пару
часиков.
   - Держу пари, уж мы бы их уконтропупили.
   - Шелл, так вы вправду ничего не помните о том, как вы уже у меня были?
   - Нет. Невезуха. Ничего.., совсем.
   Она положила мне руку чуть выше колена. Странная вещь  -  эти  руки.  Они
могут так много - двинуть по спине, врезать по челюсти или  взмахом  сказать
"прощай". Блэкки "прощай" не говорила. Ее трепетные пальцы вроде бы не  были
предназначены, чтобы плавить металл, но они поднимали температуру до  такого
уровня, которого хватило бы, чтобы сплавить брюки с ногами.
   - Может быть, после празднества мы сможем остаться  здесь  вдвоем.  Держу
пари, мы нашли бы чем заняться.
   - Это точно.
   - Ну так мы и займемся. Ты хороший парень, Шелл, и совсем не изменился.
   - Я... Может быть, попозже ты повторишь это.
   - Постарайся избежать пуль, дротиков и стрел.
   - Не беспокойся. - Я помолчал. - Только никому у Уиттейкера  обо  мне  не
говори, а то меня сварят в кипящем масле.
   - Не скажу.
   Мы вместе пошли к двери. Блэкки ехала на торжество в собственной  машине.
Когда я выходил, она сказала:
   - Так ты уж постарайся, не дай  себя  подстрелить  и  не  испорть  нашего
маленького праздника.
   Я подумал,  что,  если  меня  подстрелят,  это  испортит  не  только  наш
маленький праздник. Впрочем, многое зависит от того, куда попадет пуля.
   Но я улыбнулся ей и сказал:
   - Блэкки, я об этом и не думаю даже. - Я ушел.
   В кустах у двухэтажного особняка Уиттейкера в Медине  я  ждал  уже  около
получаса. Я вынул  из  кармана  пистолет  45-гй  калибра,  дослал  патрон  в
патронник, поставил  на  предохранитель  и  снова  положил  в  карман.  Наша
фотокомпозиция лежала на траве рядом. На этой стороне дома, футах в тридцати
от того места, где я скрючился под кустом, был плавательный бассейн.
   Блэкки приехала одной из первых. За последние полчаса подъехало множество
машин, я даже  видел  некоторых  гостей.  Из  женщин  присутствовали  только
девушки из "В-а-а-у!", остальные гости были мужчины.
   Среди них я увидел  лицо,  которое  на  короткое  мгновение  высветил  из
темноты мой фонарь вчера ночью; его я легко узнал. Эд Грей. И с ним был  так
же легко  узнаваемый,  здоровенный  Слобберс  О'Брайен.  По  пятам  за  ними
следовали двое, которых я не знал, но вид у них был неприятный и угрожающий.
   Вскоре гости были внутри дома. Все, кроме незваного гостя - то есть меня.
Время было восемь тридцать, и пора было  начинать.  Я  взял  фотокомпозицию,
прошел мимо бассейна и приблизился к боковой двери. Блэкки свое дело сделала
- дверь бесшумно открылась. Я закрыл ее за собой, подождал. Из дальней части
дома едва доносились смех и разговоры. Если в планах не произошло изменений,
вся компания сейчас должна была находиться в "комнате для поддачи", которая,
как я слышал, была роскошно обставлена, имела два бара и музыкальный комбайн
- все, что нужно для легкого (или крупного) поддатия.
   Потом, подняв настроение, гости перейдут  в  огромную  гостиную.  Девушки
переоденутся в одной из спален в их  "костюмы",  а  потом  начнется  главное
развлечение - фотографирование. И может быть, все,  как  полагается  на  дне
рождения, запоют "Поздравляем с днем рождения, "В-а-а-у!" и что-нибудь столь
же волнующее.
   Я двинулся вперед. Звуки веселья стали громче, но я пока никого не видел.
Через минуту обнаружил гостиную.  У  одной  стены  уже  стояли  на  треногах
камеры, лампы, рефлекторы, но людей в комнате не было.
   Прямо напротив меня была пустая стена, отделанная гладким  отполированным
черным деревом. Ближе к углам в стене были две массивные двери. Правая стена
комнаты была почти сплошное окно, выходившее на плавательный бассейн.  Слева
были открыты скользящие на роликах двери в библиотеку.  Я  видел  в  ней  на
полках сотни книг, которые сегодня никто не собирался читать.
   В нескольких футах от раздвижных дверей на стене висела большая  картина.
