
тот миг, когда Иглангер пронзил  твое  сердце.  У  нее  вновь  появилась
смертельная рана на груди. - Он помолчал и добавил:
   - Горб и безобразные шрамы с пятном на лице - тоже...
   - Но если не она, то кто же? - Радхаур хотел встать с холодной земли,
но был еще слаб.
   Ногам так приятно было в теплой воде.
   - Принцесса.
   -  Рогнеда!  -  в  душу  Радхаура  хлынуло  почти  забытое  тепло.  -
Рогнеда!.. Где она? Я хочу ее видеть.
   - Вот, - с какой-то непонятной злостью произнес  барон,  указывая  на
спокойно отражавшее свет многочисленных факелов маленькое озерцо.
   - Что вот? - не понял граф.
   - Она превратилась в озеро. Чтобы жил ты.
   Радхаур ничего не сказал. Он просто медленно подтянул под себя ноги.
   Чтобы покончить с неприятным разговором, барон сказал:
   - Она превратилась в озеро, потому  что  не  могла  жить  без  любви.
Вернуть ее в прежний облик может только Алвисид. Другого пути  не  было,
Радхаур. Она предложила это колдовство, я не знал о нем.
   - Вернуть ее в прежний облик  может  только  Алвисид...  -  задумчиво
повторил Радхаур и рывком встал на ноги.
   Повернулся к Алвисиду.
   - Сэр Алан, это правда?
   - Да, - тяжко разлепил каменные губы Алвисид. - Правда... Собери  мои
члены и я возвращу ей прежний облик. Она... она любит тебя... Странно...
   - Странно, что любит меня? - удивился Радхаур.
   - Да. Ты же ведь никого не любишь...
   Радхаур сжал в руке рукоять Гурондоля. Ему захотелось  изо  всех  сил
рубануть эту каменную голову.
   Но он сдержал себя. Отвернулся.
   Он смотрел на озеро и молчал.
   Ансеис не знал, о чем думал Радхаур. Но догадывался.
   -  Возьми  одежды,  Радхаур,  -  сказал  барон,  протягивая   заранее
приготовленную одежду. -  И  пойдем  наверх,  здесь  уже  больше  нечего
делать.
   Радхаур посмотрел на бывшего мага и сказал:
   - Все-таки, предсказания сбываются. Я - лишь игрушка в руках  судьбы,
я ничего не могу решить сам!
   - Другой бы на моем месте сказал: как и все мы, - ответил  Ансеис.  -
Но это не так. Ты - сам хозяин своей жизни.  Если  бы  Рогнеда  тебя  не
любила - не Наследника Алвисида, а именно тебя, Радхаура, она  не  стала
бы жертвовать собой. Да она и не... Она верила... То  есть,  она  верит,
что ты вернешь ей жизнь. И подаришь любовь...
   - Подарю любовь... - эхом  повторил  Радхаур.  -  Я  должен  собирать
Алвисида, чтобы...
   - Ты ничего не должен! - не выдержал Ансеис. - Никому! Там,  наверху,
в часовне, лежит твоя любовь прежняя. С горбом и шрамами,  изуродованная
потерей любимого. Здесь - твоя любовь будущая. А ты... Ты можешь делать,
что угодно. Что тебе подсказывает сердце. Можешь запереться  в  замке  и
наливаться элем до конца дней своих!..
   Он замолчал и отвернулся.
   Радхаур взял у него из рук одежду и быстро натянул на себя.
   - Эмрис знает обо всем этом? - почему-то спросил он.
   - Его величество король? Нет,  Рогнеда  просила  ничего  не  сообщать
брату, пока не свершится. Он, наверное, еще спит.  Сейчас  раннее  утро.
Пошли, мы все объясним ему.
   - Объясним?! Разве такое объяснишь? Ладно, идем наверх.

