дивлением узнал  Рафкри.  Хотя почему с
удивлением? - ведь здесь, наверное, собрались все мастера Горы. Они косились
на горгулью, недовольно сопели, но ни один не попытался ее удержать.
     А Рафкри, оглядев всех ясным кротким взором, начала говорить:
     -  Погоди,  Сирэм.  Посмотри  сюда. -  Она  сложила  ладошки  лодочкой,
выпуская наружу зеленоватый шарик, свое мо.
     Шарик выскользнул  из  пещеры  и мгновенно  вернулся,  но уже не  один.
Вместе с ним  прилетело мо Транда - вплыло  и весело закружилось над головой
Рафкри.  Потом,  словно  сообразив,  что  горгулье  не  до  смеха,  затихло,
покачиваясь в воздухе над нею.
     - Что  это?! - прошептал Сирэм, и в  его голосе, к удивлению, наверное,
не только Ренкра, а  и самих мастеров, прозвучала  растерянность, бессильная
оторопь. - Что это?!
     -  Ты  знаешь,  что  это,  -  с  нажимом,  чрезвычайно  властным  тоном
произнесла Рафкри.
     Мастера удивленно вздохнули, но никто не произнес ни слова. .
     Сирэм покачал головой:
     - Этого не может быть! Этого просто не может быть!
     -  Но это так!  -  ликующе воскликнула  Рафкри,  и мо Транда вспыхнуло,
разгораясь, освещая лица собравшихся мягким зеленоватым светом.
     Сирэм пошатнулся,  но не  отступил,  хотя было  заметно, что ему  очень
хотелось это сделать. Не отступил, только прищурил глаза.
     - Хорошо, - кивнул он. - А теперь рассказывай.
     - Стоп!  - Ренкр предостерегающе поднял правую  руку. - Раз уж мы стали
причиной всего этого переполоха, нам и отвечать.
     Сбоку  сокрушенно  вздохнул Хвилл:  "Куда ж  ты лезешь?  Все так хорошо
началось, еще бы чуть-чуть, и чаша сия нас бы миновала. Ах червь!"
     - Отвечай, - согласился Сирэм.
     Ренкр удовлетворенно кивнул:
     -  Начнем. - Он опустился на ближайший камень:  удобный такой, плоский,
словно специально предназначенный для сидения.
     Рассказ занял  много  времени, но  уже  в  процессе  повествования альв
понял, что слушатели прониклись происшедшим с ним и его спутниками. Долинщик
не  был уверен в том,  как поступят  мастера, разрешат ли они ему  завершить
начатое, но...  Но альв не имел права позволять  другим  защищать его. Это -
дело его, Ренкра. "Подвиг", как сказал бы Вальрон.
     Во  рту  пересохло, спина и  все, что ниже,  болело, потому  что сидеть
приходилось  прямо, дабы "не потерять лицо". Он упустил  множество  деталей,
иначе, видит Создатель, история затянулась бы на несколько дней! И все равно
закончил свой  рассказ  лишь  поздней  ночью  (как  не  преминули подсказать
внутренние звезды, высыпавшие на внутреннем небе).
     Сирэм тяжело вздохнул:
     - Допустим, что все поведанное тобой правда. А при чем здесь мо Транда?
     Гунмель тихонько прыснул  в кулак. Ренкр сдержался, хотя это стоило ему
громадных усилий. Как чувствовали себя тролли, он мог только догадываться.
     И честно ответил:
     - Не знаю. Наверное, ни при чем.
     Рафкри досадливо взмахнула ладошкой:
     - Да подождите же вы! Сирэм, забудь на  время о Транде, задумайся лучше
над тем, что только что поведал нам Ренкр! Как быть с его рассказом?
     - Не  пускать  их, -  отрезал Сирэм. - Мы же  не знаем, что произойдет,
когда они вложат обломок Камня в Глаз.
