все полицейские подразделения в стране:  отряд  Браво  и
отряд Чарли.
   Если девушка из отряда Браво,  это  свидетельствовало  о  ее  высоком
профессионализме.
   - Я участвовала в операции "Мародер".
   Она  была  компетентна.  В  1979  году  после   восемнадцатимесячного
расследования таможенная служба и гемпширская полиция  захватили  партию
гашиша на миллион фунтов и произвели на юге двадцать три ареста.
   - И я была там, когда взяли "Ведущий огонь".
   Его  грузом  было  полторы  тонны  гашиша  на  два  миллиона   фунтов
стерлингов. Дополнительные рейды в разных  районах  -  снова  на  юге  -
выловили гашиша еще примерно на десять миллионов фунтов.
   - А когда я говорю "участвовала", я имею в  виду,  что  действительно
участвовала, а не заваривала чай и вела записи.
   Он протянул ей руку:
   - Ладно, ты знаешь свое дело.
   - И не просто знаю.
   - Я тебе верю. - Он отхлебнул кофе. - Я  не  хотел  тебя  обидеть.  Я
просто хотел сказать... - Он обвел рукой фургончик. - Это не  место  для
женщины. Не следовало посылать...
   - Ты ведь не боишься, что я соблазню тебя нет? Если да, то можешь  не
беспокоиться. Ты не в моем вкусе.
   - Но это не значит, что ты не в моем.
   Раздражение немного оставило ее:
   - Ну, о себе я сама позабочусь.
   - Хотел бы то же сказать о себе. Видишь,  как  тут  тесно.  Мы  будем
мешать друг другу.
   - Постараюсь отгонять нескромные мысли.
   Келсо усмехнулся, но девушка по-прежнему чувствовала его тревогу. Его
что-то беспокоило, и не просто отношения между мужчиной и  женщиной  или
между полицией и таможней. Может быть, это  связано  с  его  репутацией?
Верит ли он сам, что о нем говорят? У нее не было времени  много  узнать
про него, кроме  основных  сведений,  полученных  в  Скотланд-Ярде.  Она
отмела все домыслы, сочтя их ерундой. Полная  чепуха.  Но  на  него  они
влияли? Девушка надеялась, что Келсо не приобрел невроза  от  того,  что
следовало отнести к простому невезению.
   - У нас есть повод для тревоги, Келсо.
   Он удивленно взглянул на нее.
   - 79-й и 80-й принесли богатые уловы наркотиков. Наши совместные силы
хорошо вычистили  торговлю  на  юге  Англии,  но  мы  знаем,  что  товар
по-прежнему поступает в страну. Мы остаемся перевалочным пунктом на пути
в Штаты и Европу. Так как же он проникает?
   - Все побережье Англии идеально приспособлено  для  этого.  Он  может
проникать где угодно. И вероятно, проникает везде.
   - Нет, восточное побережье  удобнее  всего.  Загруженные  корабельные
пути, короткая переброска через Па-де-Кале, много пустынных районов  для
захода лодок и посадки легких самолетов.
   - И много береговых патрулей.
   - Но товар проходит. Пусть мы снизили поток, но это остается  большой
проблемой. И каждый  выявленный  случай  говорит,  что  проблема  только
обостряется.
   - Какое отношение к этому имеет мое  расследование?  Ты  знаешь,  это
вроде бы глухое дело.
   -  Большинство  наших   нитей   берет   начало   в   малозначительных
происшествиях:  след  перевозчика,  информация  с  поп-концертов...  или
странное "отравление".
   - Вроде того, что произошло в этом городишке? С семейством Присов?
   - Именно.
   - Слушай, я тоже могу тебе сказать кое-что: никто не ожидает, что  из
этого что-то выйдет. Меня сунули сюда, потому что у меня опыт агентурной
работы, и нужно было на время удалить меня из Лондона.
