И куча умных зверей, умеющих шмыгать в лазейки и залезать в  карманы
ничего не подозревающим людям Если все тщательно провернуть,  у  обчищенного
нет никакой возможности вернуть себе что-нибудь. Существуют тысячи абсолютно
законных действий, которые оказываются аморальными или  безнравственными.  У
служителей закона  нет  оснований  для  вмешательства.  Юристы  не  способны
помочь. Голубок обронил свой бумажник в реку, полную  крокодилов.  Он  точно
знает, куда тот упал, но может только стоять на топком берегу и ломать руки.
Я - специалист по спасению. И неплохо знаком с крокодилами. Поэтому заключаю
с голубком сделку, ныряю, вытаскиваю бумажник, делюсь с ним  пополам.  Когда
знаешь,  что   шанс   на   возврат   нулевой,   получить   половину   весьма
соблазнительно. Если и не выйдет, теряю лишь я.
   - Или становишься лакомым блюдом для крокодилов, дружок.
   - До сих пор был несъедобным. Сейчас мой  клиент  -  Джанин  Бэннон.  Она
этого еще не знает. Им должен был стать Таш. Классический случай  легального
шантажа. Я не понимаю убийства. Им это не требовалось. Одно знаю: этим делом
я должен заняться сам.  Незнакомцы  -  самые  лучшие  клиенты.  Тогда  можно
свободно вести игру и хранить хладнокровие. Тут я слишком  задет  за  живое,
слишком зол, чересчур уязвлен в самое сердце. Грязное,  бессмысленное  дело.
Поэтому я должен им заняться.
   Она ненадолго задумалась.
   - Меня еще одно интересует, милый. Как ты отыскиваешь.., новых клиентов?
   Я рассказал, как отыскал последнего, тщательно прочесывая местные заметки
в толстом воскресном номере одной из газет Майами.  Среди  показавшихся  мне
интересными и отмеченных сообщений  было  объявление  клуба  филателистов  с
извинениями  за  принятое  в  последнюю  минуту  мистером  таким-то,  широко
известным ресторатором с очень длинной и сложной греческой фамилией, решение
снять с экспозиции и не выставлять свою полную, чрезвычайно ценную коллекцию
греческих почтовых марок, и в их числе знаменитую "Пыльную Розу" 1857  года,
оцененную в 1954 году на аукционе в Нью-Йорке в 21 000 долларов.
   Я позвонил в Общество  филателистов,  и  его  представитель  сказал,  что
пожилой  джентльмен  ни  на  кого  не  сердится,  с  большим   удовольствием
демонстрировал свою коллекцию, радовался ее успеху и, хотя сообщал  о  своем
решении взволнованным и огорченным тоном, не объяснил причин отказа.
   Я  предпринял   дальнейшее   расследование,   выясняя,   какая   компания
застраховала коллекцию. Агент вручил мне свою  карточку,  обмолвившись,  что
никогда в жизни  не  встречал  пожилого  джентльмена.  Воспользовавшись  его
карточкой и его именем, я представился пожилому джентльмену и заявил, что мы
хотели бы заново  оценить  коллекцию.  Он  заупрямился.  Коллекция  лежит  в
банковском сейфе. Он очень занят. Как-нибудь в другой раз. Тогда  я  сказал,
что у нас есть основания заподозрить пропажу части коллекции.
   И он раскололся. Он размещал коллекцию в стеклянной витрине,  готовясь  к
выставке. Ему пришлось уйти из дома на прием к  врачу.  Когда  он  вернулся,
двадцать две марки, в том числе "Пыльная Роза", исчезли.
   Поскольку  он  был  патриархом  большого,  тесно  сплоченного  семейства,
страшно чувствительного  к  скандалам,  то  после  смерти  супруги  вторично
женился два года назад на  особе,  которая  в  целом  производила  такое  же
красочное и объемное впечатление, что и покойная  Джейн  Мэнсфилд  <Мэнсфилд
Джейн (1933 - 1967) - американская киноактриса, прославившаяся пародиями  на
Мэрилин Монро.>, то есть на весьма бойкой девице, способной облапошить  двух
таких стариков. Он был убежден, что это она свистнула его драгоценные марки,
но боялся заявить  в  полицию  или  сообщить  страховой  компании.  Тогда  я
отправился следом за леди, направлявшейся  средь  бела  дня  на  свидание  с
мальчиком из пляжного отеля, который с помощью шантажа заставил  ее  украсть
марки и который после хорошей встряски и уведомления, что пожилой джентльмен
приказал бросить  парочку  ее  последних  приятелей  во  Флоридский  пролив,
прикрутив проволокой к частям старого грузовика, вернул  одиннадцать  марок,
включая жемчужину коллекции. Потом он, брызгая  слюной  во  все  стороны,  с
готовностью принялся объяснять, как и куда пристроил остальные  одиннадцать.
