ись для  герцога
Кельнского загадкой. Они казались ленивыми и изнеженными, но при этом были
смелы как звери, с которыми себя отождествляли, а  зачастую  и  смелее,  и
свирепее этих зверей. Однажды  Шенегар  Тротт  отрубил  руку  у  кричащего
младенца и обглодал ее на глазах у несчастной матери ребенка.
     - Ну что ж, - вздохнул Хокмун. - Поедем напрямик через лагерь. На том
конце заночуем, а утром попробуем выбраться.
     Они медленно ехали по лагерю. Время от  времени  д'Аверк  отвечал  на
приветствие  какого-нибудь  Вепря.  На  противоположном  краю  лагеря  они
спешились и достали походное снаряжение воинов, убитых ими в таверне.
     Стоя в стороне, д'Аверк смотрел, как его товарищи готовят ночлег.
     - Иначе нельзя,  -  объяснил  он.  -  Военачальнику  моего  ранга  не
пристало трудиться наравне с подчиненными.
     Несколько оружейников из Ордена  Барсука  подкатили  к  ним  тележки,
нагруженные запасными  топорищами,  эфесами,  наконечниками  для  стрел  и
копий. Был там и точильный станок.
     - Не нужна ли вам наша помощь, братья Вепри? - спросил один из них.
     Хокмун смело вытащил из ножен затупившийся меч.
     - Надо его наточить.
     - А я потерял лук и колчан со стрелами, - сказал Оладан,  заметив  на
тележке связку луков.
     - А ваш собрат? - спросил солдат в барсучьей маске, показывая пальцем
на Иссольду. - У него и вовсе нет меча.
     - Так дай ему меч, болван! -  рявкнул  д'Аверк,  и  Барсук  торопливо
подчинился.
     Когда они оказались полностью вооружены, Хокмун почувствовал,  что  к
нему возвращается уверенность. Он  был  доволен  своим  хладнокровием,  но
Иссольда приуныла.
     - Еще немного железа, и я свалюсь с ног, - пожаловалась она, ощупывая
тяжелый меч, который ей пришлось пристегнуть к поясу.
     - Забирайся в палатку, - посоветовал Хокмун.  Там  можно  без  опаски
снять оружие и часть доспехов.
     Д'Аверк печально смотрел, как Оладан и Хокмун разводят костер.
     - Чем вы так расстроены? - спросил Хокмун, взглянув  на  него  сквозь
щели в маске. - Садитесь, скоро будем ужинать.
     - Что-то мне не по себе, - пробормотал француз. - Я  всегда  чувствую
опасность...
     - Почему? Думаете, Барсуки заподозрили неладное?
     - Нет... - д'Аверк окинул взглядом лагерь. Сгущались сумерки, и воины
укладывались спать. На городских  стенах  рядами  стояли  войска,  готовые
сразиться с армией, которой никто, кроме народа Камарга, еще не смог  дать
отпор.
     - Нет, - повторил д'Аверк, - но мне стало бы гораздо  легче,  если  б
ы...
     - Если бы что?
     - Если бы вы позволили мне  побродить  по  лагерю  и  послушать,  что
говорят солдаты...
     - Думаете, это разумно? А если к нам подойдут воины Ордена Вепря? Как
мы с ними объяснимся?
     - Я не задержусь. А вы, как закончите стряпать, укройтесь в палатке.
     Он повернулся и пошел прочь. Хокмун хотел  было  остановить  его,  но
побоялся привлечь к себе  внимание.  Он  проводил  француза  настороженным
взглядом.
     Внезапно у него за спиной раздался голос:
     - Какая роскошная колбаса у вас, братья!
     Хокмун повернулся и увидел Волка.
     - Да, брат, - откликнулся Оладан. - Угощайся.
     Он отрезал кусок колбасы и протянул солдату. Тот поднял маску и сразу
опустил, сунув колбасу в рот.