   Девушка задумалась, говорить ли ему, что она слышала о его  репутации
горевестника, и решила воздержаться. Если он захочет, то  в  свое  время
сам расскажет. А сейчас это может еще более омрачить их отношения.
   - Как я сказала, малейшее происшествие, каким бы обособленным оно  ни
казалось, часто может вывести на нечто большее.
   - Извини, я тебе не верю. Ты чего-то не договариваешь.
   - Ладно, я и  собираюсь.  Это  может  не  иметь  отношения  к  твоему
происшествию - скорее всего, и не имеет, - но нужно убедиться.
   - Продолжай.
   - Пять дней назад один А-10  с  базы  НАТО  в  Бентуотерсе  утонул  в
Северном море.
   - Я не слышал никаких сообщений.
   - И не услышишь - власти молчат об этом. Официальная причина аварии -
неисправность двигателя. Неофициальная - пилот спятил и направил самолет
в море.
   - Спятил?
   - Накачался. До глюков. Словил кайф, страшный.
   Келсо недоверчиво покачал головой.
   - Два дня назад самолет подняли и нашли мертвого пилота, он плавал  в
море - видимо, выбросился, прежде чем самолет достиг воды. При  вскрытии
в  организме  нашли  лизергиновую  кислоту  -  столько,  что  убила   бы
десятерых.

АПРЕЛЬ 1953-го

   Он растопчет долбаный приемник, если снова услышит  это  рычание  Гая
Митчелла - "На ней красные перья".  Разве  нет  других  песен,  получше?
Например, Фрэнк Лэйн очень неплох. А стоны старика Минни - Джонни Рея  -
напоминают приступ астмы. Пустили бы немного тихого  пения,  которое  он
так любит; в этом лучше  всех  старики  Бинг  и  Перри.  Засунув  в  рот
сигарету, он с ворчанием оторвал кусок "Дейли Скетч",  поднес  бумагу  к
гаснущим углям камина и воспользовался огнем, чтобы закурить.
   Сэмми Фиш вытянул ноги и  уронил  газету  на  пол.  Он  снял  очки  в
проволочной оправе, подышал на них и рукавом протер  запотевшие  стекла.
"Семейные любимцы". Должно быть, девять  часов.  Время  для  осмотра.  К
черту "Красные перья". Нужно будет как-нибудь самому послать заявку - уж
он выберет что-нибудь с большим вкусом. Что-нибудь из Литы Розы.
   Он встал,  поскреб  седую  щетину  на  подбородке  и  подтянул  мятые
мешковатые брюки. Не понимаю, почему я  должен  присматривать  за  этими
грязными маленькими ублюдками, проворчал он про себя. Вот кто они  такие
- настоящие маленькие ублюдки, без папаш, а некоторые  даже  без  мамаш.
Его работа - следить за титаном и выполнять всякую работу по дому, а  не
нянчиться с этими проклятыми ублюдками. С такой  спиной  ему  вообще  не
следовало бы работать.
   Фиш выругался по адресу хозяина,  мистера  Бейли.  И  его  персонала.
Большинство мерзавцев - лодыри. Да, сами ничего не делают для щенков,  а
каждый день просят что-нибудь  поднять,  починить,  и  знать  ничего  не
хотят. А теперь напугались, а? Испугались,  что  муниципалитет  прикроет
приют. Вечером все бегут на собрание, а? Получат по заслугам,  мерзавцы,
если приют все же закроют. Правда, его же первого и уволят. Козлы.
   Он  зашаркал  по  кухне,  сигарета  не  покидала  его  губ.  Говорят,
утомительная работа может тебя убить,  но  это  все  болтовня.  Если  бы
могла, запретили бы.
   Сэмми Фиш работал в приюте восемь лет, поступив  сразу  после  войны.
