?
   - Ну, конечно. Прошу.
   Я провел их в салон. Обмена рукопожатиями не  последовало.  Я  извинился,
вышел,  смыл  с  рук  грязь,  сбросил  пропотевшую  футболку,  вытер  мокрым
полотенцем грудь, шею,  плечи,  надел  свежую  белую  спортивную  рубашку  и
вернулся к ним.
   - Кофе, друзья? Выпьете чего-нибудь?
   - Нет, спасибо, - отказался Санто. Заговорил Спартен  голосом  говорящего
компьютера с легким гулом в динамиках:
   - Было бы разумным присутствие вашего адвоката, если  вы  сможете  быстро
его пригласить.
   - К чему мне адвокаты? Меня кто-то преследует?
   - Бросьте эти чертовы  выкрутасы!  -  вмешался  Санто;  лицо  его  слегка
припухло, пошло пятнами, словно массажисты  в  последнее  время  не  слишком
хорошо работали.
   - Прошу вас, мистер Санто, - одернул его  Спартен.  -  Мистер  Макги,  мы
столкнулись  с  ситуацией,  которая  может  вылиться  в  весьма   тщательное
расследование  роли  мистера  Санто  в  спекуляциях   с   акциями   "Флетчер
индастрис". Вполне может возникнуть необходимость в  свидетельстве  о  вашей
причастности к предложению этой.., м-м-м.., возможности  помещения  капитала
вниманию мистера Санто.
   - Почему?
   -  Кажется,  существует  неявное  мнение,  будто  мистер  Санто  знал   о
сомнительном положении "Флетчер  индастрис",  в  связи  с  чем  его  убедили
сыграть  на  повышение,  потом  на  понижение,  каковой  план  был   прерван
приостановкой торгов собственностью  компании  "Флетчер".  Для  демонстрации
благих намерений мистера Санто нам придется затребовать через суд сведения о
ваших сделках, показав, что вы заняли позицию по  акциям  "Флетчера",  потом
пришли к мистеру Санто, возбудили его интерес, и после исследования текущего
положения компании мистер Санто активно принялся совершать сделки.
   Я покачал головой:
   - Вы, мистер Спартен, чего-то не поняли. Я никогда не  покупал  ни  одной
акции "Флетчера". У меня нет вообще ни одной акции. И никогда не было.
   - Брось, приятель, - грубо рявкнул Санто. -  Советую  сознаться,  что  ты
хорошенько попользовался "Флетчером". Лучше покажи, как нагрел на нем руки.
   - Никогда в жизни не держал ни одной акции! Спартен  омрачился,  полез  в
кейс, вытащил  пачку  ксероксных  копий  фальшивых  отчетов  о  маржинальных
сделках через Шаттса, Гейлора, Стиса и остальную компанию.
   - Вот, мистер Макги. Вам, безусловно, известно, что суд может затребовать
ваши бухгалтерские счета из брокерской конторы.
   Я взглянул и протянул обратно:
   - Я бы сказал, довольно сумбурный набор брокеров, друзья. Если  позволите
высказать предположение, я бы сказал, это копии какой-то липы, или  попросту
у меня есть тезка. Даже не знаю, о чем это вы тут толкуете.
   - Но мисс Смит готова засвидетельствовать вашу с ней беседу  и  получение
от вас оригиналов, с которых  изготовлены  копии.  Вы  действительно  будете
отрицать, что приходили в офис мистера Санто и разговаривали на эту  тему  с
мисс Смит?
   - Приходил, конечно. Встреча не была назначена,  и  я  с  большим  трудом
добился   беседы   хоть   с   кем-нибудь,   даже    с    этой    симпатичной
крошкой-охранницей. Думаю, наш  разговор  был  записан,  просто  на  случай,
знаете, для справки. Но не думаю, чтобы вы предъявили подобную запись.  Даже
если решитесь, ее придется предъявлять целиком, а не отдельными кусками.
   - Запись действительно есть, - сказал Спартен. - И мы можем доказать, что
беседа предшествовала проявлению мистером Санто заинтересованности в  акциях
"Флетчер".
   - Спартен, - перебил Гэри Санто, -  по-моему,  этот  сукин  сын  чересчур
умный. По-моему, он на кого-то работает. По-моему, он меня подставил.
   - Иногда я работаю на людей, - подтвердил я, - только не  слишком  долго.
Мэри, помнишь наш длинный разговор про участок Гэри в округе Шавана, которым
он владеет под прикрытием "Саутвей лэндс инкорпорейтед"?
   - Что? - опешила она. - Не было ничего подобного.
