етил не сразу:
     - Тут Ата умерла. Роды... Разбирать - колдун запретил; сказал: само должно завалиться. А оно все не падает и не падает, хотя укрепляли его еще тогда... после того, как ты ушел.
     За вечерней трапезой разговорились. Хайюрр рассказывал о делах общины, да рассказ получился коротким. Ну, были еще стычки; с теми же Оленерогими (они себя как-то по-другому звали, да забылось уже...). И в мире пытались жить; женщинами обменивались. Да не задалось как-то... Те ушли. Куда? Их дело... А женщины, кого наши в жены взяли, - те ничего; почти все остались. Только поумирали уже... Должно быть, и ушедшие пособили: порчу навели... Хотя одна еще жива. Старуха у костра, хворост подкладывала, а у самой руки трясутся. Не заметил? Та самая, кого я тогда еще девчонкой увел, помнишь? Тебе предлагал, да ты отказался...
     (Да, из тех, кого Аймик мог знать и помнить, в живых осталось мало. И Айюги нет, и Малуты. А тех, кто детьми были, не узнать.)
     Хайюрр все чаще приглядывался к своему гостю, стараясь делать это незаметно. Ночь теплая, лунная; в этом сиянии особенно заметно: Аймик изменился; не только постарел, не в этом дело. Он какой-то... другой. Словно и Аймик, и не Аймик... Прежний Аймик будто проглядывает время от времени...
     - Ну а ты-то как? Расскажи, что можешь! Прежний Аймик улыбнулся:
     - Начну с того, что степняки не такие страшные, как все вы думаете. Я с ними два года по степям кочевал, и ничего, как видишь, - жив остался.
     - Ну еще бы! Тебя-то Могучие Духи защищали, кто бы тронуть посмел, - недоверчиво начал Хайюрр и вдруг спохватился: - Погоди-погоди! Ты ведь туда по Куште пошел, так? А почему не по Хайгре? Я-то сразу пустился за тобой вслед, да видишь...
     - Не знаю, - задумчиво проговорил Аймик, - не знаю почему. Должно быть, Духи подсказали. Чтобы ты меня не нагнал... Только я и не думал вовсе, что кто-то из вас за мной отправится...
     Длился рассказ, и чем дольше он длился, тем яснее становилось рассказчику: все попусту. Хайюрр его не понимает. А если и понимает, то совсем не так... Вздохнув, Аймик оборвал свою историю на полуслове, почти ничего не рассказав об Инельге.
     - Так, значит, не повезло тебе с другими женами, - произнес Хайюрр, словно бы сочувствуя. - Не повезло. Еще бы, второй такой, как твоя Ата, и не сыскать. Ну а почему ты все с этими... колдуньями путался? Неуж там только такие и водятся?
     Аймик вспомнил не слепую старуху - веселую черноглазую степнячку, чем-то похожую на одну из жен Хайюрра. И свою спасительницу вспомнил...
     - Там хороших женщин не меньше, чем тут. Да только у меня-то иная тропа была... Да и не кончилась еще она.
     Хайюрр, ничего не отвечая вслух, прищурившись смотрел в огонь и понимающе улыбался: ?Хорошие женщины среди злых колдунов - как бы не так. Ты Духам зачем-то понадобился, - вот и остался в живых. Твое счастье. Хотя... не похоже, чтобы ты был счастлив... Вестник?. Аймик вздохнул:
     - Давай спать. Мой путь далек. Уйду на рассвете.
     - Как же так! - встрепенулся Хайюрр. - А сына разве не хочешь увидеть?
     - Увижу обязательно. Только помни, Хайюрр: это твой сын. Моя кровь, но сын твой. Я лишь предназначение выполнил - своей кровью три Рода соединил...
     - Что это значит?
     - Очень просто: мой Род - дети Тигрольва, Род Аты - дети Серой Совы, ну и твой - дети Сизой Горлицы. Сингор ведь вашего Рода, так?
     Хайюрр кивнул в ответ.
     - Вот и выходит: моя кровь, но ваш сын. Так оно и должно было случиться, по воле Могучих.
     - И зачем же твоим Могучим это понадобилось? - невольно вырвалось у Хайюрра.
     - Не знаю. Их пути - не наши пути.
     - Но ты их видел. Какие же они, те Могучие?
     Тишина. Хайюрр уже решил, что на его неуместный вопрос ответа не будет, когда вдруг прозвучало одно лишь слово:
     - Чуждые.
     Действительно, пора спать. И тут гость не только еще раз удивил хозяина, но и напугал, решительно заявив, что ночевать будет в покинутом жилище. На том самом месте, где была его постель.
     Хайюрр опешил. Конечно, тот, кого Старый принимает как дорогого гостя, может многое пожелать. Но такое... И колдуна нет; в Мужском доме вместе с охотниками... Не с кем посоветоваться, а решать - ему. Что если...
     - Пусть мой старый друг не беспокоится, - Аймик прекрасно понимал, что творится в душе Хайюрра, - Вестник Могучих обещает твердо: вреда Роду Сизой Горлицы от этого не будет. Будет хуже, если ты откажешь.
     (?Откажешь!? Как откажешь Вестнику? И рад бы, да нельзя: вдруг и впрямь будет хуже?)