Безработица нынче была в порядке вещей,  и  он  считал  за  удачу  иметь
работу; многие помоложе, только что демобилизовавшиеся, искали места. Он
был хорош во время войны, когда работников  не  хватало,  но  когда  бои
прекратились, работодатели могли выбирать. Его призванием было  быть  на
подхвате, а точнее, отлынивать от всяческой работы. И уж меньше всего он
годился для работы в приюте по причине своей ненависти к детям.  Но  Фиш
держал ее при себе. После войны появилось много детских домов  -  в  них
была  нужда,  -   но   теперь   местные   муниципалитеты   пытались   их
контролировать, взять под свою опеку. Дом мистера Бейли мал для тридцати
детей.  Максимум,  что  он  мог  себе  позволить  -  двенадцать.  Сам-то
викторианский дом не мал  -  но  тридцать  щенков?  Это  слишком.  Бейли
оказался в тяжелом положении.
   По-прежнему ворча, Фиш взобрался по лестнице,  оставляя  позади  себя
клубы сигаретного дыма, которые рассеивались  в  темноте.  Лучше  бы  им
спать, твердил себе старик. Нет, для него это слишком. Старшие,  небось,
еще не спят и галдят. Но он не в том  настроении,  чтобы  ночью  с  ними
миндальничать. Если будут дурить, получат по  морде.  В  полдесятого  по
радио будет Уилфрид Пикклс.
   К его удивлению, все дети в первой спальне,  куда  он  сунул  голову,
спали - или притворялись.  В  одну  большую  комнату  набили  тринадцать
девочек  от  пяти  до   четырнадцати   лет.   Мальчишки   -   совершенно
неуправляемая свора, визжащие иногда как чертова Мау-Мау - располагались
этажом выше, рядом с яслями. Бейли думал, что рядом с  малышами  они  не
станут так шуметь. Смех! Не раз ночью Фиш слышал, как Бейли или его жена
тяжело взбираются по лестнице, чтобы унять потасовки. Однако  нынче  там
было тихо, и старик напевал, поднимаясь на  третий  этаж.  Конечно,  это
оттого, что они знают: сегодня дежурит он. С ним они не шалили.  Устроив
несколько порок, он предупредил, что, если наябедничают  мистеру  Бейли,
будет хуже. Фиш хихикнул, вспомнив,  как  схватил  одного  из  маленьких
ублюдков - дерзкого маленького гаденыша - и держал за перилами,  говоря,
что отпустит, если тот не будет себя вести хорошо. Забавно получилось  -
хотя тогда было не до веселья, потому что его чуть не  хватил  сердечный
удар: мальчишка так орал и извивался, болтая ногами над пустотой, что он
чуть не уронил бузотера. Хорошо, что Бейли с женой где-то шлялись.
   Однако от того гаденыша больше не  было  никаких  неприятностей.  Фиш
молча толкнул дверь в спальню старших мальчиков,  надеясь,  что  поймает
одного-двух не в постели, чтобы  можно  было  наказать,  и  застонал  от
разочарования, увидев, что все на месте. Он постоял несколько мгновений,
ожидая какого-нибудь звука, хихиканья  или  шепота,  но  услышал  только
мирное посапывание.
   Свет в прихожей был тусклым - Бейли всегда экономил на  электричестве
и угле. Сквалыга, он,  похоже,  даже  проверял  счета  за  газ.  Он  бы,
наверное,  вообще  не  включал  здесь  освещения,  если  бы  щенкам   не
приходилось ночью ходить в туалет. Фиш зашаркал по лестничной  площадке,
его дыхание участилось от долгого подъема. Дверь в ясли была  приоткрыта
- как всегда, на случай, если какой-нибудь щенок  начнет  ночью  реветь.
Там содержались десять маленьких гаденышей, мальчиков и девочек от  двух
до пяти лет. Хнычущие маленькие ублюдки.
   Фиш замер, услышав голоса. Или  только  один  голос?  Он  прислушался
из-за двери.