Она была почти  такого  же  размера,  как  моя  фотокомпозиция,  но  не  так
интересна, ибо на ней были в старинной манере маслом нарисованы дохлая  рыба
и  несколько  фаршированных  уток.  Вместо  рыбы  и  уток  я  повесил   свое
произведение искусства и, отступив назад, полюбовался на  него.  Взятые  все
вместе, девушки "В-а-а-у!" производили просто  неизгладимое  впечатление.  Я
прислонил снятую картину к стене лицом, вошел в библиотеку, закрыл  двери  и
осмотрелся.
   На полках было не меньше четырех или пяти тысяч  книг,  мебель  выглядела
спокойной и комфортабельной. В открытые окна врывался легкий бриз, за окнами
виднелись заросли филодендронов с мясистыми блестящими листьями.  В  комнате
слегка пахло табаком. Сейчас она была тихая  и  пустая.  Я  приоткрыл  двери
примерно на полдюйма и подождал.
   Минут через десять после того, как  я  занял  свою  позицию,  в  гостиной
начали появляться первые гости. Скоро их там стало  человек  двадцать.  Одни
прогуливались по кругу, другие только появлялись на пороге - все с  бокалами
в руках. В щелочку мне хорошо было видно Эда Грея. Очевидно, кто-то поставил
ему хороший фонарь, который даже грим не смог скрыть. Мне  это  понравилось.
Показался Слобберс и два других громилы. Там было  еще  несколько  мужчин  -
некоторые, очевидно, из персонала "В-а-а-у!", профессиональные фотомастера и
пара любителей.
   Мужчина с блокнотом в руке, видимо  репортер,  помахал  рукой  кому-то  в
другом конце комнаты и крикнул:
   - Эй, Десмонд. Пару вопросов?
   Высокий  широкоплечий  парень  с  копной  вьющихся  каштановых  волос   и
симпатичным лицом подошел к нему. Это  был  Орландо  Десмонд  -  муж  Рэйвен
Мак-Кенны. Я узнал его. Он  поговорил  с  репортером.  Потом  вдруг  Орландо
откинул голову назад и засмеялся,  обводя  глазами  комнату,  возможно,  для
того, чтобы видеть, какое впечатление произвела его  белоснежная  улыбка  на
женскую часть общества.
   Похоже, все уже были в сборе, и набралось немало народу. Мужчины, высокие
и маленькие, толстые и худые, репортеры, фотографы, бандиты - все и плюс...
   Плюс - десять самых потрясающих красоток, которых  только  может  мечтать
встретить мужчина за всю свою длинную и  насыщенную  жизнь.  Десять  девушек
"В-а-а-у!",  десять  соблазнительных,  высокогрудых,  безупречно   сложенных
помидорчиков, молодых и сочных, здоровых  и  трепещущих,  изысканно  одетых.
Блондинки и шатенки, рыжие и с угольно-черными волосами. Все были в вечерних
платьях, и эти платья выглядели так, словно они совершенно не годятся, чтобы
их надевать, годятся лишь для того, чтобы их  натягивать.  Несколько  черных
платьев, одно бирюзово-голубое, одно ярко-оранжевое,  пурпурное,  зеленое  с
бежевым, белое и цвета лаванды.
   Окрашенные  ярко-красной  губной  помадой  сигареты  подносились  к  ярко
накрашенным губам, сочные рты ласкали края хрустальных бокалов,  белые  зубы
вспыхивали в улыбках. Это было прелестно и восхитительно. И это было ужасно.
Я хотел быть там, порхая от одной к другой, как пчелка от цветка  к  цветку,
как оса, как ястреб, как  сумасшедший.  Каковым  я  и  являлся.  И  стоял  в
библиотеке, пялясь в щелочку.
   Комната гудела от разговоров и смеха, шум усиливался и ослабевал,  нежные
груди  рвались  из  объятий  декольтированных  платьев,  под  напором  плоти
вздымался  шелк,  нейлон,  джерси.  Красавицы  разгуливали  по  комнате.  На
серебряных подносах разносили бутерброды и горячие  закуски.  Напитки  рекой
лились. Меня пот прошиб.
   Ну, парень, я тебе скажу, лучше ни одной из  этих  красоток  случайно  не
войти в библиотеку. Нет, сэр! Хотя дело того и стоило, но все могло полететь
к чертям. Но в библиотеку никто и не входил, все проходили  мимо  в  поисках
выпивки, закуски или девушки.
   Десять красоток - из двенадцати. Это означало, что две отсутствуют. Ясно,
одна из них - Пэйджин Пэйдж.
