ал, что в это время Эд Грей обычно наводился в  своем  кабинете,
поэтому, когда швейцар открыл дверцу моей машины, я спросил:
   - Эд у себя сейчас?
   - Думаю, да. Скорее всего.
   - Не передадите ли вы ему пакет от меня? - Я достал небольшой футляр  для
кольца. Внутри лежала оправа, купленная у Мэйсона, а сверху - пятидолларовая
купюра.
   Швейцар посмотрел на пятерку:
   - Разумеется, передам.
   Я отдал ему футляр и деньги:
   - Только одно условие. Передайте это ему точно в полночь. Точно. О'кей?
   - Ладно. Там ведь не бомба или чего такое?..  Я  улыбнулся:  по-моему,  в
футляре находилась именно бомба. По дороге к казино я  остановился  и,  взяв
горсть земли, перемазал ею оправу, а потом положил ее в футляр. Само  кольцо
было массивным, около одной восьмой дюйма в толщину, но  тонкой  работы,  на
теле змеи видны чешуйки, узкий хвост исчезает во  рту"  Бриллиантовых  глаз,
разумеется, нет; и я позаботился о том, чтобы в пустые  глазницы  не  попала
земля, которой изрядно было на теле змеи.
   Я закрыл футляр и отдал его швейцару. Светло-коричневый "империал"  стоял
в нескольких метрах впереди. Я снова подогнал  машину  к  "Космо"  и  оттуда
позвонил в "Алжир". Было без трех минут двенадцать. Когда трубку подняли,  я
сказал:
   - Эд, ты покрепче обопрись обо что-нибудь.
   - Что?
   - У меня для тебя плохие новости.
   - Что? Кто говорит?
   - Шелл Скотт. Но это только первая из плохих новостей.
   - Скотт? - Он замолчал, очевидно переваривая  эту  новость.  Потом  таким
голосом, словно так ее и не переварил, сказал:
   - Какого дьявола тебе нужно?
   - Тебя, Эд. Тебя - в холодном поту, с ножом между ребер.
   - Хватит, ты, ублюдок...
   - Эд, знаешь, я ведь нашел труп Пэйджин. Он ничего не сказал, и  молчание
длилось довольно долго, но, когда он заговорил, голос  его  звучал  ровно  и
твердо:
   - Я всегда считал тебя сумасшедшим, Скотт. Теперь я знаю  это  наверняка.
Очнись или освободи линию.
   - Думай как хочешь. Я стал подозревать,  что  Пэйджин  мертва,  когда  ты
натравил на меня своих подонков, хотя оснований вроде бы и не было. Это было
в ту ночь, когда убили Уэбли Олдена.
   - Ты - мешок с лошадиным дерьмом.
   - Ты слушай,  слушай.  Уэбб  был  убит  четырнадцатого  примерно  в  семь
тридцать вечера. Примерно через  двадцать  минут  тебе  звонили  из  Медины.
Пэйджин исчезла в тот же вечер - странное совпадение. С тех пор ее никто  не
видел - еще одно странное совпадение. За час до того, как  она  должна  была
выступать в девятичасовом  шоу,  ты  уже  знал,  что  она  больше  не  будет
выступать. Откуда ты это узнал, Эд? И что еще  более  странно  -  больше  не
происходит никаких совпадений.
   - Она просто не пришла, не объявилась к началу шоу.
   -  Она  могла  появиться  в   девять,   в   девять   тридцать,   даже   к
двенадцатичасовому шоу. Но ты знал, что она не появится, Эд.
   Он еще раз сказал, что я мешок, набитый.., впрочем, на этот раз там  было
не только лошадиное дерьмо. Но голос его  уже  не  был  таким  твердым,  как
раньше. И он слушал.
   Я посмотрел на часы: до полуночи оставалась одна минута.
   -  У  меня  было  больше   чем   достаточно   оснований,   чтобы   начать
расследование, говорить с разными людьми, искать Пэйджин. И в конце концов я
нашел ее. Я точно не знаю, почему ты убил ее...
