твовал, что почти все длинные  мышцы  напрочь  вытянуты  из
контролируемых ими суставов.
   Любой настойчивый кретин вроде Героя  может  усовершенствовать  изометрию
тела,  накачать  впечатляющую  массу  мышечной  ткани,   которая   позволяет
приподнять спереди любой седан,  так  что  девушки  скажут:  "О!"  Но  когда
требуется  мышечная  структура,  позволяющая   очень   быстро   перемещаться
туда-сюда,  увертываться  от   удара,   перехватывать   выброшенный   кулак,
перекатываться в падении через плечо и  опять  вставать  на  ноги,  сохранив
равновесие  и  готовность,  лучше  полностью  выкладываться  в  ходе  долгих
активных и трудных периодов. Время вместе с усталостью должны  были,  лишить
меня скорости, может быть, уже начали, но не настолько, чтобы я это заметил,
и не настолько, чтобы я усомнился в себе,  -  безусловно,  сомнение  в  себе
гораздо хуже замедленных рефлексов.
   На борту у меня работало отопление. Мейер пил кофе и обрабатывал данные о
своих капиталовложениях, пока я смывал соль под горячим душем,  переодевался
в бесценную древнюю мягкую потертую рубашку и серые штаны,  надевал  ботинки
для лесорубов из бычьей кожи  ручной  выделки,  разношенные  до  мягкости  и
податливости  жены  эскимоса.  Под  душем  попытался  погромче  запеть,   но
припомнил другой день, другую душевую, когда ту же самую песню прервала одна
леди по имени Пусс,  вручив  мне  отлично  приготовленный  образец  напитка,
известного под названием "Макги". Так что песня скисла и умолкла, я  оделся,
сам смешал выпивку и понес в салон.
   Мейер, подняв глаза от работы, заметил:
   - Ты выглядишь абсурдно здоровым, Тревис.
   - А у тебя глаза воспаленные, вид усталый, и долго ли ты еще  собираешься
просиживать по пять дней в неделю, следя за табло, великий волосатый орел?
   - Не так долго, как думал.
   - Действительно?
   -  Садись,  слушай.  Только  прошу  не  смотреть  остекленевшим   взором.
Постарайся понять.
   - Приступай.
   - Вот отчеты о доходах "Флетчер индастрис". Смотри, учет гибкий.  Имеются
варианты. Каждый  вполне  законный.  Но  скажем,  есть  пятнадцать  способов
обработки различных данных, чтобы доходы выглядели немножко лучше. Так  вот,
тут  до  предела   использованы   все   пятнадцать.   Судя   по   последнему
опубликованному квартальному отчету, кажется, будто они заработали на  сорок
процентов больше, чем в предыдущем. Я пересчитал и выяснил, что  доход  даже
не прошлогодний, а немного меньше.
   - Ну?
   - При  пятнадцати  долларах  за  акцию  кажется,  будто  они  принадлежат
быстрорастущей компании,  и  продажа,  наверно,  раз  в  двадцать  превышает
ожидаемый в этом году доход. Но  над  этой  так  называемой  фундаментальной
картиной существует техническая картина  положения  акций  на  рынке.  Такой
покупательский спрос улучшает техническую  картину.  Она  становится  весьма
привлекательной.  Большой  объем  продаж  привлекает  внимание.  Сегодня   я
посмотрел, как идут дела, какова реакция, и рискнул  отдать  приказы  от  ее
имени. Вот в каком состоянии ее счет. У  нее  семь  тысяч  четыреста  акций.
Средняя стоимость акции восемнадцать долларов.  Сегодня  при  закрытии  было
двадцать четыре с четвертью. Так что в данный момент  краткосрочная  прибыль
составляет сорок шесть тысяч долларов.
   - Сколько?
   - Принадлежащие ей акции в данный момент  стоят  сто  восемьдесят  тысяч,
минус дебет маржинального счета. Предложение сокращается, спрос растет. Дело
движется чересчур быстро. Вчера "Уолл-стрит джорнэл"  опубликовал  заявление
менеджмента, в котором говорится, что непонятно, откуда вдруг такой  интерес
к их акциям. Дело слишком быстро уходит из рук. Я  тут  экстраполировал,  до
чего дойдет на следующей неделе. Воспользовался хрустальным шариком, который
мне  подарила  старуха-цыганка.  Могу  сказать:  на  следующей  неделе,  как
минимум,  восемь  пунктов,  где-то  между  тридцатью  двумя  с  половиной  и
тридцатью  семью.  Спекулянты  ухватят  прибыль   и   смоются.   В   обычных
обстоятельствах я  бы  обождал,  покупая  с  поправкой  и  дожидаясь  нового
повышения. Но мы столкнемся с приостановкой торгов и, возможно, с  проверкой
счетов корпорации. По-моему, они фокусничают всеми возможными бухгалтерскими
способами, да еще привирают немножко. Подъем слишком быстрый, а на следующей
неделе будет еще быстрее. Поэтому начинаю переводить ее в то хорошее  место,
которое отыскал и за которое надо держаться.