   Ребенок говорил. Один из мальчиков  разговаривал  сам  с  собой.  Фиш
просунул нос в дверь. Очертания кроваток  еле  виднелись  в  темноте,  и
голос исходил из стоящей напротив входа. Старик  распахнул  дверь  шире,
чтобы впустить больше света.
   И удивился, увидев говорившего.
   Мальчик сидел прямо в кроватке и шевелил пальцами  ног  под  одеялом.
Казалось, он не обращает внимания на стоящего в дверях  Фиша.  Крохотные
ручки были сложены на коленях, голова наклонилась вперед, словно мальчик
что-то рассматривает. Но хотя он  говорил,  беседа  была  односторонней,
поскольку никого рядом не было.
   Старик был удивлен  не  самим  фактом  -  он  уже  привык  к  детским
фантазиям, - но тем, что этот мальчишка, с тех пор как  попал  в  приют,
вряд ли вообще говорил с кем-либо, Фиш знал, что персонал  даже  сначала
обеспокоился, думая, что мальчик запаздывает в развитии, но тот оказался
довольно смышленым. Просто замкнутым. Нет, они употребляли другое слово.
Самоуглубленным - что-то вроде этого. А теперь он вовсю говорит. Ну,  он
получит, если кого-нибудь разбудит.
   Фиш вошел в комнату,  пылая  злобой,  но  заставив  себя  ступать  на
цыпочках. Мальчик заметил его, лишь когда на кроватку упала тень.
   - Ну, маленький кошмар, в чем дело? - свирепо  проговорил  старик.  -
Давай, давай! Думаешь, так и надо в  этот  час  ночи?  Хочешь  разбудить
остальных?
   Довольный собой, Фиш угрожающе навис над мальчиком.
   - Как тебя зовут? Джимми, да? Погоди, скажу  мистеру  Бейли,  что  ты
мешаешь всем спать.
   Фиш потянул носом и завертел головой, принюхиваясь. Его взгляд  снова
упал на ребенка.
   - Что, обделался?
   Мальчик молчал.
   - А ну, отвечай! Минуту назад вовсю болтал!
   Мальчик начал сворачиваться в маленький комочек, он зажал голову  меж
колен, руки прижал к животу.
   - Маленький гаденыш!
   Фиш отвесил  ему  легкий  подзатыльник.  Он  не  повышал  голоса,  но
грубость  действовала.  Старик  схватил  мальчика  за  плечи,  поднял  и
повернул, чтобы посмотреть  на  заднюю  часть  ночной  рубашки.  Мальчик
закричал, звук походил на еле слышное тявканье, но Фиш зажал ребенку рот
рукой.
   - Не смей шуметь, зараза!
   При тусклом свете через приоткрытую дверь он  проверил  рубашку  и  к
своему разочарованию не обнаружил ни сырости, ни пятен. Старик  заворчал
и дал мальчику упасть обратно в  кроватку,  но  успел  отвесить  крепкий
шлепок.
   - Ложись и больше не шуми. Утром мистер Бейли тобой займется!
   Мальчик залез с головой под одеяло,  так  что  виднелся  один  вихор.
Одеяло судорожно тряслось, словно от сдерживаемых рыданий.
   Фиш еще раз осмотрел комнату: кто-то все же, наверное,  навалил.  Или
кого-то стошнило. Странный запах. Старик  зашаркал  из  комнаты,  что-то
тихо бормоча про себя. Дверь он оставил, как всегда, приоткрытой - вечно
мистер Бейли выговаривает ему за невнимательность! - и воровато покрался
по ступеням.
   Он спустился на одну ступеньку, когда услышал  сзади  шлепанье  босых
ног. Старик полуобернулся и только  успел  заметить  маленькую  фигурку,
появившуюся из тени теперь уже широко распахнутой двери. Маленькие ручки
- сильные ручки - толкнули его, и он  кубарем  полетел  вперед,  ступени
летели навстречу.
   Фиш скатился по лестнице и, будь его члены помоложе, мог  бы  выжить.