4

     Аймик лежал на спине, закинув руки под голову, с открытыми глазами. О сне не могло быть и речи: не затем он пришел сюда.
     Он ждал. Вглядываясь в темноту, напряженно прислушиваясь к звукам ночи, он ждал неизбежного.
     Беспрерывно шелестели мотыльки, время от времени касаясь лица и всякий раз заставляя вздрагивать. Ночной жук сердито загудел, запутавшись в шкурах, потом исчез, - должно быть, нашел выход.
     Послышался новый звук - еле слышный, тревожный, чуждый...
     (Барабаны! ?Гремушки? детей Сизой Горлицы, сложенные у стены!)
     Ошибиться невозможно, - это они; их рокот нарастает... Сердце билось где-то у горла... (Великие Духи, да они всю общину на ноги поднимут!) Оттуда, где рокотали барабаны, полилось голубое сияние, напоминающее свет Межмирья. (Сейчас... Сейчас...) - Аймик!
     Ата была такая же, как тогда, при расставании. В той же рубахе. Такая же молодая. И смотрит ласково, как умела смотреть только Ата. Его Ата. Беспричинно обиженная... Он хотел встать, чтобы...
     - Нет, Аймик! - Ата сделала предостерегающий жест. - Тропы живых и мертвых разные. Ты не должен ко мне приближаться. Но я так рада, что вижу тебя...
     (?Рада?? Аймик чувствовал себя бесконечно старым... И беспредельно виноватым.)
     - Ата, прости! Прости, что я оставил тебя... так...
     Она покачала головой:
     - Это не твоя вина, а воля Могучих. Они позволили мне... подождать. Я так хотела еще раз тебя увидеть...
     (?Еще раз?? А разве... ТАМ...)
     - ...и сказать, что я по-прежнему твоя Ата. Прости же свою Ату за отказ разделить тропу мужа.
     - Не говори так! И без того... больно.
     Аймик еле слышно выдохнул последнее слово. Мужчина не может сознаваться, что терпит боль. Но сейчас, перед Атой, умершей из-за него и все-таки дождавшейся, перед своей Атой...
     - Нет, Аймик, этого не должно быть. Я для того тебя и ждала, чтобы Вестник завершал свою Тропу с легким сердцем. Тогда и я смогу уйти с легким сердцем по Ледяной Тропе
     Сияние начало меркнуть.
     - Погоди, Ата, постой! - торопливо заговорил Аймик, понимая, что еще немного, и... Навсегда. - Мне нечего прощать; лишь бы ты меня простила. Я не переставал тебя любить. Никогда! Скоро и мне - на Тропу Мертвых, и там...
     Уже из темноты донесся прощальный голос:
     - Вестник, наши тропы - разные. Только помни: мы простились!

