лось еще двое. Казненных самое позднее неделю назад,  а  может  и
раньше - они тоже уже были залиты смолой, чтобы  не  разлагались.  Эдвин
Пендрагон был великодушным королем - за год, всего  два  казненных.  Вон
тот, третий в первом  ряду,  висит  еще  со  времен  правления  прошлого
короля. Сэр Отлак помнил времена, когда повешенные  не  успевали  да  же
запахнуть, как их сменяли новыми висельниками. Один из свежих казненных,
был обезглавлен и  подвешен  за  ноги.  Сэр  Отлак  догадался,  что  это
выставлен на всеобщее обозрение,  труп  чародея,  предсказавшего  смерть
Верховного короля через девять дней - теперь уже завтра.  Конечно,  если
все остальные маги, пророчествуют, что Эдвин  II  будет  править  долгие
годы, можно  забыть  об  идиотском  предсказании  помешанного  бродячего
шарлатана, но какая-то заноза крепко засела в сердце графа.  Надо  будет
попросить короля  быть  поосторожнее  завтра,  и,  может  быть  даже  не
выезжать на турнир, сказавшись больным... Впрочем, король сам  наверняка
озаботится этим - по тому, что он просил Отлака принести  клятву,  можно
догадаться, что Эдвин Пендрагон не может выбросить  пророчество  колдуна
из головы.
   Граф и его сыновья прошли во дворец. В коридорах, и в  главном  зале,
возле уже накрытых обширных столов, толпились придворные и прибывшие  на
турнир рыцари и гости, в специальных креслах, выставленных  вдоль  одной
из стен, сидели придворные красавицы в сопровождении многочисленных  дам
и  служанок.  Самые  нетерпеливые  рыцари  уже  завязали   с   чопорными
красавицами светские беседы, обсуждая  прошедшие  поединки.  Имя  барона
Ансеиса было у всех на устах.
   Ждали Верховного короля. Во множестве сновали слуги, десятки огромных
догов сидели терпеливо у стен, высунув длинные  розовые  языки  -  умные
животные знали, что их время еще не пришло.
   Граф сразу заметил барона  Ансеиса,  он  стоял  в  окружении  четырех
рыцарей - зачинщиков турнира. Всех их было  трудно  сейчас  узнать,  они
сменили боевые доспехи на парадные одежды,  речи  их  были  изысканны  и
вежливы, а ведь совсем недавно они скрещивали копья на ристалище.  Рядом
с французом, не сводя с него влюбленных глаз, стояла  Аннаура.  То,  что
она влюбилась в отважного барона с  учтивыми  манерами  не  было  ничего
удивительного, но то, что когда Ансеис взглянул на нее и в  его  взгляде
Отлак отчетливо прочитал интерес барона к Аннауре, поразило графа.  Граф
пожал плечами - жизнь многогранна, устанешь всему  удивляться.  Конечно,
Аннаура необычна и выделяется  среди  многочисленных  придворных  дам  -
орлиными чертами лица и пылкой натурой. И только сейчас Отлак понял, что
еще необычного было в ней -  она  никогда  не  носила  головных  уборов,
пышные темно-каштановые  волосы  сразу  привлекали  к  себе  взгляд.  И,
оказывается, она все время меняла прическу - волосы то буйно  спускались
на плечи, то были тщательно заплетены в косу,  то  невообразимой  башней
возвышались над головой. Знатные дамы, которых знал Отлак, всегда носили
разнообразные уборы  -  в  виде  ли  полумесяца,  или  увенчанных  двумя
изящными рогами колпаков,  или  конусовидными  с  воздушными  вуалями  -
считая, что без головного убора они появились бы в обществе раздетые.  А
одна  из  бывших   возлюбленных   графа,   овдовевшая   супруга   короля
Лестинойского Клегисса, даже ложась в постель не снимала свой  бархатный
розовый с золотом колпак. И Отлак за несколько  месяцев  бурного  романа
так и не узнал, какого цвета волосы у его любовницы.
   Барон Ансеис выглядел прекрасно, но несколько утомленно. Немудрено  -
встать с рассветом, выдержать столько боев с лучшими рыцарями  Британии,
да еще посмотреть состязание чародеев в  обществе  Аннауры,  которая  по
мнению Отлака могла утомить любого. А ведь сегодняшний  пир,  как  Отлак
знал по опыту, может продлиться до утра. И горе тем рыцарям, что вовремя
не отправятся спать, а после пира сядут  на  коней,  чтобы  сразиться  в
общем бою. Не много рыцарей способно выдержать такую нагрузку. Гловер  -
способен. И граф не удивится теперь, если окажется,  что  и  симпатичный
французский барон  -  тоже.  Сам  граф  предусмотрительно  поспал  перед
выходом на пир. И заставил отдохнуть сыновей. Педивер и Морианс пытались
воспротивиться, но спорить со  строгим  отцом  бесполезно.  Зато  теперь
возбуждение Педивера от боя с Гловером прошло, он был  спокоен  и  полон
уверенного достоинства. Как и полагает наследнику графа Маридунского.
