И никто не заставит, ни Дад, ни его Хозяева. И меня вдруг отпустило. Я могла снова двигаться и говорить, что хочу. И сказала ему: ?НЕТ! И знай: посмеешь меня коснуться, все равно не будет тебе ребенка. Клянусь Великим Тотемом, клянусь Предками - покровителями нашего Рода, - я сама уйду тогда на Ледяную Тропу. Сама. Не уследишь, и все твои помощники не уследят...? Ты знаешь, Аймик... ОН ИСПУГАЛСЯ! Я видела, что он испугался, хоть и трясется от злобы. И я поняла, что победила.
     Несколько дней я жила одна и радовалась: проклятый убрался к своим Хозяевам. Думала: навсегда, быть может? И меня в покое оставит? Так нет же. Появился вроде бы чем-то довольный. Прежде всего еды потребовал, - видно, постился все дни. Пожрал, а потом и говорит: ?Хорошо! Будет тебе муж-инородец, раз уж родной отец тебе не люб. Сам к нам пожалует, в эту же зиму - мои Покровители позаботятся. Но тогда смотри!?
     Вот так ты и появился у нас, - грустно закончила Мада. - А что мне оставалось делать? Откажись я - ты бы и дня не прожил. Решила: будь что будет. Потом все мужу расскажу, может, и придумаем вдвоем, как спастись... Давно хотела все рассказать, да вот откладывала, откладывала... Спасибо, ты сам надумал.
     Аймик что есть силы ударил кулаком по поверхности камня и даже не почувствовал боли.
     - Хорошо, - процедил он сквозь зубы. - Я убью его! Скажи, откуда он взялся, этот... Ведь он сам тебе сказал, что не посвящен изначально своим... своей нечисти. Какому проклятому Роду он принадлежит? Мада опустила голову и еле слышно произнесла: - Роду Сайги...

4

     Аймик чувствовал, как ледяные мурашки волнами пробегают от кончиков пальцев к плечам и обратно; немеют руки, подкашиваются колени... Он бессмысленно озирался вокруг, словно ожидая, что вот-вот, прямо сейчас, разразится что-то ужасное. Громовая стрела ударит
     и испепелит их на месте... Или вновь, как когда-то, вдруг угаснет день и настанет Дневная Ночь. Только уже навсегда...
     (Закон Крови... Великие Духи, ЗАКОН КРОВИ НАРУШЕН! И значит, его жена... СЫН... Да, она же сказала: ?Чем хуже для Закона, тем лучше для Тех...?)
     По-видимому, его лицо было достаточно красноречиво.
     - Я так и знала! - Мада всплеснула руками и посмотрела на Аймика с такой горечью, что у него, невзирая на все услышанное, сердце защемило от жалости к этой женщине, которую он, ничего не подозревая, согласился назвать своей женой, которая принесла ему сына. Первого. Единственного.
     - Так и знала! Теперь ты не только меня возненавидишь, ты и от сына отвернешься. Как же! Ведь он - нечистый; у него дурная кровь! А я... Мне все равно, чистый он или нет, я его люблю и не хочу, не хочу...
     Она заплакала - эта молчаливая, неулыбчивая и уж тем более никогда не плачущая женщина. Вначале она еще пыталась что-то проговорить сквозь первые слезы, но они лились неудержимо; спустя какие-то мгновения рыдала взахлеб, тело ее сотрясалось. Мада не опустилась даже - упала лицом вниз прямо на речную гальку, и Аймик, глядя на вздрагивающие плечи, с ужасом заметил, как из-под рук, прикрывающих ее лицо, по камням потекла тонкая струйка крови.
     Это вывело его из оцепенения. Опустившись наземь рядом с женой, Аймик сделал то, чего уже давным-давно и не пытался делать: приобняв за плечи, попытался притянуть к себе. Резко дернувшись, Мада взвизгнула:
     - Уйди!!! Кровь потекла сильнее.
     Аймик стиснул ее предплечья, так, чтобы она не могла биться, и заговорил - тихо, убедительно:
     - Ну почему ты так? С чего ты взяла, что я от вас отвернусь... да еще возненавижу? Разве ты виновата, что твои отец и мать - брат и сестра? Что твой отец после совершил...
     - ДАД! - выкрикнула Мада. - Какой... он... отец...
     - Вот-вот, и я о том же. Нет твоей вины ни в чем. А что до меня... теперь-то я знаю, как оно все на самом деле было, и не виню тебя, нет. Успокойся...
     Теперь Мада безропотно позволила себя привлечь и всхлипывала, уткнувшись лицом уже не в жесткие камни, а в Аймиковы колени... впрочем, тоже не отличающиеся мягкостью. Он тихонько поглаживал ее густые черные волосы и говорил, говорил...
     - ...Дангор! Да он же мой единственный сын. И чтобы с ним случилось ТАКОЕ? Нет, этому не бывать.
     (?А что ты можешь сделать? Ты сам-то, оказывается, и не Избранный вовсе, тебя просто приманили. Те, кому служит Дад. А твои покровители - кто, где они? Да у тебя даже простого охотничьего оружия и того нет?.)
     - ...Я убью Дада. Убью, и мы уйдем, мы спасемся - все трое...
     (?Все трое? Да тебе и одному-то ног не унести. Убьешь Дада? Как? Чем? Он же черный колдун, он же тебя насквозь видит?.)
     - ...Знаешь, там далеко, на юге, гор совсем нет, земля плоская-плоская. И травы. И звери, много зверей, такие большие-большие, с рогами... И у меня там друзья, они нам будут рады, вот увидишь...
     Аймик прекрасно понимал, что лжет... во всяком случае, не говорит всей правды. Но он знал и то, что сейчас - так надо.
     Мада затихла. Она уже и не всхлипывала, выплакав все слезы. Только слушала, не поднимая головы с колен своего мужа, обещающего такое невероятное счастье.