5

     И Хайюрр не спал почти всю ночь. Лежал и думал о том, кто сумел дойти до самых Могучих Духов, и вернуться назад, и нести какую-то Весть... Вспоминалось многое, но больше всего беседы с Рамиром. Уже старым Рамиром, уже готовым вступить на Тропу Мертвых. Колдун говорил скупо, иногда совсем непонятно... хотя казалось, что в действительности он готов понять и понимает, но только не хочет в этом признаться даже самому себе.
     ?Д,ухам нет до нас дела, а нам не должно быть дела до них. Помощники? Ха-ха! Себе дороже!? ?Но Аймик! Ты же сам сказал ему...? ?Духи капризны. А он глуп?. ?Но что будет потом?.. Быть может, там...? ?Нет никакого ?потом?, нет никакого ?там?! Раздави жука, какое у него ?потом?? Вот так и все мы...?
     Об Этом Рамир говорил с особенным волнением, что вообще-то было на него непохоже.
     Сон все же пришел, и во сне рокотали священные гремушки Рода Сизой Горлицы. На них играли не люди - духи. Хайюрр сразу понял, что это духи, только в человеческом облике, но почему-то нисколько не пугался. Ата самозабвенно танцевала под ритмичную дробь; она была весела... как тогда, накануне... И Аймик танцевал, держа за руки свою жену... Такие молодые. А он, Хайюрр, старый, никому не нужный, его и ноги-то плохо слушаются, где уж тут... Только обидно...
     ?Ата, ты обманула меня! Ты уходила по Тропе Мертвых, а сейчас вернулась и снова с ним...?
     Беззаботный смех; Аймик и не смотрит, спиной повернулся... Копье!..
     Хайюрр почувствовал, как по его телу прошла короткая судорога, и проснулся. Вовсю светило солнце, и снаружи доносились голоса вернувшихся охотников. Вестник, уже готовый в путь, стоял во входе, с улыбкой поглядывая на своего друга:
     - Ну, я готов!.. А говорят еще: ?Стариковский сон краток?. К тебе, я вижу, это не относится.
     - Как это - ?готов?? - пробормотал Хайюрр, все еще не опомнившись от своего сна. - А еда? А сын?
     Они не успели начать прощальную трапезу, когда послышались уверенные шаги. - Отец! Нам сказали: у тебя гость... Вошли двое охотников. Сыновья Хайюрра - Сингор и Коур.
     Они трапезничали вчетвером, и братья слушали отца, с удивлением и интересом посматривая на непонятного гостя в странных одеждах. А тот, в свою очередь, - на них. ...Один, широкоплечий, чернобородый, точь-в-точь Хайюрр в молодости (неужели это малыш Курри?). А второй... поменьше ростом, светловолосый, сероглазый (в мать! И губы такие же, припухлые. Только сейчас они плотно сжаты).
     Перед дорогой трапеза коротка: кто же отправляется в дальний путь с тугим брюхом? Встали. Настало время для прощальных слов.
     - Ты, Коур, быть может, помнишь нашего гостя, хоть и был тогда Курри-несмышленышем. Ты же, Сингор, видишь его впервые. Знай: это Аймик, муж твоей матери Аты, человек, давший тебе жизнь. Его кровь течет в твоих жилах, Сингор! Не по своему желанию он покинул нас, даже не зная, что мать носит тебя в своем чреве. Такова была воля Могучих Духов. Твой отец побывал в их обители, говорил с ними и сейчас несет их Весть далеко на север, на свою родину. Он - Вестник и не может задержаться в нашем стойбище. Ты - его сын, Главный Охотник детей Сизой Горлицы. Пожелай же Вестнику легкой тропы!
     Чернобородый Коур закивал в ответ на слова своего отца и даже подмигнул: мол, помню, как не помнить. Сингор же отдал гостю сдержанный поклон и еще раз не без любопытства смерил его взглядом. Ответил коротко, без обиняков:
     - Если мой отец говорит, что этот человек - муж моей матери, то так оно и есть. Но мою мать я не знал никогда, а его вижу впервые. Тебя же, отец, я знаю столько, сколько себя помню. И Айюгу, твою жену, что матерью мне стала... жаль, что она уже не в нашем Мире. Братьев своих знаю, сестер. Я - сын Сизой Горлицы. И твой сын. Тропа же незнакомца мне неведома; могу лишь пожелать ему удачи... если ты, отец, пожелаешь того же.
     Еще раз поклонился, обоим, и ушел не оглядываясь. У Главного Охотника много дел. Особенно накануне Большой Охоты.
     Вестник смотрел вслед сыну Аты до тех пор, пока тот не скрылся в Общем доме. Как ни странно, он не чувствовал боли... разве что легкую грусть о том, что миновало навсегда. А ответ... что ж, ответ настоящего мужчины! Такой человек достоин быть вождем Рода. У входа послышалось женское покашливание.
     - Войди! - сказал Хайюрр. - Чего тебе?
     Старшая жена Сингора, не поднимая глаз на гостя, робко протянула замшевый сверток:
     - Муж сказал: ?У гостя обувь прохудилась, а путь его долог?. Вот. Новые мокасины. Хорошие.

