солидная
основа равенства перед законом. И мне нравится это. Я живу этим. Я люблю
это так, как человек может  любить  старый  дом.  Он  дорого  обходится,
трещит, требует массу топлива, но стены такие же крепкие, как и  в  день
постройки. Возможно, это - суть  моей  философии,  а  дело  Кейди  можно
уладить законными методами. Если закон не сможет защитить нас, значит, я
посвятил себя мифу, и мне лучше будет проснуться.
   - Кажется, я должна любить тебя таким, как ты есть. Или, может  быть,
именно потому, что ты  такой,  старый  крючкотвор.  Мы,  женщины,  более
оппортунистичны. Я способна взять это твое ружье и сбить  его  выстрелом
со стены, если бы он когда-нибудь вернулся.
   - Ты только так думаешь. А не стоит ли этим двум старичкам  влезть  в
воду вместе с молодежью?
   - Ладно. Но не начинай снова подшучивать над Пайком.  Ты  заставляешь
его завиваться узлами.
   - Буду просто веселым отцом его подружки. Они  пошли  к  воде.  Кэрол
посмотрела на него и сказала:
   - Не замыкайся в себе снова, Сэм. Давай мне знать, как идут дела.
   - Я дам знать. И не беспокойся. Я просто суеверен. Слишком уж  все  у
нас хорошо.
   - У нас все очень хорошо.
   Когда они вошли  в  воду,  Нэнси  карабкалась  по  корме  "Красотки".
Капельки воды блестели на ее голых плечах.
   Ее бедра, еще недавно  такие  худые,  стали  наливаться  женственными
формами. Она поймала равновесие и чисто нырнула...
   Кэрол тронула Сэма за руку.
   - Та девочка... Сколько ей было?
   - Четырнадцать. - Он взглянул Кэрол в глаза, взял ее за руку и слегка
придержал. - Послушай. Прекрати думать об этом. Прекрати сейчас же.
   - Но ты ведь думал о том же.
   - Только минуту, когда ты пришла к своему решению. А  сейчас  мы  оба
отбросим эту больную мелкую мысль.
   - Да, сэр. - Она улыбнулась. Но улыбка выглядела не такой и появилась
не так, как обычно. Они еще мгновение смотрели друг на  друга,  а  потом
вошли в воду. Он плыл изо всех сил, но не мог уплыть от маленьких липких
щупалец страха, присосавшихся к сердцу.

Глава 2

   В следующий вторник утром Сэм Боуден сидел в  своем  офисе  вместе  с
молодым адвокатом по имени Джонни Кэрик, который  работал  на  "Доррити,
Стетч  и  Боуден"  меньше  года.  Они  просматривали  опекунский   отчет
"Нью-Эссекс Бэнк энд Траст  Компани",  когда  позвонил  Чарли  Хоппер  и
сказал, что он здесь поблизости: удобно ли будет зайти на пару минут?
   Сэм быстро закончил с Джонни и отправил его в каморку  писать  резюме
по отчету. Он позвонил Элис  на  коммутатор  и  попросил  портье,  чтобы
мистера Хоппера направили к нему, как только тот появится.
   Чарли пришел через несколько минут и закрыл за собой дверь офиса. Это
был  тридцатилетний  мужчина  с  добродушным  некрасивым  лицом,  весьма
энергичный и честолюбивый, с намеренно вялыми манерами.
   Он сел, достал сигареты и сказал:
   - Темные панели, приглушенные голоса и фолианты,  берущие  начало  от
кодекса Хаммурапи. А также тихий шорох  и  сильный  запах  денег.  Такой
шут-работяга, как я, должен входить сюда на цыпочках. Я  между  делом  и
позабыл, как вы, учтивые клоуны, заставили  свое  дело  выглядеть  почти
респектабельным.
   - Ты умрешь от скуки, Чарли. Я провел полжизни,  тщательно  оттачивая
карандаши.
   Чарли вздохнул.
