нстрация в Соединенных  Штатах,  прежде  всего
встает вопрос: "Кем?"". Ревель отмечает, что обычно  это  бывает  какая-либо
местная власть, действующая автономно(30).
   Крайности   политической   централизации   несомненно    проявлялись    в
марксистских индустриальных странах. В 1850 г. Маркс призвал к  "решительной
централизации власти в  руках  государства".  Энгельс,  подобно  Гамильтону,
выступал против децентрализованных конфедераций, называя их "огромным  шагом
назад"(31). Впоследствии Советы, стремившиеся к увеличению индустриализации,
начали   создавать   наиболее    высокоцентрализованные    политические    и
экономические структуры  в  мире,  подчиняя  контролю  центральных  плановых
органов даже самые ничтожные решения в сфере производства.


   Кроме того, постепенной централизации ранее децентрализованной  экономики
помогло также важнейшее нововведение, само название которого раскрывает  его
цели: центральный банк.
   В 1694 г., на самой заре индустриальной  эры,  когда  Ньюкомен  еще  лишь
размышлял о паровом двигателе, Уильям Патерсон организовал Английский  Банк,
ставший образцом для подобных централистских  организаций  во  всех  странах
Второй волны. Ни одна страна не могла завершить свою фазу Второй  волны  без
создания собственного эквивалента этой машины для централизованного контроля
денег и кредита.
   Банк Патерсона продавал долговые обязательства (облигации) правительства;
он выпускал  валюту,  обеспеченную  правительством;  впоследствии  он  начал
регулировать также практику  выдачи  ссуд  другими  банками.  Постепенно  он
приобрел главную  функцию  всех  нынешних  центральных  банков:  центральный
контроль денежного обеспечения. В 1800 г. со сходными целями был создан Банк
Франции. За этим последовало создание в 1875 г. Рейхсбанка(32).
   В Соединенных Штатах противоречия  между  силами  Первой  и  Второй  волн
привели к крупному столкновению вокруг централизации банковской системы  уже
вскоре после принятия Конституции. Гамильтон, наиболее  выдающийся  защитник
политики Второй волны, призывал к созданию национального банка по английской
модели. Ему противостояли Юг и крайний Запад,  все  еще  тесно  связанные  с
сельским  хозяйством.  Тем  не  менее,  при  поддержке  индустриализованного
Северо-Востока он сумел законодательно провести создание  Банка  Соединенных
Штатов - предшественника современной Федеральной Резервной Системы(33).
   Призванные  правительствами  регулировать   уровень   и   темп   рыночной
активности,  центральные  банки  как  бы  с  заднего   входа   привнесли   в
капиталистическую экономику некоторую неофициальную  плановость,  достаточно
узкую и ограниченную. Деньги текли в  капиталистических  и  социалистических
обществах Второй волны по всем артериям, а потому эти общества  нуждались  в
создании центральной станции для их перекачки.  Централизованная  банковская
система  и  центральное  правительство  двигались  здесь   рука   об   руку.
Централизация была  еще  одним  доминирующим  принципом  цивилизации  Второй
волны.
   Таким образом,  мы  видим  систему  из  шести  ведущих  принципов,  некую
"программу", которая в той или иной степени действует во всех странах Второй
волны.   Эта   полудюжина   принципов   -   стандартизация,   специализация,
синхронизация, концентрация, максимизация и централизация - приложима как  к
капиталистическому,  так  и  к   социалистическому   крылу   индустриального
общества, поскольку они неизбежно выросли  из  одного  и  того  же  базового
разрыва   между   производителем   и   потребителем,   а   также   благодаря
всевозрастающей роли рынка.
   В свою очередь, эти принципы, усиливая друг друга,  неумолимо  привели  к
росту бюрократии.  Они  создали  самые  крупные,  жесткие  и  могущественные
бюрократические  организации,  которые  когда-либо  существовали  на  земле,
оставляя  человека  блуждать   в   напоминающем   Кафку*   мире   призрачных
мегаорганизаций. И если сегодня мы чувствуем, что они подавляют и порабощают
нас, мы можем проследить источник наших  проблем  вплоть  до  того  скрытого
кода, которым запрограммирована цивилизация Второй волны.
   Шесть принципов, образующих этот код, налагают  отчетливый  отпечаток  на
цивилизацию Второй волны. Сегодня, как мы  вскоре  увидим,  каждый  из  этих
фундаментальных принципов подвергается  нападению  со  стороны  сил  Третьей
волны.
   Действительно, существуют элиты Второй волны,  все  еще  применяющие  эти
правила  в  бизнесе,  банковском  деле,  трудовых  отношениях,   управлении,
образовании, средствах массовой информации. Рост новой  цивилизации  бросает
вызов всем законным интересам старой.
   В тех сдвигах и  потрясениях,  которые  вскоре  произойдут,  элитам  всех
индустриальных обществ, столь привыкшим к  установленным  правилам,  видимо,
уготована участь феодальных сеньоров прошлого. Некоторые из  них  останутся.
Некоторые будут свергнуты. Некоторые будут низведены  до  состояния  полного
бессилия или жалкой,  захудалой  знати.  Некоторые  -  наиболее  разумные  и
умеющие  приспосабливаться  -  трансформируются  и  превратятся  в   лидеров
цивилизации Третьей  волны.  ---------------------------------------*  Кафка
Франц (1883 - 1924) - австрийский писатель, использовал приемы абсурда
   Чтобы понять, кто будет делать погоду завтра, когда Третья  волна  станет
доминировать, мы должны сперва точно узнать, кто делает погоду сегодня.