***

   Пятеро мужчин сидели за столом в комнате графа  Маридунского  и  пили
эль.
   Они молчали, потому что любые слова были неуместны - плохие ни к чему
не приведут, а хорошие ничего не значат.
   Сэр  Бламур,  по  обыкновению  нахмурившись,  доливал  эль  когда   у
кого-либо пустел бокал.
   Они сидели так долго -  верховный  король,  граф  Маридунский,  барон
Ансеис, отец Флоридас и сэр Бламур. Каждый думал о своем и мысли у  всех
были невеселые.
   Этвард старался не смотреть на названного брата -  после  возвращения
из тьмы смерти волосы Радхаура стали красными, как кровь. Жуткое зрелище
- до боли знакомое лицо стало чужим.
   Отец Флоридас хотел спросить Радхаура, что он видел там,  за  чертой,
но боялся узнать, что там ничего нет.
   Ансеису хотелось спать. Умчаться в свой замок, улыбнуться  сынишке  и
завалиться в постель дней на несколько. И забыть в безмятежье  сна  и  о
Радхауре, и о Рогнеде, и о шахе Балсаре. Увидит  ли  он  еще  когда-либо
старого товарища по несчастью? Впрочем, у Ансеиса нет больше несчастья -
заклятие не касается его, поскольку у него есть жена  и  другие  женщины
для него не женщины. Странно даже, что он опять думает об этом.
   Сэр Бламур вспоминал старого графа и думал, что молодой хозяин  ни  в
чем ему не уступит. Та же складка у бровей, тот же волевой подбородок...
   Дверь осторожно отворилась и появилось лицо  слуги.  Бламур  подозвал
его к себе, выслушал и сообщил графу:
   - Вернулись сэр Порвелл и сэр Келт,  которых  вы  отправляли  к  вану
Хангону. Они привезли богатые подарки и согласие вана на...
   Радхаур кивнул и сэр Бламур замолчал на полуслове. Граф встал и вынул
из ножен меч.
   - Клянусь, - торжественно сказал он, - что с этой минуты  я  не  буду
знать ни сна, ни отдыха, пока не соберу Алвисида и не возвращу принцессе
Рогнеде ее прежний облик.
   Он поцеловал меч и сказал уже обычным тоном:
   - Сегодня похороним Марьян и вечером я уезжаю из замка.  Сэр  Бламур,
распорядитесь, чтобы приготовили все к моему отъезду.
   - Сколько вы возьмете с собой людей?
   - Никого, - неожиданно сказал граф. - Спасти Рогнеду -  мой  долг.  В
этом мне  никто  не  поможет,  да  я  и  не  хочу  ничьей  помощи.  Ваше
величество, вы благословите меня на это путешествие?
   Этвард долго молчал. Наконец сказал:
   - Да, Уррий, я желаю тебе удачи. От  всей  души.  И  не  потому,  что
Рогнеда - моя сестра, хотя я также хочу, чтобы  она  была  счастлива.  Я
помню клятву о озера Трех Дев.
   Он отвел глаз от красных волос Радхаура. Он не мог на них смотреть.
   - И перевяжи голову платком, - все-таки  вырвалось  у  него.  -  Твои
волосы вызывают отвращение. Словно твою голову искромсали топором...

***

   Марьян  похоронили  в  родовой  усыпальнице  графов  Маридунских   по
христианскому обряду - никто, даже побывавшие в Когуре послы,  не  знали
тамошних погребальных обычаев.
   Еще до этого его величество верховный король Британии  Этвард  вместе
со всей свитой покинул Рэдвэлл и отправился в столицу.
   После похорон барон Ансеис с супругой вернулись в свой замок.
   И, когда уже смеркалось, из замка выехал одинокий всадник.  Достигнув
Рэдвэллских Камней, он повернулся к замку и долго смотрел на отчий дом в
лучах заходящего солнца. На долгие месяцы, а может  и  годы,  его  домом
будет лесной кров или открытое небо.
   Радхаур повернул коня и погнал его прочь от родного замка.

ЭПИЛОГ

   "Именитая хозяйка
   Хороша была собою
   По годам немолодая,
   Всем казалась молодою:
   Станом стройная, как дева,
   И прекрасная лицом,
   Много слуг она имела
   И нарядов полный дом."
   Ш.Руставели, "Витязь в тигровой шкуре".

