два не потерял равновесие.
Эсфирь Самуиловна решительно схватила его за руку и  потащила с  собой.  Сперва
Тарас хотел вырваться и  даже зарычал сквозь зубы,  собираясь выдернуть руку...
но  идти,  когда тебя вот так ведут,  да ещ„ и  ласково приговаривают при этом,
вдруг оказалось легко и  необыкновенно приятно,  и  Тарас раздумал противиться.
Они  снова  одолели  длинный  загнутый  коридор  коммуналки и  оказались  перед
т„ти-фириной дверью.  Крохотный тамбур за  нею был шириной в  полтора его шага.
Т„тя Фира открыла внутреннюю дверь...
     - Чертог сиял, - сказал Снегир„в.
     Глаза у Тараса представляли собой две опухшие щ„лки,  яркий свет заставлял
его щуриться вс„ больше,  и  тем не менее он разглядел,  что кроме дяди Л„ши за
накрытым столом присутствовал ещ„ один человек.  Девушка,  похожая на княжну из
опального и обедневшего,  но очень гордого рода, вскочила со стула и побежала к
нему:
     - Тарас! Тарасик...
     Эсфирь Самуиловна уже шарила в распахнутом шкафчике:
     - Марля, перекись, йод... Каролиночка, посади Тарасика на табуретку!..
     Каролина,  подумал Тарас.  Это была вправду Она,  и теперь он знал, как Е„
звать.  И класть он,  пожалуй,  хотел на вс„ и на всех - на Журбу, на Сморчка и
вообще,  -  потому что его княжна Каролина была здесь,  с  ним,  и это значило,
блин,  что будет вс„ хорошо.  Голова у него окончательно закружилась. Он сел на
табуретку и  позволил  женщинам делать  с  собой  вс„,  что  им  представлялось
необходимым. Каролина, кажется, плакала. Он хотел ей сказать, что на самом деле
ничего непоправимого не произошло, но язык не ворочался, и он промолчал.
     Т„ти-Фирин кот Васька,  взлетевший поначалу на шкаф, ужасно разволновался,
соскочил вниз и  хлопотал как умел:  метался туда и  сюда,  кричал и  порывался
влезть на колени к Тарасу. Снегир„в подхватил его на руки, чтобы не мешал.
     - Анекдот есть,  -  опошлил он  происходящее.  -  Режет  хирург человека в
операционной, командует: "Скальпель!" Кот под ногами вертится: "Мяу!" Хирург:
     "Зажим!" Кот:  "Мяу!  Мя-ау!!" -  "Тампон!" - "Мя-а-а-а-а!!!" - "Ну на, на
тебе печ„нки, только отвяжись, паразит..."

     ]
     Каролина  увидела,  как  разбитые  губы  Тараса  дрогнули и  растянулись в
ухмылке. Кажется, жизнь действительно ещ„ не кончалась...

     Только не галоп!..

     Очередная оттепель  расквасила грунт  на  открытом  манеже  до  слякотного
состояния.  Потом  опять ударил мороз и  прихватил жижу  кочками,  опасными для
лошадиных копыт.  Выпускать на  подобный манеж  смену  было  чревато,  и  Роман
Романович велел ехать в  парк.  По улочкам -  шагом,  а как доберутся до хорошо
заснеженных и нескользких аллей - можно и порысить.
     - Мячик головной,  -  распоряжался тренер.  -  За  ним Карнавал,  Одиссей,
Ветерок...