   Глава 5

   ТЕХНОКРАТИЯ

   Вопрос: "Кто всем распоряжается?" - очень типичен для Второй волны.  Ведь
до  промышленного  переворота  интересоваться  этим  было  даже   неразумно.
Находясь под властью королей или шаманов, вождей, богов солнца  или  святых,
люди  редко  испытывали  сомнения  относительно  того,  кто  имеет  право  и
возможность распоряжаться ими. Одетый в лохмотья крестьянин, оторвавшись  от
пахоты, видел  за  полями  дворец  или  монастырь,  во  всем  своем  величии
возвышавшийся на горизонте. Ему не  нужен  был  ни  политолог,  ни  газетный
комментатор, чтобы разгадать загадку власти. Каждый человек знал, в чьем  он
подчинении.
   Там же, где пронеслась Вторая волна, возник другой тип  власти  -  власть
распыленная и безликая. Во главе всего оказались безымянные  "они".  Кто  же
были эти люди?



   Интеграторы

   Как мы видели, индустриализм расколол общество на тысячи примыкающих друг
к другу частей - заводы, церкви, школы, профсоюзы, тюрьмы, больницы и т.  п.
Он устранил отношения подчинения между церковью, государством  и  индивидом,
расчленил науку на самостоятельные отрасли,  разделил  трудовой  процесс  на
отдельные операции, разбил семьи на более мелкие ячейки.  Совершая  подобные
действия, индустриализм подорвал общинную жизнь и культуру.
   Кто-нибудь  должен  был  заново  собрать   все   части   вместе,   придав
совокупности новую форму.
   Данная потребность вызвала появление множества специалистов нового  типа,
главной задачей которых была интеграция. Называясь должностными  лицами  или
администраторами,      комиссарами,      координаторами,       президентами,
вице-президентами, бюрократами или менеджерами, они возникли в каждой фирме,
в  каждом  правлении  и  на  любой  ступени  общества.   И   они   оказались
необходимыми. Они были интеграторами.
   Они определяли роли и распределяли  работу,  решали,  кто  какое  получит
вознаграждение, составляли планы, разрабатывали  критерии,  давали  или  нет
рекомендации. Они устанавливали связи между  производством,  распределением,
транспортом и средствами коммуникации. Они определяли  правила,  по  которым
взаимодействовали организации. Словом, они прилаживали части общества, чтобы
те подходили одна к другой. Именно они обеспечивали развитие формации Второй
волны.
   Маркс в середине XIX столетия полагал, что тот, в чьих  руках  находились
средства труда и технология - "средства производства", тот  и  контролировал
общество. Он доказывал, что поскольку трудовая  деятельность  взаимосвязана,
рабочим необходимо приостановить  производство  и  отнять  у  хозяев  орудия
труда. Завладев орудиями труда, они смогут управлять обществом.
   Однако  история  проделала  с  Марксом  некий   фокус.   Ибо   та   самая
взаимосвязанность обеспечила все возрастающую роль новой общественной группы
- тех, кто оркестровывал или интегрировал систему. В конечном счете к власти
не пришли  ни  хозяева,  ни  рабочие.  Как  в  капиталистических,  так  и  в
социалистических странах именно интеграторы одержали верх.
   И совсем  не  собственность  на  "средства  производства"  обеспечила  им
власть.  Причина  заключалась  в  контроле  над   "средствами   интеграции".
Посмотрим же, что это за средства.
   В  деловом  мире   самыми   первыми   интеграторами   были   собственники
промышленных  предприятий,  коммерсанты,  владельцы  мельниц  и   фабриканты
металлических изделий.  Хозяин  и  несколько  его  помощников  вполне  могли
координировать  трудовую  деятельность  большого  числа  неквалифицированных
"рабочих рук" и интегрировать фирму в экономику общества.
   Поскольку в тот период владелец и интегратор был одним и  тем  же  лицом,
неудивительно, что Маркса это сбило с толку,  и  потому  он  придавал  столь
большое значение собственности. Однако по  мере  усложнения  производства  и
углубления специализации  трудовой  деятельности  в  деловом  мире  возникло
небывалое число должностных  лиц  и  экспертов,  которые  заняли  серединное
положение между хозяином и его рабочими. Объем канцелярской работы постоянно