Я помог ему собрать вещи, посадил в автобус, помахал на прощанье и провел  с
крупной блондинкой милую беседу о том, с каким огромным трудом еле  уговорил
двух крутых греков, друзей ее мужа, от намерения поручить  местным  талантам
вывести  раскаленной  проволокой  небольшое  предупреждение  на  двух  самых
заметных частях ее тела. Мой приятель коп выудил  у  перекупщиков  краденого
остальные марки, и я заверил старика, что жена его вообще ни  при  чем,  так
что можно ей полностью доверять. Он запрыгал, захлопал в ладоши,  запел,  мы
отправились в банк, где он  выдал  мне  тридцать  тысяч  наличными  -  точно
отмеренную половину стоимости возвращенных марок, - присовокупив  записку  с
гарантией на пожизненное бесплатное питание в  лучших  греческих  ресторанах
четырех штатов. На все дело ушло пять дней, и я  немедленно  снова  вышел  в
отставку, которую существенно скрасила возникшая  где-то  через  три  недели
некая Пусс Киллиан.
   - Тормози, - приказала она.
   Я нашел место, где можно было остановиться, на травке между  двухполосным
шоссе и каналом. Она отстегнула ремень безопасности, экспансивно  рванулась,
крепко меня обняла, крепко поцеловала, весело сверкая глазами в  сгущавшихся
сумерках.
   Потом пристегнула ремень и сказала:
   - Поехали. Я поехал.
   - Очень мило, независимо от причины.
   - Просто день очень длинный, а отчасти за  то  возвращение  на  яхте,  за
кофе. И за то, что ты жутко, чертовски зол,  потому  что  теперь  уже  редко
встречается настоящая злость. И за то, что оценил омелу. А главное - за  то,
что ты такой, какой есть, совершаешь безумные вещи и один раз  позволил  мне
быть... Санчо Пансой.
   - Только будь, ради Бога, не Санчо, а Санчей!
   - Естественно.

Глава 5

   Въездные ворота были очень  широкими,  очень  высокими,  свет  прожектора
сверкал  на  чистой  белой  краске  вывески  "То-Ко  Гроувс  инкорпорейтед",
свисающей на цепях с верха арки.
   Было четверть десятого. Мы останавливались в Окичоби и наспех  перекусили
свежими окунями, зажаренными в кукурузной муке на свином сале. Я свернул  на
усыпанную гравием подъездную дорогу, и свет фар выхватил выступившую из тьмы
фигуру, которая остановила меня небрежным взмахом  руки.  Фермерская  шляпа,
выцветшая синяя рабочая куртка из грубого хлопка, джинсы. Подойдя  к  дверце
машины, фигура произнесла:
   - Мистер Макги? Я - Конни Альварес.
   Я вылез,  оставив  дверцу  открытой,  пожал  ей  руку,  представил  Пусс.
Протягивая ей руку, Конни наклонилась,  потом  снова  выпрямилась.  В  ярком
свете я как следует ее разглядел. Сильная с  виду  женщина,  плотная,  плечи
широкие, обветренное лицо без  косметики,  очень  красивые  темные  глаза  с
длинными ресницами.
   - Вы помогли бы им, если бы они попросили, Макги?
   - Всем, чем бы мог.
   - Я тоже. Гордость.  Их  поганая  гордость  с  негнущейся  шеей.  Сколько
хороших людей погубила гордыня! Она в доме, сидит наверху, думает, будто  на
нее крыша рухнула. Не знает, что не только крыша и  труба,  а  само  чертово
небо рухнуло на нее, и настал тот гнусный момент, когда придется  рассказать
ей об этом. Что случилось?
   - Он лежал  на  спине  на  земле,  и  около  пятисот  фунтов  металлолома
свалилось на него с высоты десять футов. Думаю, на голову и на грудь.  Я  не
видел его, а может, и не узнал бы, если увидел.
   - Господи Иисусе, вы не стесняетесь в выражениях!
   - А вам этого хочется?
   - По-моему, вы меня уже  хорошо  поняли,  могли  бы  не  спрашивать.  Это
пытаются выдать за несчастный случай?
   - За самоубийство.  Предположительно  он  пропустил  проволоку  в  стопор
храповика, лег и дернул. Когда вчера утром  его  обнаружили,  проволока  еще
была прицеплена к стопору и намотана у него на руке.