     Седой мастер презрительно фыркнул, отметая тем самым любые возражения.
     -  Кажется, ты  слушал  исключительно  невнимательно.  -  Откуда только
взялся у Рафкри такой строгий голос? - Им посоветовал сделать это Ворнхольд.
А он знал, что все произойдет как нужно.
     - Возможно, я скажу банальность.  - Из толпы мастеров вышел толстенький
горгуль  и смущенно почесал правое ухо. -  Возможно, но...  гхм, кому нужно?
Тут очень важно правильно  учесть, так сказать, всяческие  тонкости. Поэтому
предлагаю обдумать все более обстоятельно и только потом решать, как быть.
     Ренкр встал. Он старался унять дрожь в  голосе, хотя отчаянье заполняло
его доверху и норовило выплеснуться в слова:
     -  Но  у нас нет  времени! Каждый день приносит кому-то  смерть, горяне
гибнут из-за змей, а вы...
     - Мы не можем рисковать, - развел руками толстенький горгуль. - Увы.
     Чувствуя  полное  бессилие  и  неспособность   продолжать  спор,  Ренкр
опустился на камень-сиденье. Если это и не было поражением, то уж приблизило
их к нему настолько, что оставался всего один шаг - до бездны.
     А может, и шага уже не осталось.


2

     Горгули  спорили  всю  ночь.  Гул  их  голосов то поднимался до  самого
потолка пещеры, выплескиваясь в коридоры,  то затихал  и развеивался  легкой
дымкой, оседая на стенах и сталагмитах.
     Поначалу  Ренкр  внимательно слушал рассуждения  мастеров, вспомнив  об
ужине,  лишь когда Хвилл похлопал долинщика по плечу и  протянул ему кусочек
вяленого мяса да лепешку из хурры. Ренкр благодарно кивнул,  машинально взял
все это и начал жевать, не отрывая взгляда от спорщиков.
     Мастера, казалось, не ведали устали. То один, то другой выходил в центр
пещеры и  высказывал  свое  мнение  о  том,  стоит ли пускать  Ренкра и  его
спутников  к  вершине.  Говорившего не перебивали,  давали  высказаться,  но
стоило тому замолкнуть и слиться с толпой, как на опустевшее место мгновенно
выходил следующий.
     Ренкр  пытался  вычислить,   сколько  у  него  сторонников   и  сколько
противников,  но очень быстро сбился со счета. Наконец он понял, что слушать
дальше просто не в состоянии. Тролли уже давным-давно расстелили на полу,  в
уголке пещеры, спальные шкуры и, пожелав Ренкру спокойной ночи, легли спать.
Как  пояснил Хвилл: "Что толку? Оттого, будем мы  слушать их или нет, ничего
не изменится". Теперь долинщик  готов  был  согласиться с ним.  Он  тихонько
встал с камня и отправился распаковывать свои спальные шкуры.
     Гунмель, находившийся все это  время рядом с  альвом, поспешил за ним и
подергал за рукав, привлекая к себе внимание.
     - Что? - устало произнес парень.
     - Ты...  ты  не  переживай, -  попросил  Гунмель. -  Все будет  хорошо.
Обещаю.
     - Спасибо.  - Он заставил себя  улыбнуться, но, кажется,  получилось не
очень. - Я не сомневаюсь.
     Успокоенный,  Гунмель кивнул и  поспешил  к  кругу  спорящих.  А  Ренкр
подумал,  что  Вальрон тоже обещал - все будет  в порядке. Это предпоследнее
его "дело". Значит, удачное. Должно быть таковым. Наверное.
     Сон спустился и отлетел,  как полупрозрачный мираж. Казалось,  долинщик
закрыл  и тут же  открыл глаза  - в  пещере  ничего  не  изменилось. Горгули
спорили.