возрастал. Вскоре в более крупных фирмах один человек, будь  то  хозяин  или
основной  совладелец  акционерного  предприятия,  уже  не  мог  постичь   до
тонкостей  весь  процесс   в   целом.   Решения   владельца   облекались   в
соответствующую форму и в  итоге  контролировались  специалистами,  занятыми
координированием системы. Так возникла новая административная элита,  власть
которой  опиралась  теперь  уже  не  на  собственность,  а   на   управление
интеграционным процессом.
   По мере усиления власти управляющего акционеры утрачивали  свое  влияние.
Компании постепенно укрупнялись, семейная собственность  рассеивалась  среди
все большего числа владельцев акций, значительная часть которых не имела  ни
малейшего  представления  о  специфике  предпринимательства.  Акционерам   в
значительной степени приходилось полагаться на менеджеров, которые не только
занимались  ведением  повседневных   дел   компании,   но   и   вырабатывали
перспективные  цели  и  определяли  стратегию.  Советы  директоров,  которые
теоретически  представляли  интересы  владельцев,  со  временем  все   более
отдалялись от них и плохо информировали их о процессах, происходящих под  их
руководством.  По  мере  того  как   все   чаще   частные   капиталовложения
производились не отдельными личностями, а опосредованно, через  организации,
подобные пенсионным фондам, совместным фондам и кредитным отделениям банков,
подлинные "владельцы" промышленных  предприятий  все  больше  оказывались  в
стороне от управления.
   Возможно, наиболее определенно о новой власти интеграторов высказался  У.
Майкл Блументаль, бывший секретарь государственного казначейства СИТА. Перед
тем  как  занять  этот  пост,  Блументаль  находился  во  главе   корпорации
"Бендикс". Когда его однажды спросили, хотелось  бы  ему  иметь  собственную
компанию, подобную "Бендиксу", Блументаль ответил: "Главное не в том,  чтобы
обладать собственностью, а в том, чтобы управлять ею. И  находясь  во  главе
корпорации,  я  глубоко  осознал  это.  Еженедельно  мы  проводили  собрания
акционеров, и я обеспечивал  девяносто  семь  процентов  голосов.  А  я  был
владельцем только восьми  тысяч  акций.  Самым  главным  для  меня  является
руководство...  Осуществлять   управление   такой   большой   структурой   и
обеспечивать ее плодотворное развитие - это для меня  более  заманчиво,  чем
делать разные глупости, к которым вынуждают меня другие"(1).
   Таким образом, деловую политику все больше определяли управляющие фирмами
или финансисты, размещающие деньги других  людей,  но  ни  в  коей  мере  не
фактические владельцы и уж тем более не рабочие. Интеграторы взяли заботу об
этом на себя.
   В социалистических странах происходили аналогичные процессы. Еще  в  1921
г. Ленин выражал недовольство советской  бюрократией.  В  1930  г.  Троцкий,
находясь в изгнании,  с  негодованием  писал  о  пяти  или  шести  миллионах
управленцев, которые "не заняты непосредственно производительным трудом,  но
руководят,  распоряжаются,  командуют,  прощают  и  накладывают  взыскания".
Средства  производства,  возможно,  и  принадлежали   государству,   "однако
государство... "принадлежит"  бюрократии",  возмущался  он.  В  1950-е  годы
Милован Джилас в своей работе "Новый класс"  ("The  New  Class")  критиковал
усиливающуюся власть  административной  элиты  в  Югославии.  Тито,  который
отправил  Джиласа  в  тюрьму,  сам  высказывал  отрицательное  отношение   к
"технократии и бюрократии, классовым врагам". Опасения  по  поводу  перехода
власти  в  руки  менеджеров  были  главной  темой  в  Китае   времен   Мао*.
---------------------------------------*  Мао  Цзэдун,  руководитель  самого
большого в мире государства Первой волны, неоднократно предостерегал  против
растущего  влияния  административной  элиты  и  видел   в   том   опасность,
сопутствующую традиционному индустриализму. (Прим. автора. )
   Как в социалистических, так и в капиталистических странах, в сущности,  к
власти пришли интеграторы. Без них части системы не могли взаимодействовать.
"Машина" не работала(2).



