ах брата.
     - Думаю, всем нам нужно время, чтобы остыть, - подытожил Клифф. - Ну же, Джеймс, пошевеливайся.
     Он вывел Джеймса из комнаты. Поппи дрожала л всхлипывала, она старалась не обращать внимания на приступ головокружения и все усиливающееся бормотание разных голосов в своей голове. Из музыкального центра доносилась дикая, бьющая по барабанным перепонкам английская музыка.
     В течение следующих двух дней Джеймс звонил восемь раз.
     На первый звонок Поппи ответила. Телефон зазвонил около полуночи, и она автоматически подняла трубку, еще в полусне.
     - Поппи, не вешай трубку, - сказал Джеймс. Поппи бросила трубку. Спустя мгновение телефон
     зазвонил снова.
     - Поппи, если ты не хочешь умереть, выслушай меня.
     - Это шантаж. Ты псих, - сказала Поппи, стискивая телефонную трубку.
     Язык у нее еле ворочался, голова была тяжелой и болела.
     -Поппи, это правда. Поппи, послушай. Сегодня ты получила мало крови. Из-за меня ты ослабела, а взамен не получила ничего. Это тебя убьет.
     Поппи слушала Джеймса, но смысл слов ускользал от нее. Она поняла, что пропускает их мимо ушей, что проваливается в какой-то мягкий, вязкий туман и не способна рассуждать здраво.
     - Мне все равно.
     - Тебе это не может быть все равно, и если бы ты была сейчас в состоянии думать, ты бы так не сказала.
     Сейчас у тебя в голове полная неразбериха. Ты слишком плохо владеешь собой, слишком неразумна, чтобы признаться в этом.
     Все это подозрительно походило на то, что и сама Поппи поняла спустя некоторое время после скандала. Она поняла, что была похожа на Марицу Шаф-фер, которая выпила шесть бутылок пива на новогодней вечеринке у Джана Неджара. Она вела себя как полная дура и не могла остановиться.
     - Я только одно хочу понять, - сказала она наконец, - правда ли то, что ты сказал Филу?
     На другом конце провода раздался громкий вздох.
     - Да, я действительно сказал это Филу, но это неправда, я просто хотел отделаться от него.
     У Поппи вновь сдали нервы.
     - Почему я должна верить человеку, который всю жизнь лгал?! - крикнула она и, повесив трубку, разрыдалась.
     Весь следующий день она провела в полном и бездумном отрицании. Ей все казалось ложью: и ссора с Джеймсом, и его беспокойство, и даже ее болезнь. Особенно ее болезнь. Поппи ее игнорировала, она просто принимала лекарства, не утруждая себя мыслями о том, зачем они ей нужны.
     Поппи умудрялась не обращать внимания на разговоры мамы с Филом о том, как быстро она угасает, как бедная Поппи бледнеет, слабеет, как ухудшается ее состояние. И только она одна знала о том, что способна слышать разговоры, происходящие в холле, тай явственно, как будто говорят в ее спальне. Все ее чувства обострились, несмотря на то, что сознание оставалось затуманенным. Глядя на себя в зеркало, она поражалась собственной бледности. Ее кожа казалась восковой, а глаза смотрели яростно и словно горели зеленым огнем.
     Джеймс звонил еще шесть раз, но миссис Хилгард отвечала, что Поппи не может подойти к телефону.
     Ремонтируя поврежденный шкаф в спальне Поппи, Клифф удивлялся:
     - Кто бы мог подумать, что этот парень такой сильный?

***

     Джеймс отключил мобильный телефон и ударил кулаком по приборной доске машины. Дело было в четверг, день клонился к вечеру. "Я люблю тебя", - вот что он должен был сказать Поппи. Теперь слишком поздно, она не захочет с ним разговаривать. Почему же он этого не сказал? Теперь все его оправдания казались смешными. Он не воспользовался невинностью Поппи и чувством благодарности, которое она к нему испытывала... Что ж, браво! Он всего лишь прокусил ей вены и разбил сердце.
     Он всего лишь приговорил ее к смерти!
     Однако теперь не время думать об этом. Сейчас он должен поучаствовать в маскараде. Джеймс резко сдернул с себя ветровку, подходя к изящному дому в деревенском стиле. Он повернул ключ в замке и вошел молча, ему не надо было оповещать о своем приходе: мать чувствовала его приближение.