   - Ты ведь, милочка, подтвердила слух, будто "Саутвей" собирается  продать
его "Кэлитрону" за хорошие деньги, если парень  по  имени  Ла  Франс  сможет
собрать остальные участки.
   - Что вы пытаетесь мне приписать?
   - Боже! Может, я ненароком проговорился и навлек на тебя  неприятности?..
Наверно, мы говорили об этом не в офисе, а  в  другом  месте,  попозже,  моя
дорогая.
   - Мы об этом никогда не говорили! Я покачал головой:
   - Но ведь ты мне рассказала, как до тебя добрался Бэннон, ты  выпивала  с
ним в аэропорту, он тебе сообщил, что его прижали, и ему нужна помощь Санто,
а ты решила не беспокоить подобными мелочами мистера Санто, которому  нечего
тратить время на незначительного субъекта, случайно оказавшегося на дороге.
   Она закусила зубками губу точно так, как при разговоре с Ташем.
   - Помнишь, милочка? - продолжал я. - Ты  сказала,  что,  кажется,  мистер
Санто обмолвился,  как  в  пентхаусе  отеля  в  Атланте  Ла  Франс  старался
уговорить его купить собственность Бэннона, а он ответил, мол, это  проблема
Ла Франса, и он ее решать не собирается. Это было в тот вечер, когда ты дала
мне карт-бланш от Санто.
   Я успел  вовремя.  Санто  вскочил,  ринулся,  замахнулся,  чтобы  влепить
пощечину, которая выбила бы ей зубы.  Я  перехватил  его  руку,  заломил  за
спину, дернул вниз. Санто рухнул на желтый диван с такой силой,  что  голова
запрокинулась, а потом очутился на ковре на четвереньках.
   - Минуточку, джентльмены! Минутку! - взмолился Спартен.
   Санто встряхнул закружившейся головой. Я вздернул его за шиворот, посадил
на диван, встал перед ним и сказал:
   - Время забав кончилось, Гэри, малыш. Крошка не проронила ни слова,  будь
я проклят. Она верная и энергичная, но ей так и не  удалось  подобраться  ко
мне поближе. Я об этом позаботился. Таш Бэннон был чертовски хорошим другом.
Ты нажал на него чужими руками и придавил к  земле.  Потом  вышло  несколько
осечек, они перестарались и убили его.
   Он смотрел на меня во все глаза, слушал очень внимательно.
   - Я раздавил Ла Франса. Раздавил бы тебя, если бы придумал способ. Но  ты
слишком крупный и слишком размашистый. Могу только немножко ужалить.
   - Немножко? - с удивлением переспросил он. - Немножко? Ты  начисто  лишил
меня спекулятивного капитала, приятель. Выставил меня  в  таком  свете,  что
стоит мне взяться за любой новый выпуск акций,  и  он  никогда  с  места  не
стронется. Немножко ужалить! Черт возьми, я ведь мог не соглашаться на  твою
аферу! И все это из-за какого-то.., твоего мелкого гнусного друга?
   Я наклонился, хлестнул его по щеке, другим ударом вернул голову в прежнее
положение, предупредил:
   - Не забывай о хороших манерах, - и отодвинулся, позволяя  ему  встать  с
дивана.
   Он не стал подниматься. Вытащил  белоснежный  носовой  платок,  промокнул
краешек рта, разглядел капельку крови.
   Я повернулся к Спартену:
   - Объясните ему, в каком он окажется положении,  если  выяснится,  что  у
меня никогда не было ни одной акции "Флетчера".
   - Ну.., в  таком  случае  будет  исключен  единственно  возможный  способ
облегчить сложившуюся ситуацию.
   Я опять посмотрел на Санто, разглядев под напомаженной лощеной внешностью
серый налет. Совсем легкий. Не такой, как у Ла Франса. Но  он  был  заметен,
наряду с  явственным  признаком  признания  своего  поражения.  Он  еще  раз
промокнул рот и встал.
   - Пойдемте, Спартен. - Остановился перед  креслом  Мэри  Смит,  мешая  ей
встать. - Ты уволена, глупая сука!
   - Но вы же слышали, он сказал, я не сделала...
   - Ты не сделала то, за что получила  надбавку.  Должна  была  подобраться
поближе, выуживать любую мелочь. Могла спасти меня от ловушки, где я потерял
столько, что хватило бы купить пять тысяч таких, как ты, до конца  жизни.  И
поэтому стала слишком дорогой. Я велю собрать в офисе барахло и забросить  к
тебе на квартиру. Чек пришлю по почте.  Меня  стошнит,  если  еще  раз  тебя
увижу.
   - Гэри, вы даже не представляете,  как  это  чувство  взаимно.  Он  опять
замахнулся.