     Дворик  перед  конюшней  освещали  два  круглых  матовых  фонаря.   Лошади
топтались,  фыркали,  выдыхали облака пара.  Стаське предстояло ехать  почти  в
самом хвосте,  даже после кобыл. Сегодня ей достался громадный - рукой до спины
не  достать -  гнедой мерин Хеопс.  Все хвалили его за  добронравие и  мягкость
аллюров,  Стаська знала,  что на н„м любили ездить самые маленькие девчушки, но
лично е„ он своими размерами просто потрясал и  повергал в трепет.  Когда Роман
Романович велел ей чистить его и  седлать,  душа натурально ушла в  пятки.  Для
начала  она  скормила  гиганту  полкармана  морковки,  потом,  сочтя  отношения
установленными,  попробовала почистить его. Но то ли щ„тка оказалась жестковата
для  нежной шкуры Хеопса,  то  ли  Стаськины опасливые прикосновения показались
щекоткой, а может, просто стих напал пошалить - конь задрал голову на абсолютно
недосягаемую высоту и закрутился по деннику, уворачиваясь от щ„тки.
     - А ну стой! Стой смирно, кому говорю!.. - Стаська тщетно пыталась поймать
его хотя бы за гриву. - Да стой же ты, пирамида ходячая!..
     Вс„  напрасно.  Хеопс  в  упор  отказывался признавать Стаську  над  собою
начальницей и продолжал безобразничать.
     Спасли  "подготовленную всадницу" две  полузнакомые т„тки.  Они  подошли к
открытой двери денника, и Хеопса как подменили.
     - Здравствуй,  мальчик,  здравствуй,  маленький, - окликнула его та, что в
очках.  Конь сейчас же  прекратил беготню,  забавно хрюкнул и  полез носом ей в
руки.  Схрумкал сухарик и принялся канючить ещ„:  кланяясь,  вытягивал переднюю
ногу и помавал в воздухе широким, как блюдце, копытом.
     - Мне он разок так вот "сделал ножкой" прямо в  колено,  -  сказала вторая
т„тка,  одетая поверх куртки в  п„струю лоскутную безрукавку.  -  Ну  и  что ты
думаешь?
     К штанам прикоснулся, а к ноге - нет. Вс„ понимает, паршивец!
     Стаська тем временем использовала свой шанс и проворно заработала щ„ткой.
     - Хеопсику я  всегда вс„  прощу,  потому что он  очень порядочный конь,  -
сказала первая т„тка.  - Меня, помню, в "Тридцатке" разок посадили на одного...
Самого,  как обещали,  доброго-смирного,  я тогда после болезни была...  Кантом
его,   помнится,   звали.  Только  поехала,  вдруг  чувствую,  сердце  начинает
прихватывать.  В глазах темно,  воздуху не хватает, а он знаешь что? Понял, что
всаднику поплохело,  что у  меня сил не  стало справляться,  и  давай по полной
программе меня убивать! На "свечку" вста„т - и потом сразу "козла"! На "свечку"
- "козла"!..  И так злобно,  жестоко!  Ребята,  кто видел, седые волосы нажили.
Как-то вс„ же я усидела, но потом долго спокойно к лошади подойти не могла...
     Стаська,  лихорадочно сметавшая с  крупа  Хеопса налипшие опилки и  прочую
"пыль веков",  при  этих словах опять задалась вопросом,  что  вообще она здесь
делает и  зачем ей вс„ это надо.  То есть теоретически она,  конечно,  и раньше
догадывалась,  что лошадь,  с  е„-то силой и быстротой,  при желании очень даже
способна убить человека.  Ну,  там,  не  всякого -  того же  Романа Романовича,
положим,  фиг ли застанешь врасплох!  -  но лично е„, Стаську, совершенно точно
играючи пришибет самый завалящий кон„к.  Прежде она полагала: надо сделать так,
чтобы лошади просто в голову не пришло на не„ рассердиться, и будет вс„ хорошо.
А теперь выясняется, что существует ещ„ и лошадиная подлость?..
     - Ну и что?.. - предательски задрожавшим голосом сказала она Хеопсу, когда
взрослые всадницы отошли от двери. - Я, значит, к тебе "миленький-хорошенький",
а выедем, и ты меня тоже так же начн„шь? Убивать? А?..