     При входе в дом воображение поражали сводчатые, как в церкви, потолки и голые - по последней моде - стены. Удивляла лишь одна странная деталь: путь солнечным лучам повсюду преграждали элегантные, выполненные на заказ драпировки. Из-за этого пространство казалось свободным, но немного сумрачным, похожим на пещеру,
     - Джеймс! - воскликнула миссис Расмуссен, выходя навстречу сыну из левого крыла виллы.
     Ее черные волосы отливали лаковым блеском, а прелестную фигуру скорее подчеркивал, нежели скрывал, расшитый серебряными и золотыми нитями палантин. Холодные серые глаза миссис Расмуссен, обрамленные густыми ресницами, поразительно напоминали глаза сына. Она едва коснулась губами его щеки.
     - Я получил твое послание, - сказал Джеймс. - Чего ты хочешь?
     -Я бы повременила с ответом, пока не вернется с работы твой отец...
     - Мам, извини, но я спешу, у меня много дел, я сегодня еще не питался...
     - Это заметно, - ответила миссис Расмуссен. Несколько мгновений она не отрываясь смотрела на
     сына. Наконец она вздохнула и, кивнув в сторону гостиной, сказала;
     - Давай, по крайней мере, сядем... Ты очень взволнован, правда? Особенно в последние дни.
     Джеймс расположился на малиновой кушетке. Он должен показать, на что способен. Если ему удастся утаить от матери правду, не дать ей проникнуть в свои мысли, он свободен.
     - Я думаю, папа рассказал тебе о причине, - отозвался он.
     - Да, малышка Поппи, Очень грустно, не правда ли?
     Тень, которую отбрасывал единственный торшер в форме дерева, была насыщенного красного цвета; рубиновый отсвет скрывал половину лица миссис Расмуссен.
     - Сначала я очень расстроился, но сейчас мне гораздо лучше,- ответил Джеймс.
     Он старался, чтобы голос его звучал невыразительно, и сосредоточился на контроле за своими мыслями. Мать не должна прочесть ни одной из них. Он чувствовал, как мать легонько пробует коснуться края его подсознания. Будто насекомое, ощупывающее все вокруг длинными усиками, или змея, пробующая воздух черным раздвоенным язычком.
     - Странно, - наконец произнесла миссис Расмуссен, - мне казалось, она тебе нравится.
     - Нравилась... Но в конце концов, они ведь не настоящие люди, правда? - Он подумал мгновение и добавил: - Это похоже на смерть домашнего зверька. Думаю, мне нужно найти ей замену.
     Сейчас главное - сохранять расслабленными мышцы. Джеймс чувствовал, как изучающие его мысли "усики" внезапно сузили круг поиска и очень тщательно обследуют его ауру, пытаясь найти брешь в линии обороны. Он с большим трудом вызвал в воображении образ Микаэлы Васкез. Он старался представить ее в различных соблазнительных позах.
     Удалось! Мать успокоилась и с улыбкой изящно откинулась на спинку кресла.
     - Я рада, что ты так правильно относишься к случившемуся, но если ты почувствуешь, что тебе необходимо с кем-то проконсультироваться... твой отец знает несколько очень хороших психотерапевтов...
     Она имела в виду психотерапевтов-вампиров, которые должны вбить ему в голову, что смертные созданы только для того, чтобы питаться их кровью.
     - Я знаю, ты не хочешь неприятностей, так же как и я, - добавила миссис Расмуссен. - Это неминуемо отразится на всей семье, ты же знаешь.
     -Конечно, - произнес Джеймс и вздрогнул. - Мне надо идти. Передай папе привет, хорошо? Он едва коснулся губами ее щеки.
     - Да, кстати, - сказала миссис Расмуссен, когда Джеймс уже направлялся к выходу, - твой кузен Эш все-таки приедет на следующей неделе. Полагаю, он захочет поселиться у тебя. Уверена: тебе там обязательно нужен приятель.
     "Только через мой труп", - подумал Джеймс. Он совсем забыл об этой опасности. Визит Эша совсем некстати. Но сейчас не время для споров. Джеймс вышел из дома, чувствуя себя жонглером, у которого в руках оказалось слишком много шаров.
     Вернувшись к машине, он снова взял мобильный телефон, затем отбросил его, так и не набрав номер. Из этого разговора ничего хорошего не выйдет. Нужно переменить стратегию.
