В  Бельгийском
Конго, Нигерии, Камеруне и на Золотом Берегу  возникли  огромные  плантации.
Запад получил свой маргарин. А  африканцы  стали  полурабами  на  бескрайних
плантациях.
   Другой пример - каучук. В начале века,  когда  в  США  возникло  массовое
производство автомобилей и стремительно повысился спрос на каучук для шин  и
трубопроводов, торговцы, вступив в сговор  с  местными  властями,  заставили
индейцев Амазонки собирать  его(7).  Роджер  Кэсмент,  английский  консул  в
Рио-де-Жанейро, рассказывал, что производство  четырех  тысяч  тонн  каучука
компанией "Путумайо рубер" (Putumayo rubber) в период между 1900 и 1911  гг.
привело к смерти 30 тыс. индейцев.
   Разумеется, можно возразить, что подобное - "крайность" и не типично  для
империализма нового типа. Конечно же, колониальные власти порой были жестоки
и причинили немало зла.  Но  они  строили  школы  и  оказывали  элементарную
медицинскую помощь местному населению,  находящемуся  под  их  властью.  Они
проводили санитарные мероприятия и улучшили водоснабжение.  Несомненно,  что
они в определенном смысле повысили уровень жизни.
   Также не вполне  оправданно  романтически  идеализировать  доколониальные
общества или возлагать  всю  вину  за  нищету  современных  неиндустриальных
народов  только  на  империализм.  Климат,  местная  коррупция  и   тирания,
невежество и неприязнь к иностранцам - все способствовало такому  положению.
Нищета и угнетение царили здесь задолго до появления европейцев.
   Некогда вырванные из мелкотоварного хозяйства и обязанные производить для
денежного и валютного обмена, поощряемые или  принуждаемые  реорганизовывать
свои  социальные  структуры  с  ориентацией,  к   примеру,   на   разработку
месторождений полезных ископаемых или работу на  плантациях,  народы  Первой
волны оказались ввергнутыми в экономическую зависимость от рынка, на который
они не могли влиять. Нередко их лидеров покупали, их культуры осмеивали,  их
язык  запрещали.  Помимо  того,  колониальные  власти  внушали  порабощенным
народам чувство психологической неполноценности, что даже сегодня  проявляет
себя как препятствие к экономическому и социальному развитию.
   В мире Второй волны империализм не был очень щедрым.  Как  писал  историк
Уильям Вудраф: "Ради невиданно возросшего благосостояния  европейских  стран
им  приходилось  выносить  эксплуатацию  своих  территорий  и   возрастающую
торговлю"(8). Глубоко внедренный в саму структуру  экономики  Второй  волны,
удовлетворяющий  свою  ненасытную  потребность   в   ресурсах,   империализм
маршировал по планете.
   В 1492 г., когда  Колумб  впервые  высадился  в  Новом  Свете,  европейцы
контролировали только 9% территории земного шара. К 1801  г.  они  управляли
третью. К 1880  г.  -  двумя  третями.  К  1935  г.  европейцы  осуществляли
политический контроль над 85%  земной  поверхности  планеты  и  над  70%  ее
населения. Как и само общество Второй волны, мир был поделен на интеграторов
и интегрируемых.



   Интеграция по-американски

   Однако не все интеграторы были равны. Государства Второй волны вели между
собой  усиливающуюся  кровавую  битву  за  власть  над  возникающей  мировой
экономической системой(9). Авторитет Англии и Франции попыталась  поколебать
в  первой  мировой  войне   возрастающая   индустриальная   мощь   Германии.
Опустошительные разрушения, невероятный всплеск инфляции и последовавшая  за
тем депрессия, революция в России - все это ослабило мировой  индустриальный
рынок.
   Эти обстоятельства повлекли за собой спад темпов роста мировой  торговли,
и хотя торговая система объединила большое число  стран,  фактический  объем
международного товарооборота уменьшился.  Вторая  мировая  война  еще  более
замедлила развитие интегрированного мирового рынка.
   К концу второй мировой войны Западная Европа лежала в  дымящихся  руинах.