     - Спасибо, брат, - прожевав, сказал он. - А то у меня несколько  дней
крошки во рту не было. Командир наш - зверь, гнал нас от самого  Прованса,
как проклятых французов.
     - От Прованса? - невольно переспросил Хокмун.
     - Ага. Бывали там?
     - Случалось раза два. Камарг уже наш?
     -  Почитай,  что  взяли.  Командир  говорит,  он  и  двух  недель  не
продержится. Его ведь  некому  защищать  -  офицеров  не  осталось,  да  и
провиант на исходе. Хоть они и убили  миллион  наших  своим  чудо-оружием,
теперь им крышка...
     - А что слышно об их вожде, графе Брассе?
     - Говорят, помер, или вот-вот  помрет.  А  войска  охвачены  паникой.
Когда мы туда вернемся, наверное, все уже будет кончено. Хорошо бы, верно?
Знали бы вы, сколько месяцев я  там  проторчал...  С  самого  начала  этой
распроклятой кампании. Ну, спасибо за колбасу, братья. Хорошей вам  завтра
драки!
     Волк побрел прочь и вскоре  исчез  в  сумраке,  испещренном  тысячами
костров. Хокмун вздохнул и забрался в палатку.
     - Ты слышала? - спросил он Иссольду.
     - Да. - Девушка сняла шлем и наголенники и теперь расчесывала волосы.
- Я верю, что отец жив.
     Даже темнота не помешела Хокмуну увидеть слезы на ее глазах. Он обнял
ее и сказал:
     - Не бойся, Иссольда. Еще несколько дней, и мы будем с ним рядом...
     - Если он доживет...
     - Он ждет нас. Он доживет.


     Спустя некоторе  время  Хокмун  вышел  из  палатки.  Оладан  сидел  у
гаснущего костра, положив руки на колени.
     - Д'Аверк что-то задерживается, - сказал горец.
     - Да... - рассеянно произнес Хокмун, глядя на городские стены.  -  Не
попал ли он в беду?
     - Больше похоже на бегство... - Оладан умолк, увидев несколько фигур,
появившихся из темноты.
     Это были Вепри. Хокмун похолодел.
     - Быстро в палатку! - приказал он, но было поздно - к нему  обратился
один из воинов. Ничего не разобрав в его ворчании и  хрюканьи,  но  приняв
эти звуки за  приветствие,  Хокмун  кивнул  и  поднял  руку.  Голос  воина
зазвучал настойчивее.  Хокмун  повернулся  и  шагнул  к  палатке,  но  его
остановила сильная рука.
     Вепрь снова что-то  произнес.  Хокмун  кашлянул,  показывая  на  свое
горло.
     - Брат, я спросил, не выпьешь ли ты с нами вина. А ну, подними маску!
     Хокмун знал, что ни один гранбретанец не вправе  требовать  этого  от
брата по Ордену - если только не заподозрил в нем чужого. Отступив на шаг,
он выхватил меч.
     - Извини, брат, я не стану с тобой пить. Но от драки не откажусь.
     Оладан вскочил на ноги и встал рядом с мечом в руке.
     - Кто ты такой? - прорычал Вепрь. - Почему на тебе чужой шлем? В  чем
дело?
     Хокмун откинул маску, и воины увидели бледное лицо с блестящим Черным
Камнем во лбу.
     - Я Хокмун, - кратко ответил герцог и бросился на изумленных воинов.
     Хокмун и Оладан лишили жизни пятерых воинов  Темной  Империи,  прежде
чем на шум схватки сбежались другие. Галопом  прискакали  всадники.  Слыша
крики боли и возгласы изумления, Хокмун поднимал и опускал меч, пока в его
руку не вцепилась дюжина чужих рук. Несколько секунд он  вырывался,  затем
его ударили по шее древком копья, и он упал лицом в грязь.
     Оглушенного, его поставили на ноги и подтащили к высокому всаднику  в
латах, смотревшему на схватку издали. Маску  Хокмуна  подняли,  и  всадник
всмотрелся в его лицо.