   - Я там, в самом вихре  жизненной  кутерьмы,  посещаю  все  заседания
Общего совета. Управления по распределению и Управления по планированию.
Честный милый Сэмюэль.  Скажи  мне,  почему  ты  больше  не  заходишь  в
"Таверну у суда" Джила Брейди?
   - Не было никаких дел в суде последнее время. А это - признак умения.
   - Знаю, знаю. Ну я запустил машину в отношении твоего старого дружка.
Он живет в меблированных комнатах в доме 211  по  Джекел-стрит  на  углу
Маркет. Вселился пятнадцатого мая, заплатив вперед до конца июня. Сейчас
только одиннадцатое, и, значит, он думает еще ненамного  остаться.  Наши
ребята в форме частенько  проверяют  там  правильность  регистрации.  Он
ездит на сером "Шевроле" с западно-виргинскими  номерами,  которому  уже
лет восемь. Вчера его выдернули из бара на  Маркет-стрит.  Капитан  Марк
Даттон говорит, что он не поднимал шума. Отнесся  ко  всему  спокойно  и
терпеливо.
   - Его отпустили?
   - Им пришлось это сделать, больше ничего не оставалось. Они проверили
Канзас и выяснили, что его Выпустили в прошлом сентябре.  Его  заставили
объяснить, где он взял деньги  и  машину,  потом  проверили  и  это.  Он
приехал из небольшого провинциального городка возле Чарльстона, Западная
Виргиния. Освободившись, он вернулся туда. Его брат работал в Чарльстоне
и содержал дом. Когда Макс вернулся, они продали его и разделили деньги.
Он получил около трех тысяч долларов и носит их  в  поясе.  Он  оказался
чистым в Чарльстоне, так же как и в Вашингтоне. Регистрационные бумаги и
лицензия на машину в порядке. Они обыскали машину и комнату, Оружия нет.
Ничего необычного. Поэтому пришлось его отпустить.
   - Он назвал какую-то причину, почему он сюда приехал?
   - Даттон устроил все  таким  образом,  что,  как  мы  и  решили,  ему
пришлось. Твоего имени не впутывали. Кейди сказал, что  ему  понравились
виды города. Даттон сказал, что  его  слова  звучали  очень  спокойно  и
правдоподобно.
   - Ты дал Даттону понять ситуацию?
   - Я не знаю. Думаю, что  да.  Даттон  хочет,  чтобы  этот  тип  здесь
шлялся, не больше твоего. И поэтому они будут присматривать за ним. Если
он плюнет на тротуар, это обойдется ему в пятьдесят  долларов.  Если  он
превысит скорость хоть на одну милю в час, ему придется  заплатить.  Его
заберут как пьяного, если увидят выходящим из бара. До него дойдет. И он
съедет. Они всегда съезжают.
   - Чарли, я ценю то, что ты сделал. В самом  деле.  Но  у  меня  такое
чувство, что он не собирается пугаться. Хоппер затушил сигарету.
   - У тебя плохо с нервами?
   - Возможно. А возможно  и  то,  что  я  не  показал  себя  достаточно
обеспокоенным на обеде в пятницу. Я думаю, что он - псих.
   - Если это и так, то Даттон не  заметил  этого.  Что,  по-твоему,  он
собирается предпринять?
   - Я не знаю. У меня такое чувство, что он попытается сделать мне  как
можно больнее. Когда у тебя жена, трое детей и ты живешь в деревне - это
может  заставить  тебя  почувствовать  некоторую  неуверенность.  -   Он
рассказал Чарли про  случай  с  машиной  и  человеком  на  стене.  Кэрол
помнила, что это была серая машина, и этот факт  делал  более  вероятным
то, что это мог быть Кейди.
   - Может быть, он просто хотел заставить тебя серьезно подрожать.
   Сэм заставил себя улыбнуться.
   - Он преуспевает в этом.
   - Может, тебе стоит попробовать что-нибудь еще, Сэм? Ты знаешь  людей
из "Апекса"?