   Барон рассказывал своим недавним противникам какую-то историю,  те  с
увлечением слушали. Казалось, они забыли об  утреннем  поражении.  Когда
Отлак подошел к ним, француз закончил рассказ и вся компания разразилась
дружным хохотом.
   - О, граф, - сэр Гловер заметил подошедшего Отлака  и  взял  его  под
локоть, - вы не только  храбрейшего  воина  привезли  в  столицу,  но  и
приятнейшего человека. Впрочем завтра, бычья требуха,  мы  с  ним  снова
встретимся  на  ристалище.  Барон,  вы  очень  расстроитесь,  оказавшись
побежденным?
   - Нет, - без запинки и смущения ответил француз. - Если  бы  не  ваши
правила, я бы вообще не вышел завтра - не  люблю  толкотню  и  суету.  Я
предпочитаю сражаться один на один, лицом к лицу...
   - А как же на поле боя, в битве? - спросил сэр Ковердэйл.
   - Там - другое дело. Там убиваешь врагов и пощады не ведаешь.  Как  и
осторожности,  чтобы  не  причинить  особого  вреда  противнику,  как  я
старался сегодня. Надеюсь, вы  тоже  не  желали  покалечить  благородных
рыцарей, с которыми сражались? - обратился Ансеис к собеседникам.
   - Да, конечно - дружно ответили рыцари.
   Гловер нахмурился, он вспомнил убитого им огромного рыцаря.
   - Единственное досадное исключение сегодняшнего дня, - сказал Ансеис,
- тот огромный рыцарь, что неудачно упал на траву, сбитый грозным копьем
сэра Гловера. Но я не понимаю, как ваши  герольды  допускают  на  турнир
рыцарей, не умеющих падать с коня, не причиняя себе ущерба.
   Гловер благодарно улыбнулся Ансеису. Он развеял сомнения его совести.
Француз прочно завоевывал симпатии бриттских рыцарей.
   "Умеет же барон внушить к себе приязнь!" - с белой  завистью  подумал
граф Маридунский. Он уже знал, что Ансеис согласился взять лишь половину
предложенного проигравшими зачинщиками выкупов за доспехи, оставил  себе
скромную сумму на дорожные расходы, а остальные деньги (немалые, к слову
сказать) просил отдать герольдам.
   Гловер отвел Отлака в сторону.
   - Достойного сына вырастили, граф, клянусь  всеми  богами,  живыми  и
умершими!  На  следующем  турнире,  пожалуй,  мне  будет  с  ним  и   не
справиться, бычья требуха!
   Граф довольно улыбнулся, но сказал:
   - Вы тоже мастерски  держались  в  седле.  Четыре  чистые  победы  на
турнире - это далеко не каждому по силам! Я вижу обида на француза у вас
уже прошла?
   - Какая может быть обида,  бычья  требуха!  Каждый  способен  сделать
только то, что  он  способен  сделать!  Барон  Ансеис  оказался  сегодня
сильнее, порази меня молния! Но это не означает, бычья  требуха,  что  и
завтра он окажется победителем!
   - Совсем не означает, - любезно согласился граф.
   - А вообще барон - один из самых обаятельных рыцарей, что я встречал,
клянусь своим мечом! Я рад, что на пиру буду сидеть рядом с ним.  А  как
вы с ним познакомились, граф, если не секрет?
   - В гостинице. Но он все  равно  ехал  в  Рэдвэлл.  В  своей  далекой
Франции барон прослышал об искусстве сэра Бана  и  хочет  взять  у  него
уроки владения мечом.
   - Это при  его-то  мастерстве,  бычья  требуха,  еще  хотеть  чему-то
научиться?! Или он слабо владеет мечом?
   - У меня не было пока возможности увидеть, но думаю,  что  не  каждый
выйдет живым после встречи с ним один на один с мечами в руках.
   - Лаконично и убедительно,  бычья  требуха!  -  воскликнул  Гловер  и
рассмеялся.