     Время полумер прошло. Нужно сильное средство, которое принесет успех там, где это более всего необходимо. Джеймс немного подумал и поехал к Макдоннел Драйв. Припарковав машину в квартале от дома, где жила Поппи, он стал ждать. Он приготовился провести здесь всю ночь, если понадобится, но в этом не было необходимости. На закате дверь гаража распахнулась, и на улицу выехал фольксваген. За рулем сидел белокурый красавец.
     "Привет, Фил! Рад тебя видеть!" - поприветствовал его про себя Джеймс.
     Фольксваген на большой скорости удалялся, и Джеймс последовал за ним.

ГЛАВА 8

     Когда машина Фила въехала на стоянку супермаркета, Джеймс удовлетворенно улыбнулся: за магазином простиралась удобная, совершенно безлюдная территория, к тому же на город уже опускались сумерки. Он поставил свою машину, нашел место, с которого было видно выходящих из супермаркета покупателей, и стал ждать. Когда появился Фил, Джеймс бросился на него сзади. Фил изо всех сил сопротивлялся, он даже бросил пакет с покупками. Но это не помогло. Солнце зашло, и Джеймс был невероятно силен. Он притащил Фила к задней стене магазина и прижал к ней лицом: классическая картина задержания преступника в полицейских фильмах.
     - Не пытайся сбежать, сделаешь себе только хуже. Сейчас я тебя отпущу, - сказал Джеймс.
     При звуках его голоса Фил весь напрягся. - Я не намерен убегать, я собираюсь раскроить тебе физиономию, Расмуссен.
     - Давай, попробуй.
     Джеймс хотел было добавить: "Попробуй сделать это ночью", но сдержался. Он отпустил Фила, тот обернулся и смотрел на него с бешеной ненавистью.
     - Что случилось? Надоело болтаться с девчонками? - спросил он, тяжело дыша.
     Джеймс усмехнулся. Не стоило ввязываться в обмен "любезностями", но уже сейчас можно было предугадать, что сдержаться ему будет непросто. Фил действовал на него, как красная тряпка на быка.
     - Я привел тебя сюда не для того, чтобы драться. Я хочу спросить... Тебя волнует, что будет с Поппи?
     - На глупые вопросы не отвечаю, - сказал Фил и опустил плечо, словно готовясь толкнуть противника.
     - Если тебе не безразлична ее судьба, ты дашь мне с ней поговорить. Ты убедил ее не видеться со мной, теперь ты должен внушить ей, что нам необходимо встретиться.
     Фил оглянулся, словно призывая невидимых свидетелей убедиться, что он действительно слышит этот вздор.
     Джеймс говорил медленно и раздельно, чеканя каждое слово:
     - Я могу ей помочь.
     - Потому что ты Дон Жуан, да? Ты собираешься излечить ее своей любовью?
     Голос Фила дрожал от ненависти. Он ненавидел не только Джеймса, но весь свет, вею вселенную, словно это они наградили Поппи раком.
     - Нет. Ты ничего не понимаешь. Послушай, если ты думаешь, что я пытался ее обольстить или морочил ей голову, прикидываясь влюбленным, то это не так. Я позволил тебе так думать, потому что мне надоели постоянные стычки. К тому же я не хотел, чтобы ты знал, чем мы занимаемся на самом деле.
     - Еще бы, конечно. - Голос Фила был исполнен сарказма и презрения. - Так что же вы делали, наркотиками баловались?
     - Смотри.
     Джеймс научился кое-чему во время разговора с Поп-пи в клинике. Сначала показывать, потом объяснять: только в таком порядке надо действовать. Не говоря ни слова, он поднял Фила за волосы и запрокинул ему голову. У супермаркета был только один фонарь, но и он давал достаточно света, для того чтобы Фил мог разглядеть нависшие над ним длинные клыки. Для Джеймса этого освещения тоже было вполне достаточно: его зрение позволяло ему увидеть, как расширились зрачки Фила. Фил вскрикнул и весь обмяк.
     Не от страха, Джеймс это понимал. Фил не был трусом, просто его глубоко поразило то, что он увидел. От неверия он переходил к убежденности.
     - Ты...
     - Вампир. Умница, правильно, - закончил за него фразу Джеймс.
     Фил пошатнулся и оперся о стену.
     - Я не верю.
     - Веришь, - возразил Джеймс.