     Тролли уже проснулись и позавтракали, теперь они тихо  сидели и слушали
мастеров.  Ренкр с удивлением отметил, что его спутники, похоже, получают от
этого  некое  удовольствие.  Альв  позавидовал  тому,  что  тролли  способны
настолько отрешиться от реальности: как-никак от приговора мастеров зависело
слишком многое, чтобы сам он  мог  позволить себе  безо всякого беспокойства
наблюдать происходящее.
     Вот он  и беспокоился. Хотел  было даже обойтись без завтрака, но Хвилл
настоял - пришлось уделить этому время. Затем Ренкр присоединился к троллям.
Несколько раз альв попытался вмешаться в разговор, но Скарр или Хвилл всякий
раз его одергивали.
     Потом  из  толпы  вынырнул  Гунмель.   Он  устало  улыбнулся,  стараясь
подбодрить чужаков.
     - Ну что? - спросил Ренкр.
     Горгуль развел руками:
     - Пока ничего. Решаем.
     Он  извинился  и,  вернувшись  к  сородичам,  принялся  кому-то  что-то
тихонько втолковывать.
     Споры продолжались до полудня.
     Наконец  на  пустое  пространство  в  центре  пещеры выбрался  Сирэм  и
несколько картинно воздел вверх руки. Негромкий говор затих.
     -  Мы обсудили все возможные  варианты,  -  произнес  Сирэм.  Помолчал,
обведя собравшихся усталым взглядом,  еле заметно пожал  плечами, показывая,
что он-то, конечно, с этим всем не согласен, но что поделаешь. - Большинство
из нас считает, что  необходимо допустить  чужаков к Глазу. Я так не считаю.
Но подчиняюсь мнению большинства.
     Он поклонился - не  слишком  низко,  но достаточно,  чтобы  все поняли:
Сирэм не станет противопоставлять себя остальным.
     -  Поскольку  Гунмель  впустил  чужаков  в   вертикаль,  на  нем  лежит
ответственность за их дальнейшую  судьбу.  Ему  и вести их к Глазу.  Но... -
Старый горгуль запнулся - видимо, то, что он собирался сказать, было нелегко
произнести. Однако же  пересилил  себя.  -  Но  я  хотел бы  пойти с вами, -
добавил Сирэм.
     Скарр недовольно кашлянул,  но промолчал, лишь взглянул на Ренкра - как
решит альв, так и будет. Ренкр развел руками:
     - Иди.
     Не было никаких причин отказывать мастеру. Долинщик решил, что рано или
поздно Сирэм  сам расскажет, почему захотел  присоединиться к их  маленькому
отряду.
     Опешивший горгуль отрывисто кивнул.
     Мастера начали понемногу расходиться. В пещере  остались только Ренкр с
троллями, Гунмель, Рафкри и Сирэм. Последний тяжело вздохнул и  опустился на
пол. Бессонная ночь утомила старого мастера, а принятое всеми решение  - это
было заметно - угнетало его.
     Рафкри, сопровождаемая двумя светящимися шариками,  подошла к  Ренкру и
положила ладошку ему на колено.
     - Ты молодец, все делал правильно, - сказала маленькая горгулья. - Я не
была уверена, что мы сумеем убедить моих соотечественников,  но твой рассказ
склонил многих на нашу сторону.
     - Неужели мастера решали все, руководствуясь лишь чувствами? - искренне
удивился Ренкр. - Ведь речь шла о серьезном деле! Как же так?
     -  Ты  недоволен?  -  засмеялась Рафкри.  -  Поистине,  ты удивительное
существо! Все вышло  так, как ты хотел, а теперь ты недоволен! Не переживай.
Просто в твоей  истории имелось несколько убедительных деталей. Так что дело
не в чувствах...- не совсем в них,- смущенно  призналась она.  - И потом, ты
же уверен, что все будет в порядке?
     - Я? - переспросил Ренкр. -  Я ни в чем не уверен - увы! Жизнь этому не
способствует.
     - Да, - эхом отозвался дотоле молчавший Сирэм. - Жизнь не способствует.