5

     Вернувшись, по обыкновению, после заката, Дад ничего не заподозрил. Мада успела привести себя в порядок и теперь молча возилась у очага. Аймик, ни на кого не глядя, так же молча латал в своем углу дыру на рубахе, оставшуюся еще с прошлой неудачной охоты. Дангор, тихий и какой-то особенно медлительный (так бывало всегда, когда Дад уводил его с собой), неслышно проскользнул мимо отца на материнскую постель и принялся раскладывать там щепочки и шишки, что-то бормоча себе под нос.
     Дад, словно не замечая зятя, подошел к дочери и кинул к ее ногам мертвую птицу. Лебедя. - На. Сердце - для меня. Сырое. Вгляделся в лицо дочери: - Что это у тебя с губой?
     (Заметил-таки.)
     - А! - Она говорила равнодушно, продолжая рассматривать птицу. - Поскользнулась у реки, когда ходила по воду. Хорошо, зубы целы. Уже не болит.
     - Ну смотри. А то я уж подумал... - И он удостоил зятя коротким злобным взглядом и даже добрым словом: - Если что... Ты у меня живым о смерти будешь молить.
     Аймик, не поднимая глаз, занимался шитьем. (?Может быть, показать, что испуган? Нет. Всегда держался, а тут вдруг ослаб ни с того ни с сего? Насторожит?.)
     Аймик не надеялся на успех. После всего того, что он узнал, сомнений не оставалось: те, кому служит его тесть, невероятно могучи. А как же иначе, если подманили, притянули его из такой дали? И ведь ни Армер, ни Великий Ворон не наставили его, не предупредили... Не знали? Сами были обмануты? Так, быть может, Хозяева Дада и впрямь - истинные Хозяева Мира?
     ?Нет! Нет! - убеждал он сам себя. - Ведь Армер, говоря о Могучих, уповал на кого-то другого; ведь в его песнопениях Предвечная Тьма порождала Врага, побежденного Первобратьями. И Великий Ворон... И песнопения Рода Тигрольва...?
     Но в ответ словно въявь звучал холодный насмешливый голос:
     ?Ну и что? А почему ты решил, что те, о ком поется в ваших песнопениях, сильнее тех, кому служит твой тесть??
     Но даже это было не самое страшное. Самой нестерпимой была мысль, которая возвращалась тем настойчивее, чем упорнее Аймик гнал ее от себя:
     А что если все, что он знал, чем жил до сих пор, - ЛОЖЬ? Что, если все великие колдуны, как и Дад, служат Тем, кто вышел из Предвечной Тьмы, а людям - лгут?
     Но даже если это так... Аймик знал твердо: он не сдастся. Он не будет просить милости у страшных покровителей Дада и сделает все, чтобы спасти сына от уготованной ему участи. Пути и цели Властителей людям неведомы? Пусть так; значит, у него - свой путь.
     Не для того шел он через реки и горы, чтобы пресмы каться перед Дадом и его Хозяевами. Не для того мечтал о сыне, чтобы отдать его Тьме. Они всемогущи? Пусть так! Они заберут его жизнь, но не... не то непонятное неназываемое, что для него дороже жизни.