Германия походила на  лунный  ландшафт.  Советский  Союз  понес  неописуемые
материальные и людские потери. Японская промышленность  была  разрушена.  Из
главных  промышленных  держав  только  экономика   Соединенных   Штатов   не
пострадала. К 1946-1950 гг. мировая экономика пребывала в такой разрухе, что
внешняя торговля находилась на более низком уровне, чем в 1913 г. (10)
   Помимо   того,   слабосилие   переживших   войну    европейских    держав
благоприятствовало тому, что одна колония за другой  требовали  политической
независимости. Ганди*,  Хо  Ши  Мин**,  Джомо  Кениата***  и  другие  лидеры
национальных движений разворачивали борьбу за освобождение от колонизаторов.
   Даже еще до того, как смолкли военные орудия,  стало  очевидно,  что  вся
мировая  индустриальная  эко---------------------------------------*   Ганди
Мохаяддас   Карамчанд   (1869-1948)   -   один   из    лидеров    индийского
национально-освободительного движения, его идеолог.
   **  Хо  Ши  Мин  (1890-1969)  -  деятель  вьетнамского  и  международного
коммунистического движения.
   *** Кениата Джомо (ок. 1893-1978) - президент  Республики  Кения.  номика
после войны будет реконструирована на новой основе.
   Задачу реорганизации и реинтеграции системы Второй волны  взяли  на  себя
два государства  -  Соединенные  Штаты  и  Союз  Советских  Социалистических
Республик.
   До того времени Соединенные Штаты  играли  ограниченную  роль  в  широкой
имперской кампании. Устанавливая свои собственные  границы,  они  уничтожили
коренные  индейские  народы  и  загнали  их  в  резервации.  В   Мексике   и
Пуэрто-Рико, на Кубе и Филиппинах американцы  копировали  имперскую  тактику
англичан, французов и немцев.  В  Латинской  Америке  на  протяжении  первых
десятилетий этого века американская "дипломатия  доллара"  помогла  "Юнайтед
фрут" (United Fruit) и другим корпорациям обеспечивать низкие цены на сахар,
бананы, кофе, медь и другие товары. Однако  же  в  сравнении  с  европейцами
Соединенные Штаты были младшими партнерами в грандиозном имперском крестовом
походе.
   После второй мировой войны Соединенные Штаты,  напротив,  заняли  ведущее
положение как главный кредитор в мире. Они  располагали  наиболее  передовой
технологией, наиболее  прочной  политической  структурой  и  представившейся
возможностью двигаться  в  сильно  разреженной  атмосфере  власти,  оставляя
позади побежденных соперников, в то время как те были вынуждены ретироваться
из колоний.


   Еще в 1941 г. финансовые стратеги США начали строить  планы  послевоенной
реинтеграции мировой экономики в интересах Америки. Во время  конференции  в
Бреттон Вудсе, которая проходила в  1944  г.  под  руководством  Соединенных
Штатов,  сорок  четыре  государства  согласились   учредить   две   основных
интеграционных  организации  -  Международный  Валютный  Фонд  и   Всемирный
Банк(11).
   МВФ заставил входящие в него страны искусственно поддерживать курс  своих
денег по отношению к доллару или золоту, большая часть которого находилась в
руках Соединенных Штатов. (К 1948 г. Соединенные  Штаты  владели  72%  всего
мирового золотого запаса. ) Таким образом МВФ определил базовое  соотношение
главных мировых валют(12).
   Тем  временем  Всемирный  Банк,  созданный  вначале,  чтобы  обеспечивать
послевоенные фонды реконструкции в  европейских  странах,  постепенно  начал
предоставлять заемы и неиндустриальным странам тоже. Это  часто  делалось  с
целью   строительства   дорог,   портов,   гаваней   и   других    "объектов
инфраструктуры",   чтобы   содействовать   развитию   экспорта    сырья    и
сельскохозяйственной продукции в государства Второй волны.
   Вскоре в систему был включен третий компонент - Генеральное соглашение  о
тарифах и торговле, сокращенно ГАТТ. Данное соглашение, инициатором которого
также были Соединенные Штаты, подразумевало либерализацию  торговли,  но  на
деле не давало возможности бедным странам с отставшими технологиями защитить
свою малую неокрепшую промышленность.