     - Какая приятная встреча! -  произнес  он  звучным  и  вместе  с  тем
зловещим голосом, и Хокмун ушам своим не поверил, услышав  его.  -  Герцог
Кельнский собственной персоной. Выходит, не зря я отправился в такую даль,
- добавил всадник, обращаясь к человеку, стоящему рядом с ним.
     - Я очень рад, - отозвался тот. - Надеюсь,  мне  удастся  оправдаться
перед Королем-Императором.
     Хокмун вздрогнул и  посмотрел  на  говорившего.  На  нем  была  маска
д'Аверка!
     - Ты все-таки предал нас! - произнес он заплетающимся языком. - Опять
измена! Неужели в этом мире никому нельзя доверять?
     Он рванулся, мечтая добраться до горла француза,  но  воины  удержали
его.
     Д'Аверк рассмеялся.
     - До чего же вы наивны, герцог Дориан...
     - Остальных взяли? - спросил всадник. - Девчонку и коротышку?
     - Да, ваше превосходительство, - ответил один из солдат.
     - Приведите их ко мне. Я хочу посмотреть на них  поближе.  Сегодня  у
меня удачный день, - добавил он, поворачивая коня.



                        Глава 9. ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЮГ

     Под гром начинающейся  грозы,  по  грязи  и  мусору,  мимо  воинов  с
блестящими в  прорезях  масок  глазами,  сквозь  шум  голосов  и  суматоху
Хокмуна, Оладана и Иссольду  вели  к  огромному  знамени,  трепещущему  на
ветру.
     Внезапно  черный  небосвод  расколола  изломанная  молния,  и  Хокмун
вскрикнул, узнав эмблему на знамени. Но сообщить о своем  окрытии  Оладану
или Иссольде он не успел - его втащили в большой павильон,  где  в  резном
кресле сидел человек в маске Ордена Волка. На полотнище,  что  развевалось
над его головой, была эмблема  магистра  Ордена  -  одного  из  знатнейших
вельмож Гранбретании, главнокомандующего армий Темной Империи, правой руки
Короля Хуона - барона Кройденского, которого Хокмун считал павшим от своей
руки.
     - Барон Мелиадус! - проворчал он. - Так вы не погибли под Хамаданом!
     - Нет, Хокмун, я не был убит, хотя вы нанесли мне серьезную  рану.  К
счастью, мне удалось уйти живым с поля боя.
     Губы Хокмуна тронула улыбка.
     - Мало кому из ваших это удалось. Мы ведь разбили вас в пух и прах.
     Мелиадус повернул голову в изящной волчьей маске  и  сказал  стоящему
поблизости капитану:
     - Принесите цепи для этих собак. Самые прочные и тяжелые.  И  никаких
замков - только заклепки. На этот раз я должен твердо знать,  что  они  не
сбегут по пути в Гранбретанию.
     Он встал, подошел к Хокмуну и сквозь щели в маске впился  взглядом  в
его лицо.
     - А тебя часто вспоминали при дворе Короля Хуона. Каких только казней
мы не  придумывали!  Радуйся,  изменник  -  тебя  ждут  самые  изысканные,
изощренные пытки! Ты будешь умирать несколько лет и ужасная боль ни на миг
не покинет твоего разума, души и тела.
     Он отошел и, протянув руку в латной рукавице,  поднял  за  подбородок
искаженное ненавистью лицо Иссольды. Девушка резко отвернулась.
     - А что касается вас, дорогая, то я, помнится,  предлагал  вам  стать
моей супругой. На сей раз вы не дождетесь от меня такой чести. Я не  стану
вас упрашивать, но все равно буду вашим  мужем,  пока  не  потеряю  к  вам
всякий интерес или вы не умрете от моих ласк.
     Он повернулся и окинул взглядом Оладана.