   Мулла закончил брачную  церемонию  и  захлопнул  увесистую  священную
книгу. Его помощники быстро собрали свои принадлежности и вышли из зала.
Священнослужитель величественно прошествовал к массивным резным  дверям,
подметая богатым парчовым халатом дорогие персидские ковры.
   Саларбар стукнул глухо своим церемониальным посохом  о  плотный  ворс
ковра  и,  пятясь,  не   поворачиваясь   спиной   к   своей   всемогущей
повелительнице, последним миновал проем дверей.
   Два  бронзовокожих  охранника  с  обнаженными   сверкающими   кривыми
саблями, почтительно пропустив старцев, обвели опытными взглядами зал и,
верноподданнически поклонившись царице, вышли. Резные, покрытые  золотом
и украшенные рубинами, гиацинтами и изумрудами двери плотно  сомкнулись,
навечно отрезая черноволосого  жениха  от  солнечного  света  и  радости
жизни.
   Позади царицы Дельарам сквозь узкое  окно  в  черном  бездонном  небе
виднелась ослепительная Нахид -  звезда  любви,  обрамляя  своим  нежным
светом роскошные иссиня-черные волосы  царицы,  словно  истинное  сияние
фарра.
   Дельарам сделала приглашающий жест,  налила  в  драгоценный  кубок  с
каменьями прекрасного вина и пододвинула к новому мужу золотое  блюдо  с
изысканными фруктами, привезенными из далеких стран. Царица повелительно
щелкнула пальцами и в сладострастно-соблазнительной позе развалилась меж
красных и желтых шелковых подушек, отражающих своей поверхностью  яркий,
но неровный свет множества свечей.
   Из-за непрозрачной перегородки, великолепно пропускающей звук,  после
властного щелчка царицы заиграла завораживающая, чарующая музыка. Флейта
тихо, но настойчиво выводила прелестную мелодию под аккомпанемент руды и
чанга.
   Мысли окутывались розовой поволокой от этих звуков,  шафран  и  амбра
кружили голову. Великолепное вино обожгло  желудок.  Как  морская  рыба,
выброшенная безжалостной волной на суровый берег жадно  глотает  воздух,
так и черноволосый сильный мужчина упивался этим,  по  всей  вероятности
последним в его жизни, вечером.
   И, глядя на царицу, он вдруг поймал себя на безумной мысли, что ни  о
чем не жалеет. Что ночь с женщиной, раскинувшейся средь шелковых подушек
напротив, него стоит жизни самой.
   Дельарам была  действительно  достойна  самой  дерзкой  мечты  самого
многоопытного  и  пристрастного  мужчины.  Высокая  и  стройная,  словно
стебель шенбелида, с кожей такого же золотисто-желтого  оттенка,  как  у
этого цветка, с высоко взметнувшимися  вверх  тонкими  черными  бровями,
подведенными   сурьмой,   бездонными    карими    глазами,    жемчужными
ослепительными  зубами,  открывшимися  в  обворожительной   улыбке   меж
накрашенных китайской  мастикой  карминовых  уст  -  она  была  поистине
прекрасна, словно волшебная гурия в райском саду.
   "Так же прекрасна, - подумал мужчина, - кобра, завораживающая жертву,
в своей непоколебимой уверенности, что поступает единственно верно".
   Сколько  мужчин  сидело  до  него  в  этом  великолепном  зале  этого
прекрасного и величественного дворца? В зале,  который  является  личным
покоем луноподобной царицы Дельарам;  в  зале,  потрясающим  воображение
своей роскошью и изысканностью обстановки, с тяжелыми  дорогими  коврами
на полу и обитыми драгоценным аксамитом стенами.
   Сколько мужчин - совсем безусых юношей и  много  повидавших  отважных
воинов, захваченных в плен в далеких странах -  сидели  на  этих  мягких
подушках, на которых сидит сейчас он? Так же сидели, не в силах оторвать
взгляда от прекрасной женщины, которая  принесет  сегодня  ему  неземное
наслаждение и вечное забытие холодной могилы.
   Все жители страны знали, что каждую ночь  к  царице  приводят  нового
мужа и никто не выходил еще живым из ее покоев.