   Эти три структуры были связаны между собой решением, что Мировой Банк  не
будет предоставлять кредиты стране, которая  отказывается  присоединиться  к
МВФ или выполнять условия ГАТТ.
   Такая система препятствовала должникам Соединенных Штатов, намеревавшимся
сократить свои обязательства путем валютных или тарифных махинаций.
   Она  усиливала  конкурентоспособность  американской   промышленности   на
мировом  рынке.  Помимо  того,  она  предоставляла  промышленным   державам,
особенно Соединенным Штатам, возможность влиять на планирование экономики во
множестве стран Первой волны даже после того, как  они  обрели  политическую
независимость.
   Эти три взаимосвязанных органа образовали единую интеграционную структуру
для мировой торговли. И с 1944 г. до начала 1970-х годов  Соединенные  Штаты
фактически  контролировали  эту  систему.  Среди  стран  они   интегрировали
интеграторов.



   Социалистический империализм

   Тем временем  американское  лидерство  в  мире  Второй  волны  все  более
оспаривалось   набирающим   мощь   Советским   Союзом.   СССР    и    другие
социалистические страны изображали из себя противников империализма и друзей
колониальных народов мира. В 1916 г., за год  до  прихода  к  власти,  Ленин
резко критиковал капиталистические страны за их колониальную  политику.  Его
труд "Империализм, как высшая стадия капитализма"  стал  одной  из  наиболее
влиятельных книг  века  и  все  еще  оказывает  свое  воздействие  на  сотни
миллионов людей во всем мире.
   Но Ленин рассматривал империализм как  чисто  капиталистическое  явление.
Капиталистические страны, писал он, притесняют и колонизируют другие  страны
не вследствие выбора, а по  необходимости.  Сомнительный  закон,  выдвинутый
Марксом, утверждал, что прибыли в капиталистической экономике  демонстрируют
всеобщую, неопровержимую тенденцию с течением времени идти на убыль. Поэтому
Ленин предполагал, что  капиталистические  страны  на  их  последней  стадии
стремятся "сверхприбылями",  получаемыми  извне,  компенсировать  уменьшение
прибылей,  получаемых  дома.  Только  социализм,   убеждал   он,   освободит
колониальные народы от угнетения и нищеты, потому что социализму не  присуще
стремление подвергнуть их экономической эксплуатации.
   Ленин не учитывал, что множество тех же самых глубинных законов,  которые
управляли  капиталистическими  промышленными  странами,  действовали   и   в
социалистических промышленных странах тоже. Они ведь тоже  составляли  часть
международной валютной системы, тоже базировали свои экономики на  отделении
производства от потребления. Они так же нуждались в  рынке  (пусть  даже  не
ориентированном   на   получение   прибыли),   чтобы   вновь    воссоединить
производителя и  потребителя.  Они  тоже  испытывали  нужду  в  сырье  из-за
границы, чтобы снабжать  свои  промышленные  предприятия.  И  по  всем  этим
причинам им так же нужна была интегрированная мировая экономическая система,
через которую они  могли  бы  удовлетворять  свои  потребности  и  продавать
повсюду свою продукцию.
   Действительно,  Ленин  в  то  же  самое  время,   когда   он   критиковал
империализм, говорил о цели социализма "не только теснее сплотить нации,  но
и  объединить  их".  Как  писал   советский   исследователь   М.   Сенин   в
"Социалистической интеграции", к  1920  г.  Ленин  "считал  сближение  наций
объективным процессом... который окончательно и навсегда приведет к созданию
единой мировой экономики, регулируемой на основе... общего плана"(13). И это
выражало совершенно индустриальную точку зрения.
   Социалистические индустриальные страны подталкивали те же самые  сырьевые
потребности, какие были в капиталистических странах(14). Они тоже  нуждались
в хлопке, кофе, никеле, сахаре, пшенице и  других  товарах,  чтобы  снабжать
свои  многочисленные  предприятия  и   обеспечивать   городское   население.