   Внезапно на моем запястье сомкнулись сильные загорелые пальцы.
   - О Боже милостивый! Он получил записку, которую она ему оставила?
   - Нет.
   Я услышал глубокий вздох.
   - Это могло его доконать. Только это могло толкнуть его на  самоубийство.
По-моему, я достаточно хорошо его знаю. Я знаю, как много значила  Джан  для
несчастного здоровенного славного парня.
   - Даже это его не толкнуло бы,  Конни.  По  крайней  мере,  не  на  такой
способ. Его убили. Но нам придется скушать легенду о самоубийстве. Нам всем.
Мы должны вести себя так, словно верим.
   - Зачем?
   - Как вы думаете?
   - Я думаю, ни к  чему  пользоваться  любительским  талантом,  если  можно
нанять профессионалов.
   - На этот счет можете не беспокоиться, миссис.
   - Обсудим после того, как сообщим прискорбные известия. - Она снова резко
нагнулась к машине:
   - Эй, девушка! Вы дрожите? Скулите, сопите и так далее?
   - Позаботьтесь о себе, леди.
   Конни выпрямилась, запрокинула голову, и послышался отрывистый  невеселый
смешок.
   - Похоже, вы оба что надо. - Она сдвинула вперед мое сиденье,  пробралась
на заднее, шурша брошенной на пол оберточной бумагой. - Поехали, Макги. Свет
на воротах выключается в доме.
   Я не был готов ни к тому, что пришлось ехать полмили,  ни  к  виду  дома,
огромного, длинного, низкого, с эффектными линиями крыши,  напоминающими  об
отелях типа "Холидей", построенных Фрэнком Ллойдом Райтом <Райт Фрэнк  Ллойд
(1869 -  1959)  -  выдающийся  американский  архитектор,  один  из  проектов
которого - "дом прерий", низкий, просторный, с высокой крышей; в этом  стиле
поблизости  от  магистральных  дорог  построены  отели  "Холидей".>.   Конни
посоветовала оставить машину за углом.
   - Я попрошу своих помощников позаботиться о машине и загнать ее в  гараж.
Вам одну спальню или две?
   - Две, пожалуйста, - попросила Пусс.
   - Хорошо, что топочущее стадо угомонилось. Трое  ребятишек  Джан  и  двое
моих. - Она взглянула на звезды, мы расправили плечи и пошли  обрушивать  на
Джанин небо, навсегда менять ее мир и душу.

***

   В половине второго ночи Пусс, зевая, медленно вышла в  большую  гостиную.
Мы с Конни давно сидели в темных  кожаных  креслах  перед  толстым  сосновым
поленом, которое слабо потрескивало в огромном камине из белого ракушечника.
Наговорились мы достаточно.
   - По-моему, до позднего утра с ней все будет в порядке, - объявила Пусс.
   - Мария на всякий случай посидит рядом.
   - Она там, Конни. Если Джан проснется, Мария нас  разбудит.  Только  вряд
ли.
   Пусс направилась к небольшому бару в углу, бросила  в  невысокий  широкий
стакан два кубика льда, плеснула бренди, подошла, пододвинула ближе  ко  мне
скамеечку и села, прислонившись головой к моему колену. Зевнула  еще  раз  и
продолжала:
   - Все старалась быть чертовски храброй. Не хотела разрядиться,  никак  не
хотела, а потом  все-таки  поплакала.  И  это  самое  лучшее.  Вы  уже  всех
обзвонили, Конни?
   - Дозвонилась шерифу, сказала,  что  она  знает,  что  она  спит,  что  я
перезвоню утром, сообщу о ее дальнейших планах. Дозвонилась  до  ее  родных,
успокоила. Завтра она им сама позвонит. И надо сказать мальчикам.
   - Джан велела не говорить, - предупредила Пусс. -  Считает,  что  это  ее
дело. Она постоянно переспрашивает, откуда нам может  быть  точно  известно,
что он так и не получил ее записку.
   Конни поболтала лед в своем стакане  и  со  стуком  поставила  стакан  на
столик:
   - Знаете, чего я забыть не могу? Не могу, никогда  не  забуду.  Пять  лет
прошло, а я живо помню. Каждое произнесенное слово. Типичная склока. У нас с
Томми таких были сотни. Вопли, проклятия, но по-настоящему это все не  имело
значения: мы оба твердо придерживались своего мнения. Не важно,  из-за  чего
мы в то утро скандалили. Когда он хлопнул дверью, я рванулась, распахнула ее
и крикнула вслед: "Не особенно торопись возвращаться!"  Может  быть,  он  не
слышал меня. Он в то время уже завел джип. И больше не вернулся. Не  заметил
открытого сточного люка, свалился туда, прожил в  больнице  два  дня  и  две
ночи, не приходя в сознание, а потом умер.  -  Она  поднялась  с  вымученной
улыбкой. - Чувство вины. Вот с чем они  вас  оставляют.  Завтра  тоже  будет
долгий и трудный день, ребята. Спокойной ночи.