   Низенький полный человек, мистер Уиттейкер,  как  я  догадался,  попросил
внимания, сказал несколько приветственных слов собравшимся и  представил  им
Орлан-до Десмонда. Десмонд произнес короткий спич,  в  котором  рассказал  о
трагической гибели Уэбли Олдена, упомянул многие его  достоинства  и  назвал
подлинной душой журнала. Затем  он  переключился  на  комплименты  девушкам,
сумевшим так поднять тираж журнала и взбудоражить мужскую половину населения
США, а закончил он тем, что спел песенку.
   Аплодисменты. Снова разносили напитки. Мой страждущий взор остановился на
одной из красоток. Блэкки. Она как  бы  случайно  приблизилась  к  дверям  в
библиотеку. На секунду я испугался, что  она  войдет.  Но  она  остановилась
около двери, открыла сумочку, достала губную помаду и  маленькое  зеркальце.
Водя помадой по губам, она спросила:
   - Все в порядке?
   Я в щель шепнул:
   - Да. Но находиться здесь ужасно.
   Она слегка улыбнулась:
   - Знаю. Ты хотел бы быть там, со мной.
   - Да.., наверное, так. Как вообще все идет?
   - Двух девушек все еще нет.
   - Я догадался, что нет Пэйджин Пэйдж и Лоаны Калеохи.
   - Да, а как ты узнал?
   - Сейчас это не важно. Когда начнется это фотографирование?
   - Скоро. Все уже дождаться не могут.
   Она стала поворачиваться, чтобы отойти, и тут я вспомнил  кое-что.  Очень
важное, о котором как-то забыл.
   - Дорогая, - сказал я. - Подожди минутку.
   Она остановилась, вытащила из сумки бумажную салфетку и промокнула  губы.
С другого конца комнаты на нее смотрели двое мужчин. Один из них - Эд  Грей.
Меня опять пот прошиб, но теперь уже  по  другой  причине.  В  комнате  было
несколько крутых ребят, да еще, наверное, кто-нибудь был  снаружи,  так  что
ситуация могла стать  совсем  неконтролируемой.  А  если  это  случится,  то
вмешательство полиции будет просто необходимым. Впрочем, даже если этого  не
случится, после того как я вступлю в игру, было бы хорошо  иметь  поблизости
как можно больше полицейских.
   Поэтому я сказал Блэкки:
   - Когда я выпрыгну отсюда, ты как можно быстрее позвони в полицию, вызови
их сюда, хорошо? Даже если  тебя  и  заметят,  это  будет  выглядеть  вполне
естественно.
   - Хорошо. Отсюда до Медины всего две или  три  мили,  они  должны  быстро
приехать. И я знакома с лейтенантом Фарли. Не очень хорошо знакома, да и  не
нравится он мне, но он поймет, что я говорю серьезно, и поторопится.
   Пока она говорила, она делала вид, что проверяет, как легла помада.
   - Фарли? - Имя было мне совершенно незнакомо. - О'кей. Пусть этот друг из
полиции со своими товарищами поспешит нам на выручку.
   Она снова смешалась с толпой. Теперь я чувствовал себя лучше. Минут  пять
мне придется действовать в одиночку, но столько-то я  продержусь,  а  потом,
если все пойдет хорошо, полиция поможет мне схватить преступников.
   В гостиной что-то происходило. А, это девушки выходили. Все десять. Чтобы
переодеться в свои "костюмы".
   Ох,  как  мне  хотелось  заполучить  один  из   бокалов,   во   множестве
разносящихся за дверью. А еще больше  мне  хотелось  хоть  разок  затянуться
сигаретой. Но я как приклеенный стоял у двери.
   Оттуда я мог видеть дальнюю стену с окнами, выходившими на бассейн.  Вход
в гостиную был справа  от  меня,  а  пустая  стена  -  слева.  Там  же  были
установлены камеры. Видимо, когда девушки  вернутся,  они  будут  позировать
около этой стены, используя ее вместо  задника.  Они  вышли  через  переднюю
дверь в этой стене и скорее всего через нее  же  вернутся.  К  счастью,  эту
часть комнаты я мог видеть, не делая щель в двери шире.
   На мгновение я как бы покинул собственное  тело,  воспарил  в  воздухе  и
рассматривал все со стороны и  с  высоты  своего  положения.  И  я  подумал,
неужели это происходит на самом деле? В реальной жизни? Могло ли это в самом
деле случиться со мной? Может, я действительно раздвоился или у  меня  крыша
поехала? Или все это реально? И все эти люди действительно существуют?
   Тут я очнулся. Я знал, что эти люди были реальны. Я даже  знал  больше  -
что девушки были девушками. Ибо в это мгновение первая из них вернулась.
