он  знаком  подзовет
кого-нибудь, и тот примчится к нему, а он укажет на  меня  и  произнесет
следующую фразу: "Это новая исполнительница главной роли. Устройте с ней
контракт".
   - А у меня был очень напряженный и волнующий роман с Сильвией  Сидни.
Она любила свернуться клубочком у меня на коленях, точно как котенок,  и
повторять, что ей безразлично то, что  я  вешу  на  десять  кэгэ  больше
нормы. Так кто над кем смеется?
   - Извини, дорогой.
   - Потом, конечно, был роман с Джоун  Беннетт,  затем  кратковременное
увлечение Идой Люпино. И наконец, Джин Харлоу. Джин любила подъезжать  и
ждать меня у моего ангара  в  своем  роскошном  "Пирсэрроу"  с  откидным
верхом. Когда я приземлялся на своем изрешеченном пулями самолете  после
боя, записав на свой счет еще три  сбитых  немца,  я  направлялся  к  ее
машине.  Мне  невероятно  везло,  потому  что  перед  каждым  вылетом  я
обвязывал свою руку ее черным  чулком.  Обычно  она  привозила  с  собой
шампанское  в  ведерке  со  льдом,  и  мы  посещали  все  увеселительные
заведения Парижа. Мы здорово смотрелись, платиновая блондинка и  высокий
летчик-ветеран, в чьих глазах отражались те места,  где  он  побывал,  в
сочетании с отчаянной бравадой.
   - Серьезно?
   - Она ушла  от  меня  к  английскому  майору.  Вылетая  на  следующее
задание, я забыл повязать черный чулок.  Германский  ас  вынырнул  из-за
туч. И  когда  мой  горящий  самолет  пошел  вниз,  я  отсалютовал  ему,
признавая его превосходство, а он в ответ помахал крыльями, отдавая дань
уважения сбитому им противнику.
   - О, Боже!
   - О, не смейся, мне очень больно вспоминать об этом.
   - Боже, как я хочу, чтобы мы все были вместе. И как я не хочу,  чтобы
наступило воскресенье, когда ты уедешь, а мне  придется  выдавливать  из
себя улыбку, провожая тебя.
   - Не думай об этом.
   - Не мог?
   - Пожалуй, мне нужно развлечься.
   - Хм-м, пожалуй.
   Как было договорено ранее, перед обедом они забрали Джеми из  лагеря.
Он был худым, коричневым от загара и тщательно умытым и причесанным. Они
проехали вдоль озера еще три мили до Миннаталлы и забрали Нэнси. От  нее
пышило здоровьем, глаза ее светились.
   Затем они двинулись в маленький городок Олдермонт, в тридцати милях к
востоку. Там в местном отеле Сэм заказал праздничный обед в честь Нэнси.
Хозяйка отвела им отдельный кабинет, чтобы их никто не беспокоил.
   Нэнси трещала без умолку. В этом году  лагерь  был  просто  чудо.  Ее
выбрали помощником председателя общественного комитета, а  председателем
был Томми Кент, так что они часто встречались.  Том  -  просто  молодец.
Мистер Менард сделал из Томми  личного  помощника.  Одна  рыжая  девочка
отравилась диким виноградом, и ее отослали домой. Другая девочка упала с
лошади и вывихнула плечо, однако она  осталась  в  лагере.  У  них  была
новая, быстроходная лодка. И они  по  очереди  катались  на  ней.  Томми
постоянно был рулевым.
   Когда Нэнси истощилась, настал черед Джеми. К нему в комнату поселили
одного умного мальчика, с которым он подрался, и  только  мистер  Менард
растащил их, хотя Джеми к  тому  времени  дважды  успел  послать  своего
соперника в нокдаун. Он также прошел школу молодого бойца.  Убил  палкой
змею. Смастерил лук из лимонного дерева; зачистив его осколками стекла и
натянув тетиву, смазал ее пчелиным воском.