   - Ты меня извещаешь или совета спрашиваешь?
   - Извещаю. Чего тебе еще? Ты специалист по голубиным  какашкам.  Я  -  по
крупнейшим в мире играм краплеными картами.
   - Но ты должен поговорить с ней и объяснить.
   - Я? Почему?
   - Потому что надо, чтобы она сюда приехала. Он склонил голову набок:
   - Это предложение Конни? Я кивнул:
   - Я ей все объясню. Это будет справедливо по отношению к ней.
   - Может, ей следует подписать какие-нибудь бумаги?
   -  Очень  важные  с  виду  бумаги.  -  Он  почесал  подбородок,   ущипнул
нос-картофелину. - Одно направление твоей мысли мне непонятно.  Насчет  того
гада Ла Франса. Ему имело бы смысл пойти к Санто, проверить, не  удастся  ли
выкарабкаться, всучив ему опцион на  землю  Карби.  Разве  при  этом  он  не
упомянет тебя?
   - Упомянуть меня для него - все  равно  что  признать  себя  перед  Санто
чертовским дураком. Если он признает, что  размазан  по  стенке  и  пытается
спасти крохи, его цена в глазах Санто опустился до очень низкого предела.
   - Как ты можешь уверенно предсказать реакцию этого идиота?
   - Уверенно не могу. Могу только догадываться и с этим жить.

***

   Заморозки ударили в низинах к западу и к  северу  от  "То-Ко  Гроувс",  и
ударили с такой силой, что все костры, самолетные пропеллеры и фейерверки из
старых  автомобильных  шин  не  сумели  спасти  надежды   множества   мелких
производителей.  Ждали  такой  же  субботней  ночи,  но  направление   ветра
изменилось, с нижней части залива и с Юкатана стал поступать теплый  влажный
воздух, двигаясь через полуостров с  юго-запада,  после  нескольких  бурь  с
грозами наступила не по сезону  ясная  и  теплая  солнечная  суббота,  когда
Джанин Бэннон приехала в той машине, которую мы с Ташем  чинили  три  месяца
назад.
   Я ждал ее, зная, когда она выехала из "Гроувс", пошел навстречу, забрал у
нее чемоданчик, привел на борт. Она уже бывала  на  яхте,  когда  я  шел  на
"Флеше" вверх по Шавана-Ривер, - дела на лодочной станции шли хорошо, они  с
радостью и волнением рассказывали о своих планах, - так что обстановка  была
ей знакома.
   Джанин выглядела подтянутой и привлекательной в зеленом костюме и  желтой
блузке, только худее, чем  следовало.  Разница  заключалась  в  исчезновении
жизненных сил, в помертвевшем узком изящном лице, в движениях,  свойственных
выздоравливающим от тяжелой  болезни,  в  лишенном  звучности,  звонкости  и
выражения голосе. Даже темные волосы утратили  блеск,  под  глазами  залегли
глубокие круги, рот окружили тонкие морщинки.
   Я привел ее в гостевую каюту, и она сказала:
   - Не хочу доставлять хлопоты. Найду где остановиться.
   - Сейчас на это способен только замечательный фокусник. Никаких хлопот. И
ты это знаешь. Располагайся. Мейер заглянет  выпить  и  поболтать.  А  потом
пойдем съедим бифштекс, или в китайский ресторан, или куда захочешь.
   - Мне все годится, Трев. Я всего на день. Должна вернуться.
   - Это будет зависеть от  того,  что  тебе  придется  сделать  по  просьбе
Мейера.
   Чуть  позже  я  услышал  какое-то  звяканье,   стук   хлопнувшей   дверцы
холодильника.  Прошел,  взглянул,  как  она,  наклонясь,  хмуро  смотрит   в
морозилку. Оглянувшись, сказала:
   - Мне бы было гораздо лучше, если б ты разрешил отработать, Трев. У Конни
полным-полно помощников,  они  делают  все  по-своему,  а  я  себя  чувствую
паразитом. У тебя тут куча всякого добра. Честно, я люблю готовить.
   -   Никогда   добровольно   не   вызывайтесь,   леди.   Кто-нибудь   этим
воспользуется, и ты уже на крючке.
