я  экономики --  на  нуле. Цены растут.  Предприятия
всеми  правдами  и неправдами  стараются урвать побольше  и дать поменьше --
работать никто не хочет.
     Народ озлоблен на экономистов, которые в  печати  все обсуждают  разные
модели   и   пути   преодоления  кризиса.  А   тем   временем   элементарная
бездеятельность  (в связи  с ожиданием своей ликвидации) или прямой  саботаж
аппарата распределения  наращивают  экономические  трудности.  Говорят,  что
повсеместно  обнаруживаются  переполненные  склады  с  дефицитными товарами,
которые не  поступают в продажу.  Тысячи товарных составов (по слухам) стоят
неразгруженными,   и  железные   дороги  бедствуют  от  нехватки  порожняка.
Закупленное по импорту не на чем доставить в Союз и развезти по его огромной
территории. Надо бы передать это дело в руки торговых кооперативов -- они бы
справились. Но, опираясь  на  дремучую неприязнь народа, местные  власти изо
всех сил стараются ликвидировать кооперативы.
     Худые  времена!  Естественно,  что  на  этом   фоне  лавиной  нарастает
эмиграция,  в   первую  очередь   дельной  молодежи,  утратившей  надежды  и
опасающейся воцарения хаоса. Настроение портится даже у меня.
     В возможности,  способности и намерения Горбачева я верю все меньше. Он
--  хитер,  но  мелковат  для  стоящих  перед ним  проблем.  И  недостаточно
решителен. Надо бы  его менять, но не на кого. В Верховном Совете появился и
проявился целый "букет" блестящих  умов. Это -- потенциальные  новые  лидеры
страны, но на сегодняшний  день  им  не хватает  авторитета  --  по  инерции
связанного   у   нас  (в   массах)  с  возглавлением  партии.   Единственная
конкурентоспособная фигура --  Ельцин.  Но он, на  мой взгляд, как серьезный
политический деятель стоит  не многого.  Обличитель, смутьян, вожак толпы --
это да. Руководитель огромной страны, особенно в тяжелейший момент  коллапса
ее экономики -- вряд ли!  Между тем он рвется (и имеет неплохие шансы) стать
президентом России. Если на  этом посту, вместо помощи и  сотрудничества, он
начнет борьбу с Горбачевым за влияние, ничего хорошего ожидать не следует...
Боюсь, что Борис переоценивает значение своего успеха на мартовских выборах.
Эти 90% -- результат "протестного голосования" -- против КПСС.
     (В недалеком будущем  единодушные клики многотысячных толп на митингах:
"Ельцин,   Ельцин!"  смогут   усилить  его  самомнение   и,  как  следствие,
конфронтацию с  Горбачевым. Хотя и  они, эти  клики, будут носить протестный
характер -- антипартийный, потом антигорбачевский).


Глава 4-я. Программа "500 дней". Ельцин против Горбачева


     26 февраля 1990 г.