   - Скотт, ты спятил...
   - Но  я  могу  сделать  вполне  обоснованное  предположение.  Пара  твоих
мордоворотов проболталась о том, что  Пэйджин  "держала  ушки  на  макушке",
когда ты говорил по телефону. Она не была в курсе того дела  в  Медине,  она
случайно узнала, вероятно подслушав  по  параллельному  телефону  у  себя  в
гримерной, когда тебе звонили из Медины после убийства Уэбба.  Даже  если  в
тот момент она не все поняла, было бы нетрудно  сложить  два  и  два  утром,
когда сообщение об убийстве появится в газетах.
   - Пэйджин жива, так же как и ты, идиот. Может, даже  чуть  больше.  -  Он
хохотнул. - А уж то, что она проживет дольше тебя, - это точно.
   - Я же сказал тебе, что нашел ее труп. Это было  нелегко  сделать,  но  я
убедился в том, что это  она.  Слушай,  Эд,  она  попыталась  тебя  немножко
шантажировать? Или ее убили просто так, для полного спокойствия?
   Он опять коротко хохотнул:
   - Скотт, я, может быть, даже и согласился бы с  тобой,  если  бы  Пэйджин
была мертва. Но она  жива  -  насколько  мне  это  известно.  Мы  немного..,
поссорились, и она немедленно уехала. Поэтому один день шоу и  не  было,  но
это все.
   Он говорил очень убедительно, может быть, я перестарался, блефуя.  Но  он
не отрицал того, что ему звонили из Медины. И  он  продолжал  слушать  меня.
Ровно двенадцать!
   Поэтому я начал:
   - Хватит глупостей, Эд! Я же сказал тебе, что нашел ее труп. Не  очень-то
приятное зрелище - после стольких дней в земле.  Но  я  привез  тебе  оттуда
сувенир. Снял у нее с пальца.
   - Ты.., что? - Он явно был потрясен. Мне было слышно, как кто-то постучал
в дверь его кабинета.
   - Вот, должно быть, и он. Маленький подарок от Пэйджин и меня тебе, Эд.
   Он ничего не сказал, но мне было слышно, как он положил трубку  на  стол.
Потом какой-то шум, неразборчивые голоса, а потом Грей снова взял трубку:
   - Скотт.., мы должны поговорить. Алло, Скотт, где ты?
   - Слушаю. Что ж, давай поговорим.
   - Давай встретимся  где-нибудь.  Я...  -  Он  замолчал.  Когда  он  снова
заговорил, голос его уже  окреп.  -  Куда  ты  гнешь?  -  Очевидно,  он  был
потрясен, но быстро собирался с силами. Сердито он сказал:
   - Тут какой-то грязный трюк. Я подарил это кольцо Пэйджин, действительно.
Или.., похожее кольцо. Это может быть и не то кольцо, что было у нее.
   - Это я вынул у змеи глаза, Эд. Нет смысла возвращать их тебе, а  Пэйджин
они больше не нужны. Он натужно засмеялся:
   - Что ты затеял, Скотт?
   Я аккуратно положил трубку.
   Потом вышел из "Космо", завел "форд", выехал на федеративное шоссе  91  и
медленно двинулся по направлению к "Алжиру". Я думал, что Эд должен все-таки
купиться. А может быть, мне и нечем было торговать.
   Я медленно ехал до шоссе. "Алжир" был слева от меня метрах в  пятидесяти.
Вдруг из его дверей выбежал человек. Он остановился, что-то  коротко  бросил
швейцару, потом подбежал к светло-коричневому "империалу" и вскочил в  него.
Машина резко рванулась с места, взвизгнули баллоны.
   Ухмыльнувшись, я нажал на газ. Я надеялся, что заставлю Эда  сомневаться.
Но он не только засомневался -  он  совершенно  расклеился.  Я  почувствовал
удовлетворение. Машина Эда вылетела на шоссе позади моей.