   - Спасибо, - улыбнулась она. - Ты  ведь  все  знаешь,  правда?  Например,
знаешь, что людям на самом деле хочется  сделать.  А  теперь  иди,  дай  мне
просто потолочься вокруг, самостоятельно посмотреть, что тут  за  техника  и
как она работает.
   Я пошел, перебрал записи, выбрал классическую гитару Джулиана Брима <Брим
Джулиан (р. 1933) - британский виртуоз игры на гитаре и  лютне,  возродивший
стиль игры елизаветинской эпохи.>, поставил,  отрегулировал  громкость  так,
чтобы это был не совсем фон и не совсем  полноценное  прослушивание.  Только
когда Мейер поднялся на борт и я кликнул Джанин из  камбуза,  мне  пришло  в
голову, что они никогда не встречались.
   Джан вложила тонкую руку в его лапу с той сосредоточенной  сдержанностью,
которую, кажется, проявляют женщины в течение  первых  двенадцати  секунд  в
ошеломляющем присутствии Мейера.
   Он пристально посмотрел на нее, медленно и огорченно покачал головой:
   - Опять обман! Джанин, дорогая моя, если  б  меня  предупредили,  что  вы
красивы, я не так бы старался вас обогатить.
   - Красива! Да ну, в самом деле. Он повернулся ко мне:
   - Видишь? Она протестует, стало быть,  хочет  еще  раз  услышать.  Ладно,
Джанин. Вы красивая леди.  Я  очень  чуток  к  красоте.  Мужчина,  при  виде
которого дети разбегаются, прячась у мамочки за спиной, весьма  чувствителен
к красоте.
   - Тебе стоило бы посмотреть на волчьи стаи маленьких  ребятишек,  которые
бегают за этим типом вверх и вниз по пляжу, слушая его байки, - добавил я.
   Ее темные глаза внезапно оживились.
   - Мейер, вы тоже красивый. Вы делаете  меня  богатой  -  не  знаю  как  и
почему, - но я очень рада и благодарна.
   - Я это делаю потому, что меня просто достал Макги. Под эту гитару хорошо
выпивать. И сколько мы будем стоять тут без выпивки?

***

   Она приготовила огромный котел вкуснейшей еды, как она  сказала,  "что-то
вроде бефстроганов". Я отыскал красное вино,  получившее  одобрение  Мейера.
Она  вымыла  посуду  и  ушла  с  Мейером  совещаться  на  палубе  по  поводу
принесенных им документов. Я сел на желтый диван, читал,  переваривал  пищу,
вполуха прислушиваясь к ним. Наконец она подошла, опустилась на диван  рядом
со мной и вздохнула. Я отложил книгу.
   - Этот фантастический человек все время рассказывает  мне  фантастические
вещи, Трев.
   - Мейер такой.
   - Он говорит, что ты должен мне рассказать  для  начала,  откуда  взялось
столько денег. Знаю, ты проделал какой-то фокус, заставив мистера Ла  Франса
дать такую цену за наше имущество. Но тут гораздо больше.
   - Он внес добровольное пожертвование, Джан. Пресс Ла Франс сделал  щедрый
жест.
   - Но.., если ты их у него украл, я...
   - Мейер, он добровольно отдал эти деньги?
   - Добровольно? - переспросил Мейер. - Просто дождаться не мог,  когда  от
них избавится. Это истинная правда, дорогая леди.
   - Ладно. Сдаюсь. Но похоже, в конце концов у меня будет...  Скажите  ему,
Мейер.
   - Это только прикидка. В конце этого года после выплаты  всех  налогов  у
вас будет, по-моему, около двух тысяч акций  "Дженерал  сервис  ассошиэйтс",
свободных и чистых, стоимостью на данный момент семьдесят долларов за акцию,
а потом и больше. Доход по дивидендам составит от шести до семи тысяч в год.
Все яйца в  одной  корзинке,  но  корзиночка  очень  красивая.  Великолепные
показатели,  великолепный  менеджмент,  фантастические  перспективы.   Мейер
присматривает за корзинкой. Вам, молодой женщине с маленькими детьми,  нужен
растущий доход. Завтра мы встретимся с несколькими  людьми,  которые  начали
создавать некоторые основные трастовые структуры.
   - Мне придется остаться еще на день, - сообщила она мне.
   - Или больше,  -  поправил  Мейер.  -  В  зависимости  от  обстоятельств.
Трехлетняя программа - и у вас будет пятизначный доход с  хорошим  резервом,
со страховыми фондами для расходов на колледж. Мальчики  вырастут,  женятся.