   - Да, конечно. Мы использовали их.
   - Это национальная организация. Кое-где они слабы,  но  здесь  у  них
есть несколько хороших людей, я сейчас думаю об одном конкретном  парне.
Сивере, так его зовут. У него  хорошая  подготовка.  Кажется,  в  центре
уголовных расследований. И работа в полиции тоже. Он крепок, как лошадь,
и хладнокровен, как змея. Это обойдется тебе  дорого,  но  деньги  лучше
вкладывать в хорошее место. Ты знаешь их начальника?
   - Да. Андерсон.
   - Позвони ему и узнай, сможет ли он дать тебе Сиверса.
   - Похоже, я так и сделаю.
   - У тебя есть адрес Кейди?
   - Я записал его. Двести одиннадцать, Джекел-стрит, на углу Маркет.
   - Правильно.
   Сивере пришел в офис в четыре тридцать. Он тихо сидел и слушал  Сэма.
Это был человек с квадратной головой и серым лицом. Ему можно было  дать
сколько угодно  лет  -  от  тридцати  пяти  до  пятидесяти.  Над  ремнем
выдавалась мягкая выпуклость. Его  руки  были  очень  большими  и  очень
белыми.  Волосы  у  него   были   бесцветные,   а   глаза   -   скучного
синевато-серого цвета. Он не делал ненужных движений, сидел  неподвижно,
как могильный памятник, и  слушал  и  заставлял  Сэма  чувствовать  себя
паникером.
   - Мистер Андерсон дал вам расценки? -  спросил  Сивере  отсутствующим
голосом.
   - Да, дал. И я обещал ему немедленно отослать чек.
   - Сколько времени мы должны вести Кейди, по-вашему?
   - Я не знаю. Я хочу.., получить постороннее мнение о  том,  планирует
ли он нанести какой-либо вред мне или моей семье.
   - Мы не читаем мысли.
   Сэм почувствовал, что его лицо запылало.
   - Я понимаю. И я не истеричная баба, Сивере.  Мне  пришло  в  голову,
что, наблюдая за ним, вы смогли бы найти какой-то ключ  к  тому,  что  у
него на уме. Я хочу знать, не появится ли он у моего дома.
   - А если появится?
   -  Дайте  ему  столько  свободы,   сколько   позволяет   безопасность
по-вашему. Если бы мы смогли  набрать  достаточно  улик  по  поводу  его
намерений, чтобы посадить его, это бы помогло.
   - Какие отчеты вы хотите получать?
   - Устных отчетов вполне достаточно, Сивере. Вы можете  начать  сейчас
же?
   Сивере пожал плечами. Это был его первый жест за все время.
   - Я уже начал.
   В тот же вечер, во вторник, дождь прекратился перед самым уходом Сэма
из офиса. Вечернее солнце выглянуло, как раз когда он пересек  трассу  и
повернул на Маршрут 18. Дорога шла вдоль берега озера на протяжении пяти
миль, через район летних курортов, все больше расстраивавшийся с  каждым
годом. Потом поворачивала на юго-запад по направлению к деревне  Харпер,
находящейся в восьми милях, проходя мимо часто стоящих  ферм  и  больших
новых жилых районов.
   Он въехал в деревню, объехал вокруг центральной деревенской площади и
при свете повернул прямо на Милтон-Хилл-Роуд  к  своему  дому,  стоящему
сразу за чертой деревни. Они долго искали, пока в 1950-м не  нашли  этот
сельский дом, а потом долго сомневались насчет  цены.  И  несколько  раз
подсчитывали, во сколько обойдется его модернизация. Но они оба: и он, и
Кэрол уже знали, что попались. Они влюбились в этот старый дом. Он стоял
на десяти акрах земли: все, что осталось  от  прежней  фермы.  Там  были
вязы, дубы и ряд тополей. Изо всех передних окон был прекрасный  вид  на
отлогие холмы вдали.