Советский  Союз  имел  (и  по-прежнему  имеет)  огромные  запасы   природных
ресурсов. Это марганец, свинец, цинк, каменный уголь, фосфаты и  золото.  Но
все это есть и у Соединенных Штатов, однако же это не удерживает ни одну  из
стран от стремления купить сырье у других по возможно более дешевой цене.
   С  момента  своего  возникновения  Советский  Союз  стал  частью  мировой
валютной системы. Как только какая-либо  страна  входила  в  эту  систему  и
принимала "обычные" правила коммерческой деятельности,  она  сковывала  себя
такими общепринятыми понятиями,  как  рентабельность  и  производительность,
уходившими во времена раннего капитализма. А это заставляло  принять,  пусть
даже   неосознанно,   традиционные   экономические    понятия,    категории,
определения, систему отчетности и систему мер.
   Социалистические  менеджеры  и  экономисты,   точно   так   же   как   их
капиталистические коллеги, рассчитывали стоимость производства  собственного
сырья и сравнивали с ценой, по которой можно было приобрести его на стороне.
И тут уже они должны были честно решать, что выгоднее - "делать или купить",
то  есть  вставали  перед  проблемой,  с  которой   ежедневно   сталкивались
капиталистические корпорации. И вскоре становилось очевидным,  что  покупать
определенное сырье на мировом рынке дешевле, чем  пытаться  производить  его
дома.
   Как только  принималось  такое  решение,  энергичные  советские  торговые
посредники прочесывали  мировой  рынок  и  покупали  сырье  по  ценам  более
дешевым,  чем   те,   которые   уже   давно   были   искусственно   занижены
империалистическими торговцами.  Советские  грузовики  ездили  на  резиновых
шинах, каучук для изготовления которых был куплен по цене, установленной  ab
initie английскими коммерсантами в Малайе. Надо отметить,  что  в  последние
годы Советский Союз (который содержит там войска) платил Гвинее 6  долл.  за
тонну боксита, тогда как американцы платили 23 долл.  (15).  Индия  выражала
протест, что русские на 30% завышали цены на импорт и к тому же  платили  на
30% меньше за  индийский  экспорт.  Иран  и  Афганистан  поставляли  Советам
природный газ по ценам ниже рыночных. Таким образом, Советский Союз, так  же
как его капиталистические противники, извлекал выгоды из  колониальных  цен.
Поступать  иначе  означало   замедлить   процесс   индустриализации   своего
государства.
   Советский  Союз  подталкивали  к  империалистическому   курсу   также   и
стратегические интересы. Столкнувшись с военной мощью  нацистской  Германии,
русские первым делом колонизировали Балтийские государства и развязали войну
в Финляндии. После второй мировой войны при помощи войск и угрозы  вторжения
они  помогали  устанавливать  и  поддерживали  "дружеские"  режимы  на  всем
протяжении большей части Восточной Европы.  Эти  страны,  промышленно  более
развитые, чем СССР, периодически подвергались с  его  стороны  эксплуатации,
что подтверждало их положение колоний или "сателлитов"(16).
   "Не может быть сомнений, - писал неомарксистский экономист Говард Шерман,
- что в  годы,  непосредственно  последовавшие  за  второй  мировой  войной,
Советский Союз вывез определенное количество ресурсов из  Восточной  Европы,
не предоставив ничего на ту же сумму  взамен...  Это  был  прямой  грабеж  и
военная репарация... Создавались также  совместные  компании,  с  тем  чтобы
Советы осуществляли в них свое руководство и получали прибыли от этих стран.
На крайне неравноправной основе составлялись  торговые  соглашения,  которые
увеличивали объем дальнейших репараций"(17).
   В настоящее время нет уже такого прямого грабежа, и  совместные  компании
исчезли, но, констатировал Шерман, есть достаточно оснований  полагать,  что
большинство обменов между  СССР  и  странами  Восточной  Европы  по-прежнему
осуществляются на неравноправной основе, и СССР оказывается в более выгодном
положении. Трудно определить, сколь  много  "прибыли"  извлекается  подобным
образом,  принимая  во  внимание  недостоверность  советских  статистических
данных. Вполне может оказаться, что расходы по содержанию советских войск по
всей Восточной Европе фактически перекрывают  экономические  выгоды.  Однако
сам факт безусловно неоспорим.