   Я ехал впереди него на два квартала, наблюдая за "империалом"  в  зеркало
заднего обзора. Я проехал мимо "Песков", "Фламинго",  "Дюн",  "Тропиканы"  и
"Гасиенды", потом нескольких бензоколонок и выехал в темноту пустыни. Я ехал
миль под семьдесят, и машина Грея быстро  догоняла  меня.  Я  пропустил  его
вперед.
   Через  четыре  или  пять  миль  Грей  резко  свернул  с  шоссе  на  узкую
проселочную дорогу. Я сбросил скорость, давая ему отъехать подальше, погасил
фары и повернул за ним. Далеко впереди я увидел, как вспыхнули задние фонари
"империала" - он тормозил. Потом его машина  свернула  влево  и  исчезла  из
виду.
   Луна светила неярко, но этого  освещения  мне  хватило,  чтобы  различать
дорогу. Я взял из отделения для перчаток пистолет и фонарь,  положил  фонарь
на сиденье рядом с собой, взвел  курок  пистолета  и  положил  его  там  же.
Мускулы у меня напряглись, а волосы на загривке ощетинились.
   Я  свернул  налево  и  скоро  увидел  впереди  свет,  а  потом  очертания
автомобиля. Я  остановился,  вышел  из  машины  и  дальше  пошел  пешком  по
направлению к этому автомобилю. Это был "империал". Справа до меня отчетливо
доносились какие-то звуки.
   Я пошел в ту сторону, держа пистолет в правой руке, а фонарь -  в  левой.
Ногой я зацепил какой-то камешек, он покатился по  земле.  Я  замер.  Теперь
Грей был недалеко от меня. Теперь я ясно  слышал,  как  что-то  вонзается  в
землю, скрежеща по камням. А потом я ощутил запах.
   Едкий, сладковатый, тошнотворный запах - запах смерти.  Эту  сладковатую,
отвратительную вонь ни с каким другим запахом не спутаешь. Словно сам воздух
гниет и разлагается. Этот запах витает во время войн над полями сражений,  а
в дни мира - над кладбищами. А сейчас он обволакивал все вокруг, и  Грея,  и
меня. Я двинулся вперед сквозь это зловоние, осторожно ступая,  стараясь  не
производить шума. И тут я увидел его. Он, пригнувшись, копал землю.
   Я поднял пистолет и направил на него, держа палец  на  спусковом  крючке.
Фонарь я держал перед собой, но в стороне от корпуса. Потом я  включил  его.
Яркий сноп света выхватил его из темноты, на мгновение он застыл неподвижно.
Он стоял согнувшись,  держа  в  руках  маленькую  складную  лопатку,  лезвие
которой наполовину ушло в землю.
   Его испуганное бледное лицо резко повернулось ко мне. Рот  скривился.  Он
быстро выпрямился и замахнулся лопатой.
   - Стой, Грей! - сказал я.
   Он шагнул мне навстречу и изо всех сил метнул лопатку.  Она  сверкнула  в
луче света. Я быстро сделал нырок в сторону. Почти вовремя. Рукоятка лопатки
ударила меня по левой руке, на мгновение парализовав мышцы, и фонарь упал на
камень и погас. Я услышал топот ног.
   Когда я пустился вдогонку, прогрохотал пистолет. Вспышки пламени  были  в
мою сторону, но пули пролетали мимо. Я опустился на одно колено и  выстрелил
туда, где был Грей, потом подождал, прислушиваясь. Взревел мотор его машины,
шины заскрипели по земле.
   Пока он поворачивал на дорогу, я трижды выстрелил по  автомобилю,  но  он
уже набрал скорость, выскочил на проселочную дорогу помчался по ней.