   Архитектор и подрядчик проделали великолепную  работу.  Основной  дом
был из кирпича, выкрашенного в белый цвет, и стоял  довольно  далеко  от
дороги. Если стоять лицом к дому, то по правую  руку  проложили  длинную
дорожку,  заворачивавшую  к  тому,  что  когда-то  было  и  до  сих  пор
продолжало называться амбаром, даже несмотря на то,  что  в  него  сразу
стали ставить фордовский фургон и доблестный, благородный и  решительный
"МГ" Кэрол. Амбар был тоже  кирпичный  и  покрашен  белым.  Верхняя  его
часть, там  где  был  сеновал,  полностью  принадлежала  детям.  Мерилин
никогда не  могла  взобраться  по  прислоненной  к  стене  лестнице  без
тревожного визга, и ее всегда приходилось сносить на руках,  с  поджатым
хвостом и вращающимися глазами.
   Когда Сэм свернул на дорожку,  он  обнаружил,  что  впервые  захотел,
чтобы у них были близкие соседи. Отсюда можно было увидеть  конек  крыши
дома Тернеров и несколько ферм на дальних склонах холмов - и все.  Вдоль
дороги стояло много домов, но они были далеко друг от друга. Домов  было
столько, что иногда казалось,  будто  вся  центральная  школа  в  полном
составе приземляется на земле Боуденов по выходным и восресеньям. Но  ни
один дом не стоял достаточно близко.
   Он заехал  в  амбар.  Внутрь,  прыгая,  танцуя  и  улыбаясь,  влетела
Мерилин, умоляя о долгожданном внимании. Сэм,  погладив  ее,  пересчитал
велосипеды и выяснил, что из всех троих только Баки был  дома.  Мысль  о
том, что Нэнси и Джеми где-то на  дороге,  взволновала  его.  Он  всегда
беспокоился об этом из-за интенсивного движения. А сейчас появилась  еще
одна причина. И все же он не знал,  как  можно  запретить  им  выезжать.
Кэрол,  пройдя  полдороги  через  задний  двор  к  амбару,  встретила  и
поцеловала его. Потом спросила:
   - Ты узнал что-нибудь от Чарли?
   - Да, я собирался позвонить тебе,  но  потом  решил,  что  это  может
подождать.
   - Хорошие новости?
   - Весьма. Это долгая история. - Он внимательно посмотрел на нее. - Ты
выглядишь угрожающе разодетой, жена. Надеюсь, у  нас  нет  вечеринки,  о
которой я позабыл.
   - Ах,  это?  Это  для  поддержания  духа.  Я  волновалась  и  поэтому
разоделась с ног до головы. Я ведь обычно так и делаю,  ты  что,  забыл?
Все статьи о счастливом браке твердят о том,  что  нужно  одеваться  для
своего мужа каждый вечер.
   - Но не до такой степени.
   Они вошли через кухню. Сэм приготовил себе изрядную  порцию  выпивки,
чтобы потягивать ее, пока будет принимать душ и переодеваться. Когда  он
вышел из душа, пришла Кэрол, села на краю кровати и выслушала его  отчет
о разговоре с Чарли и о найме Сиверса.
   - Я хотела бы, чтобы он сделал что-то такое, за что его можно было бы
арестовать,  но  в  любом  случае  я  рада   Сиверсу.   Он   выглядит..,
компетентным?
   - Я бы не сказал. Он -  не  самый  душевный  парень,  которого  можно
встретить. Чарли, кажется, думает, что он лучше всех.
   - Чарли виднее, правда?
   - Чарли виднее. Перестань смотреть так  напряженно,  малышка.  Колеса
пришли в движение.
   - Он обойдется нам ужасно дорого?
   - Не так чтоб уж слишком, - солгал он, - Однажды я соберусь и выброшу
эту синюю рубашку.
   Он застегнулся, улыбаясь ей.
   - Когда исчезнет она, исчезну я.
   - Как страшно!
   - Я знаю. Где дети?
   - Баки в своей комнате. Они с Энди строят аэроплан, так они  сказали.