     Манифестация на Садовом кольце

     Вчера  одержана  немалая, на мой  взгляд,  виктория демократических сил
Москвы. Еще 4-го числа во  время  митинга  на Манеже было объявлено, что  на
25-е назначены аналогичные митинги  демократических организаций и фронтов по
всей стране  в поддержку радикальных сил на республиканских и  муниципальных
выборах (25-е -- последнее воскресенье перед ними).
     Дня  за три до этого Верховный Совет Союза принял обращение к гражданам
с  призывом на этих  митингах не допускать эксцессов  и  провокаций, а также
проводить их только там,  где будет разрешено местными властями. Специальное
постановление   Совмина   СССР  возложило  особую  ответственность  за   эти
мероприятия  на правоохранительные органы и войска МВД. По  городу, -- а как
потом выяснилось  и  по всей стране,  --  стали распространяться  панические
слухи.
     Говорили, что в Москву отовсюду  съезжаются  "боевики", что стягиваются
войска,  что  больницы и  даже  морги очищены  для  приема  жертв  ожидаемых
беспорядков.  В  школах  и  детских  садах детей и родителей предупреждали о
нежелательном пребывании  в  этот день на улице --  возможны  перестрелки! В
учреждениях и на  предприятиях парткомы  убеждали  сотрудников не  принимать
участия в митингах.  По радио  и телевидению  было  зачитано  обращение всех
творческих  союзов  с  призывом  не  участвовать, --  не  давать  повода для
провокаций. Явно давили на интеллигенцию, запугивали ее.  Накануне вечером в
программе  "Время"  на  телевидении выступил  наш  новый  министр  культуры,
Николай  Губенко, и говорил  о  том,  что мы  еще не научились  пользоваться
свободой и это, порой, может приводить к очень прискорбным последствиям. Мне
было жаль его. Призывать прямо к неучастию в митинге он не мог, но смысл его
выступления сводился именно к этому. В той  же программе показали  обращение
по ленинградскому  телевидению  руководителя их народного фронта опять же  с
призывом  не  участвовать.  На  целый  день 25-го по  центральному  ТВ  была
объявлена программа завлекательных западных  кинофильмов. Таким образом были
приняты все доступные властям меры, чтобы запугать (или отвлечь) народ...
     И, надо  признать, кампания  имела  некоторый успех. Оно  и понятно  --
после Тбилиси, Баку и  Душанбе! Московские  телефоны  в  субботу вечером "не
остывали". Шел обмен мнениями, сведениями,  слухами. Родители умоляли  своих
взрослых детей не ходить на митинг. Дети --  тревожились за  родителей, если
среди  них находились "отчаянные головы". Но, в основном,  пожилая  публика,
особенно евреи, была  напугана. К  примеру, наша одинокая  соседка не только
уговаривала нас  с Линой не  ходить, сообщая "точные сведения" о  том, что в
больницах  расконсервированы запасы донорской крови, но и сама на целый день
25-го ушла в своей приятельнице-русской (в нашем же доме) опасаясь погромов,
обещанных на этот день.
     Впрочем, кампания запугивания имела и обратный эффект.  Она раззадорила
молодежь. Один из приятелей моего сына сказал ему:  "Я идти не собирался, но
раз так стращают  -- пойду". Вообще, в отличие от прежних митингов, молодежь
в  возрасте до 30-ти лет составляла  на этот раз большинство  манифестантов.
Очаровательна, к  примеру, была группа  анархистов, человек в сто. С черными
знаменами, с транспарантами:  красными буквами  на черном фоне, с  какими-то
значками и повязками на обнаженных головах. И все юные-юные, моложе 20-ти. И
очень решительные!
     Но начну по  порядку. К  11.30 мы с  Линой и Инной Черновой приехали на
Октябрьскую  площадь,   где  у  входа  в  гостиницу  "Варшава"   встречались
сотрудники  ИНЭОС'а.  Их  собралось  человек  30--40.  Среди   них  один  из
заместителей директора Института и Ученый Секретарь. Были еще  двое  коллег,
приехавших из  Казани и  один --  из  Киева. У соседнего дома другая группа,
судя по виду, тоже ученых, ратовала в защиту следователя  Гдляна, воевавшего
с  Лигачевым.  На  их плакатах,  исполненных  на  обратной  стороне каких-то
графиков и таблиц, красовались  немудрящие призывы,  обыгрывавшие фамилию их
подопечного, вроде такого: "ВзГДЛЯНем правде в глаза!"
     По другой стороне улицы, из другого выхода метро тоже тек поток людей в
сторону  Парка.  Чуть  дальше  оба  потока  сливались,  заполняя всю  ширину
магистрали перед мостом  через  Москву-реку. Вскоре после  12-ти, дождавшись
запоздавших, подошли ко входу в  Парк  Культуры  и мы.  Здесь уже  собралось
100--150 тысяч человек. Аналогичный предварительный  митинг (в  месте сбора)
шел в это время на  Смоленской площади. Говорят, что  там  было втрое больше