   Королевский коннетабль  громко  возвестил  о  приближении  Верховного
короля и просил достопочтенных гостей занять свои места. Сэр Гловер, как
и Педивер и барон Ансеис, вместе со своими дамами (если таковые  имелись
на данный момент) должны были сесть за главным столом по левую  руку  от
короля - как проявившие себя сегодня на  турнире  рыцари.  Сэр  Отлак  с
достоинством пошел к своему месту за главным столом, по правую  руку  от
трона - где сидели самые знатные дворяне Британии. Морианс, как его сын,
хоть и не был еще посвящен в рыцари,  сел  рядом  с  ним,  возле  короля
Пенландриса.
   Вошел король Эдвин и  все  стоя  приветствовали  его.  Король  был  в
роскошных одеждах и выглядел величественно и гордо,  щеки  его  покрывал
легкий  румянец,  он  казался  воплощением   государственной   мудрости,
здоровья и силы.
   "И надо же было придумать, что ему суждено завтра умереть!" - подумал
сэр Отлак. Если вдруг это случится,  то  не  по  состоянию  здоровья,  а
насильственно. Но вся пища короля проверяется, а охрана свое дело знает.
Так что можно было не беспокоиться о глупых  бреднях  безумца,  висящего
сейчас на площади ногами вверх.
   Герольд-церемониймейстер долго и нудно  громким  голосом  представлял
гостей, расхваливая  знатность,  заслуги  и  подвиги  не  только  самого
представляемого гостя, но и  его  знаменитых  предков.  Глава  герольдов
честно отрабатывал щедрые пожертвования знатных рыцарей. Сэр Отлак устал
стоять, у него занемели ноги, но он привычно терпел,  это  была  частица
его жизни. И немалая. Подвиги на поле боя и слава во время пира.
   Герольд начал перечислять саксонских рыцарей, прибывших просить  руки
принцессы  Рогнеды  для  наследного   саксонского   принца.   Возглавлял
делегацию известный саксонский рыцарь герцог Иглангер - Отлак его прежде
не видел и  ему  не  понравилось  надменное  лицо  сакса  со  сросшимися
бровями. Пока герольд перечислял его заслуги (видно герцог не поскупился
герольдам) сэр Отлак успел возненавидеть герцога. При имени  сэра  Джона
Лайона граф с интересом посмотрел на него. Да,  это  был  его  вчерашний
знакомец.  "Он  еще  живой,  после  сокрушительного  поражения  от  сэра
Ансеиса?!" Барон тоже с интересом  взглянул  на  сэра  Лайона.  Это  был
действительно сэр Лайон которого француз помнил по  Лондону.  И  не  его
сегодня сбросил с коня барон - в этом он мог поручиться чем угодно.
   Наконец  все  церемонии  были  завершены  и  гости  со  сдерживаемыми
вздохами облегчения сели - самые знатные на массивные кресла,  остальные
на длинные дубовые  скамьи.  Проворные  слуги  быстро  разлили  вино  по
бокалам. Пир начинался. Собственно, сегодняшний пир был лишь разминкой к
пиру заключительного дня, который может  продлиться  и  неделю.  Сегодня
рыцарям, заявившимся на общий бой, следует  быть  сдержанными  в  еде  и
употреблении вина. Но  в  лицо  им  этого  никто  не  скажет,  никто  не
остановит - руководить  ими  должны  лишь  собственная  воля,  рыцарская
доблесть и опыт. И несомненно завтра  несколько  рыцарей  вываляться  из
седла не доскакав до противника -  те,  кто  всю  ночь  усердствовал  за
столом, не зная меры вину и веселью. Но зачинщики турнира и сэр Ансеис к
такого сорта рыцарям не принадлежали. А  напротив  сэра  Педивера  сидел
строгий отец. Завтра Педивер  должен  проявить  свою  доблесть  и  вновь
доказать, что он достоин знаменитого имени Сидмортов.
   Первый тост был за королеву красоты турнира - прекрасную Рогнеду. Она
выслушала  множество  лестных  речей  в  свой   адрес   и   благородные,
прославленные, закаленные в боях рыцари выпили прекрасное вино  в  честь
прекрасной принцессы. Не найти слов, которыми  можно  было  бы  передать
чувство одиннадцатилетней принцессы: она и верила отцу, когда он  обещал
ей, что ее выберут и сомневалась, что  достойна.  Теперь  же  ее  выбрал
победитель первого дня,  и  не  рыцарь  отца,  а  прибывший  из-за  моря
француз, то есть выбрал  не  по  просьбе-намеку  короля,  а  потому  что
действительно посчитал - красивее ее, Рогнеды, на турнире никого нет!