Это  точно.-  Он  поднял  голову  и  встретился  с  удивленными  взглядами.-
"Почему?" -  тихо сказал старый мастер. - Всех вас интересует, почему я хочу
идти к Глазу.- Сирэм рассмеялся так, словно не доверял самому себе и это его
смешило.- Не знаю, - признался он. - Видит Создатель, не знаю. Наверное, для
этого и хочу - чтобы узнать.
     - Нда, - протянул Хвилл. - Если мы будем разговоры разговаривать, никто
ничего не узнает. Не отправиться ли нам к вершине... или к Глазу, или как вы
это там называете?
     - Верно, - кивнул Гунмель. - Пора.
     Ренкр  внимательно  посмотрел на Сирэма  - все-таки тот целую  ночь  не
спал.  Сможет  ли  он  идти  весь  день?  Потом решил,  что пока горгуль  не
жалуется, а там поглядим. Да и спешить нужно было.
     Сирэм  действительно  держался молодцом.  После  того случая  в пещере,
когда мастер поддался усталости,  ничто в его поведении больше не говорило о
ней.  И  все  же днем Ренкр настоял  на  том,  чтобы  устроить привал. Сирэм
попротестовал,  но только  для вида. Сам же, думая,  что  Ренкр  не заметит,
взглянул на него с благодарностью.
     Чтобы  продлить время отдыха  (ну  и из любопытства, конечно), долинщик
спросил у Гунмеля, что это за Глаз такой и при чем тут вершина.
     - Глаз, - повторил тот, скатывая и раскатывая поочередно правое и левое
ухо. - Странно. Я думал, что Транд рассказал тебе...
     - Нет, - покачал головой Ренкр. - А должен был?
     - Ну, если... - Гунмель осекся под ледяным взглядом Сирэма. - Так  вот,
о Глазе. Глаз - это... Глаз.
     -  Позволь, я  расскажу,  -  вмешался Сирэм. - У каждой горы есть  свой
Глаз. Иначе  и быть не может.  Гора без Глаза - как  горгуль  без ушей. Глаз
находится  на самой  вершине,  по сути, это  выход вертикали  наружу. И если
взлететь  высоко-высоко,  действительно  можно  увидеть  каменное  око,  оно
смотрит в  небеса,  не  мигая  и  не  закрываясь.  И... я боюсь,  что  может
произойти непоправимое, если Эллин-Олл-Охр ослепнет. Хотя, с другой стороны,
-  как ты закроешь  этим  маленьким обломком Камня  вход в  вертикаль?  - не
представляю!
     - Я тоже, - признался растерявшийся Ренкр. - Но - закрою.
     - Откуда такая уверенность? - ворчливо поинтересовался Сирэм.
     Альв улыбнулся:
     -   Уверенность?   Помнится,   полдня   назад   я   говорил   о   прямо
противоположном. Так что лучше не спрашивай, потому  что  я  отвечу так  же.
Жизнь способствует.
     - Ты прав, - кивнул Сирэм. - Создатель! Ты на самом деле прав!
     - Увы, - бросил альв.
     Разговор распался, как распадается на  отдельные куски  проржавевшая до
самого нутра цепь. Только последнее звено, несколько раз стукнувшись об пол,
породило эхо - "увы-увы-увы".


3

     Следующие  несколько дней  Ренкр  разговаривал крайне мало. Настроение,
воцарившееся в  вертикали,  этому "не  способствовало". Встречавшиеся  им на
пути мастера выглядели  притихшими и печальными, невозможно было поверить  в
то,  что  они -  родственники  Транда,  всегда  такого веселого и легкого  в
общении,  такого  непосредственного.  Гунмель тоже  постепенно  переменился,
теперь  он  был молчалив и сосредоточен. Поначалу  Ренкр решил,  что дело  в
Сирэме, что тот своим присутствием  гнетет  провожатого, но - нет. Дело было
совсем в другом. И когда альв понял это,  ему  снова вспомнился позабытый за
последнее  время  колодец  из  былых  сновидений. Колодец безмолвно стоял за
спиной  и  ждал. Не  смеялся,  не  потешался, не пытался  поглотить Ренкра -
просто ждал. Колодец знал, что его черед еще наступит. Уже скоро.