   - Кхм, - кашлянул я.
   Опустив руку, Санто быстро ушел. Спартен поспешил за ним, бросив на  меня
единственный отчаянный взгляд. Она сгорбилась в кресле и устало выдохнула:
   - У-ух! Мне рассказывали, что выпадают подобные дни. -  Глянула  на  меня
через изумрудные линзы. - Большое спасибо, Макги.
   - Я не хотел, чтобы все вышло именно так, Мэри Смит.
   - Но похоже,  все  вышло  именно  так.  Во  многих  отношениях  это  была
очень-очень милая работа, приятель. Иногда весьма гнусная. Знаешь, я даже не
представляла, с какой радостью посмотрю, как великого Гэри  Санто  валяют  в
грязи. Забавно. За три года он трижды давал мне по морде.  Тогда  я  сказала
себе: еще разок, братец, и все. И что же,  ушла  бы?  Не  знаю.  Но  начинаю
думать, что да.
   - Пришлет он какого-нибудь накачанного лоботряса, который отучит меня  от
нехороших поступков?
   Она, чуть нахмурясь, взглянула на меня, наклонив голову.
   - Я бы сказала, нет. То есть если бы ты, по его  мнению,  абсолютно  один
это провернул, по-моему, мог бы прислать. Но, подумав  как  следует,  он  не
поверит, будто такой тип, как ты, мог настолько беспросветно его  одурачить.
Сочтет тебя крайним и, думаю, вполне может оставить в покое. Вдобавок ему  о
многом надо поразмыслить.
   - Ты тоже считаешь меня крайним?
   - Склонна  несколько  усомниться.  Не  угостишь  ли  безработную  девушку
выпивкой, а потом и обедом? Знаешь, я особенной печали  не  испытываю.  А  у
тебя тут неплохо, Макги. В прошлый раз, глядя со  стороны,  я  бы  этого  не
сказала.
   - Чистый бурбон с водой без льда?
   - Точно.
   Когда я готовил напитки, раздался сигнал почтальона, который сунул  почту
под уголок мата на палубе. Я  вручил  Мэри  бокал,  принес  почту,  перебрал
обычную белиберду  и  увидел  авиаконверт  из  Чикаго,  надписанный  крупным
круглым почерком Пусс.
   - Извинишь ненадолго, пока я прочту?
   - Конечно. Посижу тут, подумаю о своем будущем.

   "Милый, дорогой старичок, я как-то сказала, что все тебе  напишу,  так  и
делаю, даже питаю призрачную надежду на твою способность читать между  слов.
Фамилия правильная, я на этот счет соврала. А город - нет, и Чикаго тоже.  И
развода не было. Я очень нежно любила Пола и до сих пор люблю. Тебя тоже, но
чуточку по-другому. Ох, этот поганый Мейер  с  его  поганым  законом!  Найди
симпатичную девочку, пусть поцелует старого урода  и  сообщит,  что  он  был
совершенно прав. Видишь ли,  мой  дорогой,  примерно  за  полгода  до  нашей
встречи на пляже, когда мне в ступню воткнулась живая подушечка для  иголок,
из  моей  головы  вырезали  маленькое  чудище  размером,  наверно,  почти  с
английский каштан, с тремя толстыми лапками, как  у  паука,  -  у  половинки
паука. Люди в белых халатах копались в этой голове,  стараясь  найти  каждый
кусочек чудища, ибо оно оказалось весьма ядовитым. И вот.., волосы  отросли,
я избавилась от сумятицы в мыслях,  четко  все  вспомнила,  приперла  одного
старого друга к стенке его кабинета, и он сдался, ибо достаточно долго  меня
знает и соображает, что я весьма плотно  набита  опилками.  Вероятность  его
догадки - один к пятидесяти. Лечения не  существует.  Просто  гуляй,  почаще
проверяйся, пускай в глаза яркий свет, стой, дотрагиваясь кончиком пальца до
кончика носа с закрытыми глазами.  Вот  какая  чепуха.  А  перья  рисуют  на
маленьком мониторе электронные графики. Я  могу  с  этим  смириться,  милый,
жизнь ведь такая неопределенная, а я годами находила себе неплохое  занятие.
Но не могу примириться с жизнью в ожидании.  Милый  Пол  сентиментален,  как
немец, и мы ежеминутно помнили о дьявольской  бомбе  с  часовым  механизмом.