   Первая из великолепной десятки,  быстрее  всех  переодевшаяся,  возможно,
самая задорная - не имеет значения, она вернулась.  Блондинка.  Изумительная
блондинка. И она была готова позировать. И все вокруг тоже были  готовы.  На
ней были - вы же знаете, друзья, - туфли  на  высоком  каблуке  и  блузка  с
глубоким вырезом.
   Блузка была розовая. Все смолкли. Она остановилась в дверях, нисколько не
смущаясь.  В  комнате  раздался  какой-то  звенящий  звук  и  словно  шелест
невидимых крыльев. Блондинка  пошла  справа  налево  к  дальней  стене  -  и
скрылась из поля моего зрения.
   - Ф-у-у, - сказал я сам себе. Я оглядывал комнату в щелочку. Похоже,  все
имевшиеся в наличии мужчины, как по команде, перебазировались к  той  стене,
что была слева от меня, так что передо  мной  или  справа  никого  не  было.
Пользуясь этим, я почти полностью открыл правую половину двери.
   В библиотеке было темно, и вряд ли кто-нибудь мог заметить меня там, даже
если бы и заглянул в комнату. Впрочем,  маловероятно,  чтобы  кто-то  сейчас
стал заглядывать в библиотеку. Теперь я мог видеть все, хотя  иногда  мне  и
мешали чьи-то широкие плечи.
   Вышла черноволосая красотка, потом  рыжая,  снова  рыжая,  потом  Блэкки,
опять блондинка, шатенка. Это было как в кошмарном сне.  Скоро  вся  десятка
была там, выстроилась у стены в ряд.  И  это  был  не  вполне  торжественный
парад. Было много смешков, хихиканья, взвизгивания и выгибания.  И  все  это
было потрясающе, особенно выгибание.
   Кто-то из девушек попросила подать им коктейли "для поддержания духа",  и
несколько человек бросились, неся бокалы, в которых было все  -  от  чистого
виски до мартини.
   Должен признаться, что на секунду я забыл, зачем я здесь, - так все  было
интересно. Но совершенно неожиданно подошло время фотографироваться.  Кто-то
там действовал в роли режиссера - это был Орландо Десмонд, как я  понял.  По
его указанию все девушки повернулись лицом  к  стене.  Лампы  передвигались,
камеры на своих треногах нацеливались. Настал великий момент.
   Я вынул из кармана взведенный пистолет,  снял  его  с  предохранителя  и,
выйдя из библиотеки, сделал шаг по направлению к  месту  главного  действия.
Меня никто не заметил. Я стоял метрах в двух за спиной  ближайшего  мужчины.
За ним было еще несколько, а у стены - девочки. Меня  никто  не  заметил.  Я
приблизился к группе зрителей, потом встал  на  стул,  чтобы  лучше  оценить
ситуацию, точно знать,  кто  здесь  находится.  Меня  по-прежнему  никто  не
замечал.
   - Так, хорошо, - вопил Десмонд. - А теперь, девочки, наклонитесь  немного
вперед. Еще немного.., вот так. Превосходно.
   И действительно, ничего не скажешь, это было превосходно. Я подумал,  что
никогда не забуду этого зрелища, что ничего подобного я  больше  никогда  не
увижу. Сказать, что девушки в этих нарядах выглядели просто лихо,  -  значит
допустить по отношению к ним величайшую  несправедливость,  но  было  просто
невозможно найти слова для описания этой картины.
   Мужчины, находившиеся рядом со  мной,  что-то  бормотали  и  выкрикивали.
Кое-что из этих комментариев я мог  разобрать.  Недалеко,  справа  от  меня,
стоял Слобберс О'Брайен, а с ним еще какой-то гориллообразный тип. Слобберса
буквально трясло, когда он куда-то указывал пальцем.
   - Вот это да, похоже, у нее есть все, а? - восторженно вопрошал он.
   Можно было сто лет рыться в словарях, но так и не найти  нужных  слов,  а
Слобберс, похоже, нашел их. Горилла рядом с ним, не отрывая глаз от зрелища,
только бормотал дрожащим голосом:
   - Ага.., так и хочется ее.., а?
   Рядом с ним еще одна рожа хрипло просипела:
   - А с этой я бы и сам не отказался... И опять Слобберс:
   - А эта-то, эта... Вот это грудь!