     Впервые это ощущение  чьего-то  ожидания за  спиной пришло, когда Ренкр
догадался: причина  перемен  в  настроении  Гунмеля  -  да  и всех  мастеров
Санбалура -  он  сам. Да,  горгули позволили альву завершить начатое, но как
знать, возможно,  они чувствовали,  что предопределенность все равно возьмет
свое. Вернее, не свое, а чье-то  -  Создатель ведает чье!  И хотя мастера не
могли
     /не смели!/
     препятствовать, они знали: если  только Глаз  закроется, это приведет к
страшным переменам в жизни  Горы. Вертикаль будет заперта сверху.  Возможно,
им придется покинуть Эллин-Олл-Охр. Возможно, не им одним.
     Долинщик  даже  не стал заговаривать  об этом  с  Гунмелем или Сирэмом,
чтобы убедиться  в своих предположениях. Уже  по одному  тому, как  горгули,
враждовавшие раньше  между  собой, держались теперь  вместе и все чаще  вели
долгие разговоры, можно было  понять: их объединила  общая беда. А  тролли и
альв  оказались   вне   этого  маленького  общества,   состоявшего  из  двух
собеседников; они, альв  и тролли, были  чужими, непричастными, мало того  -
именно они принесли  эту напасть  с собой.  Нет,  они  не  желали  зла - они
нагрянули, словно  стихийное бедствие.  А кто  станет говорить  со стихийным
бедствием?
     Хвилл и Скарр тоже начали сторониться  Ренкра. Теперь,  после прошедших
событий,  продемонстрировавших им его необычайную связь с тем, что именуется
судьбой,  тролли  ощущали... не  боязнь, нет. Это было  примерно то же,  что
чувствовали горгули,  - нельзя  вести себя запанибрата со стихией. В  лучшем
случае растреплет волосы,  плеснет в  лицо соленой едкой водой, пошатнет - и
ты потеряешь равновесие; в худшем...
     Это одиночество, внезапно навалившееся сверкающей плитой
     /"Герой Ренкр. Второй ткарн после Драконьей Подати"/,
     к  его собственному  удивлению,  не мешало  ему. И  потом,  в  эти  дни
долинщик как раз и стремился к одиночеству. Происходящее с  трудом умещалось
в сознании, колыхалось,  готовое перелиться  через край,  словно жидкость  в
сосуде, и  требовалось время, чтобы эта таинственная  жидкость успокоилась и
застыла.
     Теперь, шагая по  темному рукаву вертикали, Ренкр впервые сформулировал
мысль,  которая  давно уже лежала в уголке сознания,  свернувшись в холодный
клубок, и следила за ним (сознанием? Ренкром?) немигающим взглядом. А сейчас
зашевелилась, разворачиваясь, шурша  остроконечными чешуйками. Зашипела: "Ты
один! Все они - другие, вернее,  ты другой. Тебе  говорилось об этом так или
иначе, но ты не желал понимать, закрывал глаза и  уши. Зря.  Может, все было
бы по-другому. А может - нет. Но это не меняет того, что ты - другой. Кто-то
предпочитает называть  тебя героем,  хотя у тебя нет ничего общего с героями
былых времен. Кто-то назовет тебя как-то  иначе. Это неважно. Важно  то, что
ты отличен от  них  всех.  И  сколько бы  ты  ни пытался  стать  похожим  на
окружающих, это будет лишь притворство, лишь подобие. У тебя свой путь".
     Страшное было это шипение, страшное,  как правда.  Оно  и было правдой.