     Хеопс оглянулся, изумл„нно посмотрел на не„ и попытался с мясом выдрать из
куртки карман, в котором она держала морковку.
     И вот они (кто ловко, а некоторые по-прежнему кое-как) забрались в с„дла и
неотвратимо направлялись к  воротам,  и  у  Стаськи от  страха  начало урчать в
животе.  В  голову полезли когда-то услышанные истории о  том,  как буйствуют и
бесчинствуют  кони,   оказавшись   "в   полях",   как   лихо   сбрасывают  даже
подготовленных всадников...  Где  они,  эти  ужасные  поля,  Стаська  не  имела
никакого понятия. Наверное, конники обозначали этим словом вс„ находившееся вне
пределов манежа. Вот сейчас выедут за ворота, и... и...
     Она  твердо сказала себе,  что во  вс„м надо видеть положительные моменты.
Если бы  занятие происходило обычным порядком,  под  конец обязательно стали бы
пробовать подъ„мы в  галоп.  Стаська была  готова  на  многое,  лишь  бы  этого
избежать.  Галопа -  после нескольких "прихватов" с  прол„тами во  весь дух  по
манежу - она боялась панически.
     - Стремена на дырочку покороче, - напутствовал Роман Романович проезжавших
мимо учеников.  - Стасик, тебя тоже касается. Это вам не манеж, здесь вс„ очень
серь„зно!  Команды головного передавать по  цепочке!  Если  конь вдруг понес„т,
сразу направляйте его переднему прямо в хвост...
     - А если тот задом ударит?.. - жалобно спросил голос из темноты, и Стаська
с некоторым облегчением поняла, что, оказывается, были здесь и другие трусихи.
     - Самый лучший тормоз для лошади - другая лошадь, и особенно бьющая задом,
- воодушевил девочек тренер. - Часы у кого-нибудь есть?
     Слово Романа Романовича было для  Стаськи законом,  никакому обсуждению не
подлежавшим.  Сказал укоротить стремя на дырочку -  значит,  надо укоротить. Но
если кто полагает,  будто это очень просто проделать, сидя верхом на движущемся
коне, тот пускай попробует сам, а потом уже говорит!
     Стаська взяла в  зубы хлыстик,  рассовала по карманам перчатки (не дай Бог
упадут, прид„тся за ними слезать, а обратно в седло только с помощью подъ„много
крана!..),  взяла повод в одну руку и запустила пальцы под кожаное крыло седла.
Нащупала пряжку и попыталась расстегнуть путлище.  Это оказалось нелегко. Когда
она сообразила,  что мешает ей собственная нога,  упиравшаяся в стремя,  ремень
удалось вытянуть,  но  теперь  она  была  не  вполне уверена,  на  какую  дырку
заст„гивает его  -  действительно покороче или  на  ту  же  самую,  что была?..
Помучившись,  она застегнула как прид„тся.  Сейчас сравним с другой ногой и вс„
выясним...
     И тут е„ заново прошиб вернувшийся страх: а ведь Хеопс наверняка понимает,
насколько ещ„  неуверенно она  держится  в  седле!  Да  к  тому  же  приходится
отставлять в сторону колено, утрачивая последнюю цепкость... А вдруг он выберет
именно этот момент, чтобы...
     Хеопс не выбрал.  Не иначе,  откладывал расправу до более удобного случая.
Стаська благополучно подтянула второе стремя, надела перчатки, вернула на место
хлыстик и огляделась кругом.
     Пока она расст„гивала-заст„гивала ремни,  смена не только миновала ворота,
но  и  успела отъехать от  них достаточно далеко.  И,  как ни  странно,  ничего
ужасного за это время не произошло.  Кони, в том числе Хеопс, смирно вышагивали
друг за дружкой и вели себя на удивление пристойно. Никто не взвивался на дыбы,
не пытался прыгать через заборы или бешено уноситься в неведомом направлении...