Глава 15

ЗАГОВОРЩИК

1

     Дни проходили за днями в привычном отчуждении. (Нет. Во вражде, маскирующейся под отчуждение).
     Но теперь стало легче. Теперь Аймик был не один: их двое - он и Мада. И маленький, ничего не понимающий Дангор, по-прежнему пытающийся изо всех силенок ?помирить? всех. Особенно отца и деда.
     Когда они оставались втроем, все было хорошо, словно после долгих, беспросветных дождей внезапно наступало нежданное солнечное утро и ветер весело уносил прочь остатки разорванной серой пелены, еще вчера казавшейся неодолимой. Дангор, как и положено мальчишке, носился взад-вперед по склону, оглашая ущелье победными криками...
     (Думалось: только бы Дад не услышал.) ...С разбегу утыкался в материнский подол, катался на отцовских плечах. Они втроем ходили по воду, втроем собирали хворост, а когда Мада занималась едой, или кройкой шкур, или шитьем, - отец и сын пристраивались подле, и отец рассказывал. О своем пути сюда. О чужих землях, оставшихся там, за хребтами. О неизвестных здесь зверях - мамонтах, волосатых единорогах, бизонах - и о Больших и малых охотах. (У Дангора глазенки разгорелись, когда отец поведал ему о том, как с единорогом сразился.)
     И еще Аймик снова и снова пересказывал то, о чем строго-настрого запретил говорить Дад. Враг, - теперь это ясно, - враг, победа над которым едва ли возможна.
     И Аймик хотел, чтобы сын его запомнил - как можно больше, как можно лучше запомнил то, что особенно ненавистно Врагу: повествования об Изначальном. О Первопредках-Устроителях, принесших людям огонь, научивших колоть кремень и резать кость, мастерить копья и ножи, выделывать шкуры, и шить одежду, и строить жилища. О героях, сразивших чудовищ, порожденных Тьмой...
     Дангор не уставал слушать. Не перебивал, почти не задавал вопросов - только слушал. И лишь однажды у него вырвалось тихое:
     - А дед говорит не так...
     Очень хотелось спросить: а как же говорит дед? - но Аймик сдержался. Накрыл ладошку сына своей широкой шершавой ладонью и сказал:
     - Ты помнишь, о чем мы договаривались? Если хочешь слушать мои рассказы, деду о них ни слова.
     В ответ последовали решительные кивки.
     Но главное начиналось, когда Дад забирал внука с собой и они оставались вдвоем с Мадой. То, о чем Дангор ничего не должен знать, чтобы не проболтаться ненароком. Изготовление своего дротика.
     Аймик прекрасно знал: любое оружие хорошо слушается только одного хозяина. Или того, кому хозяин его передаст с надлежащим заклинанием. Тем более колдун-ское оружие. Нечего и думать о том, чтобы обратить копье, принадлежащее тестю, против него самого; Мада уже пыталась. Недаром Дад, против всех обычаев, так упорно запрещал зятю делать свое оружие. Значит, нужно нарушить и этот запрет.
     Как убить черного колдуна? Просто придушить или ударить дубиной? Нечего и думать: он, слышащий мысли, неизбежно почует своего убийцу. Единственная надежда: дальний удар. Лук? Это было бы самое лучшее оружие, но, подумав, Аймик с горечью отказался от такой мысли: хороший лук изготовить нелегко; одни только поиски подходящего куска дерева для его основы займут много времени. А тетива? Пока он будет со всем этим возиться, Дад может все разнюхать. Нужно оружие попроще. Значит - короткое копье. Дротик.
     Но даже смастерить дротик оказалось намного сложнее, чем думал Аймик. Конечно, опытному охотнику изготовить такое оружие довольно просто... если все необходимые материалы и инструменты под рукой и ни от кого не нужно скрываться. Но сейчас каждый шаг давался с большим трудом.