Джеми - у Тернеров, его пригласили остаться  на  обед.  А  Нэнси  должна
вернуться из деревни с минуты на минуту.
   - Она одна?
   - Они поехали с Сандрой на велосипедах. Он подошел к бюро, отпил  еще
один большой глоток своего напитка  и,  поставив  стакан,  посмотрел  на
Кэрол.
   Она улыбнулась.
   - Я думаю, мы ничего не  сможем  поделать  с  этим,  дорогой.  Первые
поселенцы постоянно сталкивались с этим. Индейцы и звери. Так  и  здесь.
Как зверь, спрятавшийся в лесу, возле реки.
   Он поцеловал ее в лоб.
   - Это скоро кончится.
   - Лучше бы уже. В полдень я проголодалась, но,  как  ни  странно,  не
смогла проглотить ни куска. Хотела поехать в школу и посмотреть на  всех
их. Но не поехала. Я выпалывала сорняки в полном бешенстве до  тех  пор,
пока автобус не высадил детей у дома.
   Из  окна  спальни  ему  была  видна  дорожка,  и  он  увидел   Нэнси,
подъезжавшую к амбару и обернувшуюся помахать рукой и прокричать  что-то
через плечо кому-то невидимому. Возможно, Сандре.  Нэнси  была  одета  в
синие джинсовые шорты и красную блузку.
   - Вот и старушка Нэнс, - сказал он, - тютелька в тютельку.
   - Она, говоря ее словами, в диком  бешенстве  от  Пайка.  Кажется,  в
школе объявился новый талант. Нечто с почти  платиновыми  волосами.  Так
что Пайк сейчас - глупяк.
   - Глупяк?
   - Для меня это тоже было внове. Кажется - это комбинация  "глупый"  и
"шмяк". Перевод был дан с крайним нетерпением: "Ох, маммма!".
   - Я принимаю это. Пайк Фостер -  глупяк.  Вне  всякого  сомнения.  Он
слишком крупный и мускулистый для пятнадцатилетнего мальчика. И когда  я
пытаюсь завести с ним разговор, он  краснеет,  пялит  на  меня  глаза  и
издает самый ужасный и бессмысленный смешок, какой я когда-либо слышал.
   - Он не знает, как себя вести с тобой. Вот и все.
   - Во мне нет ничего непонятного. Двусложные слова ставят его в тупик.
Истинное дитя телевизионного века. И этой чертовой школы, этих  чертовых
педагогических теорий. И прежде чем ты дашь  мне  обычный  самодовольный
ответ  -  я  не  вступлю  в  Ассоциацию  родителей  и  учителей,   чтобы
попробовать хоть что-нибудь сделать с этим.
   Они спустились вниз. Нэнси сидела на стойке в  кухне  и  говорила  по
телефону. Она взглянула на них с выражением беспомощной скуки,  прикрыла
рукой трубку и прошипела:
   - Я просто должна сегодня позаниматься.
   - Тогда повесь трубку, - сказал он.
   На задней лестнице раздался звук, похожий на то, как если  бы  с  нее
скатилась очень тощая лошадь. Баки и его лучший друг  Энди  прогромыхали
через кухню, вылетели через дверь в перегородке и направились к  амбару.
Пружина на двери вздохнула.
   - Здравствуй, папа! - сказал Баки.
   - Здравствуй, сын. Здравствуй, Энди.
   - Привет, мистер Боуден.
   - Куда вы, мальчики, направляетесь?
   - Ну, мы - к амбару.
   - Хорошо. Бегите, мальчики.
   Нэнси, с увлечением слушая голос  на  другом  конце  линии,  сбросила
сандалию с правой ноги. Голыми пальцами она рассеянно пыталась повернуть
ключ шкафчика под стойкой. Кэрол открыла стенную духовку и  смотрела  на
то, что там было, с двусмысленным и недружелюбным выражением.  Она  была
хорошим, но эмоциональным поваром. Она разговаривала с  ингредиентами  и
посудой, Если что-то не  выходило,  то  не  по  ее  вине.  Это  был  акт
обдуманного бунта.  Проклятая  свекла  решила  выкипеть  досуха.  Глупые
цыплята не хотели становиться мягкими.