   Царица тоже не отрывала взгляда от своего нового мужа. Она  раздевала
его мысленно, снимала  с  него  чистую  белую  рубаху,  вышитую  золотым
узором, снимала роскошные штаны, выданные ему во дворце, и даже  снимала
с его курчавой черной головы положенный ему  как  мужу  царицы  кулах  -
атрибут знатности. Раздевала черноволосого красавца  взглядом,  оценивая
мужские стати его и сравнивая с предшественниками.
   Она наслаждалась прекрасной музыкой, игристым вином и тающими во  рту
фруктами. Она наслаждалась видом нового мужа - запуганным и очарованным.
   Она не торопилась, она знала, что не  упустит  своего,  и  надеялась,
снова надеялась, как и сотни предыдущих ночей, что  в  этот-то  раз  она
получит то, чего добивается. Что вот уж этот-то красавчик с мускулистыми
руками и неотразимыми смоляными усами принесет ей столь долго искомое  и
почти забытое блаженство любви.
   Пятнадцать лет прошло с тех пор, как умер единственный  возлюбленный,
приносивший ей удовлетворение, и с тех пор она изведала тысячи мужчин  и
не могла найти того, кто сравнился бы  с  мудрым  и  мужественным  царем
Джавадом.
   Она проклинала тот черный в ее жизни  день,  когда  она,  ненасытная,
убила его своей жаждой любви - он был уже не молод, но не мог отказать в
ласке своей юной и  горячей  возлюбленной.  Сердце  перестало  биться  у
всемогущего Джавада, опьяненного страстью и обладанием самой  прекрасной
женщиной в мире.
   С тех пор не снимала Дельарам с себя одежд белого, синего, черного  и
желтого цветов - цветов  траура.  Год  она  была  неутешна,  но  женское
естество взяло свое, и, устав от государственных дум и  дел,  она  стала
искать себе нового возлюбленного.
   И никто не мог подарить ей наслаждение, сравнимое с чувством, которое
она испытывала от близости с царем Джавадом.  И  все  ее  многочисленные
любовники делили участь Джавада - до  тех  пор  пока  не  найдется  тот,
кто...
   Дельарам откинула голову на подушки.  Разметались  в  разные  стороны
черные незаплетенные волосы,  стянутые  лишь  тонкой  работы  серебряным
обручем.
   Нет, этот красивый молодой человек тоже вряд ли сможет...
   Царица вновь повелительно щелкнула пальцами -  перед  ними  появились
три стройных молоденьких танцовщицы, прекрасных, словно сказочные  пери.
Под нежную красивую мелодию,  выводимую  невидимой  флейтой,  они  стали
извиваться в танце. Газовые, почти прозрачные накидки - зеленые у  самой
высокой, бирюзовые у младшей, и розовые у третьей  -  лишь  подчеркивали
безукоризненность линий их молодых, стройных тел.
   Плавность движений, неверный свет и пляшущие длинные тени  на  стенах
навевали мужчине мысли, что он перенесся в сказочную страну, - настолько
все это было нереально и восхитительно.
   Царица со снисходительной улыбкой наблюдала за своими  рабынями.  Как
бы красивы они ни были,  им  никогда  не  сравниться  с  ней.  Она  была
прекрасна и  величественна  -  тщательно  вымытая  служанками,  натертая
дорогими заморскими благовониями,  она  гордо  сидела  средь  подушек  и
слушала музыку. Парчовый черный халат,  оттороченный  искусной  вышивкой
серебром, распахнулся, и тонкий, нежного янтарного цвета батист  рубашки
не скрывал очаровательной формы ее груди  и  удивительно  восхитительной
талии. Она подобрала под себя ноги в шелковых  шароварах  цвета  индиго,
подчеркивающих стройность и красоту ее бедер.
   Мужчина пожирал глазами  лишь  царицу,  которая  пусть  на  несколько
часов, но будет ему принадлежать  -  напрасно  извивались  в  сложнейших
движениях полуобнаженные танцовщицы.
   Он жаждал ее, он не представлял уже, как мог раньше жить, не зная ее.
Ради нее можно и умереть!
   Царица улыбнулась ему, отставила драгоценный кубок и встала.  Скинула
халат и присоединилась к девушкам.
   Музыканты за перегородкой  сло