6

     Хайюрр и Аймик прощались у северной тропы, той самой, боковой, что привела их когда-то в стойбище детей Сизой Горлицы. Их и Ату... Хайюрр явно медлил с прощальными словами, словно хотел о чем-то спросить, но не решался.
     - Хайюрр, старый мой друг! Тебя что-то смущает? Или тревожит?
     Преодолев колебания, Хайюрр решительно заговорил:
     - Когда-то давно я знавал Аймика, ради женщины покинувшего свой Род, Аймика, спасшего мне жизнь. Теперь передо мной не постаревший Аймик, нет; передо мной - Вестник, единственный, кто сумел достичь Мира Духов не колдовскими, - земными тропами...
     (Не единственный, нет. Есть Инельга. И был Дад. И другие...)
     - ...Достичь и вернуться назад. Позволено ли будет простому охотнику задать два вопроса Вестнику?
     - Аймик не исчез. Он здесь, и он по-прежнему твой друг. Спрашивай.
     Хайюрр пожевал губами. (Знакомый жест; у кого-то он его видел... Только не у Хайюрра, это точно... Ах да. Так делал колдун Рода Тигрольва, внушая молодому Аймику покорность и отсылая его на ту проклятую охоту...)
     - Тогда я не чувствовал себя виноватым. Тогда мне казалось: я делаю все, как должно. Потом тоже. Но вот подошла старость; Тропа Мертвых уже совсем рядом. И чем ближе она, тем виноватее чувствует себя Хайюрр. И перед Аймиком, и перед Атой... Скажи, Вестник, может ли старый сын Сизой Горлицы надеяться на прощение?
     (На это ответить нетрудно.)
     - Ни Аймику, ни Ате нечего прощать Хайюрру. В том, что случилось, его вины нет. Аймик... Он сам нуждается в прощении... быть может. Пусть его друг Хайюрр доживает свои дни в мире, пусть со спокойной душой вступит на Тропу Мертвых. Как знать? Быть может, там его ждет Ата.
     Кажется, послышался вздох облегчения.
     - Тогда - второй вопрос. - Хайюрр задумался, видимо подбирая слова. - Скажи, Вестник, если только духи поведали тебе об этом... Что нас ждет? Что будет с нами со всеми?
     - С детьми Сизой Горлицы?
     - Ну... Со всеми! - Хайюрр обвел руками. Теперь его взгляд был по-настоящему тревожен. Казалось, Хайюрр мучительно ждет и столь же мучительно страшится ответа.
     (?Да! Я понимаю тебя, старый вождь... Хоть ты бывший вождь, но... Только напрасно ты задумался о таком... Такие вопросы лучше не задавать. Ответы слишком печальны?.)
     Вестник призадумался. Там, среди теней, осевших на каменные своды, было много ответов даже на незаданные вопросы. И на этот - тоже. Вот только...
     Наконец, приняв решение, он заговорил - как Вестник: внушительно и властно.
     - Духи не любят, когда люди их вопрошают о скрытых путях. Но Хайюрру будет дан ответ, ради всей его жизни, прожитой достойно. Вот он: ВЕЛИКИЕ ПАСТБИЩА МАМОНТОВ БУДУТ ПРИНАДЛЕЖАТЬ ТЕМ, КОМУ МАМОНТЫ ПО ВОЛЕ ДУХОВ И ПРЕДКОВ ИЗДРЕВЛЕ ОТДАЮТ СВОЕ МЯСО, ШКУРЫ, ЖИЛЫ И КОСТИ. ТАК БЫЛО, И ТАК БУДЕТ... ДОКОЛЕ НЕ ИСЧЕЗНУТ МАМОНТЫ.
     И по тому, как просветлело лицо Хайюрра, Вестник понял: его слова восприняты именно так, как он и хотел. В самом деле: разве могут исчезнуть мамонты?
     Они положили руки на плечи друг друга и сказали прощальные слова. И тот, кто был Аймиком, задержал свои руки и взгляд чуть дольше, чем должно. А потом повернулся и побрел вниз по тропе, ведущей в речную долину. Не оглядываясь. Как тогда.