   После этого тоста принцессу сразу же увели  -  пока  вино  и  эль  не
разгорячили кровь мужественным рыцарям, пока  не  пошли  в  ход  крепкие
словечки, к которым давно привыкли придворные дамы, но которые не должны
были смущать невинную девочку.
   По традиции следующий тост выпили за мастерство и  отвагу  победителя
прошедшего дня  турнира  (победителя  состязаний  чародеев  тоже  хотели
пригласить на пир, но нигде не смогли  найти  -  он  исчез  сразу  после
окончания  состязаний).  Затем  учтивый  барон  Ансеис  выпил  за  славу
Британии и за благородных и отважных рыцарей, ее населяющих.
   Высокие слова были сказаны (и будут сказаны  еще  -  позже)  и  гости
Верховного короля уделили пристальное внимание выставленному на огромных
золотых  блюдах  угощению.  Зал  наполнили  звуки   раздираемых   кусков
прожаренного мяса и звон стальных ножей о золотые  и  серебряные  блюда.
Первая кость полетела собакам и те сцепились в жаркой схватке,  но  пока
на догов никто не обращал внимания - после дня на свежем воздухе, да еще
после таких событий, как турнирные поединки, аппетит никогда  не  бывает
плохим.
   Внезапно король Эдвин побледнел, зрачки его глаз уменьшились  и  веки
мелко-мелко задрожали. Он встал с трона и поднял руку. Все  замолчали  и
посмотрели на повелителя бриттов.
   - Сын саксонского короля  Фердинанда  наследный  принц  Вогон  оказал
честь нашей дочери, попросив ее руки, - медленно и  торжественно  сказал
король Эдвин. - Мы не можем отказать столь  знатному  рыцарю  и  сегодня
дали согласие уважаемым послам. - Король помолчал, лицо  его  стало  еще
бледнее. - Свадьба нашей единственной дочери и принца Вогона состоится в
Камелоте в канун Рождества. Мы рады укреплению добрососедских  отношений
и дружбы между нашими народами.  Мы  рады  будем  породниться  со  столь
знатным королевским родом. Выпьем за принца Вогона и его посланцев!
   Доблестные бриттские рыцари подняли  бокалы.  Они  не  были  довольны
решением своего короля, но открыто  противиться  не  решились  -  королю
виднее. Самые дальновидные догадались, что это лишь ловкий  политический
маневр, ведь война с саксами - дело решенное.  Так  или  иначе,  но  все
присутствующие выпили за здоровье саксонцев.
   И саксонский герцог провозгласил тост  за  здоровье  всех  британских
рыцарей,  речь  его  была  длинна  и  изобиловала  сложными   хвалебными
оборотами, но общий  смысл  присутствующие  поняли  и  в  знак  уважения
подняли бокалы.
   Не успели гости выпить, как король Эдвин II  Пендрагон  схватился  за
левую половину груди, словно острая  боль  пронзила  сердце,  глаза  его
закатились  к  высокому  потолку.  Он  выдохнул  протяжно  и   повалился
безжизненно на трон.  Все  повернули  голову  в  сторону  трона,  кто-то
закричал - с одного взгляда было ясно,  что  Верховный  король  Британии
мертв!
   "Как же так? - пронеслось в голове Отлака. - Ведь Эдвин говорил,  что
колдун предсказал гибель на завтра!" Граф даже не  подумал,  что  король
мог просто-напросто ошибиться в расчетах...

18. ПРЕДАТЕЛЬСТВО

   И пришел с грозой военной
   Трехнедельный удалец
   И рукою дерзновенной
   Хвать за вражеский венец.
   М.Ю.Лермонтов

   В этот черный для бриттов миг в зал вошел  новый  гость,  только  что
прибывший во дворец.
   Герольд, не ведавший, что Верховный король  лежит  мертвый  на  своем
троне, торжественно провозгласил:
   - Наследник английского престола принц Вогон!
   Много повидавшие рыцари вздрогнули. Горечь от смерти короля,  еще  не
прошедшее удивление и неверие в возможность случившегося сразу сменились
злостью - так не соответствовал праздничный голос  герольда  происшедшей
трагедии. Но злость эта относилась не к герольду, а к прибывшему гостю.
   Был он в дорожных одеждах, будто только что  с  коня,  торопился,  но
опоздал к началу пира. Но зоркий  глаз  барона  Ансеиса  не  обманешь  -
именно этот человек пытался использовать против  него  в  поединке  силу
магии. И именно он был повержен оземь.  И  всех  присутствующих  рыцарей
поразила одна деталь - на боку саксонца висел меч! Стража не отобрала  у
него оружие!