     - Ну а эта тварь, имеющая наглость ходить на двух ногах, скоро  будет
ползать и выть. Она у нас живо вспомнит, как должно себя вести животное...
     - Еще бы - ведь у меня есть превосходный образец  для  подражания,  -
сказал Оладан и плюнул в волчью маску.
     Мелиадус круто повернулся, закутался в мантию и отошел к креслу.
     -  Скоро  вы  предстанете  перед  Тронной  Сферой,  -   произнес   он
срывающимся голосом. - Я не убью вас - на несколько  дней  у  меня  хватит
терпения. Завтра на рассвете мы отправимся в Гранбретанию. В пути  сделаем
небольшой крюк, - я хочу, чтобы вы увидели падение Камарга. Между  прочим,
я провел там целый месяц, любуясь гибелью его защитников и падением башен.
Теперь уже недого ждать. Я приказал войскам  отложить  решающий  штурм  до
моего возвращения. Думаю, вам приятно будет взглянуть  на  свою  родину...
вернее, на то, во что мы ее превратили. - Он засмеялся, склонив голову  на
бок. - А вот и цепи!
     В павильон вошли воины Ордена Барсука, внеся массивные цепи, жаровню,
молоты и заклепки.
     Хокмун, Иссольда и Оладан сопротивлялись,  но  вскоре  тяжесть  цепей
увлекла их на пол.  Затем  Барсуки  заклепали  цепи  раскаленным  докрасна
железом, и Хокмун с тоской осознал, что ни одно человеческое существо не в
силах разорвать такие оковы.
     Когда кузнецы закончили работу, к пленникам подошел барон Мелиадус.
     - Мы доберемся по суше до Камарга, а оттуда - до Бордо, где нас будет
ждать корабль. К сожалению, я не  могу  вам  предложить  летающую  машину.
Почти все наши орнитоптеры сейчас над Камаргом - стирают его с лица земли.
     Хокмун закрыл глаза. Больше он никак не мог выразить свое презрение к
врагу.


     Утром узников бросили в открытый фургон. Их не кормили  до  тех  пор,
пока  усиленно  охраняемый  караван  во  главе  с  бароном  Мелиадусом  не
отправился в путь. Время от времени Хокмун мельком видел своего  заклятого
врага, ехавшего впереди рядом с сэром Хьюламом д'Аверком.
     Погода была по-прежнему пасмурная, гнетущая. На  лицо  Хокмуну  упало
несколько крупных капель, забрызгав глаза. Но протереть их герцог не мог -
мешали оковы.
     Фургон  покачивался  и  подпрыгивал  на  ухабах,  а  вдали,  на  фоне
городских стен, маршировали войска Темной Империи.
     Хокмуну казалось, что его предали все, кто только мог.  Он  доверился
Рыцарю в Черном и Золотом - и лишился седельных сумок. Он поверил д'Аверку
- и оказался в руках барона Мелиадуса. Герцог  тяжело  вздохнул,  подумав,
что и Оладан, возможно, способен предать его, чтобы спасти свою жизнь...
     Он погрузился в едва ли не сладостную апатию, которую  уже  испытывал
несколько месяцев назад, в Германии, когда был разбит и  попал  в  плен  к
барону Мелиадусу. Мускулы его лица онемели,  глаза  потухли,  мысли  стали
вялыми...
     Иногда к нему обращалась  Иссольда,  но  он  отвечал  односложно,  не
стараясь ее утешить, - зная, что это все равно не удастся.  Иногда  Оладан
пытался приободрить своих  спутников,  но  и  он  в  конце  концов  затих.
Пленники  проявляли  признаки  жизни  только  во  время  еды,   когда   им
заталкивали в рот пищу.
     Караван быстро приближался к Камаргу. Много месяцев Хокмун, Оладан  и
Иссольда мечтали вернуться домой, но возвращение не принесло  им  радости.
Хокмун корил себя за невезение, за  доверчивость,  за  то,  что  не  сумел
спасти Камарг.