   После обеда Сэм вышел из-за стола и вытащил из машины подарки.  Нэнси
была довольна всем. Были, как и всегда, скромные утешительные подарки  -
один для Джеми, другой - для Баки. Так у них было заведено, чтобы  никто
из детей не обижался.
   Кэрол увела Баки с собой, оставив Сэма наедине с Нэнси и Джеми, давая
ему тем самым возможность изложить им новый план. Он рассказал  им,  что
мать и Баки будут жить пока в Сафферне, попросив их об  этом  никому  не
говорить. Нэнси спросила, может ли она рассказать об  этом  Томми.  Отец
дал согласие. В случае непредвиденных обстоятельств они могли  позвонить
матери в Сафферн или ему в контору, либо в "Нью-Эссекс Хаус".
   Печально посмотрев на отца, Джеми произнес:
   - Это похоже на бегство, правда?
   - Тише ты! - зашипела на него Нэнси.
   - Ничего, Нэнси, ничего. Видишь ли, сынок, в каком-то смысле ты прав.
Но я не собираюсь прятаться. Я приму меры предосторожности, а  прятаться
я не собираюсь. Ведь когда корабль тонет,  то  первыми  на  спасательные
шлюпки сажают женщин и детей.
   - Томми и мистер Менард постоянно твердили мне, чтобы я не  отрывался
от других детей. Хотел бы я,  чтобы  этот  поганый  уголовник  пришел  в
лагерь. Уж мы бы с ним управились. Мы бы набрали камней и бросили  их  в
него одновременно, по команде. Прямо в голову. Потом мы бы связали его и
притащили на кухню, где пропустили через новенькую мясорубку!..
   - Джеми, что ты говоришь! - воскликнула Нэнси.
   - Если ей  теперь  пятнадцать,  то  значит  ли  это,  что  она  может
указывать мне?
   - Ну, если ты говоришь такие слова, от которых ее может стошнить, она
имеет право возразить.
   - Уж я-то приготовлю из него отличный фарш, - мрачно закончил Джеми.
   - Я согласен с Нэнси, что довольно разговоров  на  эту  тему,  юноша.
Итак, дети, картина вам ясна. Будьте бдительными. У  него  есть  машина.
Его вот-вот выпустят из тюрьмы. Когда он обнаружит, что дом заперт,  ему
не составит труда узнать у соседей, где проводят лето дети. Он знает вас
в лицо.
   - Как-то странно подумать, что дома будет пусто, - сказала Нэнси. Она
робко притронулась к руке Сэма:
   - Будь, пожалуйста, поосторожней, папочка, хорошо?
   - Обещаю тебе.
   Вечером в  воскресенье  Сэм,  в  одиночестве  пообедав  в  гриль-баре
"Нью-Эссекс Хаус", спустился в бар пропустить стаканчик на сон грядущий.
Он вспомнил сцену прощания с Кэрол и Баки в "Вест Винд"  и  почувствовал
себя самым одиноким человеком в мире.
   Громкий голос над ухом заставил его вздрогнуть:
   - Выбрался в город, Сэм?
   Он обернулся и, встретившись взглядом с улыбающимся Джорджи Фелтоном,
попытался изобразить на своем лице радость.
   Фелтон был очень удачливым маклером по  торговле  недвижимостью.  Это
был крупный, толстый  мужчина.  Он  пользовался  репутацией  чрезвычайно
скрытного человека, любителя тяжеловесных  шуток.  С  женщинами  он  был
невероятно галантен. В  мужской  компании  разыгрывал  из  себя  этакого
весельчака. Он был членом огромного множества общественных  организаций.
Его семья состояла из пухлой Анджелы Фелтон и четверых маленьких круглых
Фелтонов. Он принадлежал к тому типу людей, которых всю жизнь до  смерти
будут называть Джорджи. Кэрол терпеть его не могла. Она не могла взять в
толк, почему его считают хорошим маклером. Когда они искали себе  жилье,
то он предложил ей несколько  неприемлемых  вариантов,  так  что  у  нее
возникло подозрение, не водит ли он ее за нос. Но Джорджи был серьезен.