     Проще всего было подобрать древко. В первый же день он сломал четыре подходящие палки-заготовки и припрятал в куче хвороста. Очаг обычно кормит Мада; она их не тронет. А дальше начались трудности.
     Прежде всего следовало подумать о наконечнике. Сделать кремневый, вроде тех, какие в ходу у детей Тигрольва или детей Волка? Исключено; для этого требовался хороший кремневый скол, и желательно не один. Но все запасы кремня - у Дада; Аймик здесь ни разу отбойником по желваку не ударил: тесть не велел, видите ли заботился. Возьмешь - сразу заметит. Да и колоть опасно: при изготовлении таких наконечников остается много отходов - их тоже заметить нетрудно, коль скоро они здесь одни. Значит - костяной, такой, как у степняков. Правда, Аймик, хоть и знал все основные приемы - и насмотрелся, и сам пробовал мастерить костяные наконечники, пока жил у людей Ворона, - но, конечно же, изготовленные им изделия были далеки от совершенства. Что ж, сделает, как сумеет.
     Но и здесь начались трудности. Питались в основном косулями да козами, их рога для хорошего наконечника не годятся: у косули слишком малы, а у козы они вообще полые, пригодны лишь на то, чтобы воды зачерпнуть. И другие кости не подходили; Аймик все свежие отбросы без толку переворошил. Все мало-мальски пригодное для поделок забирал Дад и хранил у себя. Аймик с завистью поглядывал в тот угол, где черный колдун хранил свои запасы. Там были и великолепные оленьи рога, и даже куски бивня (интересно, где он их взял?). Только теперь стало понятно, почему Дад запретил зятю заниматься обычным ремеслом охотника. Не запрети - волей-неволей пришлось бы сырьем делиться, выходы кремня показывать, и было бы сейчас у него, Аймика, свое, не колдунское оружие.
     В отчаянии Аймик был готов и на кражу, если бы не понимал, что это бесполезно. Любую пропажу черный колдун обнаружит немедленно и сразу же узнает, для чего понадобился его зятю роговой отросток; тут и помощь его Хозяев не потребуется, догадается сам.
     Выручила Мада. В то утро они отправились на грибной сбор. Вдвоем, - Дад забрал Дангора с собой и предупредил, что вернутся на закате. ?Или на рассвете, - пробурчал он, уже уходя. - Как получится?. - ?Но как же Дангор?? - заикнулась было Мада. ?Не твое дело, женщина! Останется цел!? - вот и весь сказ...
     День был ясен и свеж, но на душе - словно еж угнездился. Шуршала под ногами палая листва. Аймик привычно разгребал ее палкой, ковырял мох, но не столько грибы искал, сколько предавался отчаянию. - Аймик!
     Мада окликнула его негромко, и голос ее прозвучал как-то странно. Он обернулся на зов и еще больше удивился: зачем жена бросила грибы и бежит к нему... и почему у нее такое сияющее лицо. - Пойдем. Мне одной не справиться. ...Там, у корней раскидистого дерева, почти сбросившего свою листву, лежал... - Аймик не мог поверить своим глазам - лежал рог сохатого. Могучего зверя, невесть как очутившегося в этих краях. Не старый, не прошлогодний даже (впрочем, давно бы уже нашли, будь он старым) - свежий; вон и следы на коре говорят о том, что сохатый оставил в подарок Аймику половину своего роскошного венца сегодня поутру. И хорош подарок, до чего хорош. Отростки длинные, прямые, плотные; лучших для наконечника и не придумать.
     И то ли почудилось Аймику, то ли и в самом деле над его головой прошуршали крылья большой птицы и где-то в лесу прозвучал ее гортанный крик.