     Однажды, поравнявшись с фургоном, барон Мелиадус крикнул:
     - Дня через два будем в Камарге.  Мы  только  что  пересекли  границу
Итолии и Франции.
     И он захохотал, пришпорив коня.



                        Глава 10. ПАДЕНИЕ КАМАРГА

     - Усадите их повыше, пусть  видят  все,  -  приказал  барон  Мелиадус
потным солдатам, возившимся с тремя узниками в доспехах и цепях. - Неважно
они выглядят, - добавил он, свесившись с седла и заглядывая в повозку. - Я
думал, они выносливей.
     Сопровождавший его д'Аверк закашлялся.
     - Да и вам, я вижу, все  еще  нездоровится,  сэр  Хьюлам.  Разве  мой
аптекарь не приготовил микстуру, которую вы заказали?
     - Приготовил, милорд, - жалобно ответил француз, - да  только  пользы
от нее пока мало.
     - Странно, ведь травы, которых он туда намешал, вылечат кого  угодно.
- Мелиадус перевел взгляд на пленников. - Мы не случайно  остановились  на
этом холме, герцог. Отсюда ваша страна видна как на ладони.
     Хокмун поднял голову и сощурился от лучей полуденного  солнца.  Перед
ним до  самого  горизонта  расстилалась  болотистая  равнина  его  любимой
страны. Невдалеке высились мрачные сторожевые башни  -  в  них  находилось
смертоносное оружие, тайну которого знал только граф Брасс. А пространство
между башнями и холмом заполняла огромная черная толпа - тысячи  и  тысячи
отборных воинов Темной Империи, готовых ринуться в бой.
     - О, нет! - всхлипнула Иссольда. - Их слишком много! Они сомнут наших
солдат!
     - Вы совершенно правы, моя дорогая, - усмехнулся барон Мелиадус.
     Главнокомандующий и его свита остановились на склоне холма. Внизу, на
равнине,  стояла  армия  Гранбретании.  Хокмун  видел   конницу,   пехоту,
инженерные батальоны и огромные боевые  машины,  в  том  числе  гигантскую
огненную пушку.
     Против Камарга были брошены все виды войск и вооружения.  Здесь  были
все металлы: медь и железо, бронза и сталь, золото и  серебро,  платина  и
свинец, а также прочные  сплавы,  способные  выдержать  выстрел  огненного
копья. В одном строю здесь стояли Стервятники и  Лягушки,  Кони  и  Кроты,
Волки и Кабаны, Олени и Кошки, Орлы и  Вороны,  Барсуки  и  Ласки.  Сырой,
теплый ветер трепал  шелковые  полотнища  знамен  двух  десятков  вельмож,
съехавшихся сюда  со  всех  концов  Темной  Империи:  желтые,  фиолетовые,
черные, красные, зеленые, синие  и  ярко-розовые.  Сотни  тысяч  "глаз"  -
драгоценных камней на масках воинов - блестели на солнце.
     - Вот такая у меня армия, - рассмеялся барон Мелиадус. - Помните  тот
день, когда граф Брасс отказался нам помочь? Если бы не его  глупость,  вы
были бы сейчас победоносными союзниками Темной Империи.  Но  вы  предпочли
сопротивляться, и за это будете  наказаны.  Вы  думали,  что  чудо-оружия,
башен  и  храбрости  ваших  солдат  достаточно,   чтобы   устоять   против
Гранбретании? Нет, Дориан Хокмун, не достаточно. Сейчас  ты  увидишь,  как
эта армия, набранная и обученная мною, отмстит Камаргу за все.  Сейчас  ты
убедишься,  что  твой  народ  совершил  непростительную  глупость.  -   Он
запрокинул голову и захохотал. - Трепещи, Хокмун! И ты, Иссольда, трепещи,
как трепещут ваши друзья, знающие, что еще до заката башни  рухнут,  а  от
Камарга останутся только пепел и грязь. Если понадобится, я  положу  здесь
всю армию, но уничтожу эту страну!