Стаська выпрямилась в  седле и подумала:  уж верно,  Роман Романович знал,  что
творил. Если он решил, что можно е„ выпускать ездить со всеми по улице, значит,
она в самом деле на это способна. Ему же видней!
     Два  с  половиной  метра  -   это  очень  приличная  высота  над,  земл„й.
Воспринимаешь окружающее совсем не так, как на прогулке пешком. Вровень с лицом
проплывают макушки  кустов,  и  есть  риск  оставить шапочку на  ветвях  бер„з,
раскинутых над дорогой.  Видно вс„, что делается за глухими заборами, на крышах
сараев и гаражей...  Правда, и вниз лететь с такой высоты мало не покажется, но
без конца думать об этом вс„ равно без толку.  Прид„тся падать -  ну, упад„м. А
прежде смерти, как дядя Л„ша говорит, помирать незачем...
     Хеопс  заметил  автомобиль,  приближавшийся из  бокового проезда,  намного
раньше всадницы. Стаська спохватилась, только когда сзади завопили: "Машина!.."
а  конь  успел  разволноваться  вовсю.  Она  сразу  вспомнила,  что  с  уличным
транспортом у Хеопса были проблемы,  и вконец перетрусила. Огромный конь, такой
нахальный и  независимый в деннике,  разом превратился в трепещущего жереб„нка.
Он  с  явным удовольствием шмыгнул бы,  как  в  детстве,  за  мамку,  но  мамки
поблизости не было, а значит, оставалось одно - удирать!..
     Сломя голову и не разбирая дороги!..
     Стаська,  под которой вертелись и испуганно приседали пятьсот кило готовых
к  действию мышц,  восприняла мысли коня с той телепатической ч„ткостью,  какая
бывает только со страху.
     - Тихо,  маленький,  тихо,-  произнесла она раздельно и  строго.  Схватила
натянутый повод вместе с  хлыстиком в правую руку (что было,  вообще говоря,  в
корне  неправильно и  даже  опасно),  а  левой  похлопала Хеопса по  гриве,  по
напряж„нной вскинутой шее:  - Ну, ну, вс„ в порядке! Не съест тебя машинка, она
и кусаться-то не умеет. Ты вот по дорожке гуляешь - и она погулять вышла...
     Душа у не„ пребывала в пятках,  а сердце - у горла, но Хеопс слышал только
ровный,  успокаивающий голос.  Лететь вниз -  на  асфальт,  между прочим,  -  у
Стаськи никакого желания не  имелось,  да и  конь,  если дать ему бесконтрольно
удрать,  мог  по  глупости искалечиться.  То  есть показывать страх было просто
НЕЛЬЗЯ.  Говорят,  будто  с  животными  этот  номер  не  проходит,  но  Стаська
справилась. Мало-помалу Хеопс перестал танцевать. И лишь раз-другой раздраж„нно
схлестнул себя хвостом по бокам, провожая удалявшийся автомобиль.
     Пока шли до следующего фонаря,  он успокоился совершенно.  И  даже ухом не
пов„л,  когда за сетчатым забором принялась греметь цепью и хрипло гавкать злая
сторожевая собака.
     Удобная,  покрытая  слежавшимся снегом  парковая дорожка  начиналась ровно
там,  где кончалось всякое уличное освещение. Длинную аллею, изгибавшуюся вдоль
берега озера,  озаряли только зв„зды и луна (бросавшая,  кроме шуток, кое-какую
тень).  Лошадям такого света,  похоже,  хватало, зато Стаська начисто прозевала
момент,  когда головная подняла вороного Мячика в  рысь.  Может,  подвели очки,
запотевшие от дыхания,  а может, кто-то забыл передать по цепочке в хвост смены
команду "Строевой рысью -  марш!".  Стаська только заметила,  как начало быстро
удаляться расплывчато-т„мное пятно,  которым была  для  не„  передняя всадница.