   - Привет, Джорджи.
   Джорджи хлопнул его по плечу и сказал бармену:
   - Бенни, повтори мистеру Боудену.
   - О нет, не надо.
   - Да ладно тебе. Если ты еще в состоянии стоять на ногах, значит, еще
один тебе не помешает. Каким  ветром  занесло  тебя  сегодня  вечером  в
город? Свидание с роскошной блондинкой?
   - Я живу в этом отеле.
   Брови Джорджи поползли вверх:
   - Ого! Сэм, старина, это характерно для лучших из нас. Не можешь жить
с ними вместе, но  и  без  них  плохо.  Одно  кривое  слово  -  и  этого
достаточно.
   Сэм почувствовал, как в нем закипает злость. Ясное дело - у  него  не
было намерений посвящать Джорджи в свои проблемы.
   - Все совсем не так, Джорджи. Двоих детей мы отправили  в  лагерь,  а
младший поехал с Кэрол, поэтому дома никого нет.
   Джорджи кивнул с пониманием: "Решил отдохнуть от семейной жизни".  Он
заговорщицки подмигнул Сэму, так ткнув его локтем  под  ребра,  что  тот
чуть было не упал.
   - Сэмми, я никогда не мог поступить так с Анджелой. Научи  меня,  как
это делать. - Он от души рассмеялся, закинув голову. - У тебя  с  кем-то
договорено. Хочешь попасть в немилость к дядюшке Джорджи.
   - Да нет, Джорджи.
   Джорджи вновь ткнул Сэма под ребра:
   -  Не  тем  ты  занимаешься,  Сэмми.  Иногда  приятно   расслабиться,
встретить красивую женщину и все такое, понимаешь меня.
   - Ради бога, перестань тыкать меня локтем, Джорджи.
   - А? Прости. Дурная привычка. Тут, есть одно местечко  по  соседству.
Зайдем? Там по-настоящему кипит жизнь. А здесь как-то тухловато.
   - Извини, Джорджи, но я собирался подняться и почитать перед сном.
   - Да ладно тебе. Могли бы...
   Джорджи  внезапно  прервался  на   полуслове.   Он   облизнул   губы,
уставившись на пиджак Сэма,  откуда  выпирала  рукоятка  револьвера.  Он
быстро оправился.
   - Какого черта ты таскаешь с собой эту штучку?  -  утробно  прошептал
Джорджи с искаженным лицом.
   - Такие дела, Джорджи.  Один  человек  охотится  за  мной.  Он  может
объявиться в любую минуту.
   - Ты шутишь. - Джорджи обеспокоенно оглянулся.
   - Мы, адвокаты, наживаем себе врагов, - печально произнес Сэм.
   - Этот человек.., в городе?
   - Он может войти в эту дверь в любую минуту.
   - Ну, мне пора.
   - Не говори об этом никому, хорошо, Джорджи?
   - Ну, конечно, конечно.  -  Он  взглянул  на  часы.  -  Было  приятно
встретить тебя. - Он пятился назад.
   Сэм почувствовал досаду. Джорджи обязательно  разболтает.  Разболтает
первому встречному. Он допил и пошел спать.
   Ни в понедельник, ни во вторник,  ни  в  среду  не  произошло  ничего
особенного. Дважды он звонил Кэрол из конторы. Несмотря на то,  что  она
пыталась  выглядеть  бодрой,  он  почувствовал   в   ее   голосе   нотки
беспокойства  и  одиночества.  В  среду  утром   он   получил   длинное,
многословное  письмо  от  нее.  В  нем  она  описывала  других   жителей
гостиницы. Она нашла себе партнершу  по  теннису,  мощную  девушку,  муж
которой служил в морской пехоте за рубежом. Баки проявил такой интерес к
игре, что ей пришлось доставать ракетку и  обучить  азам  тенниса.  Баки
жаловался  на  плохой  прием  телепрограмм.  В  городке   была   хорошая
библиотека. Она скучает по нему. Они оба скучают по нему и по дому.