Жизнь стала похожа на похороны, слишком много друзей разузнали  об  этом,  и
каждый старался быть дьявольски милым  и  понимающим  на  долгой  прощальной
вечеринке. Я пришла к мысли всех их одурачить, раз уж мне не  повезло.  И  в
конце концов объявила Полу, что, если  это  и  есть  конец  моей  жизни,  он
становится жутко мрачным, с чрезмерным количеством скрипичной музыки,  тогда
как я веселая и не желаю, чтоб люди на меня смотрели полными  слез  глазами.
Поэтому получила деньги под  облигации,  предназначенные  для  учебы  детей,
которых у меня никогда не было, и отправилась на охоту,  и  нашла  тебя.  Не
слишком ли я настырно лезла в койку? Не слишком ли жадно  старалась  прожить
каждый день? Милый, я из породы кузнечиков, и ты тоже. Благослови тебя  Бог,
каждый день я десятки раз забывала прислушиваться к  происходящему  в  рыжей
голове. Радуйся, что веселил и ублажал рыжеволосую леди в то время... Ей это
нравилось. И ты нравился. Нам хорошо было вместе, и это не  означало  измены
Полу! Он очень упорный и стойкий. Можешь представить себя, дорогой,  женатым
на чудесной Джанин, которая  знает  о  твоей  смертельной  болезни?  Она  до
сумасшествия нянчилась бы с тобой, пока ты не сбежал бы, как я  сбежала.  Но
все время присутствовало поганое ощущение, что  уж  слишком  мне  хорошо.  Я
постоянно твердила себе: черт возьми, девочка, ты  это  заслужила.  А  потом
волосатый Мейер процитировал свой проклятый закон о том, что  трудней  всего
сделать именно то, что следует. Догадываюсь, ты, наверно, недоумевал на  мой
счет, а может быть, и ненавидел меня немножко. Я должна была убежать от тебя
именно в тот момент и именно таким образом, иначе вообще не ушла бы. Знаешь,
милый, у умирающих тоже есть особая обязанность - не  проявлять  чрезмерного
эгоизма. Я лишила Пола возможности быть со мной, потому что ему только это и
нужно.., только этого он от меня ждал, и я забывала, что надо уйти, надолго,
дав ему побольше времени, чтобы он хоть прошел через самое худшее. Он совсем
не стал дознаваться. Не знаю, думает он  или  нет  о  присутствии  на  сцене
другого  мужчины.  Вы  понравились  бы   друг   другу.   В   любом   случае,
представительницы женского пола - вечные свахи, и я  написала  длиннейшее  в
своей жизни письмо Джанин, полное девичьей болтовни, рассуждений о  жизни  и
смерти. Надеюсь, ввела ее в заблуждение, сплетя целый  короб  вранья  насчет
Странных Каникул Пусс Киллиан,  сообщив  имя  и  адрес  Пола  с  разрешением
рассказать, какой я была и что происходило между  неизвестными  ему  людьми.
Интрига хитрая. Он химик-экспериментатор и, может быть, самый добрый из всех
живущих на свете людей. Так или иначе, на прошлой неделе зрачок левого глаза
вдруг увеличился вдвое, меня проверили и обследовали,  улыбаясь  стеклянными
улыбками. Пишу по дороге в то место, где должны снова открыть дверцу  и  еще
разок заглянуть. Могут снова закрыть и плюнуть: черт с ним. Могут влезть  и,
сами того не желая, ускорить мое путешествие. Могут превратить меня в  овощ,
могут вернуть к жизни еще на какое-то время, долгое  или  короткое.  Только,
судя по разговорам вокруг... Понимаешь теперь? Я боюсь. Я,  конечно,  боюсь.
Отсюда начинается настоящая чернота, и надолго. Но не чувствую ни сожаления,
ни раскаяния, потому что сбежала тогда, когда  следовало  сбежать,  а  Мейер
вернул меня в нужный момент. Не грусти - если мне удалось повзрослеть, то  и
ты тоже должен  попробовать.  Сделай  так,  дорогой  мой  Трев.  Найди  себе
девчонку-кузнечика, погрузи на борт  "плимут",  провизию  и  иди,  веселись,
загорай, плавай по красивым заливам. У нее должен быть хороший  аппетит,  не
должно быть намерения навсегда остаться, кувыркайся с  ней  нежно,  от  всей
души, но почаще - когда она спит, а ты нет, когда ты обнимаешь ее, когда  вы
засыпаете, лежа друг с другом,  как  чайные  ложечки,  когда  она  утыкается
головой под твой жуткий подбородок, - считай,  будто  это..,  любившая  тебя
Пусс".

   - Что-то случилось? - раздался голос. Я поднял глаза на Мэри Смит, понял,
что она спрашивает не в первый раз.
   - Нет. Просто письмо от старого друга.
   - У тебя странный вид.