   Я не стал за ним гнаться. Достав зажигалку, я щелкнул ею и  посмотрел  на
часы. Было восемнадцать минут первого. Через  двадцать  семь  минут  вылетал
самолет рейсом Лас-Вегас - Лос-Анджелес,  на  котором  я  собирался  улететь
домой, если удастся. Очень-очень скоро множество  бандитов  в  Вегасе  будут
охотиться за мной. И они будут знать, где  меня  искать.  Поэтому  в  данный
момент поимка Грея не была главным делом. Главное было уже сделано.
   Я отыскал лопатку и подошел к тому  месту,  где  рыл  Грей.  В  несколько
движений я отгреб тонкий слой земли. Из ямы показалась рука. Точнее, то, что
некогда было рукой. Когда-то она была красивой, гладкой, упругой и теплой, а
теперь - почерневшая, вздувшаяся, в багровых пятнах.
   Это было нелегко. Мне пришлось задержать дыхание, но сделать  это  я  был
должен - посмотреть. С горящей зажигалкой в руке я  наклонился  поближе.  На
вздувшейся, в пятнах руке, врезавшись в распухший палец, кольцо  свернулось,
как  живая  золотистая  змейка.  Ее  бриллиантовые  глазки  горели  злобными
огоньками.
 
Глава 14 
 
   На следующее утро в  своей  квартире  я  проснулся  поздно,  принял  душ,
побрился, разглядывая в зеркале свои бесчисленные порезы, царапины и синяки.
Набор был поистине великолепный.
   Но они меня особенно не беспокоили, а беспокоила  меня  почти  постоянная
головная боль. Впечатление было такое, словно мой мозг становился все больше
или же череп все уменьшался. На мгновение меня развеселила эта  мысль:  мозг
все растет и растет, выпирает из черепа и заполняет всю округу, погребая все
под собой.
   Но потом идея: Шелл Скотт -  "мозг-гигант"  показалась  мне  невероятной,
особенно теперь, когда мозгов у меня было заведомо меньше, чем до того,  как
все это началось. Поэтому я оделся и заставил себя  плотно  позавтракать,  а
потом вышел в гостиную.
   В Лас-Вегасе вчера ночью я успел на самолет, и все обошлось и  там,  и  в
Лос-Анджелесе без неприятностей. Я взял напрокат "крайслер" и поехал  домой.
И теперь, если не считать царапин и боли в различных  местах,  я  чувствовал
себя свежим и отдохнувшим,  готовым  к  финалу,  который  должен  состояться
сегодня. Потому что сегодня суббота,  празднование  годовщины  журнала,  так
сказать, снятие покровов.
   Про себя я улыбнулся, представив себе это снятие покровов.  А  даже  если
меня убьют, я умру в своем стиле. Так сказать, с музыкой, я это  чувствовал.
И, насколько известно, это празднество было таким  мероприятием,  где  могло
произойти все, что угодно.
   Но мне нужна была информация и помощь, я должен был кому-то  доверять.  Я
достал  и  еще  раз  перечитал  свои  записи.  Там  было  сказано,  что  под
псевдонимом Блэкки скрывается некая Сью Мэйфэйр, и был указан ее  телефон  в
Голливуде.  Там  же  говорилось,  что  Блэкки  хорошенькая  куколка,  но  не
говорилось, может ли она быть надежным союзником. Но очевидно было, что она,
как минимум, не находится в рядах моих врагов. Это хорошо, я не хочу,  чтобы
тот, кто будет помогать мне, оказался врагом.
   Я позвонил Сью Мэйфэйр. Она, похоже, была рада слышать мой голос. Да, она
будет на торжестве в доме Уиттейкера, но пораньше, на  коктейле  для  узкого
круга. Она с удовольствием поможет мне во всем. Это  был  довольно  странный
разговор. Вдруг она, хихикнув,  спросила,  должна  ли  она  надеть  к  моему
приходу "костюм", но я  не  имел  ни  малейшего  представления,  о  чем  она
говорит. Но так или иначе она сказала, что будет рада  видеть  меня  у  себя
через полчаса.