   - Что здесь случилось? - деланно-удивленно спросил вновь прибывший  в
воцарившейся гробовой тишине.
   Коннетабль, склонившийся вместе с преданным Алфером  над  бездыханным
телом короля поднял голову. Он выпрямился и скорбно  произнес,  разгоняя
всякие сомнения и убивая  последние  надежды  в  сердцах  верноподданных
бриттских рыцарей:
   - Верховный король Британии Эдвин II Пендрагон скончался. На все воля
Божья!
   Принц Вогон уверенным шагом подошел к трону с телом Пендрагона и взял
один из наполненных вином бокалов.
   - Вместе с вами, благородные рыцари я скорблю  от  тяжкой  утраты,  -
громко сказал саксонец и осушил бокал, утер рыжие усы.  -  Король  умер,
наследник   Пендрагона,   находившийся   на    воспитании    у    короля
Сегонтиумского,  погиб  на  охоте   два   года   назад...   Единственным
представителем славного рода короля Артура осталась малолетняя  Рогнеда.
Моя будущая жена...
   - Ты лжешь! - прервал его громовой голос.
   Все обернулись.
   Сэр Гловер стукнул кулаком  по  столу,  от  удара  подскочил  тяжелый
серебряный кубок и опрокинулся, по белой скатерти потекло вино,  красное
словно кровь.
   - Ты лжешь, - повторил Гловер. -  Король  говорил  мне  недавно,  что
собирается представить Этварда двору!
   Славные рыцари - цвет бриттской нации - загудели. Они едва  усваивали
мысль, что Верховного короля больше нет, а  теперь,  оказывается,  погиб
наследник. Но Гловер тоже просто так говорить не станет!
   Со своего места поднялся Пенландрис, король Сегонтиумский.
   - Я свидетельствую, - стараясь перекрыть гул голосов сказал он, - что
король Эдвин поручил моим заботам  своего  наследника  четырнадцать  лет
назад. - Пенландрис бросил короткий взгляд в сторону Отлака, но по  лицу
графа  ничего  нельзя  было  прочитать.  -  Два  года  назад   случилось
несчастье: дикий  вепрь  загрыз  юного  Этварда.  Погибший  принц  тайно
похоронен в фамильной усыпальнице  Пендрагонов  рядом  с  прославленными
предками!
   Сэр Отлак молчал, ничто во внешности графа  не  выдавало  охватившего
его внутреннего волнения. Он понял, что сейчас разворачивается последнее
действие тщательно продуманного заговора. И у графа Маридунского  теперь
была святая обязанность: привести к трону Эмри... то есть юного Этварда.
Он поклялся. И должен выполнить клятву, данную Верховному королю. Но для
этого нужно сохранить тайну, чтобы враги не опередили  его  и  не  убили
Этварда и выйти живым из королевского дворца. И сейчас,  глядя  на  тело
мертвого Пендрагона, Отлак мысленно принес еще  одну  священную  клятву:
отомстить его убийцам. Граф был уверен, что без злого  умысла  здесь  не
обошлось - король был либо отравлен, либо  заколдован.  И  скорее  всего
заколдован - иначе с чего бы он вдруг ни с того ни с сего он  объявил  о
свадьбе Рогнеды с принцем Вогоном.
   После слов короля Пенландриса в зале наступила полная тишина -  такое
требовалось обдумать. Селивант вдруг схватил  первый  попавший  кубок  с
вином  и  залпом  выпил.  Отлак  посмотрел  на  него  -   кадык   принца
Сегонтиумского под рыжей бородой нервно дергался, глотая пьянящую влагу.
"А Селивант ведь знал, - понял Отлак. - И не страх смертного поединка, а
тяжесть предстоящего предательства отца давила на него!"
   Глава саксонского посольства герцог Иглангер  внимательно  следил  за
происходящим, в любую минуту готовый использовать всю мощь своей  магии.
Более  того,  после  дневной  неудачи  на   турнире,   он,   предполагая
вмешательство мощного тайлорса или даже древних  бриттских  богов,  имен
которых никто не помнит, но которые могут помнить и заботиться  о  своем
народе, чародей связался при помощи чар  с  двумя  своими  братьями.  Те
должны были отдать, в случае необходимости, всю свою магическую  силу  и
энергию сегодняшним вечером и  ночью,  старшему  брату.  Герцог  глубоко
сожалел,