   Интеграционный двигатель

   Интегрирование какого-либо производства или даже  всей  промышленности  -
лишь малая часть того, что надо было сделать. Как мы видели,  в  современном
индустриальном   обществе   развивалось   множество   организаций    -    от
производственных объединений и профессиональных  союзов  до  церквей,  школ,
клиник, рекреационных групп, каждая из которых  должна  была  действовать  в
рамках установленных правил. Нужны были законы. Прежде всего необходимо было
отрегулировать между  собой  сферу  информации,  социальную  сферу  и  сферу
технологии.
   Из данной потребности в интеграции цивилизации Второй волны возник  самый
главный  координатор  всего,  интеграционный  двигатель  системы  -  большое
правительство. Именно  острая  нужда  в  объединении  частей  в  одно  целое
вызывает неуклонный рост больших правительств в любом обществе Второй волны.
   Политические демагоги то и дело выступали с  призывами  сократить  состав
правительства. Однако же, придя к власти,  те  же  самые  лидеры  обычно  не
делали правительство меньше, а, скорее, расширяли  его.  Такое  противоречие
между риторикой и реальной жизнью станет понятней,  если  мы  осознаем,  что
высочайшей целью всех правительств Второй волны было построить  и  развивать
индустриальную цивилизацию. И на фоне этого все мелкие  разногласия  меркли.
Партии и политики могли пререкаться по другим  спорным  вопросам,  здесь  же
царило  молчаливое  единодушие.  И  большое  правительство  было  частью  их
неозвученной программы, независимо от того, на какой мотив  они  пели,  ведь
индустриальные общества зависят от правительства, выполняющего весьма важные
интеграционные задачи.
   По  словам  политического  комментатора  Клейтона   Фритчи,   федеральное
правительство Соединенных Штатов Америки росло постоянно, так же как  и  при
трех недавних администрациях республиканцев, "по той  простой  причине,  что
даже  Гудини  не  смог  бы  преобразовать  его  без  серьезных  и   пагубных
последствий".
   Свободные  торговцы   доказывали,   что   правительства   вмешиваются   в
коммерческую деятельность. Но оставив частное предпринимательство  в  покое,
индустриализация стала бы развиваться намного  медленнее,  если  это  вообще
могло бы происходить.  Правительства  стимулировали  строительство  железных
дорог. Они  строили  порты,  прокладывали  дороги  и  автострады,  сооружали
каналы. Они управляли почтовой связью, создавали и упорядочивали телеграфную
и телефонную связь, системы телевизионного и радиовещания. Они разрабатывали
торговое   право   и   стандартизировали    торговлю.    Они    использовали
внешнеполитическое давление и тарифы,  чтобы  содействовать  промышленности.
Они сгоняли крестьян с земли и поставляли промышленности рабочую  силу.  Они
субсидировали энергетику и обеспечивали  развитие  технологии,  часто  через
военные заказы. На  самых  различных  уровнях  правительства  решали  тысячи
интеграционных задач, которыми другие не хотели или не могли заниматься.
   Именно  правительство  было  великим  ускорителем.  Силой  принуждения  и