   В то время как американцы создали структуру МВФ - ГАТТ  -  Мировой  Банк,
Советский  Союз  двигался  к  осуществлению   ленинской   мечты   о   единой
интегрированной  мировой  экономической  системе   путем   создания   Совета
Экономической Взаимопомощи - СЭВ  и  принуждал  страны  Восточной  Европы  к
вхождению в эту организацию. Москва заставляла  страны,  присоединившиеся  к
СЭВ, не  только  торговать  друг  с  другом  и  с  Советским  Союзом,  но  и
представлять свои планы экономического развития Москве  на  утверждение(18).
Москва, усвоив положение Рикардо о преимуществах специализации,  действовала
точно  так  же,  как  старые  империалистические  державы  по  отношению   к
африканским,  азиатским   или   латиноамериканским   экономикам,   определяя
специализированные функции для каждой восточноевропейской экономики.  Только
Румыния открыто и стойко сопротивлялась.
   Заявляя, что Москва пытается превратить ее в "газовый  насос  и  огород",
Румыния намеревалась добиваться многостороннего  развития  своей  экономики.
Она сопротивлялась "социалистической интеграции", несмотря на оказываемое на
нее давление. Таким образом, в  то  самое  время,  когда  Соединенные  Штаты
присвоили себе роль лидера  капиталистических  индустриальных  государств  и
конструировали свои самообслуживающие механизмы, чтобы  сразу  после  второй
мировой войны  по-новому  проинтегрировать  мировую  экономическую  систему,
Советы создавали свое подобие такой системы  в  той  части  мира,  на  какую
распространялось их влияние.
   Трудно описать такое значительное, сложное и  изменяющееся  явление,  как
империализм. Его влияние на религию, воспитание, благосостояние,  литературу
и искусство, на расовые отношения, менталитет человечества,  так  же  как  и
более непосредственное - на  экономику,  все  еще  продолжает  находиться  в
центре  внимания  историков.  Несомненно,  что  в  нем   есть   определенные
положительные стороны, но немало и жестокости. Однако не  следует  чрезмерно
делать на этом упор.
   Следует видеть в империализме  катализатор  промышленного  развития  мира
Второй волны. Как скоро смогли бы индустриализироваться  Соединенные  Штаты,
Западная  Европа,  Япония   или   СССР,   не   имея   возможности   получать
продовольствие,  энергию  и  сырье  извне?  А  что  произошло  бы,  если  на
протяжении последних  десятилетий  цены  на  множество  товаров,  таких  как
бокситы, марганец, олово, ванадий или медь, были бы выше процентов на 30 или
50?
   Стоимость тысяч конечных продуктов была бы соответственно более  высокой,
а в некоторых случаях настолько велика, что это сделало  бы  невозможным  их
массовое потребление. Потрясения, вызванные в начале 1970-х  гг.  повышением
цены на нефть, дают лишь слабое представление о возможных последствиях.
   Даже  если  бы  были  отечественные  заменители,  экономическое  развитие
государств Второй волны было бы, по всей вероятности, более замедленным. Без
скрытых дотаций, получаемых империализмом,  будь  он  капиталистическим  или
социалистическим, цивилизация Второй волны вполне могла бы оказаться сегодня
там, где она была в 1920 г. или 1930 г.
   Теперь  должен  быть  ясен  великий  замысел.  Цивилизация  Второй  волны
поделила и основала мир в форме разрозненных  наций-государств.  Нуждаясь  в
ресурсах остального мира, она втянула общества  Первой  волны  и  оставшиеся
первобытными народы в денежную систему,  создала  глобально  интегрированное
рыночное пространство. Но буйно разраставшийся  империализм  был  более  чем
экономической,  политической  или  общественной  системой.  Он  стал   также
способом жизни и способом мышления. Он породил менталитет Второй волны.
   Сегодня этот менталитет - главное препятствие на  пути  создания  реально
осуществимой цивилизации Третьей волны.




   Глава 9

   ИНДУСТ-Р