     И Хокмун с Иссольдой затрепетали - но не от страха,  а  от  горя.  На
этот раз у безумного барона была возможность выполнить свою угрозу.
     - Граф Брасс мертв, - сказал барон,  поворачивая  коня.  -  А  теперь
умрет Камарг. - Он махнул рукой  своим  всадникам,  охранявшим  фургон.  -
Везите их поближе к полю боя. Пусть увидят, как мы потрошим их друзей.
     Фургон понесся по склону холма, подпрыгивая на  ухабах.  Потемневшими
от горя глазами пленники смотрели на равнину. Д'Аверк скакал рядом.
     - Барон прав: его аптекарь - настоящий волшебник, - сказал он  вдруг,
покашливая. - Мне его лекарство, правда, не помогло, но надеюсь,  солдатам
поможет.
     Произнеся эти загадочные слова, он  пустил  коня  галопом  и  обогнал
фургон.
     По плотным рядам наступающих войск из башен били необыкновенные лучи.
Там, где  только  что  шагали  воины,  оставались  лишь  борозды  взрытой,
дымящейся земли. Хокмун видел боевые порядки камаргцев  -  редкую  цепочку
усталых гвардейцев с огненными  копьями  за  плечами,  верхом  на  рогатых
конях; за ними - ополчение из горожан и крестьян, вооруженных  топорами  и
мечами. Но ни графа Брасса, ни фон Виллаха, ни  философа  Богенталя  среди
них он не заметил. В свой последний бой камаргцы шли без предводителей.
     До герцога Кельнского донесся боевой клич камаргцев,  рев  и  вой  их
врагов,  треск  пушечных   выстрелов,   лязг   и   скрежет   разрываемого,
разрубаемого металла; Хокмун вдыхал запах людей и животных.
     Потом стена огня преградила путь черным полчищам, над которыми летели
алые фламинго с наездниками, стреляющими из огненных копий в орнитоптеры.
     Словно холодная чужая  рука  сдавила  сердце  Хокмуна.  Он  рванулся,
пытаясь сбросить цепи, мечтая отбить у врагов меч  и  коня,  добраться  до
армии Камарга и повести ее за собой. Камаргцев осталась  лишь  горстка,  у
них не было вождя, но они продолжали сражаться с ордами Темной Империи.  А
Хокмун мог лишь в бессильной  злобе  звенеть  цепями  и  проклинать  своих
врагов.
     Наступил вечер, а битва была в самом разгаре. На глазах у  Хокмуна  в
огромную  старинную  башню  разом  вонзились  тысячи  огненных  лучей,  и,
дрогнув, она покачнулась и через мгновение превратилась в груду камней. Ее
крушение гранбретанцы встретили торжествующим ревом.
     Ночную тьму пронзали миллионы огненных стрел;  воздух  был  настолько
разогрет, что лица  пленников  в  фургоне  покрылись  потом.  Вокруг  них,
оживленно  переговариваясь  и  смеясь,  сидели   часовые-Волки.   Они   не
сомневались в своей победе. Пользуясь тем, что их магистр умчался на  коне
в самую гущу наступающих войск, они достали бурдюк и, не  поднимая  масок,
потягивали вино через соломинки. Постепенно  болтовня  и  смех  утихли,  и
Хокмун понял, что часовые спят.
     - Волки - опытные вояки, странно, что они уснули все разом, -  сказал
ему Оладан. - Наверное, они уверены, что мы не убежим.
     - Ну и что с того? - спросил Хокмун, вздохнув. - Нам не избавиться от
этих проклятых цепей.
     - Что такое? - Послышался голос д'Аверка. -  Неужели  Хокмун  утратил
свой оптимизм? Не могу в это поверить.
     - Убирайтесь, - проворчал Хокмун. -  Ступайте  лизать  сапоги  своему
господину.