взиманием налогов оно делало  то,  за  что  частное  предпринимательство  не
решалось взяться. Правительства могли  "подогревать"  ход  индустриализации,
оставляя  в  системе  достаточные  зазоры,  чтобы  частным  компаниям  стало
возможно или выгодно подключиться к процессу. Правительства могли  проводить
"предварительную интеграцию".
   Создав системы массового образования, правительства  не  только  помогали
готовить  подрастающее  поколение  к   будущему   участию   в   производстве
(фактически, поставляя рабочую силу, они субсидировали  промышленность),  но
одновременно содействовали развитию формы нуклеарной семьи. Освободив  семью
от образовательной и других  традиционных  функций,  правительство  ускорило
адаптацию семейной структуры  к  потребностям  промышленной  системы.  Таким
образом, на самых разных уровнях  правительства  прилаживали  сложную  схему
цивилизации Второй волны.
   Неудивительно, что важность интеграции возрастала, когда  менялся  состав
правительства или стиль  его  деятельности.  Президенты  и  премьер-министры
стали считать себя в первую очередь менеджерами, а уж потом общественными  и
политическими лидерами. По облику и манерам они стали почти такими  же,  как
управляющие крупными компаниями  и  промышленными  предприятиями.  Произнеся
обязательный набор слов о демократии и социальной  справедливости,  Никсоны,
картеры, тэтчеры, брежневы, жискары и охиры индустриального мира  въехали  в
кабинеты, обещав несколько больше, чем умелое ведение дел.
   Следовательно,  как  в  социалистических,  так  и   в   капиталистических
индустриальных обществах на первый план вышли  одни  и  те  же  структуры  -
крупные компании или промышленные организации и громадный  правительственный
аппарат.  И  прежде  чем  рабочие  завладели  средствами  производства,  как
предсказывал  Маркс,  или  капиталисты  удержали  власть,   на   что   могли
рассчитывать последователи Адама Смита, абсолютно  новая  общественная  сила
подвергла  сомнению  и  то  и  другое.  Технократы   завладели   "средствами
интеграции",  а  отсюда  получили  бразды  правления  в  сферах  социальной,
культурной, политической и экономической жизни. Руководили обществами Второй
волны интеграторы.



   Пирамиды власти

   Эти технократы сами образовывали иерархии элит и субэлит. Каждая  отрасль
промышленности и ветвь власти вскоре обросли  собственным  штатом  служащих,
превращавшихся в могущественных "Они".
   Спорт... религия... образование... Каждая из этих сфер имела  собственную
пирамиду власти. Возникли  ведомства  науки,  обороны,  культуры.  Власть  в
цивилизации  Второй  волны  была  распределена  между  десятками,   сотнями,
тысячами таких специализированных элит.
   В свою очередь эти  специализированные  элиты  были  объединены  в  некие
сводные элиты, членство в которых не зависело от специализации. Например,  в
Советском Союзе и странах Восточной  Европы  члены  коммунистической  партии
участвовали в самых разных отраслях деятельности, от  авиации  до  музыки  и
сталелитейного производства. Они служили основным передаточным звеном  между
субэлитами, что обеспечивало им доступ ко всей  инф