Но на повороте лестницы голова налетела на стену, и шея  хрустнула,  как
тронутый морозом сучок, очки в проволочной оправе  соскочили  с  носа  и
повисли, зацепившись за ухо.
   В последний  момент  перед  роковым  ударом,  пока  сознание  еще  не
покинуло его, он успел заметить площадку наверху лестницы. Но  там  было
пусто. Совсем пусто.

6

   Келсо пил вторую чашку кофе. Он отодвинул льняную занавеску.  Снаружи
стоял ясный день - заявка, что весна наконец наступила.  Келсо  смотрел,
как по переулку между  трейлеров  тащится  Элли  Шепхерд,  двумя  руками
прижимая к себе набитую  хозяйственную  сумку.  Ее  темные  волосы  были
повязаны ярким красно-белым  шарфом,  узел  свешивался  на  шею.  Джинсы
прикрывала видавшая лучшие дни  желто-коричневая  непромокаемая  куртка.
Поймав его взгляд в окне, девушка сверкнула улыбкой. Явное улучшение.
   Он открыл дверь, и она внесла с собой запах свежего морского воздуха.
   - Я не слышал, как ты ушла, - сказал Келсо.
   - Да, не хотела  тебя  беспокоить.  Ты  храпел,  как  свинья.  -  Она
плюхнула сумку на коврик и начала разгружать. - Утром я  осмотрела  твой
буфет. Ты кто? Борец с чревоугодием? Ты ненавидишь еду?
   - Хм, я и не заметил, что  все  кончилось.  Обычно  я  каждую  неделю
пополняю запасы.
   - Наверное, еще немного, и ты бы умер с голоду. Хочешь позавтракать?
   - Я только что закончил.
   - Кофе? - она скорчила гримасу. -  Так  ты  никогда  не  вырастешь  в
большого мальчика.
   - Я обычно не ем по утрам.
   - Да, это видно. Ну,  а  я  проголодалась  -  может  быть,  составишь
компанию?
   Пошуровав в шкафу рядом  с  раковиной,  она  вытащила  сковородку,  и
вскоре  аппетитный  аромат  жареной   ветчины,   приправленный   запахом
свежезаваренного настоящего кофе и поджаренного хлеба, поднял соки  даже
в пассивном по утрам желудке Келсо.
   - Нормально спала? - спросил он, зевнув и поняв, что сам провел  ночь
не очень хорошо.
   - Прекрасно. Эти койки удобнее, чем кажутся. А как твоя кушетка?
   - Хорошо. Она и предназначена на такой случай.
   - Ты мог занять койку надо мной. Меня бы это не потревожило.
   - А меня? - пробормотал он.
   - Что-что?
   - Я говорю, мой храп не дал бы тебе уснуть.
   Она усмехнулась:
   - Может быть.
   Перед  Келсо  легли  три  ломтика  ветчины,   зажатые   между   двумя
поджаренными кусками хлеба.
   - Я тебе говорил...
   - Ерунда. Каждый может утром  поесть,  если  сделает  усилие.  -  Она
схватила его кофейную кружку, вылила остатки в раковину  и  заменила  их
пенистым горячим кофе. Пепельница у его локтя, с вечера полная  окурков,
была вычищена, содержимое вытряхнуто в мусорное ведро.
   - Спасибо, мамочка, - сказал Келсо, когда девушка обернулась.
   - Если ты храпишь, как свинья, это не значит, что и  жить  нужно  так
же. Как бутерброд?
   Чтобы  ответить,  он  попытался  проглотить,  но  не  смог  полностью
освободить горло.
   - Это хрюканье означает, что ничего? - спросила она.
   Он кивнул и протолкнул остатки с помощью кофе, обжегшего губы.
   - Как ты умудрилась не выйти замуж? - наконец удалось выговорить ему.
Прошлым вечером он обратил внимание на средний палец ее левой руки.