   Я положил трубку, отыскал в шкафу пузырек с клеем и положил его в карман.
Потом я убедился, что пистолет на месте, вырвал из первых двенадцати номеров
"В-а-а-у!" цветные вкладки и отправился.
   Остановился я около фотоателье  "Орел".  Гарольд  отдал  мне  увеличенный
снимок, уже вставленный в рамку. Снимок можно  было  повесить  на  стену,  а
размером он был полтора на метр двадцать. Описать его можно одним  словом  -
блестяще.
   Прелестные линии обнаженного женского тела были нежны и плавны, плоть как
бы  обтекала  жесткие  очертания  вырезанной  из  дерева  скульптуры   Пана.
Вытянутые вперед руки Пана как бы готовились обнять  восхитительное  женское
тело, привлечь его к себе,  на  себя.  Одна  волосатая  нога  поднята  вверх
сверкающим  копытом,  а  на  темном  лице  Пана  -  выражение  развратное  и
довольное, глаза широко расставлены, они, кажется, знают все тайны  мира,  а
толстые чувственные губы кривятся в сладострастной ухмылке.
   Поблагодарив Гарольда, я  расплатился  с  ним,  положил  фото  на  заднее
сиденье "крайслера" и поехал в магазин спортивных товаров, где купил коробку
патронов 45-го калибра. Я полностью  снарядил  обойму,  положил  пистолет  в
карман и поехал, предвкушая что-то непонятное, в гости к Блэкки.
   Было  шесть  тридцать   вечера.   Блэкки   в   ярком   ситцевом   платье,
поддерживающемся  на  гладких  плечах  узкими  бретельками,  сидела  в  углу
голубого дивана в ее гостиной. В другом углу сидел я. Каждый держал  в  руке
бокал с виски. Я уже объяснил Блэкки сложившуюся ситуацию. Когда  ее  первое
удивление прошло, она рассказала мне все, что знала.  Или,  возможно,  и  не
все, потому что она не упомянула о каком-то "костюме" и даже намеком не дала
мне понять, почему в своих записях я отзывался о ней с таким энтузиазмом.
   Она пригубила виски и сказала:
   - Знаешь, Шелл, ты выглядишь и разговариваешь так же, как и прежде. Держу
пари, ты ничуть не изменился. - Она улыбнулась. - Я надеюсь на это. Так  что
же дальше?
   - Я хотел бы быть на сегодняшнем торжестве незваным гостем. Но кое-кто из
присутствующих с удовольствием всадит в меня пулю, как только увидит.
   - Пулю? В тебя?
   - Пулю, копье, стрелу - все, что подвернется под руку. -  Я  помолчал.  -
Поэтому, как я уже только что сказал, каждый, кто хоть чем-то будет помогать
мне, может схлопотать кучу неприятностей.
   - Я же сказала, это меня не пугает. - Что я должна делать?
   - Хорошо. Думаю, эти  типы  догадаются  о  том,  что  я  захочу  посетить
празднество. Скорее всего, парочка мальчиков будет нести охрану  снаружи.  А
как только торжество начнется, думаю, все двери будут закрыты.
   - Это точно. - Она слегка улыбнулась. - Я знаю, вы не помните того, что я
вам рассказывала раньше. Знаете, что должно быть  сегодня  на  этом  вечере?
Съемки и все такое?
   - Да. То есть  я  записал  это,  но  сколько  ни  раздумывал,  ничего  не
вспомнил, кроме того, что все девушки "В-а-а-у!"  должны  вместе  позировать
для фото... Да, все сразу...
   Она рассмеялась:
   - Да. В туфлях на высоком каблуке и блузках  с  большим  вырезом.  Больше
ничего. Это вы записали?
   - Нет... Я просто указал, что... Значит, они  будут  позировать  в  таком
виде?
   - Да. Это и есть наши "костюмы". - В глазах ее прыгали чертики.