7

     Хайюрр стал возвращаться, когда фигура Вестника окончательно скрылась из глаз. Это случилось слишком скоро: глаза уже не те... И ноги не те, думал Хайюрр, вспоминая, как, бывало, взбегал он по этой тропе вверх к стойбищу. Легко, словно на крыльях. Не то что сейчас...
     ...Шум, встревоженные голоса, даже плач... Что случилось?
     Сингор почти бежал ему навстречу:
     - Отец! Отец! Твой гость, он... ЖИЛИЩЕ РУХНУЛО!
     Хайюрр содрогнулся:
     - Чье жилище?
     - То, пустое. Где моя мать...
     ...Да, жилище, простоявшее вопреки всем ожиданиям долгие годы и принявшее напоследок под свой кров Вестника Могучих, теперь представляло собой лишь груду костей и присыпанных землей шкур, из которой торчали обломки деревянных опор. Люди столпились на почтительном расстоянии, не решаясь подойти. Хайюрр шел и чувствовал, как сородичи отстраняются от него, не столько из почтения, сколько из страха.
     Странный чужак, принятый Старым как дорогой гость, принес-таки несчастье.
     - Что скажешь, отец? - Голос Сингора звучал растерянно.
     (Такие дела - не Главному Охотнику разбирать, а колдуну. Но колдун сказал: ?Об этом спрашивай у Старого. Его тропа - ему решать?. И вот теперь...)
     Хайюрр, не отрываясь, смотрел в самую сердцевину развалин. На что-то, ведомое ему одному.
     - Пусть дети Сизой Горлицы не беспокоятся, - заговорил он наконец. - Это не беда и не предостережение; это - завершение. Случилось то, что должно было случиться. Нашему Роду ничто не грозит. Но только...
     Он обвел взглядом притихших сородичей и вдруг взял своих сыновей за руки и притянул их к себе, словно это были не взрослые охотники, а подростки.
     - Но только, дети мои, Роду Сизой Горлицы придется покинуть эти места. Спуститесь вниз по Хайгре. Или переберитесь на Кушту. Или разделитесь. Решать вам, охотникам; здесь я не советчик.
     Сингор и Коур, ошеломленные, молчали. Наконец Сингор тихо произнес:
     - Отец... А ты?
     - А я остаюсь, - последовал спокойный ответ. - Моя тропа завершится здесь. И я счастлив.
     И это было правдой.