   В четверг, в полдень, он решил, что хватит ждать. Настало время мышке
выскользнуть из норки.
   В шесть часов ровно он прибыл в бар на Маркет-стрит. Бар  представлял
собой узкую комнату, обшитую фанерой и выкрашенную в темно-зеленый цвет.
Вертящиеся  кресла  были  обтянуты  зеленым   кожзаменителем.   Хромовое
покрытие на  зеркалах  облупилось.  Работал  телевизор.  На  музыкальном
автомате  висела  табличка:  "Не  работает".   В   самом   конце   бара,
сгрудившись, сидели трое, разговаривая низкими, значительными  голосами.
Они были единственными посетителями.
   За баром находилась большая комната - коктейль-бар. Туда не  проникал
солнечный свет. Двумя янтарными  пятнами  бросались  в  глаза  маленькое
пианино и старая, разбитая ударная установка. Две парочки умостились  за
столами. Официантка облокотилась о косяк двери, разделявшей комнаты. Она
была в зеленом платье и белом, застиранном  переднике.  Ногтем  большого
пальца она ковырялась в зубах.
   Бармен без устали, до блеска полировал стакан,  поглядывая  на  экран
телевизора.
   Сэм  уселся  так,  чтобы  видеть  дверь,  спиной  к   стене.   Бармен
продефилировал к нему, не отрывая взгляда от экрана.  Он  протер  стойку
возле Сэма.
   - Что желаете, сэр?
   - "Миллер", пожалуйста.
   Тот принес бутылку и стакан, взял у Сэма доллар и положил  шестьдесят
пять центов сдачи.
   - Что так поздно?
   - У нас всегда так. Поздно заканчиваем.
   - Давно Макса не видели?
   Взгляд бармена стал более внимательным:
   - Это вы насчет какого Макса? У нас тут много Максов.
   - Лысого, загорелого. Бармен закусил губу:
   - Ах, этот Макс. Видел его  недавно.  Минуточку.  Ну  да,  в  субботу
вечером. Минут на десять заскочил. Пропустил пару стаканчиков и ушел.  У
него проблемы. Избил полицейского, и его засадили в тюрьму на месяц.
   - Как насчет Бесси Макгоуэн? Она здесь?
   - Она всегда здесь. Хотел бы я, чтобы она сменила мой бар. Если вы ее
знаете, то вам должно быть известно, как она живет. Она  может  зайти  в
любую минуту.
   Один из посетителей позвал  его,  и  бармен  удалился.  Через  десять
минут, когда Сэм решил повторить, в бар вошла женщина.  Одета  она  была
сногсшибательно. На  ногах  у  нее  были  туфли  на  десятисантиметровом
каблуке, черные джинсы в обтяжку. Туалет дополнял широкий белый  кожаный
пояс с позолоченной пряжкой и  облегающий  тело  свитер  в  красно-белую
полоску.  Если  бы  у  нее  была  великолепная  фигура,  она  имела   бы
определенный успех. Она же была женщиной средних лет,  с  копной  волос,
настолько полинявших от  бесчисленных  крашений,  что  они  стали  цвета
выгоревшей на солнце конопли.  Одутловатое,  заостренное  лицо  с  густо
накрашенными губами. Неожиданно  узкая  талия  резко  контрастировала  с
массивными, покачивающимися бедрами и огромной пудовой грудью.
   Было ясно, что на ней под одеждой  не  было  ничего,  кроме  лифчика,
который намертво зафиксировал грудь.
   Она прошествовала в почти осязаемом облаке мускусных духов. На  одном
пальце она держала  сумочку,  которая  почти  касалась  пола.  Она  была
невероятна в своей неестественности. Однако в ней не было  и  намека  на
пафос. Она по-своему вела войну с надвигающейся старостью.  Словом,  она
была одета в типично похабной традиции времен покорения Дикого Запада.