Отставать не  годилось!  Стаська  подобрала повод,  тронула  Хеопса  пятками  и
чмокнула, посылая его впер„д.
     Вот тут он ей и  отплатил за морковку и  ласку,  за то,  что так тщательно
чистила и седлала, за то, наконец, что не позволила хищным, питающимся лошадьми
"Жигулям" слопать его на ужин. Он сам оценил расстояние и сделал вывод, как его
лучше  преодолеть.  Стаська ощутила упругий и  мощный  подъ„м...  и  е„  плавно
закачало в седле вверх-вниз. Точно в лодке, когда набегают волны от катера.
     Секунду спустя она  поняла,  что СКАЧЕТ ГАЛОПОМ,  и  пришла в  неописуемый
ужас. Нет!.. Только не это!..
     Однако  почему-то  она  не  д„рнула  повод,  останавливая коня.  Наверное,
потому,  что  могучий Хеопс вздымался под  нею  спокойно и  ровно,  безо всяких
истерик.   И  Стаська  раздумала  его  останавливать,   перевела  дух,   начала
приноравливаться к ритму,  что-то открывая для себя,  всем телом вбирая новое и
такое удивительное ощущение...
     Деревья по  правую руку неожиданно расступились,  и  по  снегу заскользили
тени всадников и  коней,  а  совсем рядом со Стаськой полетела луна -  большая,
яркая,  круглая,  окруж„нная  серебряными  облаками  и  драгоценными  россыпями
созвездий...
     Они  с  Хеопсом проскакали галопом целых  двести метров,  и  когда догнали
переднюю лошадь и волей-неволей пришлось переходить на рысь,  Стаське было даже
жаль, что вс„ так скоро закончилось.

     Поединок

     Сегодня у  Наташи был выходной,  и  она приехала к брату,  чтобы самолично
вывезти  его  на  дневную  прогулку.  Клиника Ассаргадона не  зря  находилась в
курортном пос„лке:  при ней имелся участок с  хорошим садиком и  видом на море.
Коле  так  нравилось,  когда  его  вывозили  наружу,  нравилось зимнее  солнце,
дробившееся в  ледяных каплях  на  ветках,  нравился сырой  ветер  с  залива  и
снежинки, таявшие на лице. Совсем не то что однообразно-тепловатый, пропитанный
специфическими запахами воздух больницы, в которой он валялся до ноября,
     Вот если бы от этих прогулок ему ещ„ и была какая-то польза...
     Наташа привычно закатила тележку на пандус,  потом в  коридор.  Гуляли они
всегда в  одно и то же время,  и к моменту возвращения влажная уборка в Колиной
палате обычно бывала уже завершена,  даже пол успевал высохнуть,  но в этот раз
произошла  какая-то  накладка.   Из  двери  высунулась  молоденькая  девушка  с
оранжевой  импортной  шваброй,   извинилась  и   смущ„нно  попросила  чуть-чуть
подождать.
     - Хорошо,  -  послушно кивнула Наташа.  Наверное, девушке здорово нагорело
бы,  узнай о е„ нерасторопности большое начальство.  Порядки здесь царили вроде
тех,  которыми в сво„ время славилась глазная клиника Ф„дорова.  Там тоже самая
последняя уборщица получала фантастическую по тогдашней жизни зарплату. Но зато
и  бросалась,  как тигрица на  добычу,  со шваброй и  горячей водой на малейшую
грязючку, замеченную на стерильном полу.
     Развернув каталку,  Наташа вернулась с нею обратно на пост. Там, в эркере,
были широкие окна,  щедро пропускавшие дневной свет.  А возле окон - настоящие,
живые, не искусственные растения, и пахло от них влагой и зеленью.