2

     Огромный рог, чуть ли не в рост Аймика, они дотащили вдвоем и спрятали в укромном месте - так, чтобы и от жилища неподалеку, и в стороне от тропы, по которой Дад обычно уходит в горы. Мешочек с кремневыми орудиями, уцелевший во время падения Аймика с вершины, теперь пришелся как нельзя кстати. Работать приходилось урывками, когда Дад уводил с собой Дангора, а у Мады находились дела не в жилище, а у входа в пещеру и она могла подать знак в случае опасности.
     Пристроившись у старого пня, под корнями которого образовалась яма, послужившая схороном, Аймик скоблил и скоблил краем кремневой пластины самый прямой и массивный отросток, отъятый от целого рога. Руки, истосковавшиеся за эти годы по такой работе, наслаждались, ощущая, как мягко врезается кремень в тело будущего наконечника, как плавно скользит он вдоль, снимая тонкую стружку. Радовал даже тонкий, едва уловимый запах нагретой кости, который прежде Аймик вообще-то не любил. Работая, Аймик не уставал повторять все известные ему заклинания, хотя и понимал, что здесь они могут оказаться бессильными.
     Он оглядел изделие своих рук со всех сторон, прищурившись, проверил прямизну, покачал на вытянутом пальце. Кажется, все как надо. Лучше ему не сделать. Остается прорезать вдоль краев пазы для кремневых вкладышей, отшлифовать поверхность куском замши, и... И новая задача: клей! С самими вкладышами дело обстоит просто: Аймик уже набрал целый мешочек подходящих чешуек на том месте, где Дад выделывает кремневые орудия (отбросы - не орудие, они наверняка не заговорены). Но для того, чтобы закрепить их в пазах, нужен клей. Одну его составляющую, сосновую смолу, собрать не трудно, а вот вторую, пчелиный воск... Тут следует подумать, как лучше устроить так, чтобы самому пойти за медом, не вызвав у Дада и тени подозрения.
     Помог Дангор. Он заболел - не всерьез, так, покашливать начал, да горло покраснело слегка. Сильное лечение в таких случаях ни к чему, а вот простое - травное да медовое с наговорами - в самый раз. Вечером Мада, приготавливая из старых запасов медовицу, сокрушенно покачала головой:
     - Зима скоро, а у нас мед на исходе. Как будем?
     Дад был почему-то благодушнее, чем обычно. Проворчал:
     - Ладно. Завтра Дангор пусть отлежится, а я за медом схожу. Этот (кивок в сторону Аймика) дымокур подержит, авось руки не отвалятся.
     И тогда Аймик неожиданно подал голос:
     - Я и сам могу добыть мед.
     - Ты? - Дад посмотрел на зятя с насмешкой и неподдельным интересом. - Да когда же это ты к пчелам лазал?! Они же тебя на месте живьем сожрут.
     (Это правда. Прежде за медом они ходили вдвоем, и Аймик всегда только прикрывал отход дымокуром, а мед добывал сам тесть. И это было правильно: колдуну легче отвадить жгучую смерть. Но сейчас, для своего оружия, предназначенного для такой цели, Аймик должен добыть воск своей рукой. Только своей.)
     - Прежде, на севере, я похищал мед. И жив остался.
     (Он лгал. Он лишь знал - или думал, что знает - травный состав, которым натираются медосборы. Армер сказал, а он запомнил... если, конечно, действительно запомнил; на деле-то проверять не приходилось ни разу.)
     - Ну-ну! Похищал, значит? И жив остался?
     (Надо же. Даже разговора удостоил...)
     - У нас свои секреты. Но если досточтимый Дад хранит в своих припасах (он наклонился к уху тестя и прошептал названия трав, запретные для женского слуха)... и если он готов поделиться ими с зятем - я готов доказать на деле, что жгучая смерть меня минует.
     Бесконечное мгновение Дад смотрел Аймику в лицо. Затем кивнул:
     - Хорошо. Поделюсь. Докажи.
     Раздевшись донага, Аймик натирался защитным составом. Сердце его бешено колотилось, хотя вроде бы все сделано правильно и слова заклинания сами срываются с губ. Сбивал тяжелый, насмешливый взгляд Дада, стоящего поодаль с дымокуром наготове. Смущало низкое неприветливое гудение... А что если он все же в чем-то ошибся и ошибка эта будет роковой? Он едва ли успеет добежать до озера. И дымокур не спасет... Но вот все приготовления закончены, теперь нужно спешить: даже если все им сделано верно, колдовство, отгоняющее пчел, продлится недолго. Глубоко вздохнув, как перед броском в воду, Аймик двинулся к медоносному дуплу, стараясь ступать скоро, но плавно, без рывков и резких движений.
     ...Состав был приготовлен правильно, и заклинания помогли: разгневанные пчелы гудели неистово, но нападать не смели. Руки, мгновенно сделавшиеся липкими, отламывали один сладкий кусок за другим и укладывали их в берестяной короб... Так, довольно. Остальное - пчелам нужно оставить, иначе они не переживут зиму... Ого! И действие колдовства кончается, пчелы гудят все ниже, все свирепее... Скорее под защиту дымокура.
     Уже подбегая к Даду, держащему в руках глубокую деревянную миску, из которой валил густой смолистый дым, Аймик почувствовал, как его словно палкой по шее хватили. И еще раз. Спасительный дым заставил мстителей отступить, но похитителей еще долго преследовало ожесточенное гудение.
     Два дня спустя Аймик в своем убежище вклеивал густым дымящимся варевом кремневые чешуйки в пазы наконечника. А еще через день закреплял его с помощью тон