народу, а общее число манифестантов милиция оценивает в полмиллиона человек.
В  соответствие  с намеченным  планом,  после накопления  на  своих  сборных
пунктах обе колонны должны были двинуться навстречу друг другу и сойтись для
основного митинга на Зубовской площади.
     В  конце предварительного  митинга  у  Парка  стали  зачитывать  список
кандидатов  на  Съезд  Народных  депутатов  РСФСР,  за  которых  рекомендует
голосовать  объединение  всех  демократических движений  -- "Демократическая
Россия".  Список  длинный: по 33  районам  Москвы,  а  в  каждом  районе  --
несколько избирательных  округов. Примечательно, что когда стали читать этот
список (предупредив, чтобы приготовили  чем  записать) над громадной  толпой
воцарилась  совершенная тишина.  Здесь были  только  заинтересованные  люди!
Потом постепенно, без давки они стали втягиваться в колонну,  направлявшуюся
к Зубовской площади. И там во время главного митинга стояли спокойно. Но  не
безразлично! Тем ораторам, кто понравился, аплодировали горячо. Потом так же
спокойно  расходились. Милиции  было не много  -- только  по тротуарам очень
широкого в  этом  месте Садового кольца. Впрочем,  неподалеку  от  кольца, в
переулках стояли автобусы, полные милиционеров и грузовики с солдатами. (Это
мы  видели  уже  когда  шли  с  митинга).  Военной  техники  не  было.  Зато
великолепной оказалась  техника  "громкоговорения". На стреле очень большого
подъемного крана, на высоту 6-го этажа был поднят мощнейший  рупор диаметром
метра полтора -- два.  Он  так чисто и мощно усиливал речь, что каждое слово
ораторов  было  прекрасно  слышно  всем  манифестантам, заполнившим  Садовое
кольцо  от  Крымского  моста  до  Смоленской  площади.  Дисциплинированность
собравшихся и поддержка ими организаторов митинга ярко проявились, например,
в том, что в ответ на просьбу не курить  полумиллионная толпа  два  часа  не
курила! И не сорила! Когда расходились, мостовая была практически чистой.
     Вел митинг опять Попов, главная тема  выступлений  -- выборы. Почти все
говорившие  высказывали  поддержку  Горбачеву  при  условии,  что  он  будет
решительно  двигаться дальше, "несли" КПСС, поддерживали идею президентского
правления  при  условии  прямых  выборов Президента народом.  О  6-й  статье
Конституции уже не говорили -- вчерашний день! Речь шла о многопартийности и
о праве КПСС на существование, об ее вине и ответственности...
     Но я не буду вдаваться в подробности выступлений -- они более или менее
очевидны, а вместо это запишу  здесь тексты нескольких десятков  (из  многих
сотен) плакатов, находившихся в нашем  ближайшем окружении. Пожалуй, они  --
лучшие  документальные  свидетельства  переживаемого нами  момента  истории,
поскольку это -- чистая самодеятельность. Вот они:
     Монополия КПСС -- причина напряженности! Доколе?
     За Советы без реакционеров и шовинистов!
     Опять доброго царя? Конституцию Сахарова!
     КПСС -- хребет административно-командной системы.
     Референдум -- нужна ли КПСС?!
     Вся  история коммунизма --  это  обман,  грабеж, насилие,  кровь  и пот
рабов,  нищета,  бедствие,  обожествление  негодяев   и  невежд.   КПСС   --
политические наркоманы! К ответу!
     Верхушка КПСС пойдет на новые преступления, чтобы удержать власть. СССР
--  тюрьма народов! Свободу  всем народам СССР. Только сами народы свободным
волеизъявлением должны решать как им жить. Коммунизм -- на свалку истории!
     ПодТАССовки -- вне закона!
     У нашего Егорки всегда отговорки! (Это об Егоре Лигачеве)
     КГБ = Гестапо
     Речи как снег, а дела как сажа!
     Михаил Сергеевич, травля Гдляна и Иванова приближает Вас к краху.
     Ленинская утопия  стоила 50 миллионов человеческих жизней.  Может  быть
хватит экспериментов?
     Чтоб из перестройки вышел прок, давай рынок и левый блок!
     6-ю в музей; Егора -- за ней!
     КПСС -- это хомут на шее народа!
     Свободной хочу жить в свободной стране.
     КПСС -- не для честных людей!
     Коммунисты, не учите нас жить!
     Михаил Сергеевич, остановитесь -- вы нарушаете правила движения!
     Советы без коммунистов!
     "Верх позора и безобразия -- партия у власти защищает своих  мерзавцев"
(Ленин)
     Гдляну и Иванову -- 3 часа свободного эфира!
     Партия обещает -- народ нищает.
     Аппарат, мы задыхаемся от твоих автомашин.
     Нам выбирать президента, а не съезду!
     КПСС, верни народу, что украла -- власть, землю, свободу!
     Люди, где правда? Мы похожи на экстремистов?!
     Ельцина -- в президенты РСФСР!
     Два плаката по соседству оказались четверостишьями:

     Если прошлым застоем доволен и рад,
     Наших трудностей бремя
     Не вали на евреев.
     Ты сам виноват, господин бюрократ!

     Прощай, печатью заклейменный
     Мир бюрократов и рабов.
     Кипит наш разум возмущенный
     Фальшивым раем партбогов.

     Митинг  получился, я бы сказал, какой-то величественный. Народ сознавал
свою  силу.  Его не сумели  запугать! Пожалуй, главным  в этом  митинге было
именно это радостное чувство достоинства и сопричастности к чему-то большому
и важному!


     27 февраля 1990 г.

     Перечитал  записанное вчера на митинге на  Садовом кольце,  в том числе
надписи на плакатах и задумался.
     "КПСС -- это хомут на шее народа!", "КПСС -- не для честных людей!", "К
ответу!"  И  так  далее. Большинство надписей клянет КПСС.  А между  тем,  я
уверен,  что  по крайней  мере треть митингующих --  члены партии. Зачем они
здесь  и  почему не протестуют,  когда  ораторы всячески  честят их (и  мою)
партию?  Оглядываюсь -- не  вижу ни одного обиженного или искаженного злобой
лица. Напротив, -- все веселы и довольны.  Не нахожу среди собравшихся и тех
въедливых старух, которые  в судилище так  называемого "актива"  при райкоме
партии  с нескрываемой враждебностью допрашивали  меня зачем  ехать в Париж,
когда  я было собрался  туда по приглашению  Лидии  Григорьевны.  Толпа явно
солидарна с ораторами. И явное большинство в ней составляют интеллигенты.
     Я  вступал  в  партию  в 43-м году, 20-летним, искренне верующим юнцом,
рвался  на  передовую.  Но  почти все  вокруг  -- заметно  моложе.  Как  они
оказались  в партии?  Очень  многие  вступили,  когда  поверили  в  очищение
хрущевской  оттепели, захотели стать ее активными  участниками.  Многих, уже
спустя годы искусно  ставили  в безвыходное  положение, заставляли вступать.
Вспоминаю,  как  я был поражен, увидев однажды  (лет 6 назад) в объявлении о
ближайшем  партсобрании нашего Института,  что  мы будем принимать в  партию
Андрюшу М. Ему было тогда едва за  40.  Талантливый ученый,  очень достойный
человек, альпинист, конечно же все  понимающий. Я  знал  его еще аспирантом,
знал, что  он относится ко  мне с уважением и  потому спросил  -- зачем?  Он
смущенно  ответил: "Коготок  увяз  --  всей  птичке  пропасть". Я --  понял:
Директору и создателю нашего Института В. А. Энгельгардту было уже за 80. Он
выбрал Андрюшу своим преемником. С общего одобрения назначил заместителем по
научной  работе и... конечно же получил от  горкома  партии (наверное, через
Президиум АН) разъяснение, что его, ученого с мировой славой, еще можно было
терпеть  беспартийным во  главе  большого академического  Института, но  это
вовсе не означает...
     Такие же  условия,  но  уже на  уровне секретаря  райкома ставились при
утверждении   заведующих   лабораториями...  Стажировки  молодых  ученых   в
зарубежных научных  центрах были необходимы для ликвидации  отставания нашей
науки, порожденного еще гонениями на генетику. Здесь уже  рядовой инструктор
райкома объяснял, что стажировка  вряд  ли будет успешной  (а следовательно,
характеристика  из райкома -- положительной) , если  стажер не будет защищен
от чуждого влияния партбилетом...
     Так  расставлялись ловушки,  из  которых не было другого выхода,  кроме
согласия на полное научное и жизненное крушение. Но кому бы от этого была бы
польза?
     Впрочем, бывало и другое (на менее просвещенном уровне). Вспоминаю Мишу
Толстых  -- молодого человека,  превосходного механика, которого я сам нашел
для  Института,  познакомил  с  конструкциями  импортных  ультрацентрифуг  и
передал в его руки наблюдение за использованием и текущий ремонт всего парка
этих весьма сложных  и дорогих машин. Отношения у нас были дружеские. В один
прекрасный день он попросил у меня рекомендацию в партию. Я очень удивился и
опять  спросил -- зачем? (Выгоды  от этого у него  не могло  быть никакой --
платили ему  по максимуму).  Он вполне искренне  ответил,  что  хочет быть в