   Я уже провалился в сон, когда кровать прогнулась под тяжестью тела  Пусс.
Она пробралась под простыню, под одеяло, прижалась ко мне, длинная,  теплая,
хрупкая, нежная. От ее плоти  мою  ладонь  отделяла  легкая,  словно  шепот,
ткань.
   - Просто обними меня, - шепнула она. - Ночь кажется  слишком  темной  для
одиночества.
   Слова звучали неразборчиво, ритм дыхания очень скоро сменился, оно  стало
глубже, обнимавшие меня руки упали.
   Через три дня, в четверг, вскоре после полудня  мы  вчетвером  поехали  в
Саннидейл. Конни Альварес вела переднюю машину,  черный,  заляпанный  грязью
"понтиак" недавней модели с мощным мотором и откидным верхом. За ней  сидела
Джанин. На прямых отрезках дороги я изо всех сил старался не упускать их  из
виду.  Пусс  то  и  дело  вполголоса   упоминала   "Дейтону"   и   "Себринг"
<"Деитона-500"  и  "Себринг"  -  международные  автодромы   для   скоростных
автогонок.>.
   - Все это кажется полным безумием, -  сказала  она.  -  Ты  действительно
думаешь, будто этот забавный с виду старичок судья знает, что делает?
   - Этот забавный с виду старичок судья Руфус Веллингтон знает, что  делает
каждый. И каждое утро пристально оглядывается по сторонам. - Я  в  последний
миг затормозил, успел повернуть взятую напрокат машину и  устремился  вперед
за далекой точкой, предположительно "понтиаком". - Есть какие-нибудь вопросы
по поводу твоей маленькой роли?
   - Ха! Способна  ли  блистательная  рыжая  обитательница  большого  города
вскружить голову юристу из молодых да раннему?  Откроет  ли  Стив  Бессекер,
робкий консультант из сосновых лесов,  подробности  местного  крючкотворства
этой эффектной девице? Но у меня есть вопрос по этому поводу.
   - Какой?
   - Ты не слишком внимателен к деталям, Макги. Надо ли мне идти ради  общей
цели на все? Должна ли я в случае необходимости  затащить  этого  мужлана  в
постель или тебя это совсем не волнует?
   Я рискнул бросить на нее быстрый взгляд - встретил ответный, прищуренный,
вопросительный, сексуально вызывающий. И осторожно заметил:
   - Я всегда считал,  что,  если  морковка  болтается  на  слишком  длинной
веревке, осел ее сцапает и утратит стимул тащить груз.
   - Аналогию отвергаю, а мысль одобряю, сэр. Вызов  должен  быть  брошен  с
обеих сторон, иначе какое же равенство полов. Поэтому я продолжал:
   - С другой стороны, на мой взгляд, каждый лучше всех судит о  собственных
устремлениях  и  наилучшим  образом  оценивает  соответствующие  стимулы   и
реакции. По-моему, подобные ситуации варьируются.
   - Пытаешься изобразить себя сукиным сыном?
   - Полагаю, мы оба пытаемся. Задумчиво помолчав, она сказала:
   - Просто  чтобы  покончить  с  этим  ко  всем  чертям,  Макги,  как  тебе
понравится мое сообщение, что морковку я постараюсь держать  на  максимально
короткой веревке?
   - Киллиан, должен признаться, занудность и старомодность позволяют мне  с
удовольствием  играть  роль  собаки  на  твоем  сене.  Я  предпочитаю  некую
исключительность чувств.
   - Романтическую исключительность?
   - Если так тебе больше нравится.
   - Спасибо, так мне нравится больше. Да будет  так.  Теперь  у  меня  есть
желание защитить свою честь. Поэтому предположим, что и  ты  позаботишься  о
своей.

***

   Встреча с мистером Уиттом Сандерсом, президентом Национальной  банковской
и трастовой компании Шаваны, была назначена  на  двенадцать.  Я  заметил  на
берегу пустой "понтиак", припарковался рядом и  предоставил  Пусс  двигаться
своей дорогой, пожелав ей удачи.  Войдя  в  банк,  увидел  Конни  и  Джанин,
сидевших в дальнем офисе со стеклянными стенами перед солидным  мужчиной  за
солидным столом. Секретарша проводила меня, постучала в дверь  и  распахнула
ее передо мной.