   - Должно быть.., потому, что старый друг решил простить старый долг.
   Я встал, взял бутылку, наполнил ее бокал. Она подняла  его  и  произнесла
тост:
   - За неоплаченный отпуск. Боже, какая была  замечательная  работа!  Какая
сладкая и роскошная  жизнь,  милый.  Но  знаешь,  порой  сигналит  инстинкт.
По-моему, у Санто начинаются и  другие  проблемы.  По-моему,  он  собирается
покрепче натянуть вожжи, чтобы удержаться, и задохнется,  утратит  стиль,  а
через пару  лет  про  него,  как  про  многих  других,  скажут:  "Вы  только
посмотрите, во что он превратился".
   В письме Пусс сказано: "Отсюда начинается настоящая чернота, и надолго".
   Я чувствовал, как у меня упало  сердце.  Покатилось  вниз  и  теперь  там
останется.
   Я смотрел на Мэри Смит, словно никогда ее раньше не видел. Она  сидела  с
тайной удовлетворенной улыбкой, думая о своих пожеланиях Гэри Санто. Пила из
бокала маленькими стрекозиными  глотками.  Край  юбки  доходил  до  середины
бедер. Роскошные ноги с медовым загаром  закинуты  одна  на  другую.  Ранний
дневной свет, лившийся в иллюминаторы, падал на  блестящие  темно-каштановые
волосы. Таинственные  ресницы  скрывали  живую  пластиковую  зелень,  уголки
пухлых  губ  изогнулись  в  сокровенной  полуулыбке.  Поднялась,   прошлась,
разглядывая этикетки пластинок на полке возле проигрывателя, спросила:
   - Может, выпьем под музыку?
   Я послушно поднялся и, стоя возле нее, осознал, что все ее внимание вдруг
на чем-то  сосредоточилось  с  такой  полнотой,  что  она  позабыла  о  моем
присутствии, не слышит музыку. Застыла, глядя вбок через  палубу  в  сторону
пристани, и, проследив  за  ее  взглядом,  я  увидел  Героя,  шатающегося  в
одиночестве в поисках свежей добычи, поигрывая мышцами плеч, заткнув большой
палец за широкий кожаный, туго затянутый ремень.
   Взглянув на нее, я заметил, как припухают теперь  приоткрытые  губы.  Она
смотрела на Героя, дыша медленно, глубоко, прикрыв глаза,  слегка  покачивая
головой.
   Потом повернулась ко мне и, казалось, не сразу припомнила, кто я такой.
   - Милый, - сказала она голосом ниже обычного, с хрипотцой, - ничего, если
я откажусь от обеда? Спасибо за выпивку и за развлечение.  Спасибо,  что  не
позволил  врезать  мне  по  зубам.  Кажется..,  я  заметила  своих   друзей.
Как-нибудь в другой раз, милый. У тебя чудный корабль.
   Надела  огромные  черные  солнечные   очки,   поставила   пустой   бокал,
улыбнулась, ушла. Я вышел на палубу, глядя, как  она  заторопилась  к  Герою
Помахивает сумочкой. Быстро  цокает  по  бетону  острыми  каблучками  Быстро
колышется роскошная темная грива Незаметно и напряженно покачиваются бедра Я
догадывался,  что  она  чувствует  на   ходу   шелковистое   соприкосновение
размягчившихся бедер, щекочущее возбуждение кожи, тяжелый ком внизу  живота,
невозможность  как  следует  глубоко  вдохнуть,  цокает  каблучками,  спешит
оказаться под зверским, неустанным и равнодушным молотом Героя, снова  стать
молочным поросенком, забитым в постели, отдать все  силы  до  опустошения  и
хромоты, как прежде.
   И я медленно побрел к судну Мейера, сел на койку, обхватив руками голову,
пока он читал письмо Пусс Дочитал, откашлялся, охнул, вытер глаза. Я  сказал
ему, что мы возьмем его маленькое прогулочное судно, способное уйти по  морю
дальше плавучего дома, подцепим на буксир "Муньекиту", направимся как  можно
дальше к Эксума-Ки - куда только можно на этом судне дойти, -  а  потом  еще
дальше к Литл-Долл. Сказал, что до тошноты сыт мини-женщинами,  мини-юбками,
мини-любовью, мини-смертью и своей собственной мини-жизнью.  Мне  необходимы
пустые песчаные отмели, яркие рифы, жаркое солнце, проворная рыба,  а  когда
придет время для разговоров, можно будет немножечко поговорить.
   И Мейер ответил:
   - Тогда помоги мне, берись за линь, поведем корыто  на  заправку,  зальем
баки доверху.