курсе и активно участвовать в общественной жизни Института. И действительно,
через  год  его выбрали  в  партбюро, где он осуществлял своеобразную миссию
рабочей  совести даже при обсуждении  вопросов, -- особенно  организационных
или конфликтных, -- научная сторона которых для него была недоступна.
     Наверное так было  всюду.  Последние десятилетия КПСС  принимала в свои
ряды   не   единомышленников   и  добровольцев  (если  не  считать  активных
карьеристов).  Она  вела свое  плановое пополнение строго  соблюдая заданные
пропорции: ученых  и  рабочих, мужчин и  женщин,  молодежи и  людей среднего
возраста.  Райком  спускал  разнарядку  в  первичные  организации.  Партбюро
намечало очередную "жертву". Секретарь бюро приглашал  ее  для доверительной
беседы и сообщал,  что "есть  мнение" о  том, что приглашенному пора  подать
заявление  о вступлении.  Отказаться  из принципиальных  соображений даже  в
последние  годы означало  поставить крест  на  всех планах своего "роста"  и
наверняка  попасть  под  очередное сокращение  штатов.  Разыгрывать  из себя
простачка  --  еще  не готового  или  не  достойного  было бесполезно  ("нам
виднее").  Уклониться удавалось лишь придумав себе какие-нибудь тайные грехи
или пороки.
     Так,  что   подавляющее  большинство   людей,   состоящих   сегодня   в
20-миллионной  партии -- скорее жертвы, чем злодеи.  Даже карьеристов из  их
числа  я  бы  лично не стал относить к  последней категории, хотя, наверное,
уклонился  бы от  того,  чтобы  подавать  им руку  при  встрече.  Думаю, что
основная масса  членов  партии,  особенно  на  производстве,  понимают  свою
принадлежность к ней  как  некое дополнительное  обязательство  в  отношении
количества и  качества  своей  работы. И  совершенно равнодушны к  партийной
идеологии.
     На  сегодняшний день только  очень  тонкий слой партийных  функционеров
высшего ранга, стариков был замешан непосредственно в кровавых преступлениях
сталинской эпохи. Бoльшая часть нынешней верхушки партийной иерархии повинна
лишь  в приверженности партийным нормам и  традициям, в прилежном следовании
воле и примеру своего  начальства. Думаю даже,  что  многие из них стараются
сделать  лучше для народа (как  они это понимают), не забывая,  конечно, и о
своих "законных" привилегиях и вознаграждениях за эти старания.
     Если же вспомнить  о тех  молодых ребятах из  идеологического отдела МК
партии, которые проводили  описанный  мной  в  конце  прошлого года районный
семинар секретарей первичных организаций, то  оказывается, что и  в довольно
высоких сферах  партаппарата  уже есть люди  совсем  иных,  не  традиционных
взглядов на современность.
     Таким  образом анафема, искренне  провозглашавшаяся  на нашем митинге в
адрес  КПСС,  имела  на  самом  деле в виду  преступления ее  главарей,  уже
сошедших или сходящих с политической сцены. А также закрепленное многолетней
традицией право партийного аппарата командовать  всей трудовой деятельностью
и  даже  личной  жизнью  граждан   огромного  государства   (записанное  для
надежности еще и в 6-й статье Конституции).
     Но  включение в такое недифференцированное понятие КПСС миллионов ее ни
в чем не повинных членов крайне несправедливо, а главное  лишает страну и ее
руководство  перспективы использования  организационной структуры партии, ее
всеохватность,  централизацию и  дисциплину  для  эффективного проведения  в
жизнь нового курса на местах, о чем я писал ранее.
     Надо    бы    провести   справедливое    и   персональное    разделение
ответственности.  Может  быть  сначала  устроить  некий  публичный  суд  над
недавней  преступной  практикой  главарей  партии.  (Я  бы не  уподоблял его
Нюрнбергскому, поскольку идеология коммунизма при  всей своей утопичности, в
отличие от фашизма, вполне человечна). Затем провести еще одну,  -- но уже с
совсем   иных  чем  некогда  нравственных  позиций,  --  чистку  партии,  ее
коллективное  покаяние (вспомнился фильм Абуладзе) за  грехи наших  вождей и
наш грех послушания и по