Сможете поехать за границу, в Испанию, богатая и дурашливая, выйти замуж  за
тореадора, накупить поддельных картин. И я буду рядом - трясущийся маленький
старикашка, жутко переживающий, что испортил вам жизнь.
   Она громко и долго смеялась - впервые после смерти Таша.

Глава 16

   В следующий вторник вечером в  половине  одиннадцатого,  после  того  как
Джанин  нас  опять  хорошо  накормила,  я  провожал  Мейера  к  его   судну,
перепроверяя стратегию.
   - Звонок Конни, - сказал он, - гениальная вещь.  Я  заранее,  пока  Мейер
водил Джанин на таинственные свидания с адвокатами  и  попечителями  фондов,
договорился с Конни, она перезвонила в шесть и спросила, может ли  увезти  с
собой мальчиков на несколько дней,  прихватив  Маргариту  для  присмотра  за
ними. В Тампе собрание Ассоциации, потом она хочет  заехать  дня  на  два  в
Талахасси, а на обратном пути повидаться кое  с  кем  из  других  садоводов.
Поездка продлится неделю, так что Джан вполне может сидеть на месте.
   - Как  только  она  согласилась,  -  продолжал  Мейер,  -  сразу  заметно
расслабилась. Ты обратил  внимание  -  есть  стала  лучше.  Слышал,  смеется
немножко?
   - Как там наш тайный план?
   - В лучшем виде. Сброшу  сегодня  тысячу  акций  "Флетчера"  по  тридцати
одному и переведу средства в "Джи-Эс-Эй". Наступает критический  момент.  Не
знаю, высоко ли взлетит ракета. Нынче объем продаж - девяносто  две  тысячи.
Скажем, утром я ей сообщу, что  люди,  с  которыми  мы  должны  встретиться,
явятся в пятницу утром. Нет, в субботу утром. Так что придется тебе сдвинуть
эту груду жуткой роскоши,  пока  она  не  примерзла  к  слипу,  и  совершить
небольшой симпатичный круиз.
   - Попробую. Но не рассчитывай. Я легким шагом вернулся, поднялся на борт,
вошел в салон. Джанин стояла в передних дверях, спиной к темному трапу.
   - Трев... - проговорила она абсолютно  чужим  голосом,  слабым,  мрачным,
испуганным, а за пояс ее обхватывала жилистая, покрасневшая на солнце  рука.
- Трев.., прости.
   Слева из-за нее на уровне талии высунулась другая рука, нацеливая  мне  в
живот короткий ствол приличного калибра.
   - Мне очень жаль, мистер Макги, - сказал он. Я различил  за  ней  высокую
фигуру, бледность лица на фоне темноты.
   - Фредди?
   - Да, сэр.
   - Мне тоже очень жаль, Фредди.
   - Просто стойте спокойно, - посоветовал он. Рука с талии Джан исчезла. Ко
мне полетели наручники, описав дугу, блеснув в  свете,  со  звоном  упав  на
ковер салона. Рука снова быстро схватила ее.
   - А теперь все время двигайтесь, как в замедленной съемке, мистер  Макги.
Опуститесь на колени, медленно поднимите наручники, поднесите руки вон к той
трубе, наденьте их и как следует пристегните покрепче.
   - Или?
   - Вы наверняка знаете, в какой угол меня загнали, мистер  Макги.  Все  на
меня навалилось, ни сбросить, ни остановить. Я не могу оставаться запертым в
одном месте даже на месяц, сразу же превращусь в зверя. Поэтому у меня  нету
выбора. Мне очень жаль, что так вышло, только жалость не  поможет.  Так  что
давайте, пошевеливайтесь, или всажу пулю прямо вам в лоб, мистер Макги.
   Фредди дошел до последней  крайности,  был  на  пределе,  и  его  тон  не
обманывал. Я подчинился беспрекословно,  униженно,  двигался,  точно  минер,
вытаскивающий из бомбы взрыватель. Аккуратно защелкнул  наручники  со  слабо
успокаивающей мыслью, что, если б на десять секунд остался  в  салоне  один,
дотянулся бы, сорвал пиллерс, схватил из стола револьвер.
   Он подтолкнул Джанин из дверей в салон, отложил  пистолет  и  вздохнул  с
облегчением. Отпустил ее и еще подтолкнул. Обмякшее тело  качнулось  вперед,
голова наклонилась в отчаянии.
   - Прости, - тихо вымолвила она.
   Его рука нырнула в карман, потом довольно  осторожно  потянулась  к  ней.
Раздался едва слышный звук, кожаный шлепок, смягченный волосами. Она сделала
полшага, споткнулась, лицо помертвело, стала вытягивать  перед  собой  руки,
чтобы смягчить падение, и рухнула лицом вниз,  совсем  расслабившись,  мягко
стукнувшись о ковер салона, как мешок с костями.