     Он не убирал клыки и знал, что его взгляд горит расплавленным серебром. Фил вынужден был поверить, ведь Джеймс стоял здесь, прямо перед ним.
     Филу пришла в голову та же самая мысль. Он смотрел на Джеймса в упор. Даже если бы он захотел отвести взгляд, то не смог бы. Его лицо побелело, и он постоянно сглатывал, будто у него болело горло.
     - Боже, - наконец выдавил он, - я знал, что с тобой что-то не так, что-то серьезное. Я никак не мог понять, почему ты меня раздражаешь. Так вот почему.
     "Я ему противен, - понял Джеймс. - Это уже не ненависть. Он просто думает, что я нежить".
     Это не очень хорошо соотносилось с планом, который придумал Джеймс.
     - Теперь ты понимаешь, как я хочу помочь Поппи?
     Фил медленно покачал головой. Он все еще опирался о стену. Джеймс почувствовал, как в груди у него закипает гнев, и он теряет терпение.
     - Поппи больна, а вампиры никогда не болеют. Тебе нужны еще какие-то объяснения?
     По выражению лица Фила он понял, что объяснять все же нужно.
     - Если я обменяюсь кровью с Поппи, она превра-тится в вампира и выздоровеет. Изменится каждая клеточка ее тела, и она станет высшим существом, не имеющим слабостей, не подверженным болезням. У нее будут такие возможности, о которых смертные могут только мечтать. И, в конце концов, она станет бессмертной.
     Последовало долгое молчание. Джеймс наблюдал за реакцией Филиппа, но его мысли были так беспорядочны и хаотичны, что Джеймс не мог составить даже общего представления о них. Глаза Фила расширились, а лицо стало совершенно серым.
     Наконец он произнес:
     - Ты не можешь сделать с ней это.
     Именно так он и сказал. Не то чтобы он возражал против самой идеи, он ее просто не воспринимал как необычную и слишком странную. Его реакция совсем не походила на реакцию Поппи в клинике. Он произнес эти слова с нескрываемым отвращением и ужасом, словно Джеймс собирался украсть ее душу.
     - Это единственный способ спасти ей жизнь,-возразил Джеймс.
     Фил снова медленно покачал головой.
     - Нет-нет, она не согласилась бы на это, не такой ценой.
     - Какой ценой?
     Джеймс был взволнован и раздражен тем, что ему приходится обороняться. Если бы он знал заранее, что разговор превратится в философскую дискуссию, то выбрал бы для этого более уединенное место. А теперь он должен быть настороже, ожидая возможного вмешательства посторонних.
     Филипп уже довольно крепко стоял на ногах. В его глазах метался ужас, но он смотрел Джеймсу прямо в лицо.
     - Просто... существуют вещи, которые для нормальных людей важнее жизни. Ты это поймешь.
     "Я в это не верю, - подумал Джеймс. - Эта фраза похожа на реплику капитана космического корабля из дешевого фантастического фильма, который разговаривает с пришельцами. Что-то вроде: "Ты поймешь, что землян не так просто завоевать, как ты думаешь".
     Но вслух он оказал:
     - Ты что, сума сошел? Послушай, Фил, я родился в Сан-Франциско. Я не монстр с далекой планеты, на завтрак я ем овсяные хлопья.
     - А что ты ешь в полночь на закуску? - Темные глаза Фила казались "почти детскими. - Или клыки просто для украшения?
     "Неверный ход", - подсказал Джеймсу внутренний голос. Он посмотрел в сторону.
     - Хорошо. Некоторые отличия есть, это правда. Я и не говорю, что я смертный. Но я не какой-нибудь...
     - Если ты не чудовище, то я уж и не знаю, кого еще можно так назвать.
     Джеймс лихорадочно твердил про себя: "Не убивай его. Ты должен его убедить".
     - Фил, мы не такие, какими нас изображают в кино. Мы не всесильны, мы не можем проходить сквозь стены или путешествовать во времени, нам не нужно убивать, для того чтобы пить кровь. Мы не злодеи, по крайней мере не все из нас. Мы не проклятые.
     - Вы неестественны, - мягко возразил Фил, и Джеймс почувствовал, что слова эти исходят из глубины его души, - вы неправильны, вы не должны существовать.
     - Потому что находимся на высшей ступени в пищевой цепочке?
     - Потому что люди... не могут питаться другими людьми.
     Джеймс не сказал Филиппу, что ему подобные не считают смертных людьми. Он лишь заметил:
     - Мы делаем это только, чтобы выжить. И Поппи уже согласилась.