     Ещ„ на посту имелся компьютер.  Его задачей было обрабатывать информацию с
медицинских приборов,  установленных в  каждой  палате,  и  выдавать справочные
данные  и  рекомендации,   а  то  и  тревожный  сигнал.  Компьютер  был  мощным
быстродействующим агрегатом,  но,  как однажды выразился Коля, "пока устройство
из  магазина нес„шь,  фирма уже десять новых придумала".  То есть даже и  такую
машину надо время от времени модернизировать. Приводить в соответствие с новыми
требованиями. Которые сами тут же начинают стремительно устаревать...
     Вот так и  совпало,  что на посту красовался обширный передвижной стол,  с
процессорного блока машины был снят кожух,  а  в  электронной начинке ковырялся
компьютерный гений.
     За процессом восторженно и опасливо наблюдали медсестра и врачиха.
     - Вс„  просто,   -  небрежно  комментировал  гений.  -  Бер„м  отверточку,
отвинчиваем вот здесь...
     В  отличие от  своих  собеседниц он  был  не  просто молод -  он  выглядел
неприлично,  вызывающе  юным.  Тощий,  нескладный,  он  носил  длинные  волосы,
расч„санные на пробор. Волосы мешали ему, и он убирал их за уши.
     - Ничего себе просто,  -  по„жилась медсестра.  - Меня озолоти, чтобы я за
это взялась!
     - То ли дело с человеком!  - поддержала врачиха. - Посмотришь, и сразу вс„
ясно. Открыл, почистил, зашил... А тут!..
     Наташу,  помимо желания слушавшую их  разговор,  тут  же  одолели мысли  о
собственном несовершенстве.  Она-то ничего толком не понимала ни в медицине, ни
в  технике.  Ну,  там,  азы первой помощи,  которым научили в "Эгиде"...  и азы
программирования, которым научил Коля. Она посмотрела на брата.
     Коля  изо  всех  сил  скашивал глаза,  стараясь рассмотреть,  что  же  там
происходило. Голова по-прежнему не двигалась, а попросить, чтобы его повернули,
мешала дурацкая гордость.  Наташа слегка толкнула тележку и  притворилась,  что
сделала это случайно.
     Гений  не  глядя  сунул  в  при„мный лоток  радужную пластинку оптического
диска:
     - А теперь включаем и...
     - Диск-то поправь, чучело, - неожиданно сказал Коля. - Заклинит сейчас!
     Гений вскинул патлатую голову и  устремил на  непрошеного советчика весьма
выразительный  взгляд.   Он  пребывал  именно  в  том  возрасте,   когда  любое
постороннее мнение  кажется посягательством на  суверенитет.  Лоток  между  тем
начал втягиваться внутрь,  небрежно положенный диск выехал из гнезда и оказался
зажат между подвижной и неподвижной частями.  Машину,  как и предсказывал Коля,
заклинило,  дисплей обиженно запищал,  и  на  экране  возникла красная надпись.
Гений  оглянулся  и  убрал  е„  нажатием  клавиши,   но  она  выскочила  опять,
сопровождаемая  пронзительным  звуковым  сигналом.   Гений   снова   ударил  по
клавиатуре. Истошный писк прекратился, но лишь на секунду.
     - Это что такое? - перепугалась врачиха. - Вс„ сломалось?..
     - Ну  что ты ему под руку,  -  сказала медсестра.  -  И  так,  видишь,  не
получается.
     Уши  гения начали приобретать малиновый цвет.  Он  д„ргал сопротивлявшийся
лоток, боясь повредить нежную технику и безуспешно пытаясь вытащить диск.
     - Ткни  "Reset",  -  потребовал  Коля.  Гений  зло  покосился  на  него  и
принципиально выключил питание компьютера. Потом снова включил.
     - Едут в машине новый русский, инженер и программист, - ядовито проговорил
Коля.  -  Вдруг авто мобиль дыр-дыр -  и ни с места. Новый русский хватается за
"трубу",  ща,  говорит,  братков вызову,  новув  тачку  пригонят.  Инженер ему:
погоди,   мол,  надо  сперва  под  капот  глянуть,  мо