   Она швырнула сумочку посреди бара и прокуренным  и  пропитым  голосом
произнесла: ""Джолт" с содовой, Ник".
   - Что, чек пришел? - осторожно спросил бармен.
   - Да, да, пришел. Пришел чек. Давай, давай, ты, вошь  подозрительная.
Наливай,  не  скупись,  за  всю  масть.  -  Она  выложила  на   прилавок
пятидолларовую купюру.
   Доставая бутылку, бармен махнул в сторону Сэма:
   - Тебя тут твой дружок спрашивал.
   Женщина обернулась, вперилась в Сэма взглядом и подошла к  нему.  Она
театрально изобразила на своем лице преувеличенное удивление. Вблизи  ее
серые глаза оказались исключительно привлекательными.
   - Боже мой, мужчина встал передо мной. Садись,  старина,  а  то  меня
удар хватит. - Усевшись рядом с ним, она с изумлением разглядывала  его.
- Честно говоря, что-то я тебя не припомню. Может, напомнишь мне? Провал
в памяти.
   Бармен поставил перед ней стакан с виски и водой и отсчитал ей сдачу.
   - С месяц тому  назад,  Бесси,  вы  отдыхали  на  побережье  с  одним
человеком. Лысый такой. Зовут Максом. Вы говорили мне - это ваше любимое
место.
   - А, вспоминаю того Макса. Но  по  какому  случаю  мы  могли  с  вами
общаться?
   - Что вы имеете в виду?
   - Вы  такой  весь  чистенький,  с  модной  прической,  в  отутюженных
брючках. Говорите, как выпускник колледжа. Вы, наверное, врач.  Макс  же
общается с бродягами. И больше ни с кем.
   - Я думаю, нужно выпить.
   - Он  думает,  нужно  выпить.  Она  придала  своему  лицу  кокетливое
выражение. Сэм заслонился рукой от нависшего на него огромного  бюста  и
быстро спросил:
   - Как давно вы видели Макса?
   - Бог миловал. Он был в тюрьме. Сейчас, наверное,  уже  выпустили.  Я
имею небольшой доход и хорошо уживаюсь с людьми. У меня много  знакомых,
и я бываю в тысяче разных мест. И я хорошо лажу с большинством людей. Но
дай я расскажу тебе об этом Максе  Кейди.  Он  настоящий  человек.  Надо
отдать ему должное. Но он злобный, как  змей.  Ему  наплевать  на  всех,
кроме себя. Знаешь, что он со мной сделал? - Она понизила голос, ее лицо
напряглось. - Мы были у меня. Мне  было  интересно  узнать,  что  он  за
человек. Имею такую слабость. На мои расспросы он только отмахивался. Ну
вот сидели мы и сидели, я налила ему и говорю: "Ну ладно, хватит  ходить
вокруг да около. Валяй, рассказывай о себе. Что тебя мучит? Расскажи это
Маме".
   Она залпом выпила виски, запила водой  и  крикнула  Нику,  чтобы  тот
повторил.
   - Что же он сделал? Набросился на меня с  кулаками.  На  меня,  Бесси
Макгоуэн. Прямо в моей квартире, после моей выпивки. Он  гонял  меня  по
всей квартире. И постоянно скалился. Я думала, он убьет меня. Потом  все
померкло.
   Я очнулась на рассвете, лежа на полу, избитая  до  невозможности.  Он
ушел. На карачках я добралась до постели. Когда  проснулась  по-новой  и
взглянула на себя в зеркало, то ужаснулась своему виду. Лицо синее.  Все
тело ныло от боли, так что я передвигалась со стонами. Я вызвала врача и
сказала ему, что упала  с  лестницы.  Три  сломанных  ребра.  Сорок  три
доллара я уплатила стоматологу. Только через неделю я  смогла  выйти  на
улицу, да и то ковыляла, как старая кляча. Хорошо, что я вынослива,  как
лошадь. Любая другая отдала бы концы. До сих пор не могу прийти в  себя.