     Филипп похолодел.
     - Нет, она не захочет стать такой, как ты.
     - Она хочет жить, по крайней мере, хотела до того, как рассердилась на меня. Сейчас она не способна рассуждать здраво: ей не хватает моей крови, чтобы в ее организме произошли необходимые изменения. И все благодаря тебе.
     Джеймс помедлил немного и задумчиво произнес:
     - Фил, ты когда-нибудь видел труп трехнедельной давности? Я это спрашиваю потому, что, если я ей не помогу, это случится и с ней.
     Фил глядел на него с перекошенным от ужаса лицом. Он развернулся и обрушил кулак на бампер машины.
     - Думаешь, я не знаю? Я со вторника ни о чем другом думать не могу!
     Джеймс стоял молча. Он слышал биение своего сердца, он чувствовал ярость, которая обуревала Филиппа, и боль в его руке. Лишь после долгой паузы он смог продолжить их словесную дуэль.
     - И ты считаешь, что это лучше того, что предлагаю ей я?
     - Это отвратительно, это дурно пахнет, но да, это лучше, чем превращаться в чудище, которое охотится на людей... Которое использует людей. Поэтому у тебя столько подружек, да?
     И снова Джеймс не смог сразу ответить на вопрос Фила. "Его беда в том, что он слишком умен, - думал Джеймс, - слишком умен, и это ему мешает. Фил слишком много думает..."
     -Да. Именно поэтому у меня столько подружек, - произнес он устало, стараясь не думать о том, какие чувства вызовет его признание в душе Фила.
     - Скажи мне только одно, Расмуссен, - Фил выпрямился и смотрел теперь Джеймсу Прямо в глаза, - ты когда-нибудь... - тут он запнулся и судорожно сглотнул, - ты когда-нибудь делал это с Поппи до ее болезни?
     - Нет.
     Фил облегченно вздохнул.
     - Тебе повезло. Потому что, если бы ты пил ее кровь, я бы тебя убил.
     Джеймс верил ему. Он был сильнее Фила и бегал быстрее. Раньше он никогда не боялся смертных. Но сейчас он ни на минуту не сомневался, что Фил нашел бы способ выполнить свое обещание.
     - Послушай, ты кое-чего не понимаешь. Поппи хотела этого, и мы уже начали... Она только начала изменяться. Если она умрет теперь, она не превратится в вампира. Но она может и вовсе не умереть. Она станет живым трупом, зомби. Понимаешь? Лишенным рассудка зомби. Разлагающимся, но бессмертным телом.
     Губы Фила дрожали от отвращения.
     - Ты говоришь это, чтобы напугать меня. Джеймс посмотрел куда-то вдаль.
     - Я видел, как это бывает.
     - Я тебе не верю.
     - Я видел это собственными глазами. - Джеймс смутно осознавал, что кричит.
     Он схватил Филиппа за ворот рубашки. Он не владел собой, но уже не думал об этом.
     - Я видел, как это случилось с близким мне существом, понимаешь?!
     Но Филипп по-прежнему недоверчиво качал головой. Джеймс продолжил:
     - Мне было всего четыре года, и у меня была няня. У всех богатых детей в Сан-Франциско есть няни. Она была смертной.
     - Отпусти, - пробормотал Фил, пытаясь освободиться из крепко сжимавших его рук. Он тяжело дышал: он не желал слушать эту историю.
     - Я ее обожал. Она давала мне все, чего я не получал от собственной матери. Любовь, заботу и ласку.
     У нее всегда находилось для меня время, она никогда не была слишком занята. Я звал ее мисс Эмма.
     - Отпусти.
     - Но мои родители сочли, что я слишком к ней привязался. Поэтому они взяли меня с собой на выходные и не давали мне питаться. И когда мы приехали домой, я умирал от голода... Они попросили мисс Эмму уложить меня спать.
     Фил замер. Он перестал вырываться и стоял, наклонив голову и отведя глаза, чтобы не смотреть на Джеймса. Джеймс кричал ему в лицо:
     - Мне тогда было всего четыре года. Я не мог остановиться. Я хотел и не мог. Я скорее умер бы сам, чем умертвил мисс Эмму. Но когда умираешь от голода, то теряешь контроль над собой. И я не мог сдержаться, и пил кровь, я плакал, хотел прекратить