   - Откуда ты знаешь? Отсутствие кольца может входить в мою легенду.  Я
твоя девушка.
   - А что, замужем?
   Она покачала головой и присела за стол. Ее бутерброд был почти  таких
же размеров, что и его.
   - А ты как умудрился?
   Снова в его глазах мелькнула тревога, но тут же исчезла.
   - Это заметно? - спросил  он,  и  девушка  ощутила  его  сознательное
стремление расслабиться.
   - Что? Что не женат? Да, это заметно. Но  мне  вкратце  рассказали  о
тебе.
   Келсо нахмурился.
   - И что тебе еще рассказали?
   - О, только в общих чертах биографию. Ты хороший агент.
   - И больше ничего?
   - А есть еще что-то?
   Он уставился в свою кружку:
   - Нет. Ничего важного.
   Несколько  мгновений  Элли  рассматривала  его,  вгрызшись   в   свой
бутерброд, и, проглотив, сказала:
   - Ладно, что у нас на сегодня?
   Келсо сложил руки на столе:
   - Ну, как я уже говорил вечером, пока я  на  нуле.  Городишко  тихий,
дружелюбный, не заметно никакой криминальной активности.
   - Милое местечко. Я прошлась утром за покупками. Кстати, все  это  за
мой счет - как я сказала, наши суточные более реалистичны, чем ваши.
   - Другой бы спорил. Так вот, река течет параллельно  морскому  берегу
на протяжении миль семи, прежде чем повернуть.  Расстояние  от  реки  до
моря - не более двухсот ярдов. Идеально,  чтобы  проводить  лодки  через
канал и потом вглубь суши. Идеально для  провоза  контрабанды  или  чего
угодно, если бы за  каждой  лодкой  не  следила  береговая  охрана.  Все
подозрительное немедленно досматривается.
   - А разве нельзя разгружаться на пляже, а  потом  переносить  груз  к
реке?
   - Нельзя. Увидят. Даже ночью слишком рискованно.
   - А кто плавает по реке?
   - В основном прогулочные катера. Там, где река отворачивает от  моря,
бухтой пользуется пара рыбацких дрифтеров - они слишком велики, чтобы их
вытаскивать на берег.
   - А они разве не могут перевозить наркотики?
   Келсо покачал головой:
   - Навряд ли. Их досматривали, даже обыскивали. Все, что они  возят  -
это рыба. Вчера вечером произошло нечто необычное,  впрочем,  оно  может
ничего не значить.
   - Необычное?
   - Да,  странное.  Ничего  особенного,  просто  маленький  инцидент  в
местном пабе. - Келсо вкратце рассказал о встрече  с  молодым  бородатым
рыбаком и его спешном уходе при появлении человека в кожаной  куртке.  -
Да, наверное, ничего особенного, но это единственный интересный  случай,
что я заметил с самого прибытия сюда.
   - И как он выглядел, этот тип?
   - Не  похож  на  местных.  Кажется,  ему  было  бы  приятнее  пить  в
Грин-Гейте или в Бентал-Грине. Да - на правой руке  у  него  не  хватает
мизинца.
   Элли до ушей вгрызлась в  свой  бутерброд,  ни  кивнула,  давая  знак
продолжать.
   - Вот и все, больше ничего. Тревик вылетел из паба, а я подождал,  не
последует ли кто-нибудь за ним. Но этот тип остался. Продолжал пить.
   Девушка задумалась, отложив свой завтрак, потом проговорила:
   - Не густо для трехнедельной работы, а?
   - Я докладывал об этом в моих еженедельных отчетах. Копаться  в  этом
захолустье - не моя идея.
   - Извини, я не собиралась критиковать.
   Он достал сигарету и закурил. Потом, словно вспомнив, протянул  пачку
ей. Элли покачала головой.
   - Забавно, - проговорил Келсо, выпуская дым. - Я чувствую, что что-то
происходит. Можешь назвать это интуицией, предчувствием