   Сандерс  встал,  протянул  руку  через  стол,  одарил   меня   молодецким
рукопожатием. У него были рыжеватые волосы,  крупное,  покрытое  красноватым
загаром, шелушащееся лицо, округлый животик,  сеточка  морщин  от  улыбок  и
морщины  от  воздействия  ветра  и  солнца;  руки  красные,   большие,   как
бейсбольные перчатки, а глаза точь-в-точь как две ягоды черники.
   - Мистер Макги! - проревел он. - Очень приятно!  Садитесь,  устраивайтесь
поудобней.
   Так я и сделал, после чего он продолжал:
   - Я только что заверил леди,  что  в  этот  трагический  момент  все  мои
симпатии на стороне миссис Бэннон. Можете  быть  абсолютно  уверены,  миссис
Бэннон, банк сделает все возможное для ликвидации  упомянутой  собственности
по максимальной цене. Определенные неудачные обстоятельства,  сложившиеся  в
том районе, разумеется, затрудняют действия, но мы кое о  чем  договорились,
и, по-моему, каждый признает это более чем справедливым. Фактически...
   И тут вошел старичок судья Веллингтон 6 сдвинутой на затылок  белой,  как
сметана, фермерской шляпе, из-под которой в  разные  стороны  торчали  пряди
тоже белых волос, в запыленном темном костюме, от лацкана которого  тянулась
к нагрудному карману золотая цепочка часов. Портфель, его,  вероятно,  начал
свой жизненный путь во время дебатов Линкольна с Дугласом <Публичные  дебаты
по вопросу об отмене  рабства  между  кандидатами  в  сенат  штата,  будущим
президентом США  Авраамом  Линкольном  и  Стивеном  Дугласом,  состоялись  в
октябре 1858 года.>. Лицом он поразительно напоминал одного  из  диснеевских
семи гномов, я не мог вспомнить, какого именно.
   - Как жизнь, Уитт? - пробурчал он. - У тебя новые стенки? Чистюля.
   - Руфус! Я слышал, вас вроде бы видели нынче  в  суде!  Очень  рад  нашей
встрече.
   - Нет. Я пришел не затем, чтобы ты искалечил мне руку, Уитт.  Мой  артрит
для разнообразия только что успокоился. Уймись и сядь.
   Уитт Сандерс явно смутился:
   - Руфус, если не возражаете, подождите снаружи, пока я не закончу с...
   - С моим клиентом? Ну, даже такому шакалу, как ты, известно,  что  нельзя
лишать клиента присутствия адвоката.
   - Вы представляете миссис Бэннон?
   - Почему бы и нет? Миссис Бэннон - близкая подруга  присутствующей  здесь
миссис Конни Альварес, а миссис Конни - хозяйка  и  руководительница  "То-Ко
Гроувс" во Фростпруфе, расположенного у меня на задах.  Ты,  может,  даже  в
этой глухомани слыхал, что ее сад насчитывает почти триста  тысяч  деревьев,
саженцы апельсинов из Валенсии, и она за все время выдержала немало судебных
баталий с Комиссией по цитрусовым, с Ассоциацией  садоводов,  с  заводом  по
производству концентратов, где имеет пакет акций, обеспечивая меня на склоне
лет постоянной работой.
   Наблюдая за президентом банка, я видел, как солидный мужчина  мало-помалу
обращается в  слух  и  даже  изображает  приветливость.  Конни  водила  меня
прогуляться по саду, и я понимал реакцию Уитта Сандерса. В первый год  после
смерти мужа Конни садами управляла по контракту команда  менеджеров.  Каждый
дневной час Конни проводила с ними, каждый вечер  училась  и  в  конце  года
объявила, что хочет рискнуть и вести дело сама.
   Проходя мимо  трех  огромных  опрыскивателей,  тяжело  двигавшихся  между
геометрически правильными  рядами  деревьев,  и  поливальщиков,  одетых  как
астронавты, я спросил, есть  ли  серьезные  проблемы  с  вредителями.  Конни
расставила ноги пошире, возвела глаза к небесам и затянула:
   - Уничтожаем червей-сверлильщиков, тлю, красный грибок, белокрылку, белый
грибок, муху плодовую средиземноморскую, красного клещика, техасского клеща,
червецов, листовую щитовку,  ложнощитовку  масличную,  ложнощитовку  мягкую,
щитовку желтую померанцевую, восковую щитовку, снежную щитовку, апельсиновую
щитовку, боремся с д