   В момент удара свинчаткой по голове лицо его стало каким-то странным. Это
был момент истины  и  преображения,  демонстрация  наслаждения  эротического
порядка, чувственного удовольствия. Мужчины  нередко  свихиваются  на  этом.
Копы влюбляются в ореховые  дубинки.  Боксеры  в  призовых  матчах  забывают
держать  дистанцию  в  предвкушении  сладостного  нокаута.  Именно   поэтому
некоторые  извращенцы  становятся  анестезиологами,  занимаются  подготовкой
умерших к похоронам или берутся за грязную работу в психушках.  Это  мрачное
братство любителей слабой плоти, воспламеняющихся неким низменным образом от
полной беззащитности.
   Он посмотрел на нее сверху вниз, перешагнул и сел в кресло  вне  пределов
моей досягаемости, широко зевнув. У него было слабое фамильное сходство с Ла
Франсом. Крупный пружинистый парень с покатыми плечами,  с  виду  смертельно
усталый. В правой руке он держал гибкую плетку,  замысловато  сплетенную  из
черной залоснившейся кожи" нежно постукивая  свинцовой  головкой  по  ладони
другой руки.
   До этого я видел его единственный раз,  когда  он  и  другой  полицейский
прикрывали шерифа Баргуна при моем задержании в вестибюле старого отеля.
   Я сел, повернулся,  прислонился  спиной  к  переборке  так,  что  пиллерс
оказался между коленями, оперся на колени локтями.
   - Зачем вы пришли сюда, Фредди?
   От усталости он соображал медленно.
   - Вспомнил, как два дня назад дядя Пресс рассказывал  мне  про  этот  ваш
плавучий дом. Я пытался пробраться на какой-нибудь грузовой корабль, который
уходит из Тампы. За ними чересчур пристально  наблюдают.  Думал,  как-нибудь
выберусь из страны, разложу все по полкам, будет время прикинуть, что делать
дальше.
   - Дальше надо делать вот что: идите вон к тому телефону,  звоните  шерифу
Баргуну, сообщите, куда за вами прийти.
   - Слишком поздно.
   - У вас много друзей в округе Шавана. Они все для вас сделают. Посчитают,
что  вы  оборонялись  от  Бэннона,  ударили  слишком  сильно  и  испугались.
Постараются, чтоб старики-супруги, у которых вы взяли одежду  и  автомобиль,
не выдвинули обвинений.
   - Говорю вам, мистер Макги, слишком поздно. Мне еще  раз  не  повезло.  В
последнее время одно невезение. Я убил женщину, сам того не желая, к  западу
от Дэйд-Сити. Оглоушил ее хорошенько, легонько и в самый раз, она сделала на
два шага больше, чем надо, упала прямо на садовые грабли,  и  уже  ничто  на
свете не остановило бы море крови. Господи, сколько крови! Нет, сэр, слишком
поздно, надо только бежать и прятаться. Дело вразнос пошло, только  кажется,
будто все в полном порядке.
   - А как пошло дело с Ташем Бэнноном?
   - Я патрулировал, увидал его прямо  у  первого  светофора.  Он  шагал  по
обочине с чемоданом. Притормаживаю, говорит, что  идет  к  автобусу,  звонит
домой, а там вообще никто не отвечает. Беспокоился за миссис Бэннон.  Задним
числом всегда хорошо понимаешь, что  надо  было  делать.  Мой  папа  называл
мистера Бэннона сильным мужчиной, его не так просто обескуражить. Надо  было
бы мне отвезти его к нам, показать барахло, которое  ему  жена  оставила,  и
записку, сообщить, что их собственность  конфискована,  опечатана  со  всеми
уведомлениями и прочее. Дядя Пресс должен был получить  те  десять  акров  и
непременно собирался их получить. А вечер стоял такой тихий, я решил  ничего
не говорить, отвезти его прямо на место, пусть увидит  своими  глазами,  что
навсегда лишился плодов своего труда. Думаю, захотелось  мне  этого  потому,
что он вовсе не походил на побитого.  Держался,  будто  у  него  был  способ
вылезти из заварившейся каши.  Ну,  я  и  говорю,  может  быть,  телефон  не
работает, давайте подвезу. А когда  приехали,  он  смекнул,  что  я  знаю  о
конфискации, и жутко разозлился. Тогда  я  говорю,  что  жена  его  бросила,
оставила у шерифа письмо и шмотки, а он меня обозвал лжецом. Пошел на  меня,
чуть