Когда узнала, что его посадили, купила бутылку и сама ее выпила.  Он  не
человек, этот Макс. Животное. Я ведь всего лишь задала  ему  вопросы.  А
если он не хотел отвечать,  ему  нужно  было  всего  лишь  сказать  мне:
"Заткнись".
   Она выпила второй стакан и заказала Нику еще. Сэм тоже  заказал  себе
пива.
   - Значит, он вам не друг, Бесси.
   - Если бы увидела его труп на улице, то на радостях напоила  бы  всех
знакомых.
   - Он и мне не друг. Она пожала плечами:
   - С чего ты взял? Видел нас один раз, да и только.
   - Мне так показалось.
   - Не люблю дурных шуток. - Ее взгляд стал отчужденным.
   - Меня зовут Сэм Боуден.
   - Ну и что теперь... Ты сказал, Боуден?
   - Он мог называть меня лейтенантом.
   - Точно, так он и говорил.
   - Бесси, мне нужна ваша помощь. Я не  знаю,  с  какой  стороны  ждать
удара. Он хочет причинить мне вред. Мне важно знать, не  намекал  ли  он
каким-то образом на это.
   - Он забавный малый, Сэм. Все больше  молчит.  Не  показывает  своего
нутра. Но дважды он упоминал лейтенанта  Боудена.  И  оба  раза  у  меня
мурашки по коже бегали. Хотя толком он так ничего и не сказал. Один  раз
он обмолвился, что ты его старый армейский товарищ,  и  чтобы  показать,
как он любит тебя, он убьет тебя шесть раз. Он пил, а я попыталась смеха
ради сказать ему, что он по-настоящему никого не убьет.
   - Что он ответил?
   - Ничего. Просто посмотрел на меня и ничего не сказал. Ты  понимаешь,
о чем это он говорил? Как это можно убить человека шесть раз?
   Он посмотрел на дно стакана:
   - Если у человека есть жена, трое детей и собака. Она сделала попытку
рассмеяться.
   - Начал он с собаки. Отравил ее. Она побелела как полотно:
   - Господи Иисусе!
   - Что он еще говорил?
   - Он еще раз  вспомнил  о  тебе.  Сказал,  что  придет  время,  и  он
доберется до тебя, что окажет тебе услугу, что  ты  будешь  умолять  его
сделать ее.
   - Не могли бы вы пройти со мной в полицию и дать письменные показания
на этот счет?
   - За кого ты меня принимаешь, дорогуша?
   - Так вы пойдете?
   - Слушай, мой тебе совет. Напиши директору ФБР.
   -  У  меня  трое  детей:  девочке  пятнадцать,  одному   парнишке   -
одиннадцать, другому - шесть.
   - Не трави мне  душу.  Во-первых,  я  там  и  так  частенько  бывала,
во-вторых, они и слушать не станут, в-третьих, жизнь - жестокая штука, и
мне жаль, если у тебя возникли проблемы, но такова жизнь.
   - Я умоляю вас...
   - Эй, Ник! Оказывается, я не знакома с  этим  бродягой.  Как  это  ты
допускаешь, чтобы у тебя так оскорбляли дам?
   - Зачем вы так? - спросил Сэм. Женщина поднялась со стула.
   - Потише, Бесси, - сказал Ник.
   Она взяла сдачу, оставив десятицентовик Нику.
   - Возьми на чай, родной. Пойду, поищу забегаловку получше.
   Она с силой захлопнула за собой двери. Ник задумчиво изучал монетку.
   - Как это вам удалось ее выпроводить? Не раскроете секрет?
   - Не знаю. Ник вздохнул:
   - Когда-то она была мисс Индиана. Показывала мне вырезку из газеты. А
когда я сказал, что вроде и штата такого тогда  еще  не  было,  она  так
зарядила мне в глаза! Ну что ж, заходите еще.
   Сэм вышел и пошел по Джекел-стрит. Дом номер двести  одиннадцать  был
трехэтажным, выкрашенным в коричневый цвет строение