Глава 24

?И ОХОТНИК НЕ ВЕРНЕТСЯ НАЗАД!?

1

     И вот Аймик снова здесь, где все и начиналось... и где, оказывается, конец его Тропы. Не такой, как был обещан. Весть Могучих оказалась никому не нужной, ибо Род Тигрольва исчез неведомо куда, и теперь понятно: никакой он не Вестник, а Изгнанник. Начал свою Тропу Изгнанником Рода, а завершает Изгнанником Межмирья. Обманутым. Всеми обманутым - даже таинственное снадобье Армера оказалось... ничем. Но он - дошел. До конца.
     А как ярко все вспомнилось! Или это был сон?.. Аймик перелег на левый бок, отвернувшись от своего костерка, и стал вслушиваться в звуки ночного леса. Где-то совсем рядом затявкала лисица, - должно быть, ее нора неподалеку, здесь же, на брошенном стойбище, и она, давным-давно привыкшая считать это место своим, вовсе не рада новому соседу. В низине послышалась тяжелая поступь и фырканье... Лось? А вот, словно в ответ на эту поступь, тягучий волчий вой. И еще, и еще... Рука сама потянулась к копью, но, даже не коснувшись древка, вернулась на грудь. Если ему суждено умереть сейчас, то не все ли равно как? И разве он, проделавший напрасно столь длинный путь, уже не решил: дальше - ни шагу. Он дошел... и останется здесь навсегда.
     ...Кажется, снова подступила дрема, но какая-то странная. Он явственно ощущал все происходящее вокруг. И не только вокруг. Словно все его чувства необыкновенно обострились... Как в юности? Как в детстве? Да нет же, нет, - НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИ обострились! Река довольно далеко, в низине, и деревьями скрыта, но ее свежесть касается щек, и, кажется, он даже слышит, как играет в воде большая рыба. Вот и мелкая рыбешка... пытается уйти от зубастой, не иначе... А в лесу... он не только расслышал предсмертный визг зайца (уж не его ли соседка полакомилась?), он различал даже шорох полевок, и не только здесь, рядом, но и где-то там, в березняке. И листва... не просто шумела под ночным ветерком, - это разговор, и кажется - можно даже его понять, если вслушаться... И трава отвечает листьям (или у нее - свой разговор?). А вот во все это разноголосье вплетается иное; и он знает, кто это. Те, невидимые...
     Подступил уже давным-давно не возвращавшийся, но такой узнаваемый запах: прелые листья!
     На миг (или надолго?) все стихло, даже привычные, земные звуки. И вдруг...
     Все переменилось. Мир словно... вывернулся наизнанку, открывая свою подлинную сущность. Только что перед ним прошла как бы заново прожитая жизнь... Теперь это уже не воспоминание; вся она, прожитая и... переживаемая, здесь, с ним, единая, нераздельная, ясная в каждом своем мгновении... Сейчас он и Вестник, и Нагу Волчонок, и... И все, кого он знал, снова вместе...
     ...Те, кого он знал? Больше; здесь и те, кого он знает сейчас, хоть и не встречал в Среднем Мире. Его жизнь
     раскрылась не только в своем единстве, но и в связи со всем остальным... (Деталь узора, наводимого Могучими...)
     Вспомнились напутственные слова колдуна детей Волка: ?ЭТО открывает Прямой Путь. Даже для непосвященного...?
     Да, Пути открылись. Не один... Но его неудержимо тянет ТУДА, где мать, и Ата, и Йорр, и... неужели Хайюрр?
     (Тропа Мертвых? Пусть так. Оказывается, на нее можно вступить без страха и боли...)
     - Вестник! Остановись!
     Че