   Сэм снова налил себе и перешел  с  выпивкой  за  столик.  Он  раскрыл
вечернюю газету, но прежде чем начать читать,  оглядел  кухню.  У  Кэрол
была крепкая хватка  дизайнера.  Множество  нержавеющей  стали.  Большая
комната. Она занимала прежнюю кухню, буфетную  и  кладовую.  Центральный
островок с мойкой и плитой отделял рабочую часть от обеденной.  Шкафчики
и пеналы были из темной сосны. Большое окно выходило на лесистый холм за
амбаром.
   Разнокалиберные  медные  кастрюли  висели  на   сосновой   стене.   У
обеденного столика был небольшой камин полевого камня. С начала  Сэм  не
был поражен. Он не чувствовал себя уютно в комнате.  Слишком  журнально,
говорил  он.  Слишком  медно  и  затейливо.  Но  сейчас  она  ему  очень
нравилась. В этой комнате проводили больше всего времени. Очень  строгая
столовая белого дерева с синими стенами была оставлена для торжественных
случаев. Все пятеро удобно располагались и за кухонным столом.
   Когда Нэнси повесила трубку и подняла свою сандалию, Сэм сказал:
   - Слышал, у тебя появились соперницы, Нэнс.
   - Что? Ах, это! Мама тебе сказала. Она - откровенно протухшая штучка.
Вся в рюшечках, ш шамой милой легкой  шепелявоштью  и  страшно  большими
глупыми глазами. Мы все подозреваем, что она косит под  Алису  в  стране
Чудес. Все ребята определенно  одурели  возле  нее.  Ужасающее  зрелище.
Отвратительное. Бедный старый Пайк. Он не может и двух слов  связать,  и
по этому все, что ему остается делать, это кружить вокруг нее, выпячивая
все свои мускулы. Меня это не греет.
   - Ну вот, очаровательно женственное выражение.
   - Все так говорят, - сказала дочь жалобно. - Я просто начала учиться.
   - Что у вас будет завтра, дорогая? - спросила Кэрол.
   - Экзамен по истории.
   - Может, тебе будет нужна помощь? - спросил Сэм.
   - Может быть, с датами, попозже.  Ненавижу  учить  все  эти  замшелые
старые даты.
   Он посмотрел на дверь, через которую ушла Нэнси. Такой  прекрасный  и
опасный возраст. Наполовину ребенок и наполовину  женщина.  А  полностью
превратившись в женщину, она  обещает  стать  необычайно  красивой.  Что
создаст свой круг проблем.
   Уже заканчивая газету, он услышал, как Кэрол набирает номер.
   - Алло, Лиз? Кэрол. Наш средний ребенок достаточно цивилизован?...  В
самом деле? Хорошо.  Твой  Майк  -  настоящий  ангел,  когда  он  здесь.
По-моему, они все реагируют таким образом... Если можно, будь так добра.
Спасибо, Лиз... Джеми? Дорогой, я не хочу, чтобы вы с Майком отупели  от
учения. Ты слышишь?.. Хорошо, дорогой. Локти на стол не  класть,  громко
не чавкать и в полдесятого быть дома. До свидания, золотце.
   Она положила трубку, повернулась и виновато посмотрела на Сэма.
   - Я знаю, что это глупо, но я начала  волноваться.  А  позвонить  так
легко.
   - Я рад, что ты это сделала.
   - Если я буду продолжать в том же духе, мы все станем неврастениками.
   - Думаю, что это хорошая мысль - получше приглядывать за ними.
   - Может, ты позовешь Баки и отошлешь Энди домой, дорогой?
   В девять часов, увидев, что Баки лег  в  постель,  Сэм  спустился  по
коридору в