   Ну и все в этом же роде. Надо сказать, что все их замечания и комментарии
были оправданы, более чем оправданы. Зрелище было действительно невероятное,
волшебное, эпохальное. У мужчин вокруг меня лица были  одурманенные,  полные
телячьего восторга,  словно  все  их  пять  чувств  слились  в  одно,  а  от
происходящей сцены льется благоуханная музыка, ласково щекочущая их вкусовые
сосочки. Глаза их были налиты кровью от созерцания анатомических  Альп,  это
были  вперед  летящие  взгляды  на  заднюю  часть  тела.  Скорее  нам   всем
понадобятся обезболивающие уколы в глаза. Но по мне, все это было прекрасно.
   Камеры были готовы, и девушки были готовы, и я был готов. Когда сверкнули
фотовспышки, я спрыгнул со стула и,  растолкав  зрителей,  подошел  поближе.
Теперь слева от меня были девушки, а справа гости, мужчины, среди которых  я
видел хотя и знакомые, но весьма неприятные лица.
   Я впился взглядом в главное зрелище - попки. Вот они! Четыре веснушки.  Я
нашел эту девушку, третью слева, и указал на нее пальцем.
   - Вот она! - закричал я.
   Я хотел воскликнуть что-то вроде "Она  убила  Уэбли  Олдена!",  или  "Это
преступница!", или что-нибудь похожее. Но я был  слишком  взволнован.  Да  и
любой,  черт  возьми,  на  моем  месте  разволновался  бы.   Молчание   было
оглушающим.
   И я стоял в этой тишине. Пистолет в правой  руке,  а  левая  драматически
вытянута вперед, напряженный указательный палец чуть-чуть подрагивает.
   И тут я завопил во всю силу своих легких:
   - Вот она, эта задница!!!
 
Глава 15 
 
   Я не это хотел сказать.
   Но, конечно, суматоха поднялась что надо. Девицы закричали,  подпрыгнули,
замахали руками, а уж выражение лиц у них было...
   Все были шокированы, даже я. Но я не отступил, я  взмахнул  пистолетом  и
перст указующий направил на прелестную Лоану Калеоху.
   На Лоану Калеоху, которая на самом деле была Рэйвен Мак-Кенной. Или, если
хотите, миссис Орландо Десмонд и женой Уэбли Олдена, хотя закон и не освятил
их брака. И похищена она не была. Все было гораздо проще.
   Еще несколько девичьих вскриков, и раздались грубые  вопли  мужчин.  Тип,
который сопровождал Эда Грея вместе со Слобберсом, бросился  ко  мне,  но  я
нацелил пистолет ему под ноги и выстрелил. Пистолет дернулся  в  моей  руке,
пуля пробила ковер, а грохот выстрела ударил по барабанным перепонкам.
   Большинству присутствующих прежде не приходилось  слышать  выстрелов,  во
всяком случае, в такой близи. Они прямо-таки застыли на месте. Ну а те, кому
выстрелы были не в диковину, Грей и компания, знали, что  следующий  выстрел
будет в них. Так или иначе, но эффект был просто магический.
   Все замерли: девушки  в  самых  нелепых  позах,  с  поднятыми  руками,  и
девушки, чуть наклонившиеся вперед, и мужчины с разинутыми ртами  -  словом,
все замерли. Это выглядело так, словно комнату заполнили жидким кислородом и
все живое превратилось в льдину. Зрелище было незабываемое.
   Пока длилась эта пауза, я громко сказал:
   - Всем оставаться на местах! - Голос мой в тишине прозвучал  монотонно  и
невыразительно.
   Обозначилось легкое шевеление,  не  резкое  и  внезапное,  а  плавное.  Я
направил пистолет в грудь Эду Грею и приказал:
   - Ты встань в угол. Ты  и  твои  дружки  -  включая  и  Десмонда.  -  Они
колебались, и я добавил негромко:
   - Шевелись!
   Они зашевелились:  Эд,  Слобберс,  Десмонд  и  двое  телохранителей  Эда,
образовав  небольшую  группу  около  двери,  в  которую  выходили,  а  потом
возвращались девушки. Теперь, когда они были на удалении от меня, я приказал
им положить руки на затылок, а всем остальным гостям -  перейти  к  большому
окну.
   Я стоял спиной к библиотеке, около  повешенного  мной  на  стену  фото  и
наблюдал за Эдом Греем и его  шайкой.  Если  и  возникнут  неприятности,  то
скорее всего от них, прикинул я. Но  и  остальных  я  не  выпускал  из  поля
зрения. Компания у нас получилась не маленькая: вместе  со  мной  в  комнате
было двадцать девять человек. Десять девушек, восемнадцать  мужчин  -  и  я.
Девушки  стояли  слева  от  меня  неровным   рядком,   лица   испуганные   и
шокированные.
   Я обратился к ним:
   - Успокойтесь, леди. Вам бояться нечего. Во всяком случае, кро