   - "Костюмы"? Так вы меня спрашивали.., у-фф! - Я допил виски. Мысленно  я
бродил по таким тропинкам,  ведущим  на  такие  пути,  что  мог  повредиться
рассудок и покрепче моего.
   Блэкки пододвинулась поближе ко мне, взяла у меня пустой бокал:
   - Я налью еще, ладно?
   - Да, конечно. Хотя сегодня мне нужна..,  ха!  -  ясная  голова...  Ясная
голова. Да, налейте еще, пожалуйста. Она подошла к бару.
   - Блэкки, еще одна маленькая деталь. У меня есть  большое  фото,  которое
нужно было бы повесить на стену в той комнате, где все будет происходить. Но
сначала нужно еще кое-что сделать. Не возражаете, если я принесу фото сюда?
   Блэкки не возражала. Я спустился к машине, взял фото, вкладки,  вырванные
из журналов, и клей. Когда я вернулся, новая порция виски была готова.
   Я показал ей фото.
   - Господи! - сказала она. - Какая прелесть. Кто это, вы знаете?
   - Именно это я и объявлю вам и всем остальным сегодня вечером.
   Я объяснил ей, что хочу приклеить вкладки из журналов на обратную сторону
фото. Поскольку все это  торжество  затевалось  в  первую  очередь  в  честь
журнала "В-а-а-у!" и его красоток, набор их фотографий никого не  удивит,  а
будет приниматься как нечто вполне естественное.
   - Некоторый элемент домашней обстановки? - спросила Блэкки.
   - Именно. Надеюсь, что сумею протащить это огромное фото в  дом  и  никто
его не перевернет и не увидит обратной стороны.
   -  Очень  хорошо,  -  сказала  она.  -  В  ваших  методах  есть   элемент
сумасшедшинки.
   - Да, есть... Так, а теперь я наклею фото девушек.
   - Давайте клеить вместе.
   Времени это заняло немного, но удовольствия мы получили массу. Вы  иногда
и не подозреваете, какое удовольствие может доставить  работа,  пока  вы  не
погрузитесь в нее целиком. Блэкки и я ползали по ковру, вырезая, размещая  и
наклеивая вкладки. Я подумал, что немало удовольствия можно было бы получить
в этой ситуации, даже если бы нечего было клеить. Пару раз она толкнула меня
локотком под ребра и сказала  что-то  очень  двусмысленное.  Вот  так  мы  и
работали.
   Потом мы сидели на диване и разговаривали.  Блэкки  рассказала  мне,  что
торжество будет происходить в  Медине,  в  большом  особняке,  принадлежащем
мистеру Уиттейкеру, он вложил кучу денег в "В-а-а-у!". Веселье  должно  было
начаться в восемь вечера в зале, который мистер  Уиттейкер  с  замечательной
прямотой называл "комнатой для поддачи". Потом все перейдут в гостиную,  где
будут выпивать, курить, говорить и.., еще Бог весть  что  делать.  Например,
фотографироваться для "В-а-а-у!", а может быть, и  для  чьей-нибудь  частной
коллекции.
   Блэкки описала мне "старый здоровенный дом". Она откроет  боковую  дверь,
если сумеет, чтобы я смог попасть  в  дом  и  где-нибудь  укрыться.  А  если
повезет, повесит нашу композицию  в  гостиной.  Она  сказала,  что  рядом  с
гостиной находится библиотека, в которой в этот вечер скорее всего не  будет
ни души и где я смогу спрятаться, пока  не  соберутся  все  гости.  Мне  это
показалось забавным. Меня могли убить в библиотеке. Не то чтобы я  не  любил
читать. Я читал довольно много, но особенно любил "В-а-а-у!".
   Я посмотрел на часы. Почти половина восьмого.
   - Пора идти, - сказал я.
   - Надо же. Жаль, что уже так поздно, Шелл.
   - Да. Я хотел бы, чтобы было три часа дня, но завтрашнего дня.
   - Если бы у нас было время... Держу пари, мы могли бы  убить  здесь