Осознание  этого изменило  что-то  в  душе  Ренкра.  Там  воцарилось неживое
спокойствие  камня.  Теперь  Ренкр  был  уверен в  том,  что  их восхождение
закончится так, как нужно. И пусть колодец  ждет  за  спиной - долинщик тоже
ждал.
     Он поднимался  все  выше и  выше - и  с  каждым  шагом,  с каждым  днем
менялся.  Одиночество  откалывало маленькие кусочки Ренкра прежнего,  и там,
под паутиной  трещин, проступал Ренкр новый - настоящий. Тот самый, которого
желали видеть нынешние времена. Тот самый, который уже не сомневался в своих
возможностях.  Тот самый, который стал  тенью судьбы, послушный ее  малейшим
побуждениям, безвольный... Безвольный ли?


4

     Изнутри   выход,  именуемый  Глазом,  выглядел  обычно:  горизонтальный
коридор поначалу шел немного вверх, потом обрывался, а снаружи хладно дышало
снежное небо. Здесь, в вертикали, все  еще  было более  или менее тепло, но,
стоило Ренкру  оказаться  снаружи,  под  этим  ставшим  неожиданно близким и
объемным небом, мороз  с гиканьем хлопнул альва по спине: "Привет, старина!"
Ренкра  мгновенно  пробрало до  косточек, он  вздрогнул, поплотнее запахивая
куртку чеша, латаную-перелатаную, ту  еще, которая была с ним у других гор и
в других странах - но под этим же самым небом.
     Гунмель и Сирэм нервно подергивали нижними  кончиками ушей, с ожиданием
глядя на Ренкра. Он повернулся и встретил  еще два точно таких же  взгляда -
Хвилл со Скарром тоже предоставляли ему право действовать.
     Сама собой рука долинщика потянулась к веревочке на шее, чтобы вытащить
кровавый амулет. После  чудесного излечения Монна обломок Камня, висевший на
груди альва,  больше никогда  не нагревался (даже от  тепла  Ренкрова тела),
неизменно сохраняя одну  и ту же температуру - температуру кусочка льда. Это
было  неприятно  и  непривычно,  но  почему-то   Ренкр  не  сомневался,  что
необходимо носить  обломок  Камня  под сорочкой.  Вот  и сейчас он  холодным
комком  прильнул  к  груди и не хотел  вылезать наружу -  цеплялся краями за
одежду, царапал кожу.
     Теперь  настал  час  завершить  эту долгую историю, и долинщик  тянул и
тянул за веревочку; камень не поддавался,  альв  сердито дернул  за нее  - и
порвал. Холодный  обломок комком  снега  скользнул под  рубашкой  и замер  у
живота. Пришлось расстегиваться и доставать его.
     Ветер ледяными  щупальцами погладил обнаженную кожу,  и Ренкр  поспешил
застегнуться.  Но  было поздно  - пронизавший  насквозь  все  тело холод  не
уходил. Пальцы мгновенно задеревенели - альв сжимал обломок  Камня изо  всех
сил, боясь ненароком уронить. И готовясь к главному.
     Наверное, что-то такое отразилось  в его взгляде, потому что горгули  и
тролли  уже  отступали  назад  по  заледеневшему  склону,  где,  присыпанные
небесной  белизной,  торчали  почерневшие  обломки  камней.  А Глаз  -  Глаз
внезапно вздрогнул, словно в его каменное отверстие попала соринка.
     Земля выскользнула из-под ног Ренкра, и он начал заваливаться на спину,
заранее предощущая  острые  клыки скальной породы, на которые ему  надлежало
упасть.
     Небо,  словно  осознав исключительность  момента,  замерло  чудовищной,
неохватной  картиной  -  и  через   все  это  гигантское  полотно  пролегала
незаметная  дотоле полоса,  перечеркивая изображение  и вонзаясь смертельным
дроти